Хватит разговаривать так, словно меня здесь нет!
В смысле, я не кончу? Но ощущения такие, словно вот-вот…
– Смотри, он растерян.
Хиро сдвигается с места. Оставив в покое плечо Гуро, он снова обходит нас. Из-за штанов не рискую поворачиваться следом – слишком велика вероятность грохнуться, запутавшись в них – но всё равно замечаю его приближение. Рыжий наваливается на меня со спины и, обхватив член, принимается остервенело надрачивать.
Прокусываю губу.
В его руках собирается резкое, пронзительное, даже болезненное удовольствие. Бинты Хиро снял, и его ладони на удивление нежны. Одной сжав член у основания, второй он то и дело заставляя кожицу наезжать на резинку, обхватившую головку. Не в силах сопротивляться, я откидываю голову назад, задерживаю дыхание… но ничего не происходит. Выплеснуться не получается. При этом удовольствие продолжает скапливаться, нарастать с каждым движением, переполняя меня изнутри.
– Хва-а… хва… тит, – хриплю.
Ноги не выдерживают и подкашиваются. Но Хиро не даёт мне упасть – отступает назад и в бок, заставляя перебирать следом ногами. Но вот он останавливается и вместе со мной опускается на пол. Зажимает между коленей. И уже моё плечо принимает твёрдость его подбородка. А зад – холод пола. А ещё мелкие камешки и прочий мусор. Но даже это не успокаивает терзающий низ живота смерч из болезненного, режущего наслаждения. Наслаждения, от которого очень хочется заскулить.
– Ну вот. Кажется, он начинает понимать.
– Рас-с-скажу я… всё. Расскажу!
Зачем им это делать? Разве я собирался что-то скрывать?!
– Как-то быстро, – доносится от двери. – Даже не интересно.
И снова Ямада смотрит на меня – и словно насквозь. Хоть его лицо и трудно рассмотреть из-за света за спиной, но от этого взгляда хочется провалиться сквозь землю. Зачем он так со мной? Из-за того, что я сделал два с половиной года назад? Потому, что из-за меня погиб его отец?
Но я…
Первой Хиро снимает резинку, которая под самой головкой.
– Нет! Подожд-
Как только исчезает давление второй, меня выгибает дугой. Позвоночник вскипает. Низ живота обжигает огненной плетью. Почти теряю сознание. Но только почти. Потому что всё вижу и осознаю. Как моё тело бьётся в непристойных конвульсиях несколько секунд. И как орошает спермой пол и штаны стоящего рядом Гуро. Уши закладывает, но даже так я слышу свой утробный стон, переходящий в скулёж.
Глава 9 - Предатель
Когда именно это произошло? Когда я стал считать себя частью «клана»?
Сложно назвать какую-то определенную дату.
Сколько себя помню, постоянно слышал или видел их, проносящихся по дорогам лавинами рёва, в вызывающей одежде, иногда под вой полицейских сирен. По телику часто говорили, что байкеры блокируют дорожное движение, нарушают закон об уровне шума, устраивают беспорядки, что игнорируют красный свет светофоров – и тем самым рискуют не только своей жизнью. Но для нас, мелких дошколят, они были крутыми героями. Самураями дорог, для которых не существует завтрашнего дня. Конечно, смысл этого выражения каждый понимал по-своему, но восхищение было общим и искренним.
Сейчас я с уверенностью могу утверждать, что среди байкеров, как и среди обычных людей, встречаются разные личности – преступником и добропорядочным гражданином может быть каждый. Но тогда я просто не верил в страшилки, рассказываемые взрослыми. Клан казался мне одной большой семьей, состоящей из семей-групп поменьше. И группа в нашем районе была одной из самых крупных – больше трёхсот человек.
Возглавлял её Арата-сан – обычный работник заправки около моего дома.
И я с самого детства постоянно крутился около него.
Когда он впервые посадил меня на мотоцикл, прямо перед собой, велев крепко схватиться за руль – мне как раз исполнилось десять. Помню испуг от внезапной дрожи железного коня, готового сорваться с места, помню восторг от дружного рева десятков других байков, выстраивающихся в колонну позади. Мы ехали не быстро, но никто не смел обгонять командира. И я чувствовал себя частью мощного, оглушающего, презирающего страх и опасность, огромного механического змея. Ветер бил в лицо, морозил губы, выдавливал из глаз слезы, но мне казалось, что всё сливается воедино: обволакивающее и наседающее сверху звёздное небо, проносящийся мимо, размазанный пятнами света город, и наши сердца, бьющиеся в унисон. Простой механик и заправщик с бензоколонки Арата Кунимицу для своих товарищей был королём. Королём скорости. Королём драйва.
И я мечтал стать таким же.
Поэтому понемногу учился устройству байка, механике. Всерьёз готовился стать полноценным членом семьи, к шестнадцати годам сдав на «детские» права и купив мотоцикл – пусть сначала маломощный, всего на четыреста кубов, но потом ведь останется лишь дождаться совершеннолетия... Естественно, если бы родители узнали о подобных планах или вообще о том, где и с кем я торчу допоздна, я бы непременно попал под домашний арест до окончания школы. Скрывать всё помогала сестра, которая как раз встречалась с одним из байкеров и часто видела меня крутящимся возле мотоциклов и их владельцев. Хотя мы были в одной лодке – не думаю, что родители бы одобрили её выбор. Так что, несмотря на разницу в возрасте в несколько лет, мы действовали сообща – врали, что занимаемся у друзей, что готовимся к тестам, что ходим на бесплатные вечерние курсы от школы… А когда пару раз «доброжелатели» донесли родителям, что видели кого-то из нас в компании «якудз на колёсах», выкручивались тоже вместе. Но мы никогда не пересекались вне дома. Май тусовалась со своим парнем и его друзьями, я же мыл байки, наблюдал, как их разбирают и собирают, учился чинить.
И даже не думал, что всё может измениться.
Но когда мне исполнилось тринадцать, и я перешёл в первый класс средней школы – впервые пошли слухи о борьбе за власть. Точнее, байкеры стали часто устраивать гонки, выясняя, кто быстрее и бесшабашнее, ведь иерархия в группировке напрямую зависела от авторитета. Но как раз тогда в разговорах старших и даже младших членов начало проскальзывать всё больше недовольства. По численности мы были самой крупной группой, входящей в «Красный рассвет», и тем не менее – в массовых выездах всегда замыкали строй, что соответствовало низшему рангу. Честно говоря, я об этом даже не задумывался. Когда удавалось попасть на место встречи перед выездом, я был счастлив просто наблюдать за построением, но точно помню, что наши почему-то всегда были в конце.
– Всё потому, что Арата-сан всегда всем уступает.
– Надоело глотать пыль.
– Сколько можно отсиживать жопы и ждать разрешений на выезд?!
Я всегда считал, что байкеры свободны. Что им не нужно ничего, кроме байка и дороги. Но чем больше прислушивался к разговорам, тем больше расстраивался – байкеры не сами решали, когда и куда им ехать. Даже Арата-сан не решал. Время и маршрут определял Лидер клана и командиры из первых рангов, то есть те, кому в строю позволялось ехать впереди.
Но что возмущало больше всего лично меня, так это, что едущие последними чаще всего использовались как приманка для отвлечения полиции. И они же чаще всего попадались и лишались не только прав, но и свободы, особенно в последнее время, когда правительство даже создало специальную организацию по борьбе с дорожными бандами и ужесточила наказания за нарушения ПДД.
Но я не думал, что моё мнение имеет какой-то вес. В тринадцать лет я был счастлив только от возможности быть среди них. Пока как-то раз со мной не заговорил Кита-сан – младший командир. Он просил помочь убедить Арату-сана. Мол настало время изменить положение вещей. Почему меня?
– Потому что всем известно, как ты дорог командиру, Кей. Так что, когда Арата-сан узнает, что его названный младший брат на нашей стороне – непременно наконец-то изменит своё решение.
Тогда мне следовало хоть немного задуматься, почему старший командир, несмотря на мнение большинства, продолжает колебаться.
Но я не задумался.
Более того, я не хотел задумываться. До того момента со мной никто никогда не обсуждал ничего серьёзного, так что после просьбы Кита-сана я почувствовал себя по-настоящему частью чего-то большого. И поверил, что могу что-то изменить.
И я изменил.
В тот вечер был очень тёмным, на небе – ни звёздочки, трава – сыра, и лужи на асфальте. Свет от многочисленных фар отражался от мутной воды и слепил. Я редко задерживался так допоздна, да и когда собиралось много народа, всегда держался от них подальше. Обычно у парка и мастерской тусовались лишь те, кому нужна починка, но сейчас на узкой дороге с односторонним движением вдоль тротуаров выстроилась бесконечная вереница мотоциклов. Старшие разговаривали. Я же ждал в тени.
– Решай, старшо́й! Решай же!
Группировка буквально раскололась надвое. Напротив друг друга стояли младшие командиры и Арата-сан со своими ближайшими сторонниками. Кита-сан пока не переступил черту, но в его тоне звенел вызов. Вызов вожаку. Помню, я испугался. Не мог сообразить, как же так вышло, что я оказался по другую сторону от Араты-сана. Надеялся, что ещё не поздно всё исправить, но…
– Или мнение подчиненных для тебя ничего не значит, Командир? Даже твой брат считает, что ты слишком размяк!
Сигнал. Подчиняясь ему, я вышел из-за ряда байков на непослушных, вдруг ставших чужими, ногах. И увидел, как в усталом взгляде Араты-сана рождается удивление. И как этот взгляд вдруг превращается в холодный и отстраненный взгляд незнакомого мне человека.
Если подумать, в тот вечер у меня было много возможностей пойти на попятный. Например – не выйти по сигналу и остаться в тени. Или сделать несколько шагов, преодолеть пару метров и сменить сторону. Но я не смог. И чем громче Кита-сан говорил, чем дольше я оставался рядом с ним – тем глубже пролегала пропасть между мной и моим кумиром.
Помню, Арата-сан обратился лично ко мне:
– Ты правда этого хочешь?
Я не мог не кивнуть. Казалось, если сделаю что-то не так, как обещал – небеса рухнут, земля расколется, а сам я сгорю на месте. Ведь Кита-сан и другие братья надеется на меня!
Каким же идиотом я был…
Хотя, наверное, не только я.
В ту ночь группировка впервые вышла на дорогу не по расписанию, без разрешения клана. Арата-сан поднял флаг, означающий, что он бросает вызов Лидеру. И если вызов не будет удовлетворен, группировка покинет семью.
Вызов… Смертельная гонка. Тогда я понятия не имел, что это такое. Более того, я даже не представлял к каким последствия привёл мой выбор. Потому что сестра передала приказ командира: «не приходить» – и я принял его, как наказание. Думал, что Арата-сан расстроен. Что злится. Что, возможно, никогда меня не простит. Самое паршивое, что я ходил в ту самую школу, у которой наши собирались по вечерам. Смотреть в окно на парк напротив, на крышу мастерской и знать, что тебе туда больше нет дороги – что могло быть хуже? Жизнь потеряла смысл. Всё, о чём я мечтал, рассыпалось в пыль.
Наверное, я не столько хотел стать байкером, сколько просто оставаться с ними. Такими крутыми. Днём вкалывающими на скучной работе, но к закату превращающимися в наглых, весёлых, гордых, бесстрашных самураев дорог.
Где-то неделю спустя после запрета парень Май – Кейго – попал в больницу. Всхлипывая ночью на кухне, она проклинала эту войну и тех, кто её начал. А я узнал, что брошенный вызов Лидер клана пока игнорировал, зато начались нападения на старших членов мятежной группировки. Их подкарауливали и избивали. Естественно, если рядом оказывались младшие, то доставалось и им.
Тогда я впервые осознал, что натворил.
И понял, что Арата-сан и другие старшие наверняка знали, что такое может произойти. Что вызов, брошенный Лидеру, командиры других группировок воспримут как оскорбление себе.
Но как всё исправить?
Запрет действовал на мастерскую по вечерам, но я всё ещё мог найти Арату-сана днём на бензоколонке.
Сколько раз я приходил туда в течение четырёх… нет, пяти лет? Много. И каждый раз меня встречала пусть покровительственная, но неизменно добрая улыбка. Но в тот день даже дежурная «рабочая», которой работник должен встречать клиентов, потухла, стоило Арате-сану меня увидеть. Я хотел извиниться. Сказать, что не знал, понятия не имел, к чему всё придёт. Что готов на что угодно. Что сожалею. Что хочу вернуться… Помню, я бормотал всё это за углом мойки для машин, а Арата-сан, стащивший с головы кепку, молча стоял напротив: высокий, широкий и внушительный даже без своего длинного чёрного плаща. А когда я замолк и собрался с силами, чтобы поднять взгляд и посмотреть ему в глаза – увидел, что тот смотрит в сторону.
– Ты слишком много на себе берёшь, Кей, – наконец произнес Арата, так и не повернув головы. – Ты правда решил, что я поменял решение только из-за тебя?
Я не поверил ему. Этому напускному равнодушию. Я слишком долго и хорошо знал Арата-сана. И никогда не относился к нему, как к очередному «взрослому», но в тот день мой кумир вёл себя, как один из них. Один из тех, кто считает, что дети – идиоты. Хотя себя я, конечно, тогда ребенком не считал.
А его слова – они были так похожи на спасательный трос. Но даже если бы я ухватился за них и поверил, что не несу никакой ответственности – одного воспоминания о том позднем дождливом вечере хватило бы, чтобы вернуть чувство вины. Тогда, прячась за рядом байков, я отчётливо видел лицо Командира. Видел усталость на нём. Но ещё и непреклонность. Однако что-то изменилось именно в тот миг, когда я вышел по сигналу младшего командира, и Арата-сан увидел меня.
Быть может, он решил, что я предал его?
– На самом деле, Кей, я тебе даже благодарен. Ты заставил меня осознать, что на самом деле значит быть Командиром.
Эта фраза стала последней в нашем разговоре. И после неё тяжесть, давящая на мои плечи, только увеличилась, а понимать происходящее я стал ещё меньше. Но главное – разговор оказался бесполезен, я не смог ничего исправить.