Я сидел на скамье и смотрел на пламя зажженных мной свечей, дым начинал есть глаза, наворачивались слёзы… Лучше уйти отсюда, пока кто-нибудь не посчитал, что я сейчас заплачу. Вернусь в свою комнату. Выпью вина. И лягу спать.
Следующим утром я встал раньше обычного, переоделся Дозорным Стендарра, взял свои вещи и, отдав в курьерскую службу письмо, отправился в путь. Нечего медлить, нечего оттягивать неминуемое — быстрее приеду в Вайтран, быстрее расположусь и быстрее начну искать себе союзников. Я скакал по дороге на Драконий Мост, затем свернул на дорогу к Морфалу, где и заночевал. Следующим утром снова выехал в путь, и успел добраться до Фолкрита, когда солнце ещё не зашло за горизонт.
Я оставил лошадь в конюшнях, на всякий случай забрал свои вещи и направился к кладбищу. Солдаты в синих плащах злобно косились на меня, я надвинул капюшон пониже и намеренно сгорбился — подобное обычно заставляет людей перестать обращать на меня внимание. Никто не думал останавливать меня, и я беспрепятственно шёл по городским улицам к Залу Мёртвых. Я внимательно оглядывался, искал Рунила… Может, старик просто зашёл в дом? Я уже хотел постучать в дверь, как меня привлёк низкий старческий голос:
— Эстормо?
Я с улыбкой повернулся и снял капюшон.
— Здравствуй, старик.
Мы крепко обнялись.
— Прости, что не приехал к тебе раньше, — извинился я. — Вырваться всё никак не мог.
— Пошли скорее в дом, — пригласил Рунил. — Каст вчера уехал к своим родственникам, потому можешь переночевать у меня. Устал, наверное, с дороги?
Я позволил себе несколько смешков. Конечно, я устал с дороги — но вполне обычно, как уставал до своего проклятого задания в Вайтране. Возможно, за два года мои жизненные силы, высосанные зачарованным клинком, восстановились сами по себе, возможно, в этом им помогли зелья, которые я заливал в себя по совету целителей.
— Братья Бури не обижают тебя? — спросил я, когда мы пересекли порог дома.
— Нет. Для них я просто старый жрец Аркея. Пусть с золотой кожей и острыми ушами.
С облегчением вздохнул. Приятно всё же видеть Рунила живым и здоровым, и приятно, что эти варвары относятся к нему хоть с каким-то уважением!
— Ну, а ты как?
— Разбирал мусор после своих коллег и передавал его начальству, чтобы те разгребли, — с усмешкой ответил я. — А в перерыве заливал в себя зелья, которые мне целители велели. Вроде бы полегчало.
Теперь усмехнулся уже Рунил.
— Ты всё же изменился, — заметил он. — Немного, но всё же.
Едко поднял бровь.
— И как?
— Тебе надоела служба, и ты стал относиться к ней с иронией, — пояснил жрец.
Насчёт того, что моя работа мне надоела, я сказать не мог, хоть и зол на Эленвен за то, что меня отправили на убой в Вайтран. А своего ироничного отношения к службе никогда и не замечал — я просто выполнял свою работу, местами очень неприятную.
Старик накрыл на стол, вытащил из шкафчика бутылку эля — но я остановил его и достал бутылки с пряным вином.
— Я кое-что получше привёз. Пряное вино из самого Солитьюда, фирменный секретный рецепт одной тамошней бретонки. Больше ты нигде такого не попробуешь.
Одну бутылку Рунил убрал в шкаф, вторую откупорил и разлил по кубкам.
— Пьём за то, что мы оба живы в окружении врагов? — предложил я.
— Хорошая мысль.
Простой на первый взгляд ужин — зажаренный с грибами картофель — показался мне самым лучшим, что я когда-либо ел в своей жизни. Возможно, это просто пряное вино обострило ощущение их вкуса, возможно, впервые за столько лет мне казалось, что провожу вечер с мером, которого могу назвать другом. Рунил всё же мой друг, ведь он помогал мне, благодаря ему в какой-то степени я жив… Знать бы только, как я должен себя вести, чтобы он мог называть другом и меня.
— Говорят, Ненья вместе с Сиддгейром спрятались в Солитьюде, — вспомнил жрец. — Как они поживают?
С этим молодым заносчивым нордом я сталкивался пару раз при дворе ярла Элисиф. Весьма неприятный тип. Удивительно, как его не свергли раньше с таким отвратительным нравом и отсутствием мозгов? Очень жаль Ненью, что ей приходится этого молодого осла терпеть.
— Ненья грустит, чувствует себя ненужной выброшенной вещью, а Сиддгейр очень зол, требует от Туллия срочно организовать военный поход в Фолкрит. Он ведь сбежал, едва здесь жареным запахло?
— Нет, дядя собрал вооруженных людей, пришёл с ними во дворец и поставил племяннику ультиматум: либо он тихо сидит до его кончины, а затем присягнёт Ульфрику, как королю Скайрима, либо пусть уходит к своим друзьям в Солитьюд. Сиддейр выбрал второе.
Надо же, этот осёл даже признаков заговора вокруг себя не почувствовал! А с дядей ему очень повезло: другой мог бы просто велеть зарезать нерадивого племянника!
— Но почему тогда Ненья с ним ушла? Она ведь умная и деловитая женщина, почему её прогнали?
— Денгейр с головой дружить перестал, подумал, что она будет шпионить в пользу Империи или вообще Доминиона. Вот ей и пришлось бежать.
Раз уж этот сумасшедший старик-ярл предположил, что верная его городу управительница будет шпионить в пользу кого-то, то он воистину опасен. Придёт ему в голову очередная блажь — может и Рунилу навредить, и каждому приезжему жизнь испортить.
— Может, уедешь? — спросил я. — Солитьюд — большой город, там есть большой храм всех богов Имперского Культа.
— Я помню Денгейра ещё молодым человеком, — успокоил Рунил. — И он помнит меня стариком, который однажды пришёл в его город и стал следить за кладбищем и хоронить здешних мертвецов. К нездоровой паранойе он был склонен ещё тогда, и если бы он захотел навредить мне, то давно бы сделал это.
Я позволил себе несколько смешков: раз Денгейр с молодости был склонен к нездоровой паранойе, то почему же его племянник не избавился от него, когда занял трон?
— В кого же тогда этот Сиддгейр пошёл?
— В мать, я так думаю, — жрец качнул плечами. — Взял худшие черты и от неё, и от отца. Думаю, к старости у него худшие черты и от дяди проявятся. Ну, а ты? Что тебя в наши края привело?
— Меня перевели в Вайтран, — я обречённо вздохнул. — В качестве наблюдателя.
Рунил налил ещё вина в кубки.
— Давай подумаем, чем можно тебе помочь… По идее, Балгруф не должен тебя тронуть: ты ведь вроде как посол, а он сказал, что хочет дружить с Империей против Ульфрика.
— По идее, — я отхлебнул немного. — Но я могу случайно заболеть и умереть, могу случайно упасть с балкона или просто напороться на нож грабителя поздно ночью.
— Понравься ему, — неожиданно предложил жрец. — Покажи, что ты — не талморский наблюдатель, а просто молодой альтмер, которому приходится выполнять свою работу. Закрывай на некоторые вещи глаза. Будь вежливым и приятным, ты это умеешь. У Балгруфа хускарл — данмерка, в его городе живёт как минимум двое босмеров, значит, он явно не расист. Сделай вид, что ты всё понимаешь и не держишь зла за то, что произошло с тобой в первый раз.
Мысли, безусловно, хорошие — но сколько времени я потрачу на то, чтобы доказать Балгруфу, что я — просто молодой альтмер, которому приходится выполнять свою работу? На сколько у него хватит терпения и не захочет ли он просто запугивать меня?
— Я боюсь его, Рунил, — признался я. — Просто боюсь. Знаешь, я готов был даже поехать в Коллегию Винтехолда наблюдателем, даже вступить в её ряды, но меня будто на убой в Вайтран отправили. Я рассказал Эленвен, что Балгруф отправил ко мне убийцу — но она будто бы прослушала это. Я намекал, что Балгруф неблагонадёжен — но она будто не поняла. Словно в расход меня за что-то пустить решила.
Добрая старческая улыбка ободрила меня.
— Ты выживешь. Просто чтобы показать им — и Балгруфу, и Эленвен, и всем остальным снобам — что они тебя недооценивают.
========== 22 ==========
В Вайтран я приехал следующим днём, пока солнце ещё не зашло за горизонт. В юстициарскую форму я так и не переоделся, и потому для городских стражников был всего лишь Дозорным Стендарра. Внимания на меня никто не обращал, я спокойно брёл по погружающимся в ночь городским улицам мимо сворачивавших лавки торговцев. Перед дверьми «Гарцующей Кобылы» я остановился, замешкался. До сих пор помню, как отвратительно я расстался с Хульдой, как она дала мне понять, что возненавидела меня. Я ведь тогда даже не попрощался, даже из вежливости «спасибо» не сказал. Нет, сегодня я не готов идти в «Гарцующую Кобылу». Впрочем, даже если пойду поговорить — Хульда меня слушать не захочет, будет настаивать, что пока я плачу, ей всё равно, кто я. Переночую в более приличной гостинице, а завтра с утра переоденусь в форму и пойду к ярлу.
Я развернулся, миновал центральную улицу и поднялся по ступенькам к «Пьяному охотнику» — надеюсь, комнаты там сдают. Надеюсь только, что я не встречу там Альдегунд с Харальдом, иначе… Впрочем, а что я сделаю им? Пока что я ничего не смогу им сделать.
— Добро пожаловать в «Пьяный охотник», брат-альтмер, — поприветствовал рыжеватый бородатый босмер. — Чего желаешь?
— Комнату сдаёте?
Босмер немного едко поднял бровь.
— Сдаём. Пятьдесят септимов — и лучшая съемная комната во всём Вайтране твоя на целую ночь. Подешевле можешь в «Гарцующей кобыле» заночевать.
— Снимаю, — я отсчитал нужную сумму и положил на прилавок.
Глаза лесного мера заметно округлились от удивления.
— Ванну, ужин? — тут же предложил он.
Я приятно улыбнулся.
— И то, и другое.
Босмер кивнул мне, позвал пройти за собой.
— Прости уж, девочек тебе предложить не сможем, не держим, — ненароком извинился он.
— Они мне и не нужны, — я качнул плечами.
Лесной мер стыдливо свернул губы и опустил голову, однако затем взял себя в руки. Догадываюсь, о чём этот рыжий подлец подумал.
— В общем, располагайся, если что — я внизу. Только скажи, как записать тебя.
— Фенлил, — соврал я.
Босмер предпочёл оставить меня в покое, а я лишь сложил свои вещи в угол, не разбирая их, взял деньги и спустился вниз — поужинать.
— Ванну мы тебе уже готовим, — пояснил трактирщик. — Выбирай, чем будешь ужинать.
Поддерживать легенду решившего позволить себе однодневную роскошь Дозорного я решил до конца и заказал оленью отбивную с овощами и бутылку «Алто». Вкусно, бесспорно, но в посольстве я и не такими деликатесами питался, потому хотелось сейчас сидеть в компании Рунила, в его доме, как это было вчера. Что же, попробую подружиться с этим босмером.
— Прости, хозяин, как тебя зовут? — поинтересовался я, сев за барную стойку.
— Элриндир, — представился лесной мер и продолжил натирать своё рабочее место.
— Не расскажешь, что сейчас в городе творится? Говорят, раньше у вас пророк Талоса на площади проповедовал в открытую.
Элриндир презрительно фыркнул.
— Мне как-то плевать было на его проповеди, — ответил он. — Сам понимаешь, Талоса мы не чтим, да и вообще к Имперскому Культу равнодушны, хоть мы с братом давно в Скайриме живём.
— Но всё же?
— Когда ярл объявил, что снова будет дружить с Империей, Хеймскра поставили перед выбором: или он проваливает из города и никогда не возвращается, или прекращает свои спектакли и ищет нормальную работу. Хеймскр обиделся и ушёл. Не ушёл бы — кто знает, может, и правда все сделали вид, что забыли о нём, может, его просто в тюрьму бы на пару-другую лет упрятали, а может, талморцам в подарок принесли, и тогда бы я ему не позавидовал.
Надо же, Хеймскр всё-таки испугался за свою жизнь и сбежал из города, а ведь таким бесстрашным пророком себя выставлял! С другой стороны, неизвестно, куда этот сумасшедший ушёл, и где он людям будет разум своей ересью отравлять!
— А статуя Талоса?
Босмер позволил себе несколько смешков.
— И что мы с ней, по-твоему, должны были сделать? Вызвать магов из Коллегии, чтобы они её своими заклинаниями расплавили? Самим на землю повалить? Или скупить всю огненную соль в Скайриме, сложить под статуей и поджечь, чтобы рвануло?
В ответ сам притворно рассмеялся.
— Да, конечно, ничего с ней не сделаешь, — не менее притворно согласился я. — Ну, а вообще, как в городе стало после того, как имперцы пришли?
Элриндил качнул плечами.
— Легионеры ведут себя прилично и деньги приносят — вон, я уже и таверну после обстрела восстановить сумел. Думаю, если бы в городе Братья Бури оказались, нам с братом — и ещё многим не-нордам пришлось бы паковать вещи и уезжать, и тебя бы в город пустили только после того, как до, извини, исподнего обыскали, и то не факт. Конечно, много народу под этими стенами полегло, но всё, что ни делается, видимо, делается к лучшему.
Одна из служанок предупредила, что моя ванна готова, и я вернулся в свою комнату. Тёплая вода по-настоящему возвращала к жизни после проведённого в седле дня, ощущение чистоты бодрило. Побриться я решил завтра с утра — а пока что можно спуститься вниз, послушать, о чём люди говорят.
Я заказал себе кружку эля с жареными крабовыми лапками, сел за свободным столиком и принялся вслушиваться, делая вид, что лишь наслаждаюсь жизнью и временным богатством.
Драконорождённая принимала участие в битве за Вайтран — и благодаря ей, вернее, её дракону, жертв было меньше, чем могло бы быть. Слух мне неинтересен: Блёнвенн, по тем же слухам, уже вернулась в свой Винтерхолд.
Соратники после этой же битвы получили от ярла очень щедрые пожертвования, куда большие, чем они рассчитывали, а потому к выбору заработка для себя стали относиться совсем уж привередливо. С одной стороны, неинтересно, с другой — лишний штрих к портрету Балгруфа как расчётливого хитреца, раз уж он этих сорвиголов у себя в кармане держит. Расчётливого богатого хитреца, что важно.
Ярл собрался жениться в третий раз — на местной красавице, к которой народ всё же относится с подозрением, хоть и считает приятной. Народ, впрочем, больше волнует, какой мёд будут подавать к столу, во что будет одета невеста, сколько продержится этот брак и чьей смертью (и по какой причине) закончится. Для меня эта новость звучит интереснее: возможно, я смогу понравиться ярловой невесте, и она хоть иногда сможет заступаться за меня перед будущим мужем.
Вигнар Серая Грива, конечно же, совсем не доволен переходом города на сторону Империи. Его часто видели ссорящимся с ярлом, старик обвинял его в предательстве всего нордского, по слухам даже, со своими сторонниками в случае установления осады собирался открыть ворота Братьям Бури, тем самым впустив их в город. В любом случае, для меня семейство Серых Грив плохие союзники, даже исходя из схемы «враг моего врага — мой друг».
И, конечно же, каждый обсуждал свои личные проблемы, перемывал кости соседям и знакомым — что мне было совсем не интересно.
— Не нравится, что ли? — неожиданно поинтересовался Элриндир, заметив, что даже когда все посетители разошлись, я ещё не съел крабовые ножки и не допил эль.
— Нет, что ты, — оправдался я. — Вкусно очень. Никогда не думал, что крабовые ножки можно так приготовить вкусно. И не думал, что эль таким вкусным может быть. Кстати, я тут слышал, что в битве за Вайтран Драконорождённая верхом на драконе участвовала. Это правда?
— Да. Если бы не она — вернее, не её дракон, Братьев Бури наверняка бы так просто прогнать не удалось. Думаю, наш ярл потому её из Винтерхолда и призвал.
Я удивился — никогда не думал, что кому-нибудь всё же удастся оседлать этих крылатых тварей! Я слышал, как Эленвен разговаривала с присланными аж из Алинора мастерами Школы Иллюзии, и те категорически заявляли, что ни одно заклинание не способно воздействовать на разум дракона, а дальнейшие эксперименты считали слишком опасными.
— А как оно вообще со стороны выглядит?
— Не знаю, с земли маленькую бретонку на огромном драконе не разглядишь, а как она приземлялась — я не видел. Хотя, наверное, смотрится это красиво.
Я доел крабовые ножки и допил эль.
— Побыл один день богатым — и хватит, — притворно усмехнулся я, поставив жестяную кружку на стол. — Завтра опять нищим становиться.
Босмер позволил себе глупый смешок.
— И понадобилось тебе в Дозорные идти? Осел бы где-нибудь в Сиродиле, женился, лавку открыл — ну, или ферму завёл.
— Была и жена, и лавка, — я не менее притворно вздохнул и опустил глаза, изучая узоры на кружке. — Потому в Дозорные и пошёл, что не стало их.
Элриндир почувствовал себя неловко, едва сдерживался от того, чтобы ободрительно положить мне руку на плечо.
— Прости, — извинился он. — Не хотел тебя задеть.
— Ничего. Спокойной ночи?
Поднял на босмера глаза, тот с доброй улыбкой кивнул.
— Спокойной ночи.