Следя за ними настороженным взглядом, я даже предположить не могу, что именно они подготовили в этот раз. В голове крутится что-то про спарринг и странную отчужденность этих двоих. Но вот невесомо, почти незаметно, на плечи ложится рука – возможно, она просто сползла со спинки дивана, но я все равно вздрагиваю. Всем телом, всеми нервами я жду подвоха.
– Удивлён?
Холодные кончики пальцев проходятся по шее и пару раз задевают ухо.
– А?.. Э… Да…
– Видишь ли, мы поспорили. Я поставил на то, что ты придёшь без денег и без замены, а он, что ты приведёшь вашего старосту. Гуро же – что сегодня нам перепадёт тридцать тысяч.
Слушая Ямаду, я смотрю прямо перед собой, интуитивно понимая, что его слова как-то связаны с происходящим, но пока не улавливаю сути. Вот Гуро зачем-то усаживается на маты, прямо перед раздевающимся Хиро, вот помогает ему стянуть трусы…
…что-что, простите?
В груди начинает колоть.
Они что, решили довести меня до сердечного приступа?!
Рука на плече напрягается, Ямада подсаживается впритык, обволакивая меня тонким земляничным ароматом и ставя початую банку пива прямо на моё колено.
– Расслабься. Раз они проиграли, отрабатывать долг тебе не с кем. Вместо этого просто составь мне компанию.
Банку он отпускает. Та вроде бы остаётся стоять ровно, но вдруг перекашивается в одну сторону – еле успеваю поймать её онемевшими пальцами. Ну правда, жизнь меня к такому не готовила совершенно! Одно дело, когда хулиганы тебя бьют – это больно, обидно, но в порядке вещей. А когда они перед тобой…
Как-то не похоже на розыгрыш.
– Эй, там… повернитесь немного, нам с Миурой-куном не видно.
Хью Хиро послушно чуть поворачивается боком, и становится видно голову Гуро у низа его живота. Однако, как же хорошо, что все окна вновь плотно закрыты ставнями, а оболочка китайского фонарика сильно рассеивает свет одной-единственной лампочки, делая отдельные детали практически невидимыми. Но, если затаить дыхание, становится слышно негромкое причмокивание.
– Пей.
Послушно, не отрывая взгляда от поджавшихся, напряженных ягодиц рыжего кудряша, я отпиваю из банки, даже не чувствуя вкуса. И вдруг вспоминаю, как несколько лет назад, когда мы с родителями жили в однокомнатной квартире, часто все вместе смотрели по вечерам телевизор. В полуночной программе иногда показывали американские фильмы, а в них часто можно было увидеть сцены, граничащие с эротическими. И каждый раз я делал вид, что мне срочно надо сходить попить. Или пописать. Или почесаться. Кто хоть раз оказывался в подобной ситуации – тот поймёт, как это стрёмно. Вот и сейчас мне вдруг становится жуть как не по себе. Каждый мускул тела напрягается, повторный глоток застревает в горле, взгляд уплывает в сторону… Но заставив себя не закашляться, а проглотить пиво, я несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю. И именно в этот момент рука Ямады, всё ещё обнимающая меня за шею, снова оживает, задевает пальцем мочку уха и проходится по шее невесомым касанием. Мурашки тут же скапливаются у основания шеи и, не спрашивая разрешения, ломятся вниз по позвоночнику.
От дикого напряжения кружится голова.
Я даже не сразу понимаю, что происходит, когда ладонь Ямады закрывает ухо, а сам он придвигается с другой стороны. Острые зубы кусают за шею, и тут же влажный язык мокро проскальзывает по месту укуса, выше. Губы причмокивают – и новая волна дрожи скатывается по спине.
Должен ли я что-то сказать?
Как-то реагировать?
Хотя отреагировать я всё равно не могу, даже узнай я, как. Тело одеревенело. Весь напряженный, сижу, снова уставившись на парочку по ту сторону покосившегося стола. Голова Гуро продолжает ходить назад-вперёд, и единственное, что изменилось – его руки теперь на ягодицах Хиро: они мнут их, жмакают, сминают. Кажется, что тот пытается вонзить пальцы в жёсткие и одновременно податливые полушария. Неровные, бугристые из-за напряженных мышц, но по-своему привлекательные…
Боже, о чём это я?!
К колену прикасаются. Ямада. Чёрт возьми… он меня что, соблазняет?! Чтобы остановить скольжение по ноге, я ставлю банку пива на пути его руки. И вздрагиваю от нового выдоха в ухо. Непроизвольно закрываю глаза.
И тут же открываю, пытаясь вскочить… но рука на плечах наливается тяжестью и буквально придавливает меня к дивану, а пиво из перевернувшейся банки продолжает выливаться мне на ширинку.
Что за детские выходки?!
– Смотри, что ты наделал, Миура-кун, – мочку уха прикусывают, заставляя сморщиться. А когда отпускают, жаркое, плотное дыхание едва не сжигает всё моё ухо целиком. – Придётся снять, чтобы быстрее высохло.
Сердце колет снова. Странно, никогда на него не жаловался, даже пробегая затяжной кросс на десять километров. А тут, надо же, прихватило.
– Д-да н-ничего с-страшного, – предпринимаю попытку сохранить штаны на месте, всё ещё тупо пялясь прямо перед собой и вспоминая, как же так легко и бесстрашно вчера снял их сам!
– М-м-м, – ладонь прижимается к ширинке. – А твой дружок не замёрзнет?
– Н-нет.
Я только-только набираюсь смелости отвести взгляд от парочки по ту сторону стола и взглянуть на Ямаду, как Гоку вдруг укладывается на спину, а Хиро забирается на маты и встаёт на колени прямо над ним. Прямо над членом весьма пугающих размеров, почти упершимся ему между ягодиц. Рука на моей ширинке замирает. Кажется, Ямада тоже увлечён наблюдением. Да и кто бы не увлёкся, видя, как мускулистый, но довольно изящный парень обхватывает собственные ягодицы, слегка разводя, и начинает медленно опускаться на толстый длинный член. Как замирает. Как откидывает голову. Как вдруг волосы, собранные в короткий высокий хвост, рассыпаются по плечам, а пальцы вжимаются в ягодицы сильнее. И как член постепенно вдавливается внутрь, то и дело заставляя мускулистую, позолоченную искусственным светом спину мелко подёргиваться.
Кажется, я забыл, как дышать. И в штанах становится несколько тесновато. Вот ни в жизни бы не поверил, что у меня встанет на нечто подобное – не иначе как в пиве какой-то афродизиак. Ну или я просто долбаный извращенец.
– Извращенец, – будто подслушав мои мысли, шепчет Ямада, снова поджаривая ухо дыханием, но пока больше не пытаясь укусить. – Что, нравится?
Нет? Да? Не знаю? Кажется, спины его дыхание тоже коснулось, иначе с чего бы вдруг так жарко?
– Н-не очень.
– Правда?
Пальцы на ширинке сжимаются, точно выцепляя взбудораженный орган вместе с тканью брюк, с молнией, заставляя резинку трусов больно врезаться под головку.
– Д-да! Правда! Пожалуйста, н-не надо, мне больно!..
Я пытаюсь одновременно оттолкнуть от себя Ямаду и уйти от его руки, но зря. Это всё равно, что пытаться оторвать самому себе член.
– Заткнись.
Негромкий приказ парализует горло. И почти тут же член отпускают. Вместо него Ямада ловит мою руку, дёргает на себя – и сквозь мягкую ткань его школьных брюк я чувствую жар его тела кончиками пальцев. Ладонь Ямады ложится поверх, сжимает, вынуждая нащупать и обхватить его член так же, как недавно делал он сам с моим.
– Подрочи мне.
Снова приказ. А чтобы я не мешкал, Ямада ведёт мою руку вниз, вжимая в свой пах. Потом вверх. Из-за ткани я не могу прочувствовать его член, понять точно, где начинается головка, но жар всё сильнее передаётся пальцам – и я уже не способен думать ни о чём другом. Почему-то касаться, пусть даже через ткань, но чужого члена, мне кажется не так уж и страшно. Проще, чем позволять прикоснуться к своему. Это даже немного… прикольно. Ямада не отпускает мою руку, и я не боюсь ошибиться – наоборот, слежу, с каким нажимом и темпом он руководит процессом, постепенно улавливаю ритм.
У меня даже появляется время снова взглянуть на сладкую парочку на матах: Гоку уже снова сидит, правда, не спустив ноги на пол, а поджав под себя, и крепко обнимает Хиро… нет, сжимает в объятьях, остервенело заставляя насаживаться на свой член. А Хиро… Хиро пытается сопротивляться: он упирается в его плечи, напрягает ноги, спину – но сил его явно не хватает. И именно этому рваному ритму Ямада заставляет следовать мою руку на своём члене.
А вот моему члену больно. Будь это порнушка на компе, я бы уже давно стащил с себя мокрые и прилипшие к коже трусы и… а так, лишь пальцы сжимаю сильнее, совсем забыв, что в них не мой член.
Но Ямада заставляет их разжать. Вжикает замок молнии. Это вынуждает меня оторвать взгляд от матов и уставиться на член, выскользнувший из ширинки и лишь слегка уступающий размерами тому, что врывается сейчас в накаченную попу Хиро.
Затылка касается ладонь. И надавливает.
Я пытаюсь упереться руками в диван, в самого Ямаду. Всем телом я борюсь с одной единственной рукой, давящей на затылок и спину. И проигрываю. Но пальцы с затылка постепенно сползают ниже, пока не оказываются на шее и не сжимают её, надавливая на какие-то болевые точки.
Наверное, я мог бы сопротивляться и дольше… но сдаюсь практически сразу. Влажная головка утыкается в губы, и почти тут же пальцы на шее расслабляются и зарываются в волосы на затылке, взъерошивая и вызывая какие-то странные, смешанные ощущения в спине и пояснице.
Неприятными я бы их не назвал.
Однако, мне некогда подробно анализировать своё самочувствие, вместо этого я вспоминаю, как делают минет в порно-роликах – вроде, засовывают член в рот, придерживая у основания, и двигаются по нему вверх-вниз, стараясь не задеть зубами… так?
Так. Ок. Член у основания я обхватил.
…нет, для меня это пока как-то слишком… что там ещё? Облизывание?
Вздох срывается с губ и, что удивительно, член в руке чуточку дёргается. Словно ему понравилось. Я вытягиваю губы трубочкой и легонько дую. И член дёргается в ответ снова. А пальцы в волосах сжимаются сильнее, захватывая и натягивая больше прядей.
Ладно-ладно.
Какое-то время я честно дрочу член Ямады, временами облизывая его от основания до головки, чувствуя на губах почти безвкусную, липкую смазку, сочащуюся из уретры, и пропитываясь запахом Ямады. Сейчас, когда я могу буквально уткнуться носом в жёсткую поросль волос на его лобке, я точно знаю, что мыло его пахнет цитрусом, а не земляникой. Но цитрус лишь примешивается к его собственному запаху, не слишком терпкому, и не то что бы приятному, но я вовсе не против вдыхать его.
И в какой-то момент я снова ловлю себя на мысли, что хочу коснуться своего члена тоже. А что? Рук у меня две, и протиснув одну между собой и краем дивана, я добираюсь-таки до ширинки. Ох, всё бы сейчас отдал за возможность расстегнуть молнию и нормально его обхватить! Но вместо этого сжимаю пальцы в кулак и грубо, без изысков трусь об него – и едва не охают от внезапно-острого удовольствия.
И чего я так сопротивлялся? Ведь совсем недавно рука Ямады была прямо на нём! На моём члене!
Наверное, ещё немного – и я точно кончу. Но… я уже довольно долго тружусь в полусогнутом состоянии, стараясь игнорировать ноющую челюсть и всё больше затекающую шею. Начинает ломить затылок. И мало помалу все мои мысли сосредоточиваются на единственном желании: «Ну же, кончи уже наконец!»
Но как я ни стараюсь, а член Ямады просто отказывается подавать признаки приближающегося оргазма. То есть, он твёрд, напряжён и истекает смазкой, но по себе-то я знаю, как оно бывает… это ощущение разбухания в толщину… это особенное журчание внутри…
– Эх...
Похоже, Ямаде это тоже уже надоело… Он тянет за волосы, оттаскивая меня от обмусоленного члена. И вдруг, даже не дав вытереть рот, прижимается к нему губами – и я с мстительной готовностью передаю ему вкус его члена и его смазки.
Но стоит открыть рот, как мой язык почти попадает в засаду.
Три раза «Ха!»
Эта игра, в отличие от предыдущей, мне хорошо знакома: целовался много с кем, и любительницы устраивать игры во рту среди них встречались очень часто. Поэтому тем, кто завладевает чужим языком, становлюсь я, а не Ямада.
И какой чёрт дёрнул меня демонстрировать свои умения?..
Возможно, просто хочется как-то оправдаться и реабилитироваться, и я даже не особенно обращаю внимание на тот факт, что целуюсь с мужчиной. Я вообще не думаю, что именно и с кем делаю: зубы постукивают, прикусывают то язык, то губы, чужое желание и чужая страсть передаётся мне со вкусом слюны, с каждым движением настойчивого, не желающего сдаваться языка…
И постепенно мне начинает хотеться разучиться дышать.
Проходит совсем немного времени – может, меньше минуты – и гуляющие по спине руки вдруг спускаются ниже, обхватывают с неожиданной силой, притягивают и усаживают задом на колени Ямады. Я окончательно теряюсь, почувствовав, как его член давит с той, другой стороны ширинки, как властно и жадно прижимает он меня к себе, как двигаются его бедра, вдавливая молнию в мой член, заставляя испытывать странное, будоражащее возбуждение – вроде бы и не моё даже, но забивающее уши, заволакивающее мозг и не оставляющее ничего, кроме этих ощущений, этого желания и этого давящего, скапливающегося комка удовольствия…
Хочется вдавить, вмять себя в выпирающий бугор – и я трусь о него как последняя шлюха, подёргиваясь от болезненных, но таких остро-пронзающих и плавящих тело волн, что впору заскулить.
Кончаем мы, наверное, одновременно. А может и нет. Я изливаюсь, всё ещё чувствуя толчки и потирания снаружи, но горячая сырость в трусах быстро заставляет очнуться. И вспомнить, в каком месте я нахожусь. И с кем.
Честно говоря, я даже не думаю о том, кончил ли Ямада, но вот он прекращает двигаться – и реальность обрушивается на меня со всей своей неумолимостью. Прежде всего, я не слышу ничего, кроме собственного тяжелого дыхания. А ведь ещё предстоит набраться смелости и открыть глаза, закрывшиеся сами собой и неизвестно, когда. Справившись с этой задачей где-то на пятьдесят процентов – а именно приоткрыв глаза ровно на столько, чтобы умудриться слезть с чужих колен задним ходом и не уронить при этом стол позади, я застываю, не зная, что дальше делать. Отвратительные ощущения стекающей по ляжкам спермы и прилипшей к животу и ногам ткани не позволяют сесть снова.