Annotation
Первый рассказ из цикла. Он повествует о темноте и о том, что в ней скрывается, о прошлом и о том, что оно никогда нас не отпускает.
Епифанова Саша
Епифанова Саша
На темной улице
Его внешность была заурядной: темные волосы, карие, почти до глубокой черноты, глаза, большой нос. Однако чуть задранная верхняя губа, которую как будто изуродовали рыболовным крючком, создавала ощущение, что этот человек смотрит на вас с вечным презрением. Особенно, когда он чуть запрокидывал голову назад, чтобы лучше разглядеть собеседника, ввиду плохого зрения. Пусть это покажется смешным, но имя его было точно таким же заурядным, как и весь его внешний вид, - Джон. Просто Джон. Я повстречал его лишь однажды, и после этого моя жизнь круто изменилась, и уже никогда не вернулась в прежнее русло.
***
Тихий летний вечер опускался на город Н., закатное солнце золотило листву и случайных прохожих. Ночь плавно вступала в свои права. Я, не оглядываясь по сторонам, шел вперед, глубоко погрузившись в свои мысли. Вдруг черная кошка спрыгнула с небольшого заборчика и стремглав перебежала мне дорогу. "Что за невезение!", - мысль проскочила в голове легким испугом. От неожиданности. И тут же, спустя секунду, я налетел на кого-то. Медленно оторвав взгляд от тротуара, я встретился с бездонными глазами незнакомца, но они надолго не задержали моего внимания, так как веселый солнечный зайчик скакнул по лезвию охотничьего ножа, с которого медленно капала на землю алая жидкость. Этот нож покоился в огромной ладони незнакомца так естественно, как будто был продолжением его руки.
Сглотнув, вдруг понял, что убежать никуда не успею, слишком близко стоял ко мне незнакомец, слишком долго я пребывал в немом остолбенении. Тут же пронзает острая боль в левом боку, ошалело посмотрел вниз и увидел, как этот самый нож вошел в меня по самую рукоять. Моякровь заливала его плетеную ручку, ладонь незнакомца и сантиметры тротуара между нами. В глазах потемнело так, как будто солнце зашло навсегда, для меня по крайней мере. Последним темным пятном промелькнула широкополая шляпа незнакомца с бездонными глазами. Потом исчезла и она.
***
Холодно.
Первое, о чем я подумал - это о том, что мне холодно. Даже сама эта мысль была холодной. Я с трудом открыл глаза:в комнате царил полумрак. Слышался нескончаемый писк приборов, напоминавший щебетание причудливых птиц. Медленно накатило осознание того, что я в больнице. Дышать удавалось с какими-то сиплыми перебоями и хриплыми возмущениями израненного тела. А может и горла. Его нещадно саднило. Понемногу глаза начали различать предметы в этом полумраке. Сесть даже не пробовал, поэтому кое-что из обстановки палаты оставалось загадкой.
Вдруг, скрежещущим звуком, распахнулась дверь.
- Он очнулся, - кто-то прокричал, казалось, над самым моим ухом.
Это было слишком. Я медленно провалился в безмолвную тьму под суетливый писк приборов.
***
15 лет назад, осень
- Держи его, держи!
Орава мальчишек стремительно скатывается по зеленому холму в безумной и, чисто по-детски, жестокой погоне за рыжим вихрастым пареньком.
- Лови! - низенький темноволосый мальчишкачумазой рукой утирает пот со лба.
Спустя несколько томительных минут, рыжий оказывается погребен под суетливой и мельтешащей толпой ребят. Раздаются охи, ахи, вздохи и вдруг куча рассыпается. Посмеиваясь, сорванцы образуют ровный круг, в центре которого заплаканный и самый чумазый мальчик из всех. Его волосы огненно-рыжие, такие рыжие, что кажется, от них исходит жар. И свет.
- Отвалите! - борясь с подступающими рыданиями, выдыхает он. Губы его дрожат, но видно, что мальчишка все еще держится, все еще не ревет в голос, как хотелось бы.
- А правда, что твоя мамаша продает себя, чтобы прокормить ваш выводок? - затянул один из своры и тут же раздался дружный хохот остальных задир. В паренька в центре круга полетели комья грязи и камней, кто-то даже успел заехать ботинком ему по ноге. Рыжий взвизгнул от острой боли.
- Кого поймаю, тому достанется за всех, - раздается спокойный голос за спиной у гогочущего круга.
Смех тут же стихает и мальчишки бросаются врассыпную, растеряв всю свою наглость и смелость.
- Ай-ай, пусти! - вырываясь, кричит один из явных задир. Его, как нашкодившего котенка, цепко держат за шкирку и встряхивают пару раз, что б не вырывался.
- Попался, - все тот же спокойный голос.
***
Уже теплее.
Я резко распахнул глаза и тут же вспомнил все. Улица, нож, кровь, больница. Я в медицинской палате. Первое, на что наткнулся мой взгляд в мягком полумраке, были темные внимательные глаза. Вместо удивленного вопроса, смог лишь захрипеть. Пока искал, чем можно смочить саднившее горло, набатом раздался хлопок закрывшейся двери. И после этого время, казалось, запустили с сумасшедшей скоростью. Понеслись медсестры и доктора, раздернули занавески, запищали и зажужжали приборы, появился и исчез стакан с водой - все вокруг меня крутилось, как бешенный волчок, я едва не потерял сознание снова. И тут все замерло.
- Мистер Фолкер. Мистер Фолкер! - пару секунд спустя понял, что общаются ко мне. Взглядом с трудом выловил в общей суматохе высокого пожилого доктора в очках с черепаховой оправой.
- Да? - похрипел я в ответ.
- Как вы себя чувствуете? - участливо спросил все тот же доктор, и пока я прерывающимся голосом описывал ему свое состояние, он что-то строчил в блокноте. Потом врач помолчал, покивал и покинул палату.
Выразить свое удивление сдавленным возгласом я смог лишь его удаляющейся спине.
- С вами все будет хорошо, - заботливая медсестра поправила подушку. И тут моя палата опустела.
Мысли перестали хаотично скакать, как только последний человек громко хлопнул дверью. Теперь они текли вяло, заполняя собой все мое сознание, как густая патока. "На удивление я выжил", - одна из первых разумных мыслей. Хотя на поверку лишь дурацкая констатация факта. Попытался вспомнить человека, который хотел разделать меня прямо на улице, но в воспаленной памяти всплыли только бездонные неопределенного цвета глаза и широкополая шляпа. Вроде бы черная. Больше ничего не смог оживить в сознании. Хотя нет, еще я помнил нож. С большим лезвием, охотничий, с попросту огромной рукояткой, оплетенной зеленым шпагатом. Наверное, больше уже не зеленым. Темно-зеленым. Вспомнил сводящее с ума ощущение, когда сталь вонзается в тебя и входит легко, словно в растаявшие масло. Всплыла на поверхность, разрывающая все внутри, боль и шальная мысль - не помню, как из меня текла кровь. Постарался выдохнуть, потому что от всех этих ощущений покрылся нервной испариной.
Дальше дни мои потекли до ужаса монотонно и однообразно. Приходили какие-то медсестры и ставили уколы; за ними врывался, обязательно врывался и никак иначе, в палату доктор в очках с черепаховой оправой, щупал меня, давил на левый бок, молчал, кивал и уходил, звонко хлопнув дверью. Так продолжалось больше месяца. Где-то, между всем этим безобразием, мне разрешили вставать и ходить. Дышал я все еще с легкой хрипотой, но передвигался резво, как раньше. Молодость и лекарство брали свое - рана медленно, но верно заживала.
Однажды вернулся в палату после очередной прогулки и застал там незнакомого человека, он стоял спиной к двери и лицом к окну, так что я различал лишь смутный силуэт на фоне яркого солнца.
- Рад видеть, что вы поправляетесь, мистер Фолкер, - он медленно обернулся и посмотрел на меня.
Где-то я его видел. Но где?
- Спасибо, а вы...? - ожидал, что он представится, но человек лишь кивнул и опустился на стул у кровати, жестом приказывая (как можно жестом приказать?!) сесть. Провожаемый его цепким взглядом, опустился на кровать.
- Расскажите мне о ночи нападения, - без всяких переходов объявил он.
Его тон был жестким, приказным, ему невозможно было не подчиниться. Ожидая моего ответа, незнакомец чуть запрокинул голову назад и впился в меня пристальным взглядом.
Я задохнулся от удивления.
***
20 лет назад, лето
Солнце нещадно палило, казалось, жара никогда не спадет. Воздух был таким плотным и тяжелым, что его можно было потрогать или даже порезать, если кому-нибудь вдруг бы захотелось.
В небольшой песочнице, в тени раскидистого дуба, играла компания ребятишек. Они увлеченно строили замки, лепили куличи или просто катали машинки. Окружающая духота их нисколько не волновала.
- .....и вас много, да? - заинтересованно спросил один мальчишка у другого.
- Да, - сдавленно ответил второй.
- Ты странный, - протянула девочка и, собрав в маленькую ладошку пригоршню песка, кинула им во второго мальчика. - Уходи! Не хочу с тобой играть!
Мальчик обиженно вскочил на ноги и, утирая рукой слезящиеся глаза, зло и громко ответил:
- Ничего я не странный!
- Странный, странный, странный! - заголосила детская толпа наперебой и, спустя секунду, начала упоенно закидывать парнишку песком.
Отступая назад, мальчик вывалился из песочницы и, упав, рассадил локоть. Задыхаясь от подступивших слез, он выкрикнул:
- Неправда! - и резко поднявшись с разгорячённого асфальта, так как будто его подбросило пружиной, побежал прочь.
Вслед ему неслись обидные насмешки и злой хохот оставшихся детей.
***
Показалось. Да, наверное, показалось. Тысячи людей так же запрокидывают голову, миллионы бросают такой же презрительный взгляд.
- Вам не хорошо, мистер Фолкер? - темные глаза внимательно рассматривали меня.
- Нет-нет, все хорошо, - как я умудрился не заикаться, осталось для меня загадкой. - Как вы сказали, вас зовут?
- Простите мне мою нелюбезность, мистер Фолкер, кажется, я по своей забывчивости не представился. Мое имя - Джон Смит, - и он протянул мне руку.
Аккуратно пожав протянутую ладонь, я почувствовал, как стены комнаты медленно закружились, а воздух вдруг сгустился до состояния вязкого киселя.
- Я вас узнал, - прошептал я, отчаянно стараясь остаться в сознании.
- Я догадался, мистер Фолкер. Постарайтесь не потерять сознание, а я позову вашего лечащего врача, - прежде, чем он коснулся ручки двери, я успел замахать ему рукой и снова принять сидячие положение, показывая, что готов к разговору.
- Вы уверены, что чувствуете себя достаточно хорошо для нашего разговора, мистер Фолкер?
- Да, - кивнул. - Простите, я просто был немного ошеломлен новой встречей с вами.
- Надеюсь, вы не переоцениваете свои силы, - он снова опустился на стул и впился взглядом в меня.
Только теперь, когда я знал, кто передо мной, заметил и привычно чуть задранную верхнюю губу, и карие, почти черные, глаза, и темные, совершенно неопределяемого оттенка, волосы. Весь он был точно такой же, каким встретился мне в первый раз. Ничуть не изменился. Казалось время обошло его стороной, просто забыв о нем.
- Нисколько, - наконец, перестал разглядывать своего собеседника и решил поскорее от него отделаться. - Что вам рассказать о том вечере?
- Все что помните, мистер Фолкер, - даже голос, теперь я это слышал, с годами ни капли не изменился.
Я приступил к своему рассказу и постарался вспомнить все, что знал, но этого было мало. Я сразу это понял по взгляду, брошенному на меня.
- Опишите нож, мистер Фолкер, - как и прежде, этот человек не записывал ничего, его память была поистине феноменальной.
- По-моему, - я чуть запнулся, но тут же, собравшись с силами, продолжил, - это был охотничий нож. Его рукоятка оплетена шпагатом, кажется зеленым. Когда он всадил его в меня, с лезвия уже капала кровь. А это значит....?
В немом изумлении я уставился на Смита. Новые мысли подобно саранче диким роем завертелись у меня в голове.
- Спасибо, мистер Фолкер. На этом все, - он легко поднялся со стула и направился к двери.
Как обычно Джон Смит не считает нужным отвечать на вопросы других. Всегда только задает их, выслушивает сбивчивые ответы, ведь невозможно не стушеваться под его взглядом, кивает своим мыслям и уходит. Ему нет нужды отвечать вам, потому что как только он вытянул из вас всю необходимую информацию и даже чуточку больше, вы сразу перестаете представлять интерес для него. Что-то в этом мире абсолютно не меняется и Джон Смит как раз из таких вещей.
Я не успеваю догнать его, хотя, если честно, то не особо и хочу. Он был таким заурядным, таким обычным, что на улице пройдешь мимо и не заметишь, но что-то во внешности, манере поведения, что-то во взгляде или словах кусалось, скалилось на вас и становилось страшно, неуютно. Не только мне, другим тоже. Тряхнув головой, я постарался выбросить из головы Смита,незнакомца в шляпе, сверкающий нож и животный ужас. Все это.
Спустя некоторое время, меня выписали из больницы. Даже не могу назвать точный срок, все дни в палате походили один на другой, так что можно сказать, что меня выписали на следующий день после разговора со Смитом, а может через месяц. Не знаю. На левом боку красовался отвратительный шрам. Там же была несмываемая метка всепоглощающего страха. Поэтому я старался не смотреть вниз.
Спустившись со склона, я вышел к реке. Из воды подобно указывающему персту вздымался железный штырь, весь ржавый, но все еще невозможно прямой. Я обвел взглядом небольшую поляну недалеко от берега реки, одинокие деревья и редкие кусты. Вид бередил память. Постаяв так с минуту, я развернулся и побрел прочь.
***
10 лет назад, весна
- Да пошел ты, Тим! - рыжий подросток радостно пихнул кулаком в плечо темноволосого парнишку, который шел рядом.
Спустя пару секунд они заливисто рассмеялись, но смех тут же оборвался, когда впереди, словно из неоткуда, выросли пятеро рослых парней.
- Тим, - деловито кивнул самый высокий из них, а потом также просто, как будто между делом, бросил, - держите его.
Тут же двое парней налетели на Тима и зажали его в стальных тисках.
-Ли, - заголосил подросток, пытаясь вырваться из железной хватки, - оставьте его в покое! Он вам ничего не сделал!
- Не твое дело, - спокойно сплюнул ему под ноги другой парень, светлый, до белизны, блондин.
Дальше, ничего не говоря, трое парней бросились на рыжего и легко повалили на землю, а после начали наносить ему беспощадные удары. Сначала не было слышно ничего кроме шума возни и криков Тима, но потом раздались тихие стоны, которые становились все громче и громче, пока не превратились в обезумевший крик полный необъятной боли. Все это длилось каких-то несколько минут. Когда трое, наконец, поднялись с земли, рыжего было не узнать: пыль, грязь и кровь составляли причудливую смесь на его лице, одежде, в волосах.
Совершенно молча двое парней подняли избитого подростка, который, казалось, уже потерял сознание, и столкнули со склона. Безмолвное тело, набирая скорость, понеслось к темной воде.
- Джерри! - полный ужаса крик заполнил собой жестокую тишину.
***
Дальше мои дни потекли как обычно, не разделяя мою жизнь на "до" и "после" нападения. Я все также преподавал в младшей школе, на каникулах туда ходили, в основном, отстающие, дважды на неделе занимался репетиторством и каждый вечер совершал свой пеший моцион вокруг района. Может показаться, что после всего этого, мной должен был овладеть страх перед одинокими прогулками в неприветливой темноте сгущающихся сумерек. Но этого не случилось. Просто я уже очень давно не боялся темноты. Не встречался больше и с Джоном Смитом, чему был несказанно рад.