Сыщик встряхнул головой, пытаясь избавиться от снега в волосах. Глядел он куда-то сквозь меня.
– Рано что-либо утверждать, мисс Белл. У нас нет ни отравленных конфет, ни красок, ни надежных свидетелей. Лишь маленькие зацепки.
Я потерла глаза и плотнее закуталась в пальто.
– Знаете, мистер Нельсон… что-то голова идет кругом от «маленьких зацепок». И как у вас хватает сил еще что-то соображать?
– Я просто не курю опиум. – Сыщик, уже преодолевший половину главной лестницы, обернулся. – Идете со мной?
Острота разозлила меня, но в этот раз я решила сдержаться от ответной и покачала головой.
– К матери? Увольте. Иду спать. Как вы сами сказали, расследование нужно вести с ясной головой. Завтра позвоню Дину и попрошу проверить алиби Блэйка на все три убийства. Сейчас никаких сил, да и шансов застать его мало.
– Тогда спокойной ночи, мисс Белл. – Голос неожиданно зазвучал почти сочувственно, впрочем, может, скорее снисходительно. – До встречи завтра.
Я развернулась и стала огибать дом, чтобы попасть к черному ходу. Проходя под окном Хелены, я подняла голову. Свет после обыска не погасили; переливалось красками разрисованное стекло. Действительно, чем не башня Рапунцель? И чем не запертая принцесса? Бедная моя сестра. Неужели… тот, кого она полюбила, ее убил? Разве так вообще может быть? В мире, где есть Бог, даже если Бог склонен к некоторым жестокостям?
Я поднялась по грязной неосвещенной лестнице и осторожно двинулась через коридор своего этажа, продолжая думать об этом.
– Мисс Белл!
Я подскочила на месте, но, узнав голос, облегченно рассмеялась.
– Молли, ты чуть не убила меня.
Любимая горничная, с которой нас связывала дружба со времен моего детства, виновато присела в книксене.
– Простите, не хотела пугать вас. Но вы, наверное, устали и проголодались. Ужин вы пропустили, зато я могу… – она подмигнула, – утащить вам что-нибудь с кухни.
Некоторое время я обдумывала предложение, потом кивнула.
– Немного холодной индейки, сыра и хлеба, если есть. Буду обязана. Только тихонько.
– Хорошо. – Она кивнула и, вынув что-то из кармана передника, протянула мне. – Вам письмо. Принес какой-то мальчишка.
– Надо же. – Я с интересом глянула на конверт, лишенный каких-либо опознавательных знаков. – От кого?
– Мальчик только сказал, что видный джентльмен, хорошо заплатил. Я подумала, может, у вас наконец появился…
– Когда это было, Молли? – торопливо перебила я.
– Три часа назад, мисс Белл.
– Спасибо. – Я рассеянно повертела конверт в руках. – Буду в комнате.
Горничная кивнула и удалилась. Едва переступив порог спальни, я вскрыла конверт.
Я не хочу, чтобы безумие продолжалось. Пожалуйста, остановите это. Я был глуп, веря ей. Я любил Хелену больше жизни, и только моя вина, что ее больше нет. Я вижу ее, вижу во сне, ее и Невилла Джонсона, и тех, чьи имена забыты. Завтра я приду в Скотланд-Ярд, пожалуйста, будьте там и защитите меня. Леди не прощает предателей. Возможно, она уже все знает. Ни в коем случае не трогайте жуков. Спасите меня.
«А. Б.»… Альберт Блэйк?
– Молли! – крикнула я, не отрывая взгляда от ровного почерка.
– Да, мисс Белл? – отозвалась женщина с лестницы.
– С индейкой придется повременить.
Я пошла вниз, в гостиную, где ожидала найти Падальщика. Из головы не выходила странная, пронизанная каким-то животным страхом фраза: «Леди не прощает предателей».
Предателей.
Цветочный город. Давно
…Из всех книжных лавок Блумфилда Фелис полюбила одну – на отшибе, на верхушке холма, с уродливыми гипсовыми лилиями, облепившими солидную медную вывеску. Владелец лавки, толстяк-ирландец, тоже любил нас: когда бы мы ни пришли, он спешил собственноручно испечь нам печенье. Мистер О’Брайн вообще был благодушным человеком и любил детей.
В отдельные часы покупателей обслуживал его юный племянник Кристоф. Наш ровесник, но женщины города, независимо от возраста, млели от него. Он был чертовски красив – черноволосый, высокий и голубоглазый, неизменно опрятный. Настоящий джентльмен, в котором скромность соединялась с остроумием. Почти все время, что мы проводили в лавке, мы проводили с ним.
И он любил Фелис. Как же он ее любил. С наших золотых двенадцати лет до… до…
…Первый визит в ту лавку случился в очень холодный день. Мы просто мечтали где-нибудь погреться; на спуск с холма уже не осталось сил, и мы, за неимением выбора, вошли в маленькое голубое здание, откуда тянуло бумажно-кожаным ароматом книг. Там было пусто. Тихо. Только что-то шуршало по углам. Мы стали заинтересованно озираться. А потом с высокой лесенки прямо перед нами вдруг спрыгнул он.
– Леди. – Кристоф окинул нас взглядом и без улыбки, но учтиво, глубоким поклоном, приветствовал. – Могу быть вам полезен?
Мы покраснели и смущенно переглянулись: в провинциальном Блумфилде манеры у мальчишек были редкостью, и мы не знали, чем ответить. Фелис пришла в себя первой и выставила привычный щит – мрачную требовательность.
– У вас есть книги об Антонио Сальери? – спросила она сердитым тоном. – Жизнь, творчество, что-нибудь о его детстве или семье? А может, издания сочинений?
Из-за игры теней мне показалось, что наш собеседник вздрогнул. Возможно, действительно вздрогнул, удивившись такому вопросу от потенциальной покупательницы. Некоторое время Кристоф молчал, припоминая, потом прошел за конторку и раскрыл массивный, прошитый грубыми нитками каталог. Пролистав, наконец ответил:
– Жаль, но нет. Может, вас интересуют издания о Моцарте, Бахе или…
Фелис так сжала мне пальцы, что я едва не вскрикнула. Потом подруга смерила Кристофа тяжелым взглядом и процедила сквозь зубы:
– Благодарю, оставьте их убогим. Нам пора, до свиданья.
И она поволокла меня к выходу. Колкие снежинки встретили нас на улице. Я сморщилась, гадая, что именно так разозлило Фелис. Мои мысли оборвал голос Кристофа:
– Постойте, прошу!
Мы обернулись. Он выскочил прямо в тонком сюртуке и без шарфа, черные волосы моментально растрепались от ветра. Руки он зачем-то держал за спиной. Остановившись, Кристоф быстро, сбивчиво заговорил:
– Стойте! Мне жаль, что я не смог помочь вам, но…
– Не беспокойтесь, это обычное дело, – оборвала Фелис, видимо, уже тоже пришедшая в себя и устыдившаяся своей неучтивости. – И простите, если испугала вас. Я многих пугаю.
Он все смотрел на нее. Я, уже неплохо знавшая мальчишек, видела в его глазах то, что обещало доставить нам в будущем немало хлопот: романы во время обучения были запрещены.
– Послушайте…
– Да?
– Может, в нашей лавке и нет нужных вам книг, но у нас есть много другого. Например, – он вынул руки из-за спины и протянул нам с Фелис по ромашке, – волшебство.
В середине января. Но цветы были живые. Фелис пораженно посмотрела на молодого человека, потом – вслед за мной – все же взяла ромашку и улыбнулась.
– Спасибо.
– Вы из Блумфилдской женской школы, верно? Если скажете ваше имя, я пришлю записку, когда какая-нибудь книга о Сальери появится в продаже. У нас хорошие поставки.
– Фелисия Лайт, – ответила она, все еще колеблясь, и вдруг добавила: – я буду очень рада. О нем так мало пишут. А ведь он был удивительным, талантливым человеком.
– Да, – отозвался Кристоф. – Просто история довольно зла и порой слепа.
Я невольно задумалась, знает ли он, о ком говорит, или просто пытается нам понравиться. Может, шутки ради попросить назвать хотя бы одну оперу Сальери? Но голос нашего нового знакомого звучал действительно грустно. Поправив шарф, явно начиная ощущать, что вокруг весьма прохладно, Кристоф добавил:
– Навестите меня как-нибудь. У вас ведь найдется время, верно?
– Пожалуй, – ответила за Фелисию я. – Мы обязательно заглянем. Но сейчас вы замерзли, мы замерзли, так что, пожалуй, нам пора идти. До встречи.
Он улыбнулся, снова поклонился и скрылся в лавке. Всю дорогу до школы мы с Фелисией грели подаренные ромашки на груди, но не говорили друг другу ни слова.
Это странное знакомство длилось все следующие годы учебы в Блумфилде. Пока юный джентльмен, достававший летние цветы зимой, не сгинул без следа.
День третий. Явление тигров
За ночь снег растаял; такие резкие перемены погоды были обычными для Лондона. Туман и дождь заняли привычное место и навели в городе порядок: превратили дома, кэбы, полисменов и прохожих в расплывчатые призрачные силуэты. Небо потемнело. Почти остановилось движение кораблей: при такой видимости в воздух поднимались лишь те, которые отвечали за срочные службы и военную почту.
Джек был бодр; он сегодня даже не опоздал, хотя и имел эту дурную привычку. Едва слопав одну из сладких булочек, купленных мной на завтрак в ближайшей пекарне, он деловито направился к холодильному ящику.
– Что сегодня, сэр?
– Образцов пока нет. Зато я могу кое-что тебе показать из вчерашнего. – Я отпер окованный железом шкаф и вытащил сосуд с необычным ядом. – Этим отравили трех человек. Двое мертвы. Можешь сказать, что это? Только не вздумай пробовать. И долго не вдыхай.
– Давайте. – Он забрал склянку, снял пробку и поднес к чумазому лицу. – Китайка. Белладонна. Что-то растительное, чего я не знаю. И химия не природного происхождения. Как действует?
– Вызывает галлюцинации и панические атаки.
– Значит, та редкая штука из кактуса. – Джек вернул мне склянку. – Мескалин, верно назвал?
– Верно, Джек. Как думаешь, трудно такое изготовить?
– Трудно. – Цыганенок кивнул и, подумав, добавил: – Но моя бабка бы смогла, будь у нее кактус. И вы бы смогли.
– Сговорились с Нельсоном? – Я усмехнулся и глянул на часы. – Полиция запаздывает. Ладно, пока ждем их, сходи за газетой. А я проверю вон те краски.
Он умчался. Я привычно расставил колбы, собрал фильтрующий аппарат, разжег спиртовку. Взгляд упал на учебник итальянского, лежащий на столе. Я его не убрал или… все-таки убрал? Заметив, что из книги что-то торчит, я открыл ее. Посередине была гадальная карта – рисунок человека, болтающегося на веревке вниз головой. «Повешенный», кажется, так. Записка от неизвестного осталась на прежнем месте.
– Это еще что…
Спешно захлопнув чертову книгу и отложив размышления на потом, я приступил к анализу, который не занял много времени. Краски оказались безобидными. Лори была права.
– Сэр! – Джек вернулся с утренней «Дэйли» и с порога оживленно сообщил: – Представляете, из зоосада пропали два тигра. Вот странно! – Цыганенок перелистнул газету и прочел другой заголовок: – Кто они, твари из картин? Королевская Галерея закрыта для посещений.
– Что-то еще? – поинтересовался я, убирая последнюю краску.
– Завершено следствие по делу «Клинков Солнца» – сепаратистской группировки индийцев. Их арест был осуществлен неким…
Его прервал стук в дверь. Джек, разумеется, не запер, и теперь на пороге стояли Дин Соммерс, Лоррейн Белл и Герберт Нельсон. Вид у них был встревоженный. Я подождал, пока они зайдут, и спросил:
– Принесли образцы?
Констебль покачал головой.
– Нет необходимости, Блэйк признался. Вот только мы не можем его найти. Квартирная хозяйка сказала, что домой он в последний раз заходил в четыре часа накануне, больше не возвращался. Она отказалась нас впустить без разрешения руководителя дивизиона. Чтобы о нем просить, нужны результаты экспертизы. Мы приехали их забрать.
– Конечно, сейчас. – Я вынул из ящика стола отчет и начал прикреплять к нему результат по краскам. – Кстати, они пустые.
– Отравленные наверняка в его комнате! – С отчаянием произнес Нельсон, забирая у меня материалы. – Как глупо… он провел нас! Специально сбил с толку, пообещав прийти с признанием, чтобы…
– Не уверена, – возразила Лоррейн. – В письме он написал, что любил Хелену, и…
– К черту любовь! – рявкнул сыщик. – Утром мне пришел ответ от Лафера – вчера я срочной воздушной почтой послал ему письмо с описанием Блэйка. Он его опознал! Это Блэйк напоил его отравленным бренди, Блэйк дал ему краску! Блэйк оставил на снегу, где стоял, необычные следы с подковой на каблуке – как тот, в комнате Хелены. И такие я видел на крыльце школы. Так или иначе… – Нельсон окинул нас внимательным взглядом. – Надо действовать быстро, пока есть шанс его перехватить. Артур, вспомним прошлое?
– О чем ты? – настороженно поинтересовался я. А вот Джек сразу понял; лицо, особенно густо вымазанное сегодня грязью и сажей, засияло.
– Задержание! Можно с вами?
– Нет! – Придя в себя, я положил руку ему на плечо. – Сторожи лабораторию, не хочу потом исследовать еще и твои внутренности. Я постараюсь скоро вернуться. Что ты от меня хочешь, Герберт?
– Ты поедешь со мной за юной особой, которой я хочу задать пару вопросов. А мистер Соммерс с мисс Белл возьмут у Гринделя разрешение на обыск и навестят квартирную хозяйку Блэйка. Думаю, они знают, что нужно найти. Встретимся в Скотланд-Ярде.
Судя по лицу Дина, ему, как и мне, не хотелось выполнять распоряжения Нельсона. Но здравый смысл одержал верх; полицейский кивнул и решительно направился к выходу. Лоррейн последовала за ним, шепнув мне: «Удачи!». Нельсон энергично потер руки. Нездоровый энтузиазм перевозбужденной собаки-ищейки мне совершенно не нравился.
– Есть револьвер, Артур?
– Я не всегда ношу его с собой. Он дома, хотя я хотел взять. Нужен?
Нельсон помрачнел.
– Пригодился бы. Ладно, черт с ним, время дороже.
– Ты же сказал, мы едем за юной особой, – раздраженно возразил я. – Она тебя так ненавидит, что ей придется угрожать двумя стволами?
Герберт уже критически оглядывал свое собственное оружие, проверял барабан. Пальцы не дрожали, но лицо оставалось обеспокоенным.
– Я не хотел раньше времени пугать мисс Белл. Но я не уверен, что Луна Эрроу жива.
Разбуженному суперинтенданту, который именно сегодня позволил себе выходной, хватило пятнадцати минут, чтобы – под постоянные просьбы Дина торопиться – выписать разрешение на обыск. Проклиная туман и отсутствие воздушных гондол, мы кинулись ловить экипаж, под проливным дождем это тоже оказалось нелегко. Когда спустя час мы стучали в дверь небольшого дома в Ислингтоне, я спросила:
– Как думаешь, Нельсон нас одурачил? Он не мог просто так отказаться от поездки на обыск. Из вчерашнего разговора я поняла, что его весьма интересует личность Блэйка.
– Не знаю, – покачал головой Дин. – Хочу верить, что он разумнее, чем кажется. Кстати, я не успел спросить. Как вы вчера добрались до дома?
– Я же говорила. Встретили мисс Эрроу, и…
– Я не об этом. Он к тебе не приставал?
Я удивленно рассмеялась.
– Нет, конечно, что ты. А тебя это беспокоит? О, Дин, ты как юная девица…
Я толкнула его локтем. Он смущенно улыбнулся, но не успел ответить: знакомая худосочная женщина в зеленом платье открыла дверь. Дин поспешно показал ей нужную бумагу.
– Пожалуйста, пропустите нас. Речь идет о двойном убийстве и покушении.
Квартирная хозяйка поджала пухлые, слишком ярко накрашенные губы, но не стала спорить. Она молча отступила в коридор и указала на самую ближнюю дверь.
– Ему принадлежит вот эта комната, лучшая здесь.
Беря из сухощавой руки длинный медный ключ, я тихо спросила:
– А друзья у него есть? Он приводил кого-то?
– Нет, мисс. Мистер Блэйк – благовоспитанный джентльмен, предпочитал уединение. Пару раз к нему приходили какие-то люди, которым явно не очень-то хотелось, чтобы их видели, но я не стремилась раскрывать его тайн. Помню даму, довольно молодую. Она прятала лицо под вуалью.
– Особые приметы? – Дин забрал у меня ключ и начал поворачивать в замке.
– Нет, пожалуй. – Женщина глянула на меня. – Разве что примерно одного с вами роста, хорошо одетая…