И вдруг раздался выстрел, от звука которого Ромер испуганно вздрогнул.
«Что-то случилось! Кто же это стрелял?.. У Хойслера есть пистолет, но в кого он мог стрелять?!»
Ромер страстно желал только одного: все бросить и бежать отсюда, чтобы ничего не видеть и не знать! Но как же Хойслер?.. Бросить его?..
Ромер почти бесшумно поднялся по лестнице. Дверь лаборатории была приоткрыта, и он осторожно заглянул внутрь. Ромер увидел открытый сейф и Лорхера возле письменного стола, а рядом с ним мужчину, очень похожего на него.
Незнакомец сделал нечто совсем непонятное: сначала намазал каким-то составом лист бумаги, а затем прилепил его к сейфу. Ромер ничего не понимал, но он не видел Хойслера! Ромер чуть нагнулся, чтобы заглянуть под лабораторный стол, и… увидел его. Обер-лейтенант неподвижно лежал на полу перед сейфом. Ромера охватил ужас. Кровь прилила к голове, а ноги стали ватными. Так продолжалось несколько секунд, пока он не преодолел сковавший его страх. Незаметно он проскользнул к лестнице и сломя голову бросился вниз.
Еще перед началом операции Хойслер приказал Ромеру, чтобы тот, если случится что-нибудь непредвиденное, незамедлительно связался с майором Вольнофом. Тот будет ждать их возвращения в загоне для овец, до которого от лаборатории было километров пять. Ромер вывел свой мопед через калитку и помчался к майору.
Лорхер уставился на неподвижного Хойслера, а Крампен наклонился над ним и, взяв руку обер-лейтенанта, нащупал пульс.
— Он всего лишь потерял сознание, — спокойно проговорил Крампен, вынимая из руки Хойслера портфель. Затем он защелкнул у него на запястьях наручники. Пистолет обер-лейтенанта валялся на полу. Крампен поднял его, поставил на предохранитель и положил на стол.
— Что это такое? — спросил Лорхер, показывая на красовавшуюся на сейфе бумагу. Он перешагнул через лежавшего на полу Хойслера и, подойдя ближе к сейфу, вслух прочитал: «ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! Этот сейф оборудован специальным ослепляющим устройством! Открывающий сейф без разрешения подвергает серьезной опасности свое зрение! Пиротехническая фабрика „Лорхер и Зайдельбах“».
Лорхер сдвинул очки на нос и рассерженно спросил:
— Ты что, с ума сошел?! К чему это?
Крампен ехидно усмехнулся и, отодвинув недоумевающего Лорхера в сторону, вытащил из рюкзака Хойслера ящик с боеприпасами.
— Неужели ты ничего не понял? Да я эти фотографии разошлю по редакциям кое-каких газет! Лучшей рекламы для тебя и быть не может!
— Какая глупость! — не проговорил, а скорее простонал Лорхер, выходя из себя. — Да ты испортишь мне весь гешафт! Ослепляющая граната может быть использована лишь в том случае, если ее поражающее действие не является длительным…
— Да кто об этом говорит? — грубо перебил его Крампен.
Лорхер устремил на сына неподвижный взгляд, и лицо его побледнело. Потом он смотрел то на металлический ящик с боеприпасами, то на лежавшего без сознания Хойслера… Неожиданно Лорхер оживился и обрел такую подвижность, какую трудно было ожидать от его массивной фигуры: оттолкнув Крампена в сторону, он отстегнул защелки ящика и поднял его крышку.
— Нет, — заговорил он, — этого ты не сделаешь!
В ящике в специальных углублениях-гнездах лежали пять пластиковых яиц, похожих на страусиные. Они до удивления были похожи на пасхальные яйца, раскрашенные красными полосами с разводами. В шестом же гнезде, обведенном зеленой краской, покоился шар, похожий на коричневый теннисный мяч, но несколько большего размера.
— Ты их заменил! — испуганно воскликнул Лорхер. — Так вот почему ты говорил о пасхальных яйцах! Боже мой, что же теперь будет?!
— Эта мысль пришла мне в голову совершенно случайно. Стоит ли стрелять холостыми патронами, когда имеются боевые! Здесь ведь не учение, а серьезная борьба! Готов биться об заклад, что теперь ты получить крупные кредиты!
Лорхер в изнеможении опустился на табурет и, достав из кармана платок, начал вытирать им вспотевший лоб.
— Боже мой, что же теперь с ним будет?! — с этими словами он показал на Хойслера, который начал приходить в себя.
Крампен закрыл крышку ящика с боеприпасами и поставил его в сейф на прежнее место. После этого он взял в руки свою фотокамеру и как ни в чем не бывало начал делать снимки, словно выполнял самый обычный фотозаказ.
— Этого ты не должен был делать, Берт, — зашептал Лорхер, — по крайней мере до тех пор, пока не посоветовался со мной!..
— Да перестань ты, в конце концов, ныть! — оборвал Лорхера сын. — Ты еще будешь благодарить меня! — Он махнул рукой в сторону Хойслера. — Что ты ему плохого сделал? А он у тебя со спокойной совестью намеревался стащить твое новое оружие!
Этот аргумент подействовал на Лорхера, он даже немного приободрился.
— Позвони же наконец в полицию! — чуть ли не приказным тоном проговорил Крампен, закуривая сигарету.
Лорхер вскочил с табурета и бросился к письменному столу Зайдельбаха, на котором стоял телефон.
Вскочив на мопед покойного хозяина гостиницы Вильгельма Фенске, Ромер сначала помчался по дорожке для велосипедистов, а затем свернул на полевую дорогу, по которой обычно мало кто ездил. На этот раз путь всего лишь в пять километров показался ему ужасно долгим. В темноте он не сразу разыскал заброшенный загон для овец.
Дул легкий ветерок. Ромер повел мопед прямо через небольшой кустарник, а когда толкать его стало особенно трудно, прислонил к стволу одинокой березы. Вскоре он рассмотрел силуэт крыши. И в тот же миг его ослепил свет автомобильных фар.
Машина майора Вольнофа стояла неподалеку от полуразрушенного загона.
— Что случилось?! — раздался вдруг взволнованный голос майора.
— Хойслера застрелили, — прошептал Ромер.
— Насмерть?
— Думаю, что да! Сначала я услышал выстрел, а чуть позже… увидел его лежавшим на полу, возле сейфа… Он был неподвижен!
Вольноф помрачнел. Он явно злился из-за случившегося.
Майор невольно задумался. В Хойслера стреляли, однако это вовсе не значит, что тот был убит. Вольноф прекрасно понимал, что мертвый Хойслер для него менее опасен, чем живой. Произошедший инцидент наделает много шума, и теперь начальство потребует от него подробного доклада о случившемся. А если Хойслер окажется жив и проговорится обо всем, тогда ему, Вольнофу, не видать звания подполковника как своих ушей, более того, его могут понизить в звании или даже демобилизовать.
Майор приказал Ромеру следовать за ним в машину:
— Ведите себя так, как будто вы об этом инциденте ничего не знаете. Территория фабрики довольно большая!
— Так точно, господин Вольноф! — ответил Ромер, садясь на переднее сиденье рядом с майором.
— А теперь еще раз расскажите о случившемся, только подробно, со всеми деталями. — Вольноф включил портативный магнитофон.
6. МЕРТВЫЕ ГЛАЗА
В десять часов двадцать две минуты реактивный самолет «ДС-9», следовавший из Парижа, приземлился на аэродроме в Базеле. В числе первых пассажиров на землю сошел Фред Горица с «дипломатом» в руке. Другого багажа у него не было. Загорелое лицо Горицы говорило о том, что он недавно побывал в тропиках. На нем был легкий костюм, в котором он был похож на путешественника, только что вернувшегося из поездки по Африке.
В просторном зале аэровокзала его ожидал сотрудник фирмы «Вольта-гаражен», студент второго курса биологического факультета, который передал ему документы и ключи от автомашины «Альфа». Уже судя по одному этому, разведывательная служба действовала безотказно.
Базельский аэродром располагался на территории, население которой говорило в основном на французском языке. Шоссе, соединявшее аэродром с городом, было обнесено колючей проволокой. Базель Горица знал намного лучше, чем любой крупный город Западной Германии. Проехав по шоссе, он свернул на Люцернринг и, объехав сити, миновал виадук и поехал по шоссе, которое вело на Цюрих.
В небольшом селении, находившемся на полпути между Цюрихом и Вадуцем, он сделал короткую остановку, чтобы позавтракать. Вскоре он был уже в Лихтенштейне. Бенно Хонигман ожидал приезда Горицы в отеле «Энгель», современном четырехэтажном здании с пансионатом для семейных.
Они расположились на террасе перед апартаментами, которые занимал Хонигман. Официантка, обслуживающая гостей в номерах, принесла им аперитив: хозяин выбрал для себя красный вермут «Мартини», а Горица — коньяк. Горица окинул взглядом местность. Небольшая территория княжества Лихтенштейн представляла собой удобный центр для проведения различного рода международных встреч.
Хонигман довольно часто покидал Тель-Авив, но отнюдь не из желания избавиться от царящей в Израиле жары и понаслаждаться мягким климатом Лихтенштейна. Причина заключалась в том, что он являлся связным израильской секретной службы.
Бенно Хонигман был убежденным сионистом.
С Горицей Хонигмана связывало многолетнее сотрудничество, из которого оба они извлекали взаимные выгоды. На этот раз Горица летал в Капштадт в качество спецкурьера и теперь через Париж возвращался в Дюссельдорф. На парижском аэродроме Орли его ожидал представитель спецслужбы, который и сообщил ему о необходимости заехать в Вадуц. Все это свидетельствовало о том, что Хонигман намеревался предложить свои услуга западногерманской спецслужбе.
Человек, встретившийся с этим израильтянином в первый раз, вероятно, принял бы его за образованного человека, прекрасно разговаривающего на трех языках. Однако, несмотря на свои светские манеры, Хонигман выглядел в некотором роде провинциалом.
— Вы любите музыку Франца фон Зуппе? — спросил Хонигман, пробуя вермут.
Горица кивнул в знак согласия, хотя в действительности находил музыку такого рода скучной.
Пластинка автоматически легла на диск проигрывателя. Хонигман с помощью дистанционного управления запустил диск, и из проигрывателя полились звуки увертюры к «Поэту и крестьянину». Израильтянин увеличил громкость до предела, при этом оба собеседника обменялись понимающими взглядами: их теперь трудно было подслушать.
— Я не буду начинать издалека, Фред, — проговорил Хонигман. — Страна у нас маленькая, и потому мы можем добиться успеха только с помощью некоторых специалистов со стороны; вот, собственно, почему мы сотрудничаем и с вашей секретной службой.
Горица, не вставая с места, изобразил нечто похожее на поклон и приветливо улыбнулся, при этом его ямочка на подбородке обозначилась более явственно.
— Об этом не следует и вспоминать, Бенно, — заверил Горица своего собеседника.
Тогда израильтянин перешел конкретно к делу:
— Одна фабрика, находящаяся в государственном подчинении и занимающаяся выпуском электрических приборов бытового назначения, попала в довольно затруднительное положение — она не выдержала конкуренции на мировом рынке… В ее интересах нужно бы кое-что предпринять! Речь идет о возможности вести борьбу с самыми опасными для нас конкурентами на Европейском рынке в выпуске новой электроники!
Бенно Хонигман откинулся на спинку кресла и начал внимательно разглядывать гостя, словно желая убедиться в том, что тот правильно понял значение предпринимаемого шага.
— Нам придется заглянуть в ящики письменных столов ваших конкурентов, не так ли? — спросил Горица так тихо, что его собеседник не столько расслышал, сколько прочел эту фразу по движению его губ.
Израильтянин с усмешкой повертел свою рюмку с вермутом и тряхнул головой.
— Нет, этого даже не потребуется делать! — отчеканил он. — Зачем нам гоняться за продуктом человеческого ума, когда мы, вероятно, можем заполучить сам ум?
Горица согласно закивал, понимая, что сотрудничество с Хонигманом никогда не застывает в какой-то одной форме, так как Бенно постоянно ищет и находит его новые формы и методы.
— Развивающегося гения зовут Эбергардом Шоком! В первую очередь нам необходимо иметь его подробную биографию, фотокопии со всех его документов, данные о его финансовых операциях, сведения о его банковских операциях за последние два года, справку из полиции о его коммерческой деятельности, записи разговоров с собственными детьми и тому подобное. Помимо этого нам необходимо иметь несколько фотографий его дома, всех членов его семьи, его автомашин, подробное описание оборудования и обстановки его квартиры. Нам нужно иметь представление (и притом довольно подробное) о его образе жизни, знать, где, с кем и когда члены его семьи проводят свой отпуск и еженедельный уик-энд!
Горица понимающе кивнул. В делах подобного рода Горица обычно имел успех, так как всегда выходил на нужного человека.
— Человек, который займется этим делом — а он, как и вы, господин Икс, большой профессионал, — хотел бы иметь на этот счет своеобразный договор!
И господин Икс делал все необходимое, и в первую очередь перечислял на банковский счет спецслужбы определенную сумму денег, не забыв при этом перевести внушительную сумму на личный счет самого Горицы. Чего не сделаешь ради того, чтобы конкурирующая фирма оказалась бы в числе банкротов, а семьсот рабочих оказались бы выброшенными на улицу!
Довольный собой, Хонигман на сей раз отступил от своей привычки и заказал еще по одному аперитиву.
— Ваша служба все еще развивает технику подслушивания? — осторожно поинтересовался израильтянин.
Горица подтвердил это, добавив, что он лично выполняет самые различные поручения, не говоря уже о том, что большую часть времени он посвящает «изучению рынков сбыта», иначе говоря, занимается ведением промышленного шпионажа.
«Любопытно, с какой стати Хонигман упомянул об этом, — невольно задумался Горица. — Уж не собирается ли он и на этот раз снабдить меня своими бесценными указаниями, которые обычно оказываются очень „нужными“?..»
— Поразмыслите над моими словами, — продолжал Бенно Хонигман, — нам нужна новая техника подслушивания, которая не будет нуждаться ни в традиционном микрофоне, ни в обычном передатчике!
Горица выжидающе смотрел на израильтянина. И Хонигман начал объяснять, что с помощью светового или инфракрасного луча, направленного на окно комнаты, в которой ведутся переговоры, можно поймать отражаемый луч, при помощи специального фотоэлемента разложить его и преобразовать таким образом, что можно будет прекрасно слышать все до тончайших шумов и шорохов.
— Для ведения промышленной разведки, — заключил израильтянин, — трудно придумать что-нибудь лучшее. — Однако, заметив на лице Горицы скептическое выражение, он быстро добавил: — Во время войны во Вьетнаме такие приспособления оправдали себя и одновременно показали, что с их помощью можно улавливать такие звуки и шумы, какие не способно воспринимать даже человеческое ухо. С их помощью можно улавливать и передавать шумы, которые не дошли до наблюдателя. Так, например, с вертолета можно сбросить на землю такие сенсорные приспособления, которые будут замаскированы под обычные булыжники, помет скота или же что-нибудь такое, что может лежать на местности, не вызывая никакого подозрения. Такое приспособление способно воспринимать теплоту, запахи, звуки или же излучение от предметов, а затем на расстояние передавать о них соответствующую информацию!
В этот момент увертюра кончилась. Радиокомбайн автоматически сменил пластинку. На этот раз, как показалось Горице, зазвучала музыка Моцарта.
— Вы только представьте себе, Фред: в скором времени полями битв для электроники станут заводские цеха, фабрики, испытательные треки автомобильных фирм!
Горица усмехнулся:
— Хотите услышать мое мнение, Бенно? Пожалуйста: большая часть денежных средств, которая идет на покупку защитной аппаратуры, окажется вложенной более выгодно, если вы поужинаете со словоохотливым служащим конкурирующей фирмы или же заведете роман с секретаршей председателя президентского совета фирмы.
— Вы, разумеется, правы, — согласился с ним Хонигман. — Я, собственно говоря, завлек вас сюда вовсе не из-за досье на Эбергарда Шока!