– Что здесь произошло? – требовательно спросил Тимур. Он подошел к стойке кассы и вопросительно посмотрел на сгрудившихся там женщин – охранник к этому времени куда-то пропал. Тетка, которая только что очень смело таскала беспомощную Вику по всей заправке, сейчас как-то стушевалась и стала немного меньше ростом, несмотря на то, что была явно крупнее и выше самого Тимура – за стойкой видно располагалась ступенька, на которой она и стояла.
– Вот… деньги…фальшивка… а эта… тварь…
Тем временем Вячеслав, шепнув Вике, чтобы она оставалась на месте, подошел к начальнику и протянул ему смятые фальшивки.
– Фамилия ваша! – рявкнул Тимур. На его лице отразилось еще большее бешенство.
– В смысле, – проблеяла тетка.
– В прямом смысле, представьтесь!
– Ко-ко-козлова… – женщина почему-то стала заикаться.
– Так вот, гражданка Козлова, о ваших действиях будет доложено вашему начальству, и вы понесете соответствующее наказание за оскорбление клиента. За бензин мы заплатим, сколько там получилось?
– Но, – залепетала женщина, – начальство с нас требует… потом с нас спрашивают… недостача… кражи… все на нас… – ее голос постепенно становился все тише и тише. Виктория с любопытством наблюдала за происходящим у стойки кассы. Тимур Алексеевич не кричал, он просто констатировал факт – о действиях будет доложено, однако что-то в его голосе и мимике заставляло эту страшную женщину робеть и заикаться.
– Сумма! – снова потребовал Тимур.
– Полторы…
– Вика, пойдем – позвал он, кидая деньги на стол, и теперь уже обращаясь к кассирше, – вы проверили?
– Дда, – сказала женщина, едва глянув на купюры.
Вика бочком, так, чтобы оказаться как можно дальше от своей обидчицы, подошла к ждавшим ее мужчинам. Вместе они вышли за раздвигающиеся двери, и отошли на некоторое расстояние.
– Как ты себя чувствуешь? Переволновалась?
– Дда… – Вика, как несколько минут назад «гражданка Козлова» почему-то тоже стала заикаться.
– Вячеслав, давай сегодня сам на рынок, хорошо? Справишься? – водитель коротко кивнул, – я Вику забираю, – он открыл дверь, подтолкнул девушку к пассажирскому сиденью и поддержал ее под локоток, пока она неуклюже забиралась в высокий салон автомобиля.
Виктория с благодарностью откинулась на спинку удобного кресла и закрыла глаза. Ее начинало знобить и одновременно подташнивать. «Действительно, переволновалась», – подумала она; такое частенько случалось у нее перед экзаменами, хотя там за волосы никто никого не таскал.
Дверь открылась и до девушки донесся обрывок фразы, предназначавшийся Вячеславу:
– Успокоительное какое-нибудь купи и снотворное. Вика, список дай.
Девушка, не открывая глаз, вытащила из кармана список и протянула его в сторону открытой двери. Через несколько минут Тимур сел на соседнее сиденье и завел мотор, не нарушая молчание. Вика, по-прежнему не открывая глаз, сложила руки на груди, пытаясь согреться. Мужчина рядом с ней зашуршал чем-то и вскоре она почувствовала, что ее накрыли чем-то мягким.
– Выпей, – тихо произнес Тимур, Вика медленно открыла глаза, он протягивал ей флягу, украшенную берестой. Она послушно сделал глоток, содержимое непривычно обожгло горло, дыхание сбилось, и девушка закашлялась.
– Что это? – отдышавшись, произнесла Вика.
– Самогон, мне Гаврилыч выделил из своих запасов, – в его голосе слышалась улыбка, – а ты ничего так, не закусывая пьешь и не дрогнешь.
– Это от стресса, – Вика слабо улыбнулась и еще чуть глубже укуталась в мягкий свитер, который на нее заботливо накинул Тимур.
– И фляжка пригодилась, мне ее давно уже подарили, все в машине валялась, сказал мужчина и они опять погрузились в молчание. Тем временем Тимур тронул автомобиль и аккуратно вырулил на трассу. После выпитого алкоголя она смогла немного расслабиться. Было такое ощущение, что она какое-то время не могла вздохнуть полной грудью, не ощущая этого, теперь же она как будто оттаивала.
– Тимур Алексеевич… – начала Вика.
– Тимур, – перебил он ее, – просто Тимур и можно на ты, мы же договаривались.
– Тимур, спасибо тебе, – она немного помолчала, – спасибо.
– Пожалуйста, – он тоже немного помолчал, – у тебя ничего не болит?
– Нет, особо нет. Голова чуть, но это ничего, пройдет. Тимур, я в порядке, правда.
– Не люблю, когда обижают моих людей. Ты очень бледная, так что не говори, что ты в порядке. Сейчас со мной на раскоп, дождемся Вячеслава, и он тебя заберет в лагерь.
– Не надо, я…
– Вика, – твердо прервал ее Тимур, – пожалуйста, не спорь, мы сделаем так, как я сказал.
«…не люблю, когда обижают моих людей… Как быстро я стала своим человеком в этой экспедиции, – подумала Виктория, – не стоило только проверять это таким способом…».
Машина плавно двигалась по шоссе и Виктория сквозь туманные мысли наблюдала, как солнце поднимается все выше и выше на практически безоблачном небе, как едва шелестит листва, и как в просветах между кустами и деревьями иногда мелькает серо-зеленая рябь воды.
Они приехали на раскоп, где в это время царила небольшая суматоха. Все сгрудились в круг вокруг Виталика, который что-то держал в руках. Как оказалось, прямо перед приездом Виктории с Тимуром, Виталик нашел монету, которая теперь переходила из рук в руки.
– Это первая монета на раскопе!
– Класс!
– Посмотри на датировку!
Вика тоже взяла ее. Это была первая, по-настоящему ценная находка из всех ею виденных на этом раскопе – не просто обломки керамики, или гвозди, а монета – то, что для каждого человека определенно связано с материальными ценностями. Для археолога даже простой кусочек керамики может иметь большое значение – он может быть подтверждением догадки исследователя или свидетельством его научного открытия, он может быть массовым материалом, а может являться кусочком целого сосуда, который старательные лаборанты потом склеят и бережно отправят в хранилище. А, может, этот сосуд поставят в музее под стекло и направят на него яркую лампу, и посетители, проходя по просторным залам, будут восхищаться его стариной. Для обычного же человека интерес находки зачастую зависит от ее стоимости. В этом плане монета всегда будет находиться в более приоритетном положении, нежели массовый материал, такой, например, как керамика.
На аверсе, лицевой стороне монеты, был изображен мужчина в военной форме, согласно надписи это был Александр I – она гласила: «Б.М. Александр I Император и Самодер. Всерос.»
На обратной стороне, реверсе, орел. Здесь была надпись, которая свидетельствовала о том, что это монета – рубль. И цифры – 180. «Наверное, это дата, последняя цифра которой стерлась. Если на монете изображение императора Александра I» – а Виктория по школьной программе помнила, что он правил как раз в девятнадцатом веке, – «то она и должна быть как раз тысяча восемьсот какого-то года».
– Девятнадцатый век, Александр первый, – задумчиво, в тон ее мыслям прозвучал голос Гаврилыча, – первая монета на этом раскопе.
И тут же закричал, раздавая дальнейшие указания.
– Настя, неси рейку, Виталик, покажи ей, где ты нашел монету. Только точно. Я пойду, нивелир поправлю, и на план нанесем ее сейчас.
– Что они сейчас делать будут? – спросила Вика, отдавая Кате находку.
– Надо измерить, на каком уровне культурного слоя находилась монета, для этого используется нивелир или теодолит, я с теодолитом еще ни разу не работала – все время нивелиром измеряем, – Катя кивнула в сторону прибора на треноге, вокруг которого топтался Гаврилыч, что-то там настраивая. Виктория хотела было спросить Катю, чем нивелир отличается от теодолита, однако, Катя уже повернулась к ней спиной и пошла в сторону раскопа.
Чуть позже, когда суматоха немного стихла, к Вике подошел Павел.
– Вик, что у вас там произошло? Вячеслав сказал, что-то не так с деньгами…
– Да, деньги, которые ты мне передал через Мишу, оказались фальшивыми.
– Постой, какие деньги? Я вообще про деньги забыл… Миш, подойди! – громко крикнул он. Через минуту к ним подошел археолог, который утром передал Вике фальшивые купюры.
– Что за деньги ты Вике дал сегодня?
– Какие деньги?
В этот момент Вика почувствовала себя идиоткой.
– Ты мне сегодня передал деньги, сказал, что Павел их передал через тебя, – вмешалась она.
– Какие деньги, – искренне удивился он, – Вик, ты что-то путаешь, я тебе ничего не передавал.
Павел вопросительно смотрел то на Викторию, то на Михаила. Второй раз за этот сложный день Вика была сильно удивлена. Первый раз, когда поняла, что пара тысяч рублей могут стать поводом для проявления высшей, на ее взгляд, степени враждебности. Второй раз – сейчас, когда оказалось, что Павел, который как она думала, невольно ее подставил, вообще ничего об этих деньгах не знает, а Миша в принципе отрицает, что давал что-то банкноты. Внезапно она почувствовала, что больше не хочет разговаривать на эту тему, не хочет вспоминать события сегодняшнего утра, и, самое главное, не хочет думать обо всем этом. Послышался шум мотора – это приехал Вячеслав.
– Давайте потом все выясним, – тихо сказала Вика, не глядя на своих собеседников, чтобы они не поняли, насколько она слаба, – не сейчас.
– Да, конечно, – сказал Павел, – мы сейчас соберем находки, погрузим в «буханку» и поедете, Тимур Алексеевич сказал, что у тебя сегодня выходной. Монету положишь отдельно, в чемоданчик в комнате Гаврилыча, там, в углу увидишь его, не ошибешься.
«Как противно, – думала Виктория, сидя в буханке, которая везла ее в лагерь, – зачем Миша дал мне эти деньги, а потом соврал. Я бы поняла, если бы Павел случайно дал мне фальшивки, мало кто проверяет каждую купюру, которая оказывается у нас в кошельке. Но Миша…». До конца поездки Вике так и не удалось прийти к какому-либо более логичному выводу, кроме того, что Миша специально дал ей эти купюры в надежде на то, что никто не заметит подмены. Если бы все прошло удачно, то Павел вернул ему эти деньги, и Миша остался бы в выигрыше. Сидя в качающейся машине, погруженная в свои мысли, Вика и представить себе не могла, что утреннее происшествие всего лишь одно из звеньев цепочки из тревог, волнений, которые ей еще предстоят.
– Вряд ли он специально дал тебе эти фальшивки, – с сомнением произнесла Саша, которую отправили в лагерь, чтобы она приняла у Вики дежурство и, по совместительству, присмотрела за пострадавшей в утреннем происшествии, – скорее всего, получил их где-нибудь на сдачу…
– Да, специально он это сделал. Когда Нахимов его спросил про деньги, он соврал, что вообще никаких денег мне не давал. С чего ему вообще давать мне эти деньги? Я же не сумасшедшая, Саш… Он действительно мне дал эти деньги.
– Конечно, не сумасшедшая! – горячо воскликнула Сашуня, – получается, действительно специально он тебе их дал. Решил, так сказать, слить их, ну, чтоб не самому попадать.
– Ладно тебе, не бери в голову, просто забудь. А этот Миша мне никогда не нравился, скользкий какой-то, и взгляд постоянно у него такой… как будто изучает под микроскопом…
Девушки сидели в волосатой комнате, пристроив горячие чашки с чаем на доски, вдоль которых обычно были разложены спальники. Они по глоточку отпивали обжигающий напиток и обсуждали события дня – и то, что произошло с Викой и Вячеславом, и то, как Тимур Алексеевич спас ее, и, конечно, первую ценную находку на раскопе, когда их прервал Вячеслав:
– Тимур Алексеевич сказал проследить, чтобы ты поспала. Выпей снотворное и ложись.
– Куда ложиться, время день! Ночь придет и посплю. Все нормально со мной, – слукавила Вика, которую по-прежнему немного трясло и подташнивало.
– Нормально с ней! Саша, ну ты-то посмотри! В каком она порядке!?
– Да, Вик, лучше отдохни сегодня, а завтра проснешься и с чистого листа… Завтра же выходной, если все в порядке будет, в Рыбинск поедем… Давай же!
– Ну ладно, пойду, полежу, только снотворное пить не буду. А то проснусь посреди ночи…
Вячеслав протянул ей небольшую таблетку, которую только что вытащил из блистера.
– Успокоительное. Пей.
В конце концов, Виктория поддалась уговорам водителя и Саши. «Раз Тимур Алексеевич велел… ».
Она забралась внутрь спальника на своем месте в «волосатой» комнате, устроилась поуютнее, и постепенно заснула. То ли таблетка успокоительного так быстро подействовала, то ли слишком много душевных сил отняло у нее сегодняшнее происшествие. А, может, просто сказалась рабочая неделя, наполненная тяжелым физическим трудом. Как бы то ни было, Вика погрузилась в сон, незаметно продлившийся до самого утра.
Раскрыв глаза, она долго не могла понять, сколько сейчас времени и вяло таращилась на дощатый потолок с разнокалиберными точками сучков-родинок. Постепенно к Виктории начало приходить понимание времени и пространства. Настя и Василиса – ее соседки по комнате – видимо, уже встали и отправились по своим делам. Спальники на их местах лежали так, как будто в них всю ночь спали огромные гусеницы, которые с наступлением утра просто выползли из своего убежища, оставив в напоминание о себе только сохранивший форму кокона спальный мешок. Немного неохотно пришло и воспоминание о том, что произошло вчера, особенно благодаря ощущениям на коже головы, которая ощущалась сильнее, чем обычно из-за ноющей боли и саднения. «Видимо, действительно крепко эта баба в меня вцепилась. В остальном, вроде, все хорошо, никаких синяков и ссадин на самых видных местах быть не должно. Потери минимальные, – Вика про себя даже смогла улыбнуться – странно, еще пару недель назад после такого происшествия меня, наверное, пару месяцев откачивали, а потом дружно лечили от депрессии, пожалуй, еще годок, не меньше. Похоже, что эта экспедиция всего за неделю смогла закалить меня вместе с моими шаткими нервами». Ее неожиданным размышлениям положил конец телефонный звонок.
– Что, подруга дней моих суровых, совсем меня забыла?! – голос Никиты звучал весело, что было необычно, так как с того момента, как Вика оказалась здесь, ее друг находил все больше и больше поводов, чтобы на нее сердиться. Как правило, разговоры оканчивались если не ссорами, то взаимным неудовольствием и обидами. Виктория не понимала, почему он так себя ведет, так как перед отъездом она все объяснила ему предельно честно. Он должен был понять и принять ее решение, но почему-то не понял и тем более не принял. Сейчас девушка обрадовалась этой перемене в настроении – видимо, Никиту тоже утомили их постоянные разногласия, на основе которых строились все разговоры в последнее время.
Конец ознакомительного фрагмента.