или враг по крови - Курилко Алексей Леонидович 8 стр.


блеском в глазах оглядела нас и, улыбнувшись, произнесла:

- Ну что, мужчины, поговорили? Идёмте завтракать.

…………………………………………………………….

…………………………………………………………………………..

………………………………………………………………………………………..

Когда мы остались с Таней наедине (Настя увязалась за дядей Серёжей, который

предложил построить для Шарика будку), я решил поговорить с ней начистоту.

Разговор предстоял тяжёлый.

- Таня, как ты смотришь на то, чтобы ты, я и Настя поехали в Крым? Сняли бы или даже

купили дом с садом, виноградником… и что там ещё бывает. Ты только представь себе:

море, солнце… Я приобрёл бы какое-нибудь судёнышко, и мы выходили бы в открытое

море… а не понравится - местные контрабандисты за хорошую плату в любой момент

могут переправить нас в Турцию. А уж оттуда мы вольны отправиться куда захотим, были

бы деньги. И весь мир у наших ног. Куда хотим, туда летим. Хочешь во Францию, хочешь

в Америку. В мире обязательно найдётся уголок, где нам понравится и мы осядем, чтобы

жить спокойно, без суеты и страха. Я не знаю, куда мы поедем… Мечта моя слишком

туманна… Но я знаю одно, здесь не будет нормальной жизни… Ты меня понимаешь?

Таня ласково коснулась пальцами моих губ. Я умолк.

- Ты не волнуйся, Стёпа. Я понимаю тебя. Но как же так – взять и уехать?

- Поверь мне, так нужно.

- Хорошо. Ты мужчина, ты решаешь. Только то, что ты предлагаешь, стоит больших

денег. Очень больших.

- Да, вот об этом я и хотел поговорить. Мы завтра с Сергеем едем к старым своим

знакомым, которые должны нам огромную сумму.

В её глазах мелькнуло недоверие.

- Стёпа…

- Пожалуйста! Не спрашивай меня ни о чём! И вообще не думай об этом. Просто

доверься мне. Хорошо?

- Я не знаю…

- Я знаю! Завтра в двенадцать тридцать поезд на Симферополь. Соберёшь только самое

необходимое, возьмёшь билеты и будете с Настей ждать меня на перроне.

- Стёпа, я боюсь.

- Сделай, как я прошу! Остальное на мне. Договорились?

- Стёпа…

- Сделай, как я прошу! Не думая.

- Хорошо, - сказала она и… расплакалась.

Я прижал её крепко к груди и стал гладить по голове, успокаивая, как маленькую.

- Ну, не плачь… Ну, Танюша… Всё хорошо… Не плачь…

…………………………………………………………..

………………………………………………………………………….

………………………………………………………………………………………..

Мы выехали поздней ночью.

За рулём сидел Привоз. Вождение, правда, не мешало ему болтать всю дорогу без

умолку.

39

- И на шо мне здалась такая жизнь, если у ней не будет взлётов и падений. Скучно,

девицы! Дайте мине выпуклости и впуклости, а до них ишо выражей. И шо с того, шо

имеется риск угодить головой у канаву, из канавы я…

- Ну помолчи ты, ради Христа! – потребовал Порох. – А то, клянусь, выкину из машины

к ёбаной матери!

- Есть ещё Порох! – восхищённо воскликнул Привоз. – Одно нехорошо – невры! Так

говорил мой кишинёвский дядя Амадей: невры! Вам, господин Порох, нужно кушать

яблочный кисель. В яблочном киселе крахмал и железо, а такая гремучая смесь укрепляет

невры. Но может случиться понос. Спросите у кого хочете. Особенно после кислого

молока. Так шо делаете выбор. Крепкие невры и жидкий стул или…

Сачок сидел рядом с Привозом, на переднем сиденье. Он обернулся к нам.

- Может, его придушить? Я справлюсь.

- Ну ты, дирижёр! – прикрикнул на него Привоз. – Держи свою клешню при себе, а то

вырву с корнем - и тебе нечем будет теребить своего дружка.

- Ладно, хватит базарить, в натуре! – приказал я. – Скоро нас ожидает… неизвестно что.

Не знаю, как вам, а мне нужно настроиться.

- Брось, бугор, пове…

- Закрой фонтан, я сказал! До тех пор, пока не приедем – все умерли!

Мы подъехали под утро, около пяти.

- Вон их дом! – указал Сачок.

- Мать вашу! – крикнул я. – Туши фары! Глуши мотор! – Я схватил Сачка за шею. – Ты

мог заранее предупредить?

- Ты сказал молчать.

Я в сердцах сплюнул и показательно вздохнул.

- Ох, бля!.. Ну и командочка!.. Ладно, выгружаемся. Дверьми не хлопайте!

- Не ссы, бугор! В такое время спят даже самые страшные грешники.

- Да? Тогда интересно, почему ты, сука, бодрствуешь?

Мы вылезли из машины. В ста метрах от нас в окружении высоких «корабельных»

сосен стоял мрачный дом. К нему вела извилистая, едва заметная тропа.

Ночь была светлой. То ли благодаря надкусанной серебряной луне, то ли из-за уже

приближающегося рассвета.

Я задрал голову вверх и уставился на краплёное многочисленными звёздами небо.

Подождал, может, упадёт какая из них. Нет, ни движения, ни мерцания, ничего. Казалось,

всё вокруг замерло в ожидании наших действий.

- Ну что, босота, с Богом! – я оглядел своих бойцов. – Ну! Давайте все к дому. Веером.

Приблизившись к дому, мы заняли позиции. Достали пушки. Я присел у двери и кивнул

Сачку. Он постучал. Как по мне, слишком быстро, почти сразу мужской голос, абсолютно

не сонный, спросил:

- Кто?

- Мирон, это я. Сачок.

- Ёбсель! Ты как добрался к нам?

«На такси», - прошептал я Сачку, но тот, видать, не услышал.

- Всю ночь до вас шёл. У меня важная информация. Отворяй.

Придурок!

- Ты думаешь, я мотора не слышал?! – заорал Мирон. Один за другим раздались три

выстрела. Пули пробили дверь и вошли в грудь Сачку. – Атас, братва! Сачок-сучара

лягавых привёл!

Потом раздался треск разбившегося стекла. И автоматная очередь стала щедро поливать

окрестности.

- Бугор, шо ты скажешь за наше положение?

- Оно не безнадежно, - отозвался я.

- Ты оптимист, Угрюмый.

40

- Да, бля, я угрюмый оптимист!

Отбежав на несколько шагов, я упал на землю. И выстрелил на звук автомата.

На крыше дома я разглядел чердачное окно. Я указал на него Пороху. Тот кивнул и

довольно лихо стал взбираться по стене на крышу. Желая отвлечь внимание на себя, я

вскочил и шмальнул раза три-четыре по окнам. Автомат умолк. Неужели я попал?.. Но

через пару мгновений автомат ожил. Я снова прильнул к земле. Приполз Привоз.

- Мать моя женщина! Мне есть шо сказать этим людям за гостеприимство!

- Привоз, животное! В доме, блядь, пять окон! Чё ты тут ползаешь, тварь? Обогни дом и

луканись в окно!

- Так а я за шо? Я поползу тудою, а ты стреляй!

- Ты, блядь, не учи отца ебать, козла вонять, а дедушку кашлять.

- Так я пополз?

- Пиздуй давай!

Я приподнял голову, посмотрел на дом. Пороха нигде не было видно. Должно быть, он

уже проник внутрь.

В этот момент сквозь автоматную очередь прорвался пистолетный выстрел, вслед за

ним ещё один. Автомат захлебнулся и затих. В наступившей тишине прозвучал ещё один

выстрел. И ещё один, и ещё… А дальше – ни звука! Тишина… Я слышал только стук

собственного сердца.

Я зыркнул на Привоза, он на меня.

- Шо творим?

- Ждём, - ответил я.

- Чего?

- Заткнись!

- Не понял?

- Засохни!

В томительном ожидании прошло минут пять-десять. Со стороны дома по-прежнему не

доносилось ни звука.

Хотелось курить.

Светало.

Прошло ещё пять минут. Подул лёгкий тёплый ветерок. Пустил волну по траве. Запели

птицы. Вначале робко, а затем разошлись по полной. Какой-то долбодятел мелкой дробью

застучал о ствол совсем неподалёку.

Я приподнялся. Потом встал во весь рост и не спеша направился к дому. Привоз за

мной.

Вышибли дверь. Вошли.

Внутри перед нами предстала немая сцена. В углу, у лестницы, что вела на чердак,

лежал мёртвый Порох с дыркой во лбу. У разбитого окна остывали два жмурика. А

напротив, на полу, облокотившись о кровать, полулежал-полусидел Стос. Всё его

туловище было в кровавых бинтах. В руке он держал пистолет и смотрел на нас пустыми

безучастными глазами.

- Брось шпалер! – приказал я ему.

Он безоговорочно отбросил пистолет в сторону.

- Послушай, Стос, нам нужны только бабки.

Стос криво усмехнулся:

- Всем нужны бабки.

- Я церемониться с тобой не буду. Я порежу тебя, гниду, на куски. А потом обыщу весь

дом. И даже если – в худшем случае – денег я не найду, я не расстроюсь. Я буду жить, и

жизнь моя будет красивой. А ты, насекомое, будешь гнить…

- Да шо ты с ним базаришь, Угрюм! Я ему щас все ногти вырву – расскажет даже, где

бабушка мелочь держала.

41

- Но если ты укажешь место сам, - продолжал я, - мы тебя трогать не будем. Мы

возьмём деньги и уедем. Ты же – я уверен – со временем залижешь свои раны и будешь

дальше испытывать судьбу и веселить своего Бога.

- Я тебе не верю.

- Вопрос о вере сейчас не стоит! Собери свои мозги! Я своё слово сказал! Ход за тобой!

Где бабки?

- Где бабки? – повторил за мной Привоз.

Стос прикрыл веки. Может, устал, а может, хотел подумать, сосредоточиться, взвесить

все за и против…

Он открыл глаза и сказал:

- В печке.

- В печке? Посмотрим.

Мне не понравился жуткий блеск в его жидовских глазах. Тем не менее я направился к

печке. Отодвинув заслонку, я увидел внутри два чёрных саквояжа, один из которых был

забит по полной и прямо-таки лопался по швам. Я потянулся к нему и в этот момент, что

называется, боковым зрением увидел, как Стос сунул руку себе под бинты и вытянул,

сволочь, «Вальтер». Я резко повернулся и, вскинув руку, выстрелил в него. Но поздно:

Стос успел нажать на курок. Наши выстрелы прогремели практически одновременно.

…………………………………………………………..

……………………………………………………………………….

…………………………………………………………………………………..

Втащив стонущего Привоза на заднее сиденье, я сел за руль и завёл машину. Саквояж

лежал справа от меня.

Что делать? Что делать? Что делать?

Довезти его до больницы и бросить у входа? Или лучше заехать в ближайшее село,

узнать, где живёт ветеринар? И заставить того под дулом пистолета вытащить пулю,

промыть и зашить рану? А потом? Дать побольше денег, чтоб хоть недельку

поприсматривал за раненым? Но всё это так долго! Пока то-сё… А у меня в двенадцать

тридцать поезд…

Что же делать?

Тут я поймал себя на мысли, что не слышу больше стонов Привоза. Я повернулся к

нему и затряс его.

- Э, Привоз! Очнись! Ты чего?

Привоз открыл глаза.

- Маму видел.

- Это хорошо, только ты не спи, чудила. Держись!

- Подыхаю я, Стёпа…

- Ерунда! – Я стал врать. – У меня точно такая же рана была. И ничего! Всё обошлось!

Живой, как видишь!

Я отпустил сцепление, нажал на газ, и мы поехали.

- Потерпи, чуток потрясёт!

Привоз молчал.

- Э, ты живой там?

- Живой, - сквозь стон ответил Привоз.

- Ну дак не молчи! Говори чего-нибудь. Рассказывай. Про Одессу, про маму, про

первый, блядь, поцелуй на Фонтанке… Про то, как вы баржу рыбы увели, а потом не

знали, что с ней делать…

- Стёпа!

- Что?

- Отправишь мою часть денег моей маме?

42

- Щас, розбежался! Сам отвезёшь! Хотя постой! Ты ведь говорил, что мамка твоя

умерла…

- Да.

- Что – да?

- Умерла… Я просто забыл. Мама умерла, а я забыл.

- Ты не чуди, родной. Ты держи связь.

- Мама умерла…

- Ничего, ничего! Все там будем Все встретимся. Ты, главное, сейчас туда не торопись.

Успеешь ещё…

- А я забыл…

- Держи связь, говорю. Всё нормально. Я тебя в больничку везу. Жить будешь. Я тебе

слово даю. А я слов на ветер не бросаю. Ты меня знаешь. У меня у самого такая рана

была. Но я был один, совсем один… И помощи ждать было неоткуда. А у тебя есть я.

Слышишь? Ты слышишь меня? Привоз? Гриша! Ну не молчи ты! Слышишь?!

Я остановил машину.

- Вот и всё, Гриша, вот и всё…

Вопрос «что делать?» меня теперь не мучил… Но легче мне не стало.

Я вылез из автомобиля и закурил.

Я с грустью подумал, что Гришу Привоза нужно будет похоронить. Хоть похоронить

по-человечески. Глаза мои были на мокром месте. Ещё чуток - и я бы расплакался,

клянусь…

Я усмехнулся. Что-то я стал чрезмерно сентиментален. Думаю, это у меня не иначе, как

возрастное.

Щелчком отбросив чинарик в сторону, я сел обратно в машину.

…………………………………………………………..

……………………………………………………………………….

……………………………………………………………………………………

Я никогда не мечтал стать богатым. То есть я, конечно, хотел, чтоб у меня было много

денег. Нет, даже не много. Я хотел, чтобы денег было всегда достаточно. Чтобы я не

нуждался, не задумывался над тем, хватит ли мне на то, что захочу, или не хватит. Но ведь

чтобы всегда было достаточно, для этого нужно много, правда же? Много, очень-очень

много.

А вот зачем? Я воровал, не раз рисковал жизнью или свободой и надеялся, что когда-

нибудь я сорву крупный куш. А зачем? На что, собственно, я собирался эти деньги

потратить? Нет, я никогда не думал об этом. Если б меня про это спросили, то скорее

всего, я бы ответил: «Какого чёрта! Что за дурацкие вопросы?! Были бы гроши, а уж на

что их тратить, я придумаю!»

Хорошая вещь – деньги! Не сами деньги по себе, а вообще! Как явление! Деньги…

Многим людям они заменяют цель жизни, которой у них нет. А ведь без цели человеку

нельзя.

Много денег – отличная цель! Ясная, понятная, конкретная и не так уж легко

достижимая, потому что денег – об этом знают все, кто имел с ними дело – никогда много

не бывает.

И вот теперь я богат. У меня саквояж, набитый крупными купюрами.

Я очень богат, и меня ждут два прекраснейших в мире создания. Таня и Настя. Жена и

дочь.

И вроде бы всё складывается как нельзя лучше. Только… Только мне почему-то ужасно

плохо.

Мне грустно, и я устал.

43

…………………………………………………………..

………………………………………………………………………….

…………………………………………………………………………………………

На перроне было чрезвычайно многолюдно. Я и подумать не мог, что столько людей

собралось на юга.

Я растерянно осмотрелся. Хотел закурить. Но пачка оказалась пустой. Я смял её и

отбросил в сторону.

Поезд уже подали, до его отправления оставалось минут десять. Пассажиры метались в

поисках своего вагона. Студенты пели. Ревел ребёнок. Мужчина звал какую-то Люду.

Короче, была привычная для этого места и времени суета. Лучшие часы для работы

майданников.

Вдруг мне показалось, что в толпе мелькнуло Танино лицо. Я уже хотел было броситься

ей навстречу, но меня кто-то потянул за рукав. Я развернулся и обомлел. Передо мной

стоял тот малый с татуировкой СЛОН из привокзального ресторана.

- Уже покидаешь нас? – спросил с издёвкой он.

Чёрт! Ну почему в мире всё так невовремя?!

В кармане моём был заряженный шпалер. Но я только подумать о нём и успел. Слон

обнял меня левой рукой, крепко прижимая к себе. Со стороны, должно быть, это имело

безобидный вид горячего дружеского прощания. Что-то острое вошло мне под рёбра…

Резкая боль обожгла левый бок. Слон отпустил меня и смешался с толпой. А я остался

один. Один среди чужих, не знакомых мне людей…

Горячая липкая кровь, растекаясь, поползла вниз. Я прижал рукой рану и двинулся

вдоль перрона.

Вовсю жарило солнце.

Люди толкали меня, а я шёл вперёд, никак на них не реагируя.

- Стёпа! – услышал я. – Папа!

Я поднял голову. Увидел Таню с Настей. Прикрыв окровавленный бок плащом, я как

можно радостней улыбнулся.

Подумаешь, дырка в боку. Таня в купе меня перевяжет. Главное сейчас - это остановить

кровь.

Первой подбежала Настя. Обняла, уткнувшись в живот.

- Папа, мы едем на море?

- Конечно, доця.

Подошла Таня. Шарик, на поводке и в ошейнике, радостно помахивал хвостом.

Назад Дальше