Эхо грома
От прошлого не убежать – сейчас я это очень хорошо понимаю. Но тогда, в тот обычный школьный день, я ещё верил, что всё осталось позади. И что подходящие ко мне старшеклассники – простые хулиганы, а мотивы их не сложнее, чем у инфузории-туфельки, охотящейся на бактерии.
Глава 1 - Хищник, который видит меня насквозь
– Эй, Миура-кун, как дела? Как жизнь? Подсобишь семпаю парой сотен?
– Конечно, подсобит. Миура-кун же такой добрый!.. Ха-ха!
– В точку, в точку. Миура-кун, не стесняйся, доставай денежки.
Ну и что с такими делать?
Ответ прост – ничего. Потому что уже поздно! Надо думать головой и (что важно) – заранее. Как я. Например, для таких вот встреч со старшеклассниками у меня всегда припасен запасной кошелек. Для убедительности денег в нем чуть больше, чем требуется для покупки маленькой коробки молока и дынной булочки. Просто я очень люблю молоко и дынные булочки – вкус, который получается от их пережевывания, дарит ни с чем не сравнимое удовольствие…
Но кажется, я отвлекся.
Кошелёк – это лишь часть решения, ещё крайне важно изобразить не только лицом, но и всем телом нужное этим шакалам психологическое состояние. Идеальным будет полусогнутый корпус, словно заранее приготовившийся, что будут бить; дрожащие, так же полусогнутые ноги – вроде как порывающиеся унести трясущегося от страха хозяина прочь, но всё не решающиеся; и взгляд, опущенный в землю. Искать кошелёк в школьной сумке надо не слишком долго, дабы не вызвать в нетерпеливой шпане желания самостоятельно приняться за поиски, но и найти не слишком быстро, чтобы не вызвать подозрений. Дело в том, что у наглых, самолюбивых отморозков развит весьма неприятный для таких, как я, хитрых травоядных, навык, позволяющий им оставаться на ступеньке выше – даже не имея достаточного количества серого вещества, они интуитивно понимают, что более слабые, но умные существа не упустят шанса воспользоваться своим преимуществом и оставить их в дураках. Именно поэтому эти подонки так смахивают на параноиков, слишком резко реагируя на случайно брошенный взгляд или тихо произнесенные слова.
В конце концов, их существование поддерживает нашу экосистему в стабильном состоянии. Слабые отстегивают сильным за относительный покой. Взрослые же платят налоги?
Вот и я роюсь в сумке, готовясь опустошить заранее приготовленный кошелёк в загребущие лапы и пойти дальше. Смотрю под ноги. Слушаю смешки. Что-то многовато их собралось, или это я такой везучий? Пять… нет, шесть человек. Троих из них я знаю, они всегда ходят троицей:
Один рыжий – то ли боится сильно обесцвечиваться, то ли не умеет, и с химической завивкой, «овца-Хиро».
Второй – с зализанными гелем или воском волосами, молчаливый качок Гоку.
А третий… сегодня Ямада пахнет земляникой. Ямада в этой шайке главный, хотя учителя почему-то упорно верят, что плохие мальчики насильно таскают его с собой, поэтому постоянно проводят «воспитательные» беседы, стараясь вразумить бедняжку и заставить задуматься о своём будущем, пока не стало слишком поздно.
Наивные.
Ямада – это чудовище, всегда открыто взирающее на других людей с лёгким налётом недоумения и прячущейся в его тени скукой, уже давно тянет к себе, в зловонную нору, не только личных подпевал, но и тех несчастливцев, кому случится оказаться в зоне досягаемости, когда скука его достигает апогея.
К слову, до сих пор мне удавалось избегать этой участи. Во многом благодаря своей заурядности. На самом деле, среди жертв Ямады пока не было никого незаметного – взять хотя бы отличницу и победительницу межшкольной олимпиады сразу по трём предметам: математике, информатике и физике – Кияну-сан, внезапно заделавшуюся злостной прогульщицей и нимфоманкой. Или скромного, но несомненно привлекательного во всех отношениях заместителя главы школьного совета – Нисиока-сана, столь же неожиданно заработавшего славу заядлого сердцееда и всего за пару месяцев разрушившего полсотни (по слухам) пар.
И таких примеров – десятки. Наверное, Ямада поставил себе цель извратить души всех, кто по меркам общественного мнения достоин подражания. Если бы я верил в чушь о боге и дьяволе, то несомненно уже давно записал бы его в число лучших работников Сатаны.
Кстати, что-то я задумался. Опустившаяся на плечо рука заставляет вздрогнуть и так некстати поднять голову – и обнаружить себя под прицелом взгляда, полного любопытства.
– У тебя там карман Дораемона? Или прямая связь с Нарнией?
Признаться, такой формулировки вопроса я не ожидал. Тем более, от самого его величества главаря.
– А?.. Простите!..
Взгляд тут же опускаю, только вот макушкой чувствую – что-то изменилось. И даже вытащенный из-под учебников тощий кошелёк, вежливо протянутый семпаям, ситуацию не исправляет. Кошелёк, конечно же, мгновенное забирают… но почти тут же поблизости раздаются вполне ожидаемые стоны разочарования – ну да, знаю, денег в нём мало – но рука так и остаётся лежать на плече затаившейся змеёй. Серьезно, я стою, боясь шевельнуться. Страшно даже представить, что будет, если шакалы догадаются, сколько у меня денег на самом деле, и что эту мелочь я им приготовил вроде подачки…
– Миура-кун, нельзя быть таким покорным, – вдруг проникает в уши мягкий голос дьявола в теле семнадцатилетнего школьника, чьи стекающие на плечам иссиня-чёрные волосы источают запах земляники. – Чтобы выжить в этом мире, ты должен научиться говорить людям «нет».
– Ха-ха, Ямада-сан, да он сейчас обоссытся от страха.
– М-м-м, правда?
За волосы на затылке дергают, задирая голову.
– Что-то не похоже.
Как «не похоже»? А как же выступившие в уголках глаз слезинки? А как же приоткрытый рот, панически-мелко ловящий воздух? Как же попытка втянуть голову в плечи и сжаться, становясь еще мельче и безобиднее?
Кстати, странно, что они запомнили моё имя. Ладно, «овца-Хиро» – мы с этим позёром в одном классе… но остальные?
– Миура-кун.
За затылок встряхивают. И приходится сфокусировать взгляд на чёрных глазах напротив.
– С сегодняшнего дня твоя рента: десять тысяч в день. Разницу будешь отрабатывать.
Всё, что я могу – это моргнуть в ответ. Во-первых, у жертвы на моём месте совершенно точно от такой угрозы должен окончательно отмереть мозг и способность к говорению, во-вторых, шакалам, как и троллям, нельзя подкидывать дров. Если хочешь, чтобы всё быстрее закончилось – кивай, молчи и делай, что говорят.
То есть, я всегда так думал.
Но почему-то сегодня верная стратегия даёт сбой…
Хотя…
– Ма-ма-ма-я-ма-ма-да-с-с-сан, – уже сами собой блеют мои губы, а лёгкое движение ресниц заставляет старательно выжатую слезинку сбежать по щеке. – Я н-не могу… у ме-меня нет… я н-не смогу с-столько дос-с-стать, п-простите меня-я-я…
Да, нужно всего лишь стать настолько мерзким, чтобы даже у этой троицы отпало всякое желание иметь дело с эдакой падалью.
Как и ожидалось, в глазах напротив мелькает что-то такое… что кажется – осталось только дожать:
– Я всё с-сделаю, только не надо м-м-еня бить, п-пожалуста…
Не возражение, а готовность – вот что заставляет таких людей терять интерес. Ямада совершенно точно сейчас разочаруется, поняв, что Миура Кеичи – слишком заурядная и серая личность, дабы суметь развеять его скуку.
– П-прошу!..
И как финал, нужно зажмуриться, усилить слезоотделение и сжаться ещё сильнее. Конечно, есть опасность вызвать слишком сильное раздражение – но лучше рискнуть и получить несколько ударов по печени, чем попасть в бессрочное рабство.
– Двадцать тысяч.
Холодное, почти ледяное – оно проникает под кожу и заставляет замереть по-настоящему. Взорвавшихся ржачем прихвостней Ямады я услышу словно издалека, будто со дна колодца.
– Н-но!..
Произношу и тут же догадываюсь: это моя последняя ошибка. Снова смотрю на Ямаду. Его рука уже исчезла с плеча, оставив тяжелый след, а во взгляде больше нет ни скуки, ни недоумения, ни любопытства. Лишь насмешка.
– Тридцать тысяч.
Тонкие бледные губы растягиваются в подобие улыбки – и я окончательно осознаю, что был слишком глуп. Да, травоядные часто умнее шакалов – это помогает им выжить, только вот Ямада не шакал, он хищник. Хищник, который видит меня насквозь.
Глава 2 - Боксерская груша
– Тридцать тысяч, хе-е-е…
Будь это манга, я бы сейчас сидел на ступеньках школы и с грустью смотрел на разразившееся дождём небо, а какой-нибудь добрый семпай или милая кохай предложили бы мне зонт и тёплые, спасительные объятья. А потом из кустов выскочил бы рояль и покарал обнаглевших хулиганов, а я бы жил дальше долго и счастливо.
В реальности же ярко светит солнце, отражается от стекла магазина-автомата и упёрто пытается лишить меня зрения.
– Тридцать… тысяч…
День только-только перевалил за половину, и на плечо ещё давит невидимый отпечаток чужой руки. Так и хочется дотронуться до него, убедиться, что это только морок, только причудливый глюк пережившего сильнейшее потрясение мозга.
– Тридцать…
Надо заставить себя думать о возникшей проблеме, но вместо этого взгляд и все мысли то и дело возвращаются к сине-голубой коробке за стеклом торгового автомата. Моё любимое молоко. Цена: сто пятьдесят йен. На тридцать тысяч этих супер-удобных коробочек с трубочкой можно купить аж двести штук. А чтобы заработать эту сумму, потребуется простоять под открытым небом не менее шестьдесят часов, раздавая листовки равнодушным прохожим, или за прилавком фастфуд-забегаловки – выдавливая из себя супер-вежливую улыбочку в ответ на недовольство всем на свете: от цен до цвета формы персонала, и даже открытое хамство. А то и шестидесяти часов окажется мало. Но в любом случае – не нужно быть гением математики, чтобы понять – в сутках столько часов просто не наберётся.
Идиотизм.
Даже десять тысяч школьнику не заработать за день. На обычной подработке. Остаётся только воровство… или что похлеще.
Хотя проблема совсем не в этом! Кто вообще захочет отдавать свои кровные, да ещё и в таком количестве?!
У меня вот вовсе нет никакого желания.
Но ещё, кажется, в средней школе я пришёл к простому выводу: в любой ситуации лучше плыть по течению, стараясь огибать особо крупные коряги и уворачиваясь от подводных камней. Но сейчас перед носом выросло непреодолимое препятствие в виде неожиданного интереса со стороны местного хищника, ухитряющегося перед учителями косить под невинную овечку. И этот хищник велел мне ежедневно снабжать его самого и его подпевал суммой настолько крупной, что даже в голове не укладывается.
Но ведь это абсурдное требование. А значит, ему нужно что-то другое.
Опустив три монеты по пятьдесят йен в щель автомата и заполучив-таки вожделенный напиток, я умудряюсь пару раз промахнуться трубочкой мимо затянутого фольгой отверстия, и едва её не сломать. Но наконец дефлорация термоупаковки проходит успешно, и прохладное молоко нектаром орошает моё горло. Чудесный вкус. Закрыв глаза, подставляю лицо летнему солнцу – и душевное равновесие начинает понемногу возвращаться.
Ну правда, чего тут думать? Ясно-понятно: Ямада не сомневается, что денег я не достану, а значит, всё дело в таинственной «отработке».
Заставят шестерить? Скорее всего. Побьют? Тоже возможно.
Интересно, а сильно ли бьют на тридцать тысяч?
Что ж, получается, думай – не думай, а выбора у меня нет с самого начала, и всё, что остаётся – смириться и принять эту участь, надеясь, что шакалам надоест как можно быстрее.
Хотя… боль… как-то совсем не хочется этой самой боли. Вот совершенно.
****
Вторая половина дня пролетает на удивление быстро. Моргнуть не успел – а уже время клубных занятий, а так как ни в одном из клубов я не состою, учебный день, считай, закончен. Печально, ведь это означает, что очень скоро наступит следующий. Именно это сожаление и заставляет меня слишком медленно собирать вещи и совершенно никуда не спеша плестись на первый этаж.
И как оказывается – опрометчиво. Ибо, выйдя из-под козырька школьного крыльца, я не успеваю пройти даже десятка шагов, как за спиной раздаётся до дрожи мягкий голос.
– Куда это ты собрался, Миура-кун?
Стиснув ручку закинутой за плечо сумки, я впервые задумываюсь о перспективе дать сдачи. Заранее. Стратегия называется: «ударь и беги, не оглядываясь». Но разум побеждает панику с незначительным перевесом, заставляя разжать пальцы. Сумка тут же падает на тщательно подметенную дежурными землю, а за ней и я – на колени.
– П-пожалуйста…
Всё же, как не подметай, а мелкая, рассыпчатая земля, похожая на песок, никуда не денется. Если только попадёт в рот идиота, попытавшегося вдохнуть воздух в тот момент, когда лоб почти коснулся земли. Идиота вроде меня.
– Что «пожалуйста»?
День клонится к вечеру, солнце больше не жарит, но я отчетливо ощущаю на себе тень подошедших. А потом становится видно и носки их сменки. Пересчитываю, делю на два – получается всего три человека.