— А, вот куда…
Мистер Олливандер вытянул длинный белый палец и коснулся шрама на лбу Гарри.
— Мне неприятно об этом говорить, но именно я продал палочку, которая это сделала, — мягко произнес он. — Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Это была мощная палочка, очень мощная, и в плохих руках… Что ж, если бы я знал, что натворит эта палочка, я бы…
Он потряс головой, и вдруг, к облегчению Гарри, который больше не мог выдерживать этот взгляд, заметил Хагрида.
— Рубеус! Рубеус Хагрид! Рад видеть вас снова… Дуб, шестнадцать дюймов, очень подвижная, не так ли?
— Так и было, да, сэр, — ответил Хагрид.
— Хорошая была палочка. Но, как я понимаю, ее переломили надвое, когда вас отчислили? — Мистер Олливандер внезапно посуровел.
— Э-э-э… Да, так и было, сэр, — согласился Хагрид, изучая свои ноги и зачем-то вытирая их об пол. И вдруг просиял: — Но зато у меня остались обломки.
— Надеюсь, вы их не используете? — строго спросил мистер Олливандер.
— О, конечно нет, сэр, — быстро ответил Хагрид и очень крепко сжал свой розовый зонтик.
— Гм-м-м, — задумчиво протянул мистер Олливандер, не сводя с Хагрида испытующего взгляда.
— Ладно, а теперь вы, мистер Поттер. Дайте мне подумать. — Он вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями, — какой рукой вы держите палочку?
— Я?.. — замялся Гарри, наконец спохватившись. — А, я правша, хотя стараюсь развивать обе руки. Я это… Ну… играю на барабанах!
— О, это замечательно. Обязательно продолжайте тренировки! Теперь вытяните руки. Вот так.
Старичок начал измерять обе руки Гарри — сначала правую, потом левую. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, от колена до подмышки, и еще зачем-то измерил окружность головы.
— Внутри каждой палочки находится мощная магическая субстанция, мистер Поттер, — пояснял старичок, проводя свои измерения. — Это может быть шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона. Каждая палочка фирмы «Олливандер» индивидуальна, двух похожих не бывает, как не бывает двух абсолютно похожих единорогов, драконов или фениксов. И, конечно, вы никогда не достигнете хороших результатов, если будете пользоваться чужой палочкой.
Гарри внезапно осознал, что линейка сама его измеряет, а мистер Олливандер давно отошел к полкам и снимает с них одну коробочку за другой.
— Достаточно, — сказал он, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер Поттер, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Девять дюймов. Очень красивая и удобная. Возьмите ее и взмахните.
Гарри взял палочку в правую руку и, чувствуя себя полным дураком, сделал несколько стандартных упражнений, но мистер Олливандер практически тут же вырвал ее из его руки.
— Эта не подходит, возьмем следующую. Клен и перо феникса. Семь дюймов. Очень хлесткая. Пробуйте.
Гарри попробовал — хотя едва он успел поднять палочку, как она оказалась в руках мистера Олливандера.
— Нет, нет, берите эту — эбен и шерсть единорога, восемь с половиной дюймов, очень пружинистая. Давайте, давайте, попробуйте ее.
Гарри пробовал. И снова пробовал. И еще раз попробовал. Он никак не мог понять, чего ждет мистер Олливандер. Гора опробованных палочек, складываемых мистером Олливандером на стул, становилась все выше и выше. Но мистера Олливандера это почему-то вовсе не утомляло, а, наоборот, ужасно радовало. Чем больше коробочек он снимал с полок, тем счастливее выглядел.
— А вы необычный клиент, мистер Поттер, не так ли? Не волнуйтесь, где-то здесь у меня лежит то, что вам нужно… а кстати… действительно, почему бы и нет? Конечно, сочетание очень необычное — остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая, прекрасная палочка.
Гарри взял палочку, которую протягивал ему мистер Олливандер. И внезапно пальцы его потеплели. Он поднял палочку над головой и рывком опустил ее вниз, со свистом разрезая пыльный воздух. Из палочки вырвались красные и золотые искры, яркие, как фейерверк, и их отсветы заплясали на стенах. Потом перехватил палочку левой рукой, крутанул «веер» и выпустил радугу, которая, расширяясь, прошла прямо сквозь стены, вызвав несколько восхищенных криков снаружи.
— О, браво! Я вижу, что занятия эммм... музыкой пошли Вам на пользу, молодой человек! Да, это действительно то, что надо, это просто прекрасно. Так, так, так… очень любопытно… чрезвычайно любопытно…
Мистер Олливандер уложил палочку обратно в коробку и начал упаковывать ее в коричневую бумагу, продолжая бормотать:
— Любопытно… очень любопытно…
— Извините, — спросил Гарри, — что именно кажется вам любопытным? — вряд ли странного старика так восхитили искры или радуга, с 382-го года до нашей эры можно было навидаться всякого.
Мистер Олливандер уставился на Гарри своими выцветшими глазами.
— Видите ли, мистер Поттер, я помню каждую палочку, которую продал. Все до единой. Внутри вашей палочки — перо феникса, я вам уже сказал. Так вот, обычно феникс отдает только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два. Поэтому мне представляется весьма любопытным, что эта палочка выбрала вас, потому что ее сестра, которой досталось второе перо того феникса… Что ж, зачем от вас скрывать — ее сестра оставила на вашем лбу этот шрам.
Гарри судорожно вздохнул.
— Да, тринадцать с половиной дюймов, тис. Странная вещь — судьба. Я ведь вам говорил, что палочка выбирает волшебника, а не наоборот? Так что думаю, что мы должны ждать от вас больших свершений, мистер Поттер. Тот-Чье-Имя-Нельзя-Называть сотворил много великих дел — да, ужасных, но все же великих.
Гарри поежился. Интересно, предвидел ли это директор? Он заплатил за палочку семь золотых галлеонов, и мистер Олливандер с поклонами проводил их с Хагридом до двери.
Была уже вторая половина дня, и солнце опускалось все ниже, когда они с Хагридом прошли обратно сквозь Косой переулок, потом сквозь стену и вошли в «Дырявый котел», в котором уже не было ни единого посетителя. Вероятно, «комитет по встрече» уже сыграл свою роль.
Они с Хагридом, нагруженные разнообразными свертками причудливой формы и вдобавок ко всему со спящей совой, доехали до Пэддингтонского вокзала.
— Надо б немного перекусить… как раз до твоего поезда успеем, — произнес Хагрид.
Он купил себе и Гарри по гамбургеру (Гарри заметил, что на этот раз великан расплатился маггловскими деньгами довольно уверенно), и они уселись на пластиковые стулья. Гарри, очнувшись от своих мыслей, озирался по сторонам. Мир, к которому он привык, в котором прожил одиннадцать лет, точнее, один-девять-и-один, теперь казался ему каким-то странным.
— С тобой все нормально, Гарри? — спросил Хагрид. — Что-то ты очень тихий.
Гарри не был уверен, что сможет объяснить свое состояние, и жевал гамбургер, пытаясь подобрать нужные слова. Да, потом он поговорит обо всем с пожилыми леди, Дереком, и, может быть, майором Бутройдом, но все же…
— Все думают, что я особенный, — наконец произнес он, — все эти люди в «Дырявом котле», и профессор Квиррелл, и мистер Олливандер… Но я же ничего не знаю о магии. Как они могут ожидать от меня чего-то великого? Да, я знаменит… но я даже не могу вспомнить, как произошло то, из-за чего я стал знаменитостью. Я ведь совсем не знаю, что случилось, когда Волд… извини, я хотел сказать Сам-Знаешь-Кто… В общем, я не знаю, что случилось в ту ночь, когда умерли мои родители… Я… Я просто не мог остановить его, никак!
Хагрид перегнулся через стол. Трудно было поверить в то, что этот ужасающего вида великан с заросшим бородой лицом и кустистыми бровями может так тепло улыбаться.
— Да ты не волнуйся, Гарри, — посоветовал он, — ты всему быстро научишься и все поймешь. Слушать ты умеешь и эээ... вопросы задавать, да. Ну а Хогвартсе все начинают с самого начала, так что нормально делай — нормально будет. Просто будь собой — и все дела. Я понимаю, тебя судьба выделила из всех остальных, ты знаменитость. Ну да, ты этого не хотел. Но… Таким, как ты, всегда непросто. Но поверь мне, тебе будет очень здорово в Хогвартсе… как мне было здорово, да и до сих пор здорово, ежли по правде.
Когда подошел поезд, на котором Гарри должен был возвращаться к Дурслям, Хагрид втащил в купе все его вещи и на прощанье протянул конверт.
— Это твой билет на поезд до Хогвартса, — пояснил он. — Первое сентября, вокзал «Кингс Кросс» — там все написано, в билете этом. Если с Дурслями… э-э… какие проблемы, ты мне… ну… письмо пошли с совой, она знает, где меня найти… Ну, скоро свидимся, Гарри. И… Спасибо за дракона!
Поезд тронулся. Гарри пытался получше рассмотреть Хагрида, пока тот не исчез из виду, — он встал с сиденья и прижался носом к окну. Но стоило ему моргнуть, и Хагрид растворился в воздухе.
====== Огонь, вода и как работают другие ======
Гарри не очень представлял, как ему удастся добраться от станции до дома Дурслей со всей этой грудой пакетов и еще совой в придачу. Однако, все оказалось не так страшно. Во-первых, выпущенная по ее собственной просьбе из клетки Хедвиг (так Гарри решил назвать сову, вычитав это имя за время недлинной поездки в одной из купленных книжек по истории магии) ухватила когтями сразу три свертка (и свою собственную сложенную до размера кофейной чашки клетку впридачу) и помогла ему вытащить их из вагона, вызвав, правда, недоуменные взгляды выходившей вместе с ним пожилой парочки. Разумеется, вылетающая из вагона поезда полярная сова станет новой пищей для сплетен местных кумушек, но сейчас Гарри было не до того.
Во-вторых, на пристанционном пятачке обнаружилось такси с веселым плешивым старичком-водителем. Он с готовностью помог Гарри загрузить пакеты и свертки, лишь почесал лысину, размышляя, куда девать белоснежную сову.
— Подождите, пожалуйста, сэр, — обратился к нему Гарри, — может быть, сейчас мы решим эту проблему. Лети к хозяину, — обратился он к Хедвиг, — к хозяину лети, ну?
Сова посмотрела на него, как на идиота, тяжело взмахнула крыльями и перелетела к нему на плечо. Гарри слегка перекосило: птица была крупная.
— Значит, она все-таки моя, — задумчиво сказал Гарри, — но все равно…
— Ну, надеюсь, ты не будешь бросать в нее камнем? — улыбнулся старичок и вздохнул, с тоской глядя на обивку заднего сиденья.
Гарри забрался в машину, устроив Хедвиг на коленях. Машина развернулась и направилась в сторону Тисовой.
Дом Дурслей явно был пуст, да и дядиной машины у него не наблюдалось. Водитель вышел первым, ловко открыл каким-то хитрым устройством входную дверь и помог Гарри перетащить вещи в его спальню на втором этаже. Хедвиг заняла вновь разложенную до прежнего размера клетку и, похоже, заснула.
Водитель сходил к машине и протянул Гарри пластиковый пакет. Гарри сбросил свою старую одежду на кровать и быстро надел брезентовые брюки и робу, которые были в пакете. Еще в пакете были каска и респиратор, и мальчик вопросительно посмотрел на старичка. Тот предупреждающе поднял руку с часами, показал три пальца и вышел, держа в руках невесть откуда взявшиеся пару фунтов. Такси отъехало.
Минуты через две в воздухе потянуло гарью, а за окном взметнулся в небо столб дыма от вспыхнувшей неподалеку помойки. Еще через минуту с воем и скрипом тормозов рядом с домом остановилась пожарная машина, и оттуда посыпались пожарные в таких же, как у Гарри, брезентовых штанах и куртках.
— Джон, полей на всякий случай сад, чтобы не перекинулось! — крикнул кто-то. Одна из мощных струй прошлась по ухоженному садику тети Петуньи, и Гарри послышались сдавленные ругательства, а потом живая изгородь в дальнем углу словно бы примялась под чьим-то весом.
— Дом проверьте там! — продолжал командовать невидимый брандмейстер, — живо!
Входная дверь открылась, и в дом кто-то вошел. Гарри натянул каску, респиратор и стремительно слетел вниз. Там стоял хорошо знакомый Гарри бывший констебль Лесли. Лесли, улыбаясь, натянул свой снятый было респиратор обратно и поманил Гарри за собой. Гарри посмотрел на Хедвиг, потом открыл окно, накарябал записку на листе бумаги и отдал сове.
— Отнеси это Хагриду, хорошо? И… меня тут не будет какое-то время, но я обязательно вернусь! — еще бы он не вернулся, он ведь оставлял здесь свою волшебную палочку! — Подождешь меня неподалеку, если я задержусь, ладно?
Хедвиг с подозрением оглядела хозяина и вылетела на улицу.
— Все в порядке, сэр! — отрапортовал Лесли, когда они, наконец, покинули дом, — возгорания не обнаружено!
— Тогда дуйте в пожарную часть и пишите отчет, тут народа и так достаточно! — отдал приказание так и не показавшийся начальник.
Лесли потащил Гарри к пикапчику в цветах пожарной команды, стоящему чуть подальше, они уселись на заднее сиденье, и здоровенный седой водитель тронулся.
— Джон его зацепил, суперинтендант! — сказал Лесли, снимая респиратор и каску, — попал струей прямо в брюхо, его аж на ограду отбросило. И, кстати, эти их мантии, когда намокают, становятся видны. Плохо видны, но, если знать, что искать… Джейн снимала из машины, может, что-то увидим.
— Как ты думаешь, кто это был? — спросил МакФергюссон, выруливая на моторвэй.
— А тут и думать нечего — Флетчер, — ответил Лесли, — пока я издали наблюдал, с веревки загадочным образом бесследно испарился поролоновый лифчик миссис Дурсль. Эх, жалко, что я в отставке, могли бы, наконец, раскрыть ту серию похищений одежды и белья с веревок!
— Да, жалко, — вздохнул МакФергюссон, — все равно запиши себе благодарность. В конце месяца получите с Джоном по двадцать фунтов премии. Такое надо поощрять.
— Ай-ай, сэр! — ощерился в улыбке бывший морской пехотинец Ее Величества, — Вы щедры, как истинный шотландец!
— Ты как, Гарри? — глядя в зеркало заднего вида, спросил МакФергюссон.
— Все нормально, сэр. Там, скорее, скучно было, чем плохо. Я боялся, что не дотащу, ну, покупки все эти, но майор помог.
— Хоть какая-то от него польза, — пробурчал МакФергюссон, — и чего это он не пошел в таксисты?
Гарри понял, что он снова среди тех, кого он любит.
Они съехали с моторвэя, и Дерек загнал машину в мойку при маленькой заправочной станции. Там же, в подсобке, они переоделись в обычную одежду (пакет для Гарри лежал на переднем сиденье) и сели в неприметный «Ниссан».
Еще через полчаса они, наконец, добрались до фермы, точнее, до «Стрелковой и Детективной Школы МакФергюссонов». Строения сверкали новой краской в лучах закатного солнца, а со стрельбища нет-нет, да и доносились редкие выстрелы.
Они сели в большой комнате с плотно занавешенными окнами. Миссис Кейн и миссис Бересфорд распространяли вокруг аромат сгоревшего пороха и выглядели крайне довольными. Делла Стрит обмахивалась своей знаменитой шляпой. Майор Бутройд что-то прослушивал через вставленный в ухо наушник.
Джейн и Джон принесли чай, кофе и бисквиты.
— Ну что ж, Гарри, — взял разговор в свои руки майор Бутройд, — поздравляю тебя с успешным внедрением. Мы, конечно, просто умираем от нетерпения, но уже поздно, так что все завтра.
— Погодите, майор Бутройд, — сказал Гарри, — а как же Дурсли?
— Ты так беспокоишься о своих родственниках? — поднял редкую седую бровь майор.
— Не то, чтобы сильно, и… временами я хочу их убить, сэр. Особенно дядю. Но это от злости. А потом это проходит. И… Вы же сами говорили, что убийство должно решать проблемы, а не создавать их. К тому же… К тому же я не уверен, что… смог бы, — почти прошептал он.
— Чем дальше, тем больше я горжусь тобой, Гарри, — задумчиво сказал майор. — Понимаешь… Я тут изучил всю твою жизнь, начиная от того момента, когда тебя подбросили на крыльцо дома твоих… родственников. И вот что я скажу тебе. По всем законам психологии, в результате тех издевательств, которые тебе довелось вынести, ты должен был вырасти зверем. Не благородным волком, как Маугли, а загнанной в угол крысой — лживой, трусливой и всегда готовой ударить в спину. Ты должен был мучить кошек и издеваться над слабыми, когда тебя не видят сильные.
— Я… Ну, я запугивал Дадли, — пробормотал Гарри, — эээ… он же слабый, да?
— Ты же не получал удовольствия от того, что ему страшно?