— Извини, провозился со льдом.
— Нам везет, — ухмыльнулся он. — На горизонте ни единого суденышка.
— Берни, как машина? — спросил я, а у самого так и стучало в висках.
Он допил кока-колу и протянул мне пустой стакан.
— Пока работает четко.
Гарри сидел в наушниках: один прижал к правому уху, другой болтался у шеи.
— Фред оповестил военно-морскую базу.
— Прорвемся, Берни? — спросил я.
— Конечно. На такой высоте радар нас не засечет.
— Ладно, управляйтесь тут сами. Пойду-ка вздремну.
— Хочешь опробовать ложе Эссекса? — рассмеялся Гарри. — По-моему, без женщины эту святыню не согреть.
Я утер пот с подбородка.
— Пока, — промямлил я и вышел из кабины. Пройдя по коридору, я свернул в каюту Эссекса. Она лежала на широкой круглой кровати. Натянутая сверху простыня выдавала ее наготу.
— Ну же, Джек, у нас мало времени. — И она протянула ко мне руки. — Остальные при деле?
Я притворил дверь и запер ее на задвижку.
— Ты попала в беду. И я тоже.
Она посмотрела мне в лицо:
— В какую еще беду?
— Ты летишь на угнанном самолете.
Манящие огоньки в ее глазах тотчас погасли. Губы сжались в тонкую ниточку, на лице застыло выражение непреклонности. Недаром она звалась Викторией Эссекс. Самообладание и теперь не покинуло ее.
— Олсон и Эрскин угнали самолет?
— Именно.
— Ты с ними заодно?
— Да.
Ее невозмутимость вызывала восхищение. Она хранила поистине олимпийское спокойствие.
— Куда мы летим?
— На Юкатан. Прибытие — через два с половиной часа… если повезет.
Она откинула простыню и встала с постели. Я смотрел, как она идет нагишом к своим брошенным вещам, как быстро, без малейшей суеты, одевается. После этого она подошла к зеркалу и пригладила гребнем волосы. Удостоверившись, что сохранила облик неотразимой миссис Виктории Эссекс, она медленно повернулась и смерила меня взглядом.
— Еще есть время. Я поговорю с Олсоном. Это он додумался?
— Да.
— Ну, так я велю ему вернуться.
Она подалась к двери, но я не тронулся с места, и ей пришлось остановиться.
— Прочь с дороги, Джек!
— Речь идет о трех миллионах, — спокойно объяснил я. — Даже ты не в силах отговорить Олсона и Эрскина.
— Прочь с дороги! — Ее глаза метали молнии. — Я поговорю с ним!
— Будь благоразумной! Олсону нет до тебя никакого дела. Эрскин ненавидит тебя. Если ты пойдешь в кабину и начнешь разоряться, Эрскин огреет тебя по башке и выбросит в море. Пойми, ты попала в беду.
Она поглядела на меня в упор:
— Ты тоже против меня, Джек?
— Я сделаю для тебя все возможное. На кой черт тебе понадобилось лезть сюда?
— Что означает твое «все возможное»?
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя.
— Очень любезно с твоей стороны. — Она повернулась ко мне спиной и как бы невзначай подошла к кровати. — Однако лучше я сама позабочусь о своей защите.
Не успел я и глазом моргнуть, как она выхватила из-под матраса спрятанную мной винтовку и направила на меня.
— Не двигаться! — От ее властного окрика я замер как вкопанный. — Со мной этот номер не пройдет! Будь спокоен, я умею обращаться с оружием. Марш вперед, Джек, в кабину пилотов.
— Этим ты ничего не добьешься. Я на твоей стороне, но отступать нам поздно.
— Не поздно! Марш!
Интересно, мелькнуло у меня, как поведут себя Берни и Гарри, когда я заявлюсь в кабину под конвоем вооруженной миссис Эссекс. Я отпер дверь и шагнул в коридор. Почему-то мне казалось, окажи я сопротивление, она не станет стрелять в меня, и тут меня охватило полнейшее безразличие. Я решил довериться судьбе. Сможет заставить Берни повернуть назад — тем лучше. Если же у Берни и Гарри хватит хитрости переиграть миссис Эссекс, значит, так тому и быть. Пусть сама командует парадом.
Все-таки я был отчасти влюблен в нее и к тому же никак не мог взять в толк, на что мне целый миллион, поэтому покорно, как ягненок, пошел в кабину к пилотам.
При моем появлении Гарри обернулся:
— Недолго ты дремал, Джек. Совесть, что ли, замучила?
Я посторонился, и в дверях со вскинутой винтовкой показалась миссис Эссекс.
У Гарри округлились глаза и отвисла челюсть, но в следующее мгновение он попытался вскочить на ноги.
— Сидеть! — приказала она.
Гарри подавил порыв и откинулся на спинку кресла.
— Вот те на, Берни! Гляди, кто пожаловал!
Берни оглянулся через плечо, посмотрел на нее, потом на винтовку и потемнел, как тухлая рыба.
— Угон отменяется! — распорядилась миссис Эссекс. — Поворачивайте назад! Возвращаемся на аэродром!
— Ну уж нет, — ухмыльнулся Гарри. — И ничего ты с нами не сделаешь, детка. Боялись мы твоей пукалки. Попробуй только пальнуть — самолет спикирует в море.
— Я сказала: поворачивайте!
Гарри пожал плечами:
— Чеши отсюда, знойная красавица, ты мне надоела. — Он сел прямо и показал ей спину.
— Олсон! — не унималась она. — Вы слышите? Развернитесь и возвращайтесь на аэродром.
Берни промолчал. Он уставился в приборную доску, точно у него заложило уши.
Она метнула гневный взгляд в мою сторону:
— Джек, заставь его развернуться!
— Ага… давай, Джек, заставь нас, — хохотнул Гарри. Потом обернулся к миссис Эссекс и рявкнул: — Проваливай, капризная зарвавшаяся шлюха! Вон!
Она помедлила мгновение, потом кинулась прочь и, хлопнув дверью, скрылась в каюте Эссекса.
— Так! — воззрился на меня Гарри. — Каким образом она попала на борт?
— Томпсон провел.
— Что будем делать? — раздался глухой голос Берни.
— Пусть эти чернявые разбираются с ней сами, — бросил Гарри. — При чем тут мы?
— Нет! — сказал я.
— Неужели? — зло прищурился Гарри. — Никак она приласкала тебя, Джек?
— Нельзя отдавать ее в руки этим молодчикам.
— А что такого? Нам-то какое дело… или тебе есть до нее дело?
— Да, есть. Послушай, Берни, одно дело угнать самолет, но совсем другое — похитить миссис Эссекс! Будет такая заваруха…
— Да перестань! — перебил меня Гарри. — Мы же все погибли и пошли на дно… забыл? Томпсон доложит, что она была на борту. И Эссекс решит, что ей пришлось разделить нашу участь. Так что не будет никакой заварухи.
— Он прав, — согласился Берни. — Мы не звали ее с собой. Раз она оказалась здесь, пусть расхлебывает сама.
— Пойди, Джек, подержи ее за ручку, — с издевкой проговорил Гарри. — Нам некогда.
Я вышел из кабины и приблизился к каюте Эссекса. Постучал.
— Это я — Джек.
— Ступай прочь! Никого не пущу! Никого!
— Мне надо поговорить с тобой.
— Никого не пущу! Буду стрелять.
— Ты в ловушке. Ну же, не упрямься. Впусти меня.
Меня вспугнул зловещий винтовочный хлопок. Пуля прошила дверь у верхней кромки. Еще шесть дюймов, и угодила бы мне прямо в голову, а это уже не шутки.
Я поспешно отступил в сторону.
— В следующий раз прицелюсь пониже!
— Ладно, тогда выпутывайся как знаешь.
— Будь спокоен, выпутаюсь!
Я вернулся в кабину и передал наш разговор. Гарри посмеялся надо мной.
— Ну и на кой она сдалась нам? Доставим самолет по назначению. А тамошние орлы пусть выкуривают ее: вот будет для них потеха.
— Опомнись! К ней же близко никто не подойдет!
— Да ее возьмут на измор. Там ведь жарища, а когда прилетим, выключатся кондиционеры. Думаешь, она долго протянет без еды и питья?
Действительно, этого я не учел.
Уже пятьдесят минут, как мы поднялись в воздух и по-прежнему летели на высоте триста футов над Мексиканским заливом.
Я сидел за спиной у Берни, а Гарри в наушниках слушал радио.
Я думал о женщине, которая заперлась в каюте Эссекса. Интересно, что она там поделывает в одиночестве. В мужестве ей не откажешь! Что же ее ждет, когда мы приземлимся? Нельзя ли ее спрятать, а после вывести тайком? На помощь Берни и Гарри нечего рассчитывать. Это ясно как божий день. Приземлимся мы в джунглях, в окружении головорезов Орсоко. Как тут спасешь ее?
— Сообщили, — встрепенулся вдруг Гарри. — Теперь всему свету известно, что легендарная, ослепительная миссис Виктория Эссекс находилась среди отважных пилотов на борту самолета, который рухнул в море. Завтра это будет во всех газетах. Каково, а, Берни?
Берни промолчал. Он уже давно вел самолет, не произнося ни слова. Мне было видно, как по его шее струйками стекает пот, а седеющие волосы так взмокли, будто он окунул голову в ведро с водой.
— Бьюсь об заклад, эти чернявые бандюги потирают руки от удовольствия, — продолжал Гарри. — Ух, душа радуется, как подумаю, что эта мерзавка попадет к ним в лапы! Теперь получит свое!
— Заткнись! — не выдержал я.
Его лицо исказила жестокая гримаса.
— Ты что, лопух, неровно дышишь к ней, да?
— Говорю же, заткнись! — Я встал и вышел из кабины.
— Эй, Джек!
Я обернулся.
Гарри вышел вслед за мной и притворил дверь кабины. В его глазах плясали мстительные огоньки.
— Выясним отношения, — произнес он с угрозой. — Мы зашли слишком далеко, и надо довести дело до конца. На карту поставлено три миллиона. Какого черта ты носишься с этой мерзавкой?
— Я не собираюсь стоять в стороне и спокойно смотреть, как ее насилует шайка дикарей, — ответил я. — Мы должны вытащить ее из этой переделки.
— Ну нет! — покачал он головой. — Пропади она пропадом! Однажды она завлекла меня, а потом дала от ворот поворот, и этого я ей никогда не забуду. Да она форменная шлюха. Учти, если затеешь что-нибудь, пеняй на себя. По-нятно?
— Да ну? — Я и сам начал злиться. — Что ж ты такое сделаешь?
— Никто, включая тебя, не помешает мне получить свою долю. — И тут он сделал такое, чего я не в силах был стерпеть. Для пущей убедительности каждого своего слова он принялся тыкать меня пальцем в грудь. — Плевать я хотел на твою зазнобу…
Я со всей силы ударил его в челюсть. Это произошло помимо моей воли, и в тот же миг я пожалел, что не сдержался. Он упал как подкошенный и стукнулся головой о металлические заклепки в полу.
Я поглядел на него, опустился на колени и приподнял его голову. Моя ладонь сделалась липкой от крови. Меня передернул озноб. Неужто убил?
— Гарри!
Я заметил, что он дышит, но вид у него был как у покойника. Я бережно положил его голову и выпрямился.
— Воры перегрызлись?
Она стояла на пороге своей каюты с винтовкой в руках.
Я окинул ее взглядом.
— Без него Олсону не посадить самолет, — выдохнул я. — Олсон не в себе! Сделай что-нибудь с Гарри! Приведи его в чувство!
— Да я под страхом смерти не пошевельну пальцем ради этого подонка! — ледяным тоном сказала она.
— Вот и помрешь, дура!
Я бросился в кабину. Сквозь лобовое стекло я увидел песчаный берег, а за ним — джунгли.
— Берни! С Гарри случилось несчастье! Он без сознания!
Тот не отвечал. Он сидел молча, мокрый как мышь.
— Берни! — заорал я. — Ты слышишь?
— Отстань, — сдавленно прохрипел он.
— Набери высоту! Мы слишком низко летим!
Самолет шел на высоте всего двухсот футов. Берни испустил судорожный вздох, от которого у меня все похолодело внутри, и потянул на себя рычаг. Машина задрала нос. Под нами расстилались непроходимые джунгли.
— Выше! Поднимайся выше!
— Ради всего святого, Джек, оставь меня в покое!
Берни насмерть перепугал меня своим ступором, взмокшими волосами и рубахой, а теперь еще этот страшный голос.
Я снова выскочил в коридор и встряхнул Гарри, но тот по-прежнему не приходил в себя. Я кинулся на кухню, набрал в миску воды, вернулся к Гарри и выплеснул воду ему в лицо — пустой номер.
А она все стояла на пороге и смотрела.
— Сделай что-нибудь! — вскричал я. — Олсон не сядет сам! Приведи Гарри в чувство!
Она отвернулась, зашла в каюту и хлопнула дверью. Слышно было, как щелкнула задвижка.
На мгновение я замер, глядя на Гарри, потом ринулся обратно в кабину.
Там я увидел, что мы снова потеряли высоту и летим всего в ста футах над чащей.
— Берни! — взревел я. — Дай высоту!
Он вяло потянул рычаг на себя и тотчас издал мучительный стон.
— Берни! В чем дело? Тебе плохо? — Я сел в кресло второго пилота. — Берни!
— Сердце… умираю… — Тут он повалился вперед. Под тяжестью его тела рычаг тоже пошел вперед, и самолет клюнул носом.
Когда машина заскрежетала брюхом по верхушкам деревьев, я еще успел щелкнуть нужными тумблерами и отключить двигатели. В последнюю долю секунды я заметил, как Берни закатил глаза, и понял, что он мертв.
От удара меня швырнуло через всю кабину.
Тьма обволокла меня, и я поставил на себе крест.
Глава 8
Я выплыл из глубокого черного провала, чувствуя, что вымок до нитки и по лицу струится вода. Вода была теплой, и, придя в себя, я понял, что это дождь.
— Давай, давай! — крикнул мне голос, который я узнал бы и на том свете. — Ты цел и невредим!
Я открыл глаза и увидел рассвет, брезжущий сквозь кроны деревьев, затем подтянулся и с трудом принял сидячее положение. Тут выяснилось, что у меня раскалывается голова и ноет плечо.
— Джек!
— Ну ладно, ладно! Дай очухаться, ради Бога!
Я зажмурился, вытер ладонью лицо, потом снова открыл глаза и увидел ее рядом. Она стояла как мокрая курица: рубаха и брюки прилипли к телу, волосы висели точно крысиные хвостики — от легендарной, неотразимой миссис Виктории Эссекс не осталось и следа.
Я окинул взглядом окрестности. Оказалось, что сижу я в грязной жиже, а вокруг — поваленные деревья. Дождь все не утихал, и в воздухе стояла такая густая влажная духота, словно меня посадили в баню и обложили ватой.
— Вставай!
Я взглянул на нее:
— Ты цела?
— Да, и ты тоже! Где мы? Что произошло?
Пошатываясь, я поднялся на ноги и для устойчивости привалился к дереву.
— У Олсона случился сердечный приступ. — Я обернулся и посмотрел на место катастрофы. Нам на редкость повезло. Поблизости не оказалось больших деревьев с мощными стволами. Самолет, будто коса, срезал попавшуюся на его пути растительность. Крылья с двигателями отвалились, зато фюзеляж на первый взгляд не пострадал. Хвостовую часть снесло.
— Вот это приземлились, — вымолвил я. — Как же я вылез оттуда?
— Я тебя вытащила.
Я обомлел:
— Ты что, двужильная?
— Я испугалась, что там будет пожар.
Тут я вспомнил про Гарри:
— А что с Эрскином?
— Не знаю. — Судя по тону, она и не хотела знать. — Что будем делать?
Я попробовал сосредоточиться, но голова еще работала туго.
— Я должен отыскать Гарри.
— Да ну его к лешему! Надо найти какое-нибудь убежище!
Я оставил ее и нетвердой походкой отправился к останкам самолета. Заглянул в отломившуюся от фюзеляжа кабину. Берни так и сидел в своем кресле, уронив голову на грудь. Я протиснулся в кабину, открыл шкафчик и достал мощный электрический фонарь. Посветил мертвому Берни в лицо, содрогнулся от ужаса, потом вылез из кабины и вскарабкался в фюзеляж.
Гарри лежал там, где я бросил его. Вокруг головы зловещим нимбом растеклась лужа крови, нижняя челюсть отвисла, незрячие глаза уставились в пустоту.
Меня продрал мороз по коже. Неужели это я убил его или все-таки он погиб в результате крушения? Ведь когда я уходил, он еще дышал! Я точно прирос к этому страшному месту.
— Ну что, убил, да?
Я не заметил, как она вскарабкалась следом за мной и стала рядом.
— Не знаю. Если и убил, то только из-за тебя.
Мы переглянулись, потом она прошла дальше по коридору и попыталась проникнуть в каюту Эссекса, но дверь заклинило.
— Открой! Я хочу переодеться в сухое!
— Не трать время попусту. Надо убираться отсюда, и побыстрей. Все равно вымокнешь.
Она строптиво вскинула брови:
— Я намерена оставаться здесь, пока меня не найдут!
— Мы же продали этот самолет мексиканскому революционеру за три миллиона. Если ты угодишь к нему в лапы, он будет несказанно рад такой замене. За тебя он назначит выкуп вдвое больше.