Дана уже углубилась в отчёт, но мысль о конверте не давала ей покоя. Помаявшись так до без десяти девять, Дана всё-таки решила вскрыть конверт. Взяв костяной ножик для открывания писем, Сколкина принялась за дело. В конверте оказались бумаги, отчёты из европейского отдела, копии чеков, выдержки из Конституции РФ и распечатка с официального сайта компании «Альянс».
«Интересно, что же случилось, — думала Дана Алексеевна, пробегая глазами отчёты. — Что же?
Я, насколько знаю, никого не обманывала, деньги не растрачиваю, Наташа тоже ведёт себя примерно. Хотя, нет. Если бы была какая-нибудь недостача, приехала бы налоговая полиция, ну, в крайнем случае, ФСБ. Но не политическая разведка. Ведь для них «Альянс» — мелкая фирмочка, на которую не стоит тратить ни время, ни энергию. Через десять минут узнаем».
Дана сложила бумаги и засунула их обратно. Встав и поправив юбку, она подошла к кулеру с водой. Отпив немного, она присела на тумбочку и продолжала думать. Большие настенные часы показывали без двух минут девять. Дана слезла с тумбочки, подошла к столу и села. Через две минуты она узнает всё.
Ровно в девять в дверь вошла Наташа, а за ней ещё двое людей. Мужчина и женщина. Мужчина был высокий, красивый, лет тридцати трёх-тридцати пяти, с тёмными волосами и голубыми глазами. Весь его облик говорил о том, что это решительный, умный, сдержанный, не лишённый чувства юмора человек. Одет он был в строгий чёрный костюм. Женщина была несколько моложе своего спутника, возможно, лет двадцать восемь-тридцать. Небольшого роста, изящная как фарфоровая статуэтка, темноволосая, с правильными чертами лица и светло-зелёными глазами. На ней был жемчужно-серый, в мелкую клетку деловой костюм.
— Здравствуйте, Дана Алексеевна. Я — полковник политической разведки Максим Максимович Исаев, а это — подполковник Виктория Андреевна Белая, — сказал мужчина, доставая из кармана удостоверение и протягивая Дане. Женщина сделала тоже самое.
— Очень приятно, — ответила Дана, прочитав документы и возвращая их владельцам.
— Дана Алексеевна, как я понимаю, вы ждёте объяснения, почему мы, люди из разведки, потревожили вас, — чётко, спокойно начал Максим. — Дело вот в чём — вы финансируете компанию «Электра»?
— Да, я — ответила Дана. И добавила: — Что же вы стоите? Присаживаетесь, пожалуйста, сюда, — она указала рукой на мягкий кожаный диван.
Максим и Вика, поблагодарив Дану, присели. Исаев продолжил:
— Компания «Электра» с некоторых пор начала активно поставлять средства и часть ваших капиталовложений в закупку у разных преступных лиц крупных партий огнестрельного оружия. Наша служба совместно с полицией и ФСБ смогла поймать все эти группировки. Но как оказалось, они ничего не знают. Они просто продавали оружие «на заказ». Кто делал этот заказ — неизвестно. Мы уверены, что в «Электре» находится человек, или группа людей, с которым организаторы связывались лично. Нам требуется, Дана Алексеевна, ваша помощь. Вы вместе с нами, как главный финансист компании «Альянс» и как человек, обладающий полномочиями налогового инспектора, едете в «Электру» и проводите доскональную проверку. Находящийся там человек, естественно, попытается либо притаиться, либо сбежать. Вы нам поможете?
— Да, конечно, — медленно, тщательно подбирая слова, ответила Дана. Она была несколько в недоумении. — Но у меня есть вопрос: скупка оружия, это, конечно серьёзно, но, согласитесь, не настолько, чтобы привлекать компанию-инвестора. И раз уж вы из политической разведки, то, смею предположить, причины, побудившие вас обратиться ко мне, очень и очень серьёзны. Эти люди, они что, скупают оружие для продажи за границу, а не только по России?
«А она умна, — с уважением подумала Вики. — Сразу поняла, в чём дело. И такая решительная: другие, даже из руководства, робели после предъявления удостоверений политразведки. Молодец!»
— Вы правы, Дана Алексеевна, — ответила Вика. — Да, действительно в этом деле замешаны интересы политической безопасности нашей страны. Я не имею права разглашать все, имеющиеся у нас, сведения, но дать вам намёк могу. Эта страна близко. Очень близко.
«Украина или Прибалтика, — подумала Сколкина. — Или Ближний Восток», — а вслух сказала:
— Я помогу вам. Только, если это возможно, у меня одна просьба: если мы поймаем этого человека, моя семья не попадёт под удар. Мне бы очень этого не хотелось, — Дана, наконец, озвучила то, что не давало ей покоя с самого получения конверта.
— Дана Алексеевна, — мягко, как умел говорить только он, начал Максим. — Вы всего лишь исполнитель — главный финансист, а не директор «Электры», тем более «Альянса». Вы нам помогаете не из каких-либо корыстных целей, а из чувства гражданского долга. Если начнётся заварушка, на вас просто не обратят внимание. Так что нет, вам нечего бояться. Ни вам, ни вашей семье.
— Спасибо, — у Даны отлегло от сердца. — Если вы хотите, можем отправиться в «Электру» прямо сейчас. Я не буду их предупреждать, сработаем на эффекте внезапности.
«Я же говорила, что она умна», — подумала Вика, бросая взгляд на Максима, который, поймав его, чуть заметно кивнул.
— Благодарю за сотрудничество, — с чуть заметным пафосом сказала Белая Дане. Это было в её стиле: несколько высокомерно и с чувством, хотя пользовалась она этим тоном только в официальных случаях. Обычной манерой её речи была умеренная игривость, позитив, остроумие и лёгкая задумчивость.
— Я сейчас скажу Наташе, что уеду и вернусь только после обеда, — говорила Дана, вставая с кресла и начиная собирать сумочку.
— Хорошо, — сказал Максим, и они с Викой тоже встали. — Я пойду пока в машину. Виктория Андреевна, вы идёте? — со странной дружелюбной официальностью (если только официальность может быть дружелюбной) обратился Максим к Вике.
— Нет, я останусь и подожду Дану Алексеевну, — тем же тоном ответила Вика.
Максим вышел из кабинета, бережно прикрыв за собой дверь, и женщины остались одни.
— О, Господи, — проговорила Дана, складывая в сумку пропуск и какие-то бумаги. — Вот так живёшь себе спокойно, и тут бах и случаются такие вот вещи.
— Я вас понимаю, — спокойно и дружелюбно, со свойственной ей искренней добротой, ответила ей Вика. — Когда я начинала работать в разведке, мне тоже казалось, что это нереально. А потом привыкла.
— И как вы с этим справляетесь? — с интересом спросила Дана.
— Просто чётко разграничила себя и работу, — ответила Вика. — Это ваша семья? — вдруг спросила она, указывая на стоящую на столе Даны фотографию в прозрачной рамке.
— Да, — ответила Сколкина, улыбнувшись. — Муж Александр, сын тоже Саша и дочка Даша. — Можно вопрос?
— Да, конечно.
— Он немного бестактный, но всё же. Полковник Исаев, он, что ваш, в каком-то смысле, друг? — спросила Дана и добавила: — Извините.
— Нет, ничего, — беззлобно ответила Вика, правда не обидевшись. — И нет, он для меня просто коллега и хороший человек, которого я знаю очень давно. А в том смысле, про какой вы подумали, нет, не друг. «А жаль», — с сожалением подумала Вика.
Эта мысль, должно быть, отразилась на её лице, поскольку Дана плавно перевела разговор на дело:
— Я сейчас, надену пальто, и мы поедем. Ох, не так я планировала сегодняшний день! — С этими словами Дана Сколкина исчезла в гардеробной.
Вика проводила Дану взглядом и снова посмотрела на фотографию. Большая счастливая семья.
«А я мотаюсь по свету и работаю с человеком, которому наплевать на меня, — с внезапной горечью подумала Белая, но тут же усомнилась в своих словах: нет, Максиму на неё не наплевать, он симпатизирует ей, но… не делает ничего более. Безликая симпатия чужого человека».
Нужен был какой-то толчок, катализатор для их отношений.
В этот момент из гардеробной, уже одетая в чёрное пальто, вышла Дана, на ходу одевая перчатки. Эта одежда дополняла образ Даны Сколкиной, как ещё довольно молодой, чуть за тридцать, успешной красивой женщины, у которой муж — не последний человек в обществе и обладает достаточными средствами. Это был образ женщины, у которой в семье царила гармония и взаимопонимание.
— Пойдёмте, подполковник, — Дана жестом пригласила Вику на выход.
Вика улыбнулась, накинула своё, до этого висевшее на вешалке, тёмно-синее замшевое пальто с двойным воротником и поясом и вместе с ожидающей её Даной направилась в двери. По дороге она бросила взгляд в зеркало, в котором отразилось на редкость красивое, как говорил друг её брата Стас, «дико красивое», с уверенным взглядом зелёных глаз, чуть бледноватое (Вика не признавала солярия) лицо. Тёмные жёсткие волосы красиво уложены. Теперь можно идти.
Дана тоже на дорогу посмотрелась в зеркало: миловидная светловолосая женщина с большими голубыми глазами, маленьким точёным носиком и изящными, пухленькими щёчками.
— Наталья Альяновна, я ухожу. Если кто придёт, скажите, что я буду после обеда. Если кто-то будет звонить — всё потом, часа в три, а может и позже, — сказала секретарше Дана, закрывая кабинет.
— Хорошо, Дана Алексеевна, — ответила Наташа, которой уже полчаса не удавалось разобрать ничего из разговора в кабинете начальницы. Слыханное ли дело: люди из политической разведки. Да ещё и мужчина такой красивый, чем-то похожий, да, да, точно, на Штирлица.
«А у меня только Айсман, — подумала Наташа, вспоминая своего парня. — Ну, ничего мне хватит». — Она действительно осень любила своего Костю.
Вика и Дана вошли в лифт, спустились с двадцатого этажа на первый и прошли на выход. На улице их уже ждал серебристый «Мицубиси», рядом с которым стоял Исаев и разговаривал с кем-то, по-видимому, с кем-то из отдела, по телефону.
— Ну, что поехали, — скорее утверждая, нежели спрашивая, сказал Максим.
Белая и Сколкина сели в машину, Вика — на переднее сидение, рядом с Исаевым, Дана сзади, и «Мицубиси» выехала со стоянки, на которой Макс долго искал свободное место, и, лавируя в потоке машин, выстроилась в первый ряд и направилась в другую часть центра Москвы, где располагался злосчастный холдинг «Электра».
В машине Вика ещё раз вспомнила фото со стола Даны. Ей не давала покоя мысль, что она где-то видела Александра Сколкина, точно видела, только не могла вспомнить, где. Поразмыслив немного, Вика поняла, в чём дело: человек на фотографии был точной копией актёра Олега Табакова.
«Бывают же на свете до того похожие люди, — подумала Вика. — Вот, например, моя троюродная сестра Анжелика — просто копия своего отца, но как будто в женском варианте, — и тут Вика на секунду замерла. — Как отец… быть не может. Ну, точно. Табаков и этот Саша — одно лицо. Вон, те же голубые глаза, причёска. Довольное широкое хорошенькое лицо. Ну, вылитый. Точно как отец и сын. Да, нет, не может быть. Хотя… чем чёрт не шутит, может и сын».
И Вика Белая с присущей ей проницательностью была права. Александр Сколкин был ублюдком, внебрачным сыном Олега Табакова.
========== Отступление для пояснения последующих событий. ==========
«Спасибо за одно — за сына».
— Предатель, предатель жирный! — в ярости кричала Маша Сколкина, даже не заботясь о том, что её могут услышать. — Сам меня к себе звал, мозги запудрил, воспользовался и бросил! Как только узнал, что я беременна, сразу в кусты. Ты, сволочь, гад, паскуда, ты, Олег, АМОРАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК! — И, не в силах сдержаться, Маша с размаху дала Олегу Табакову крепкую пощёчину, после чего комом повалилась на диван и безудержно заплакала. Она только услышала удаляющиеся шаги и звук закрывшейся двери. Это был звук конца. Маша, тихонько всхлипывая, подняла голову. Комната была пуста. Она осторожно слезла с дивана и вышла в коридор. Тишина. Она пошла на кухню — никого. Во всей квартире никого. Машей овладело отчаяние. Такое, наверное, бывает, когда умираешь. Мир рухнул, надежды растоптаны, они погибли в одночасье, как были убиты в одну страшную ночь все первенцы в Египте. Сердце замёрзло, как больное дитя в холодной колыбели, и смерть приняла его в свои ледяные равнодушные объятия.
Постепенно, перед Машей стала выстраиваться цепочка событий. На какое-то мгновение у неё мелькнула мысль, что во всём случившимся ей некого винить, кроме себя самой. Хотя… Она мысленно вернулась на полгода назад, в тот роковой мартовский вечер 1977 года, когда она была просто молодой, неопытной девушкой, только что закончившей журналистский факультет…
… Маша Сколкина и Олег Табаков познакомились случайно, на одной из столь частых вечеринок в театральных кругах. Машу туда пригласила подруга Ленка, гримёрша из табаковской труппы. Когда Ленка узнала про роман, она отнеслась к этому настороженно и несколько раз намекала Маше, что хорошего понемножку, а Табаков всё-таки женатый человек и не стоит увлекаться его ухаживаниями. Но Маша, без памяти влюблённая, её не послушала. Полгода тайных встреч и мечтаний, романтики и щекочущего страха быть раскрытой и в тоже время подсознательного стремления к огласке, чтобы упиться победой, быть женщиной, к ногам которой упал сам Олег Табаков.
А потом, она хорошо помнила это утро, её начало подташнивать. Сначала Маша списала это на пирожки Ленкиной матушки, которая не была великим кулинаром. Но тошнота и рвота продолжались, хотя стряпни тёти Веры в рационе не было и в помине. Тогда Маша, стараясь отогнать страшную мысль подальше, внутренне съёжившись, пошла в больницу к своей двоюродной сестре Лизе. Лиза, не задавая лишних вопросов, сделала всё, что нужно. Результат, как гром среди ясного неба, был, тем не менее, очевиден. Беременность, срок шесть недель.
Маша не помнила, как вышла из больницы. Она нервно сжимала в руке листочек с результатами анализов и вердиктом, буквы которого складывались, как огненное пророчество на бумаге: “Беременность, срок 6 недель”.
Плохо понимая, что делает, Маша Сколкина подошла к ближайшему телефонному аппарату, дрожащими руками набрала до боли знакомый номер.
— Да, — ответил голос, от которого у Маши ёкнуло сердце.
— Это я, — только и могла произнесли Маша. — Это я.
— У тебя что-то случилось? — спросил, уже несколько настороженно Табаков.
— Да. Да, — Маше не хватало дыхания. — Нам надо встретиться, чем скорее, тем лучше. У меня. Мама с папой и брат на даче, раньше вторника они не приедут. Я буду ждать. Только, пожалуйста, приди! — последние слова Маша произнесла уже с надрывом, чувствуя, как комок слёз подкатывается к горлу.
— Хорошо, — ответил Табаков и положил трубку.
Было восемь часов вечера. Маша ходила из угла в угол, поглядывая на часы. Её била крупная дрожь. Вдруг на площадке послышался звук шагов и в дверь постучали. Сколкина, как ошпаренная, метнулась к глазку. Удостоверившись, что это действительно Олег, она рывком распахнула дверь и глянула на стоящего на пороге Табакова затравленным взглядом.
— Проходи, — коротко сказала Маша, закрывая за Табаковым дверь и проскальзывая в зал.
Такой Машу Олег ещё не видел. Встревоженный, исступлённый взгляд серо-зелёных глаз, нервно сжимающую и разжимающую пальцы. Длинные тёмно-рыжие волосы беспорядочно ниспадают с плеч.
— Маша, что случилось?
— Я… — начала Маша и запнулась: у неё не хватило дыхания. Это оказалось намного труднее, чем она предполагала. — Я… — снова пауза. — Олег, я беременна. — Маша закрыла глаза и вздохнула.
Секунд пятнадцать стояла тишина, и Маша приоткрыла глаза. Табаков по-прежнему стоял посреди комнаты. Только в его облике не осталось и следа той самоуверенности и весёлости.
— Ну! — выдохнула Маша.
Табаков подошёл к ней и понёс совершенную околесицу. Что-то невнятно говорил про своё положение, про работу, про поддержание репутации. Жирно подчёркивал, что он вообще-то женатый человек, что у него дети. Наконец была произнесена фраза, после которой Маша вскинула голову: