Annotation
Второй рассказ из цикла. Убийство, насилие, детектив и темное прошлое - все как по заказу.
Епифанова Саша
Епифанова Саша
Все поголовно
Весь он был каким-то угловатым, казалось, состоял из сплошных кривых и ломанных линий, по внезапной оплошности воплощённых в человеке. Светлые, до белизны, волосы торчали в разные стороны, и ничто не помогало им лежать спокойно. Часто можно было увидеть, как мальчишка с беспокойством доставал расческу и пытался привести в относительный порядок свою прическу, но все попытки не увенчались успехом. Все в нем было нестройным и неподходящим друг другу, но именно это дело его таким - другим, непохожим, выделяющимся.
***
Розовый, до рези в глазах, рассвет окрашивал в яркие тона улицы города Н. Он дарил краски всем без разбора: прохожим, деревьям, одиноким кошкам и зеленеющей листве. Пытаясь удержать равновесие, я брел в сторону дома, окружающая действительность маховиком кружилась перед глазами. "Что б тебя", - пронеслась мысль, больно стукнулась о черепную коробку и отскочила в неизвестность. Впрочем нет, это я протаранил лбом близстоящее дерево. Пытаясь найти в нем хоть какую-то опору, все же медленно сполз на землю и облокотился на шершавый ствол.
- Надеюсь, ты не возражаешь, - бросил в зеленую крону.
Просидев так несколько минут, вдруг услышал совсем недалеко какую-то возню, а потом тишину пронзил отчаянный крик боли, который, казалось, остановил кровь в моих жилах. Быстро встав на четвереньки, пополз в сторону шума. Я не имел ни малейшего понятия, чем смогу помочь в таком состоянии жертве, но все равно упорно шевелил коленями и руками. Чиркнув виском об неожиданно появившийся забор, не останавливаясь двинулся дальше. За углом меня поджидала сцена из фильма ужаса, которая беззастенчиво раскинулась перед глазами, словно приглашая и мой ужин посмотреть на происходящее.
Прямо на том месте, где я стоял, начинались кровавые потеки, которые в лучах рассвета выглядели ненастоящими, но от этого не менее ужасными. Подняв руку к глазам, я разглядел на ней липкие следы чьей-то крови и грязи с улицы. Чуть дальше, в еще неясной темноте переулка, была распластана женщина - ее взгляд почти пустых глаз скользил по окружающему миру и отчаянно молил о помощи. Тут она заметила меня. Я резко замотал головой и даже замахал рукой, прося не выдавать. Но женщина обезумила от боли, страха и настойчивого дыхания смерти, раздающегося рядом.
- Боже, помогите! - крик выстрелом пронзил переулок и все мое тело.
Дело в том, что в этой темноте, кроме меня и еле живой женщины, был третий. Мужчина в длинном темном плаще, который до этого стоял, склонившись над жертвой, медленно, как будто нехотя, обернулся. Наши глаза встретились. Меня приковал к месту холодный, абсолютно неживой взгляд черных глаз. Даже если бы захотел, я не смог бы двинуться с места. Тем временем незнакомец лениво приблизился, заставляя меня с каждым его шагом все выше задирать голову. Оказавшись всего в нескольких сантиметрах, он остановился и втянул носом воздух раз, а потом еще. И спустя секунду без слов и всякого перехода размахнулся и заехал мне ногой куда-то в солнечное сплетение. Удар отправил в полет всего меня. Мир бешено завертелся, а потом исчез.
***
- Расскажите о самом раннем детском воспоминании.
- Мне пять. Вокруг жарко и душно. На мне короткие шорты, доставшиеся от старшего брата, на них полустертые машинки, и футболка. Они зеленого цвета. Я сижу в песочнице среди других детей, все играют вместе, но в то же время отдельно друг от друга. Рядом со мной чернокожий мальчик, мне запрещено с ним играть. Взрослые сидят на скамейке в тени раскидистого дуба, не обращая на нас внимания. Они о чем-то разговаривают. Вдруг чернокожий мальчик толкает меня, и я вываливаюсь из песочницы. Мне страшно ему что-то сказать, так как мама запретила. Поэтому я вскакиваю на ноги и бегу в сторону скамейки. Но сегодня со мной гуляет не мама, а старший брат. Он окидывает меня запыхавшегося, потного и чуть ли не ревущего, спокойным взглядом и в нем сквозит что-то такое, что для меня остается загадкой. Брат лениво встает со скамейки и, даже не посмотрев в мою сторону, бросает "Идём". Глотая слезы, я семеню за ним. Мне непонятно почему он не жалеет меня, почему не успокаивает. Нещадно палит солнце, силуэт брата плывет перед моими глазами. Он спешит, а я догоняю.
***
Очнулся от резкой пощёчины.
- Живой, - констатировал врач и, брезгливо отерев руку о штанину, отошел.
Заморгал, пытаясь понять, где я и что происходит. Выли сирены, скрежетали голоса, роились туда-сюда гулкие шаги. Скосив взгляд, разглядел накрытое простыней тело. Сглотнув, вспомнил все и тут же завертел головой в панике пытаясь осознать, кто все эти люди вокруг. Полицейские, очень много полицейских, врачи, зеваки, множество разнообразного и пестрого люда. Перевернувшись на четвереньки, похоже это стало моим любимым способом передвижения, я попытался скрыться с места преступления. Еще в далекие школьные времена у меня не очень складывались отношения со стражами закона.
- Смит, - раздался насмешливый голос где-то недалеко, - кажется, твой свидетель пытается уползти.
Не успел я подумать, кто это и куда пытается уползти, как цепкая рука схватила мена за шкирку и легко вздернула вверх, так что ноги даже чуть-чуть оторвались от земли. Мир закружился, завертелся и, кажется, ужин все же захотел показаться всем этим людям. Но тут мне неожиданно плеснули в лицо холодной водой, и я отдаленно услышал треск упавшей пластиковой бутылки.
- Надеюсь, теперь вы соизволите со мной побеседовать, мистер Джейкобс, - развернули лицом к лицу с говорящим.
Позволил себе вылупиться на этого человека, так как знал только одного Смита с такой же уродливо вздернутой верхней губой. Дальше я довольно нелицеприятно заржал, даже не могу сказать рассмеялся, потому что это был нецензурный гогот. Спустя секунду мне снова отвесили пощечину, резко замолчал и впился взглядом в Смита, который совершенно спокойно смотрел на меня.
- Пошел ты, - выплюнул ему в лицо, - ну-ка отпусти!
Смит чуть приподнял бровь и вместо того, чтобы поставить меня на землю, лишь сильно встряхнул. Заболтался в его руках как тряпичная кукла, но вырваться не мог. В моем-то плачевном состоянии. Мир снова закружился перед глазами, а голова запульсировала тянущей болью где-то в затылке.
- Смит, - все тот же насмешливый голос, что и в первый раз, - если ты не перестанешь так трясти, то вытрясешь из него остатки его пакостной душонки.
Скосил глаза на этого шутника и почувствовал себя в какой-то альтернативной и не очень приятной реальности.
- Мы с Тамарой ходим парой, - пропел и постарался сплюнуть под ноги шутнику, но вполне ожидаемо - промахнулся.
Смит в этот момент поставил меня, наконец, на землю, однако так, что челюсти клацнули и, не отпуская ворота моей рубашки, потащил куда-то.
- Эй-эй, ты куда меня тащишь, придурок? - попытался вырваться, но не у этого человека, да и не тогда, когда небо и земля хотят поменяться местами.
Оставив вопрос без ответа, Смит зашвырнул меня в открытую дверцу машины и тут же закрыл ее. На замок.
- Если я вернусь, и вас здесь не окажется, мистер Джейкобс, то вы очень сильно об этом пожалеете, - он сверкнул на меня своими черными глазами и ушел в сторону трупа.
- Да пошел ты! - крикнул ему вслед.
Подергав двери, понял, что оказался взаперти. Выходом оставалось только наполовину открытое окно. Резко навалилось чувство, что меня заперли будто собаку.
- Ублюдок, - произнес в решетку перед собой.
***
- Ваше первое воспоминание о школе.
- Мне одиннадцать. Я в средней школе. Идет урок биологии. Передом мной на железном подносе лежит дохлая лягушка. Но мне кажется, что ее глаза двигаются и она моргает. Когда я произношу это вслух, надо мной смеется весь класс вместе с учителем. Мне отчаянно хочется выбежать в коридор и оставить это место далеко позади себя. Я никогда не испытывал особого удовольствия от посещения школы, даже несмотря на то, что мой брат учился на три класса старше. Меня никто не обижал, но все почему-то ожидали, что я буду таким же, как он. А мне не хотелось походить на него. Все эти мысли проносятся у меня в голове, пока я дрожащей рукой беру скальпель. Мне кажется, что в этот миг весь класс смотрит на меня и с хищным гулом, который нарастает у меня в ушах, подначивает разрезать живую лягушку. Я заношу скальпель над подносом и с размаху вонзаю его в податливое тело. В моем воображении лягушка дергается и даже издается какой-то звук. Кровь беззвучно брызгает мне на рубашку. Я вижу, как красное пятно расплывается, расползается в стороны, заполняя собой, казалось, всего меня. Мир медленно меркнет, сужаясь до красноты перед глазами. Я падаю в обморок. Это удушливое и стыдное ощущение.
***
Я проснулся оттого, что машина подскочила на кочке, и моя голова поприветствовала грязную обивку крыши. Поморщившись потер затылок и почувствовал что-то липкое в волосах. На руке оказалась кровь.
- Смит, он очнулся, - бросил водитель, сбавляя скорость и выкручивая руль вправо.
Через решетку на меня оглянулся Смит. Его глаза пронзили насквозь и как будто даже ощупали. Ненавижу этого человека. За то, как он смотрит, за то, как обращается с людьми, за его тон и манеру говорить. За все! Ублюдок!
Я стараюсь смотреть на него со всей возможной злостью, но он лишь оценивающе оглядывает меня и отворачивается к водителю.
- В госпиталь, - легко бросает Смит и безразлично устремляет взгляд в окно.
- Окей, шеф, - водитель круто поворачивает влево, раздается пару возмущенных гудков и все смолкает.
Я слышу лишь шуршание шин по дороге и дурацкое кантри, льющиеся из радиоприемника. В таком молчании мы доезжаем до здания больницы. Меня бесцеремонным образом вытаскивают из машины все так же за шкирку, и лишь перед приемным покоем отпускают.
Улыбчивая молоденькая медсестра окидывает нас удивленным взглядом и спокойно спрашивает:
- Чем могу помочь?
- Старший детектив Джон Смит. Моему потерпевшему требуется срочная медицинская помощь, - он чеканит каждое слово и девушке ничего не остается, кроме как начать терзать телефон.
- Мне не нужна..., - я мгновенно стушевался под стальным взглядом, Смит все так же умел подчинять без единого слова.
Спустя несколько минут к нам спустился пожилой доктор в распахнутом белом халате.
- Прошу за мной, - он даже не удостоил меня взглядом, лишь кивнул Смиту.
Под таким своеобразным конвоем мы пришли в одну из множества палат на втором этаже.
- Садитесь, - врач указал на стул, куда я, с опаской оглянувшись, сел.
- Джон, будь любезен, подожди в коридоре, -Смит ничего не сказал, но напоследок окинул меня цепким взглядом, от которого резко расхотелось куда-либо вставать со стула.
- Как вас зовут? - доктор расположился напротив.
- Джейкобс, - буркнул я.
- Хорошо, мистер Джейкобс. Наклоните, пожалуйста, голову и пододвиньтесь поближе ко мне.
Я выполнил просьбу и почувствовал, как к пульсирующей боли в затылке прикоснулись руками. Зарычала бритва, застучали склянки, полилась какая-то дурно-пахнущая жидкость. Когда я уже хотел стряхнуть попавшие в лицо волосы, то услышал строгое:
- Не дергайтесь, мистер Джейкобс, - и мою голову плавно вернули в нужное положение.
По прошествии нескольких неприятных минут, мне разрешили, наконец, распрямиться. Я повертел головой, разминая шею, и мир снова поплыл перед глазами.
- Не делайте пока резких движений, мистер Джейкобс. У вас нет сотрясения, но из-за сильного шока и удара, у вас может кружиться голова. Это пройдет завтра, но пока постарайтесь двигаться как можно медленнее и обойтись без сильных потрясений.
- Тогда может вы отпустите меня без Смита? - протянул я, в упор уставившись на доктора.
Тот лишь рассмеялся и мотнул головой. В палате не было другого выхода, так что улизнуть самостоятельно мне бы не удалось. Чиркнув что-то на листке, доктор поднялся и поманил за собой. Прямо на выходе из палаты нас ждал Смит. Он внимательно оглядел меня с головы до ног и перевел взгляд на доктора. Тот протянул ему листок и произнес невозможно уставшим голосом:
- Сегодня не рекомендую его допрашивать, Джон.
- Сотрясение? - сухо уточнил Смит.
- Нет, но он пережил сильнейший шок и удар тоже вышел неслабым, так что отпусти его домой и вызови завтра.
Смит кивнул и, не оборачиваясь, пошел по коридору к лестнице. В этот момент можно было бы ослушаться этого молчаливого приказа и смыться, но именно потому, что я хорошо знал этого человека, поспешил догнать его и следовать на безопасном расстоянии.
Машина ждала на прежнем месте. В этот раз меня не запихнули в нее, а просто открыли дверцу, без слов указывая, куда должен идти. Как только сели, машина тут же тронулась.
- В участок, шеф? - водитель в очередной раз резко крутанул руль.
- Да, - Смит скользнул взглядом по мне в зеркале заднего вида и спустя секунду уже смотрел в окно.
***
- Расскажите первое, что помните о брате.
- Мне четыре. На улице удушливая жара. Кажется, это весна, но может быть лето. Мне было велено сидеть дома, но я улизнул вслед за старшим братом. Он всегда был для меня кумиром, хотя я и боялся его какое-то время. Особенно когда был маленьким. Брат с друзьями сбегают к реке, нам запрещено туда ходить, так как склон слишком крутой и можно свалиться в воду. Тем более, почти у самой кромки воды торчит прямой железный штырь. Но старшие ребята никогда не слушались взрослых. Я тихонько пробираюсь за ними и прячусь в ближайших кустах так, чтобы слышать, о чем они говорят. Я не могу вникнуть во весь смысл их разговора, но мне все равно кажется, что они обсуждают что-то очень важное. Так проходит какое-то время, а потом меня за шкирку выдергивают из кустов. Человек, который тащит меня, упирающего, сучащего руками и ногами, сбивается на бег, и под торжествующие крики других мальчишек швыряет меня в воду. Я начинаю тонуть, так как совсем не умею плавать. Последнее, что я слышу перед тем, как темная толща воды смыкается надо мной, это голос брата. Он произносит: "Дик, ты одурел?! Это мой брат!". Я не знаю, кто такой Дик и что значит "одурел", да это и не важно. Я слышу всплеск и вижу темноту, а потом что-то больно жалит меня в затылок и сознание исчезает.
***
Спустя полчаса мы доехали до участка, это облезлое кирпичное здание ничуть не изменилось с того раза, как я тут был.
- Посади его за мой стол, - сказав это Смит, исчез в неизвестном направлении.
Рослый полицейский в форме ухмыльнулся и жестом показал следовать за ним. Он привел к двум сдвинутым столам. Один из них был завален бумагами, второй в идеальном порядке.
- Сядь здесь, - мой провожатый кивнул на стул рядом с захламленным столом.
"Неужели Смит хоть в чем-то не идеален?" - успела промелькнуть мысль и тут же исчезла. Я принялся рассматривать все, что было свалено горой на деревянной поверхности: бумаги, ручки, папки, снимки, не хватало только кусков недоеденной пиццы и грязных чашек. Я усмехнулся и откинулся на стул, который не преминул тут же подо мной сломаться. Гогот, раздавшийся вслед за этим, был слышен, наверное, даже на улице. У полицейских идиотские шутки! Я сел на полу, потирая ушибленный локоть и спину. Хорошо хоть головой снова не приложился. Тут, конечно же, появился Смит.
- Поднимайтесь, мистер Джейкобс, - он жестом указал мне на стул у другого стола.
- Что ж, - начал он, как только я сел, - расскажите мне все, что помните об убийце и жертве.