– Привет! – поздоровалась со мной Линда. – Какая ужасная ночь! Я глаз не могла сомкнуть, казалось, что следующий разряд молнии разрушит весь особняк!
Несмотря на бессонную ночь, настроение у нее было довольно приподнятым, да и выглядела она свежей, в отличие от Майкла, который действительно был утомлен. Под его глазами пролегли черные круги, сами глаза покраснели, а на лице проступили морщинки. Он как всегда жаловался на похмелье, но казалось, он не пил, а махал киркой в забое всю ночь, или от компьютера не отходил. Или сутки от книг не отрывался? Что-то мне показался немного показным его «запой».
– Сегодня я покажу вам местный дольмен. Лошади уже жду нас, – стал всех воодушевлять Гордон, заливая пушистые с хрустящей корочкой вафли ежевичным джемом. Дольмен конечно не настоящий, просто огромные валуны, стоящие на краю острова, но там замечательный пляж!
– Ну уж нет – я с детства лошадей боюсь! Как представлю эту громадину с зубищами и копытами, так у меня икота начинается, да и голова у меня что-то болит, как бы ночью не простыл, – стал отнекиваться Майкл.
– Не удивительно, после двух бутылок виски не только голова заболит! – подколола его Линда. – К сожалению, я тоже не смогу составить вам компанию. Просто умираю – спать хочу. А после обеда нам с Майклом в Бостон надо, у меня встреча с моим агентом. Он говорит, у меня есть шанс попасть на кинопробы в начале сентября, и этот вопрос нужно решить немедленно. Кстати, мы можем воспользоваться Вашим катером?
– Жаль, конечно, что прогулка состоится в усеченном варианте, но я понимаю, что прежде всего – дела. Дэн, ты не мог бы помочь гостям?
– Конечно, я отвезу вас на берег, не беспокойтесь, – вежливо ответил Ден, хотя особой радости не выказал. Гордон же напротив, кажется, был доволен, что Линда сегодня оставит его в покое. Странно, я была почти уверена, что они просто поглощены друг другом.
Пожелав всем приятного дня, мы с Гордоном пошли в конюшню, где нас ждали чудесный гнедой конь Дракон и изящная белая кобылка Ангел. Я с первых секунд просто влюбилась в нее! По-моему, я вызвала у нее ответное чувство – она озорно подмигивала мне сливовыми глазами и терлась мордой о мои руки, нетерпеливо пританцовывая. Мы взобрались в седла и выехали на тропу, ведущую сквозь небольшую рощу к океану.
Я заново привыкала к забытому ощущению восторга, когда чувствуешь себя с лошадью единым существом, не переставая удивляться, что она понимает каждое твое движение и даже читает мысли. Я трепала рукой шелковую гриву, чесала кобылку за ухом, как кошку, говорила ей всякую чушь и счастливо смеялась абсолютно без причины, полностью впав в детство.
Тропа тем временем вывела нас на песчаный пляж с плотным после шторма песком. Почувствовав простор, лошади понеслись галопом, и я немного угомонилась, так как пришлось вцепиться двумя руками в поводья – практики в такой скачке у меня было маловато. Ветер бил в лицо, развевались гривы лошадей, копыта глухо стучали по песку и когда попадали в набегавшую волну, миллионы брызг окутывали нас радугой.
Лиственные деревья, отделяющие пляж от острова, сменились большими пушистыми соснами. Пахнуло прохладой, и мне вдруг показалось, что мы совсем одни на необитаемом острове. Впереди я увидела вдающийся в океан скалистый мыс, а возле него в беспорядке стоящие огромные вытянутые вверх валуны. Пляж заканчивался уютным тупиком, укрытым от посторонних глаз скалой и соснами. Мы спешились, и Гордон повел лошадей в тень, где изумрудный травяной ковер отвоевал жизнь у песка.
Я сняла кроссовки, завернула джинсы, подошла к самой воде и ступила в прохладные волны. Я была почти счастлива, но душа противно ныла. Скоро вернется Вадим – такой родной и простой, которого я читала как открытую книгу, но почему-то мне хочется оттянуть время встречи. Почему-то он не рождает во мне электрический шторм, почему-то, смотря в его глаза, я не вижу бездны, в которую мне хочется прыгнуть. Я знала причину. Ею был загадочный, блистательный, недоступный Гордон, один только взгляд которого заставлял сердце падать в пропасть…
Я стояла неподвижно, смотря на волны, погруженная в свои мысли, и не заметила, что ко мне подошел Он. Я вздрогнула и посмотрела на него, когда он положил мне руку на плечо. На губах его играла усмешка, но вдруг она исчезла, а в его глазах я увидела какую-то борьбу. Гордон дотронулся до моего лица, скользя кончиками пальцев по щеке, и я почувствовала, что мое дыхание почти остановилось. «Это невозможно…», – промелькнула у меня мысль, а он, почти не дотрагиваясь до меня, коснулся губами моих губ.
Я ощутила их прохладный горьковатый вкус, дрожь пробежала по моей спине, и осколки последних сомнений разлетелись в прах. Его руки на секунду сжали мои плечи, скользнули вниз по спине, прижимая к его груди, и его властные губы заглушили мой рвущийся наружу стон, прорвавший последнюю преграду. Его поцелуй становился все глубже, жестче и настойчивее, пробуждая первобытное желание. Я еще пыталась сопротивляться, упершись руками в его грудь, пыталась остановить сметающий все на своем пути шквал.
Почувствовав мое сопротивление, Гордон почти оттолкнул меня.
– Прости… нам, наверное, пора домой, – голос его был глухим и хриплым. Он уходил к лошадям. А на меня вдруг навалилась опустошенность и жуткое разочарование, в котором я была сама виновата. «Нет, подожди! Просто все получилось так неожиданно, быстро… Я, кажется, действительно до помрачения влюблена в тебя, но мне страшно разрушить все, что было раньше, превратившись просто в трофей. Я хочу тебя, и боюсь этого желания… Я просто не верю тебе!» – мысленно кричала я, надеясь, что он вернется. Я ощущала противную слабость, идя через пляж. Голова кружилась, и я остановилась у пологого камня, прислонив пылающий лоб к его прохладной поверхности.
Сначала я ощутила его властные руки сзади на моих плечах, а потом он резко развернул меня, прижав спиной к камню. Его глаза, совершенно темные и пугающие встретились с моими, и я растворилась в этих омутах. Рывком он поднял мои руки, заведя их мне за голову, а через мгновенье я задохнулась от его обжигающего поцелуя. По моему телу прокатилась волна дрожи, и увидев это, он сжал меня в объятиях.
Наши дыхания слились, ожидая единения. Сначала беззвучно и тихо, но в нас уже проник ветер желания. Но это всего лишь легкий бриз по сравнению с тем ураганом, что обрушился на нас через несколько мгновений – с ураганом страсти. Его руки заскользили по моей спине, и я сквозь одежду почувствовала его тело, сильное и горячее, услышала бешеные удары его сердца. Скользнув еще ниже, он сильнее прижал меня к себе, и я ощутила его пульсирующую возбужденную плоть.
Поцелуи стали настойчивее, его язык глубоко проникал в меня, лаская и возвращаясь обратно к губам, заглушая мои стоны, которые я уже не могла сдержать. Жар начинался в голове, растекался по всему телу, опускался куда-то вниз… От безумного желания меня сотрясала дрожь, перед глазами стояла багровая пелена, а Гордон уже расстегивал пуговицы моей блузы, одновременно лаская грудь сквозь тонкую ткань. Через секунду блуза полетела на песок, а я содрогнулась от наслаждения, когда его ладонь коснулась соска. И мы закружились в спирали потока, смотря друг на друга широко раскрытыми глазами.
Приподняв меня, он унес меня от камня, положил на траву и снял свою рубашку. Теперь я касалась его кожи, и мои руки чувствовали мышцы его спины. Его губы стали ласкать шею, спускаясь все ниже, пока я не ощутила их на своей груди. Он покусывал мои соски, от которых обжигающие волны разливалось по телу так, что я теряла голову, как будто уплывала куда-то, полностью отдавшись нахлынувшим ощущениям. Я почувствовала его обжигающие руки на своем теле и поняла, что совершенно обнажена.
И в этот момент он приподнял мои бедра и резко полностью вошел в меня. От неожиданности я вскрикнула, но его губы заглушили мой крик, а через несколько мгновений острое возбуждение затопило меня. Темп все больше и больше ускорялся, мои стоны уже невозможно было заглушить поцелуями. В бешеном экстазе я вонзала ногти в его спину, пытаясь слиться с ним еще глубже. Напряжение достигло предела, и вдруг сильнейший спазм сотнями солнц взорвался во мне, заставляя выгибаться и пульсировать оба тела в непереносимом наслаждении.
Я качалась на волнах, несущих прохладу и расслабление, обвив ногами Гордона и склонив голову на его плечо. Он прижимал меня к своему все еще разгоряченному телу и что-то шептал. В голове у меня приятно шумело и не было ни единой мысли. Мысли придут потом, а пока полный покой окутал меня…
ГЛАВА 4
Мы возвращались в полном молчании с другой стороны особняка, обогнув остров по периметру и проехав через сосновый бор. Солнце перевалило через зенит, все сильнее накаляя воздух. Только отдохнувшие и повеселевшие лошадки то и дело пускались в галоп. Устав придерживать свою кобылку, я вцепилась в ее холку, пытаясь удержаться в седле. Вдруг Ангел резко затормозила и с диким испуганным ржанием взвилась на дыбы, выбив меня из седла. Понятно, удержаться на взбесившейся лошади я не смогла, и, перелетев через круп, грохнулась прямо под копыта Дракона. Хотя Дракон благополучно перескочил через меня, а песок смягчил падение, удар оглушил меня, вогнав в состояние «грогги».
– Что за идиотизм…, – прохрипела я сквозь накатывающую дурноту и попыталась встать. Попытка провалилась, и я с размаху вновь плюхнулась пятой точкой на песок.
– Сиди, ради Бога! Голова кружится? На сотрясение похоже. Глотни, – сунул мне Гордон фляжку. Я послушно сделала приличный глоток и меня сотряс кашель от обжегшего горла виски. Кое-как прокашлявшись, я зашипела:
– Ты меня алкоголичкой сделаешь своим лечением! И вообще, что в конце концов происходит??
– Я посмотрю, лошадь испугалась чего-то, – принял решение Гордон и прошел немного вперед по кромке воды. Мне не понравилось его затянувшееся молчание, да и сквозь аромат виски, порядочную часть которого я выплюнула на свою бывшую когда-то белоснежной блузу, стал проступать запах еще более мерзкий, но очень знакомый.
– Не тяни, что там? – я попыталась все-таки встать на ноги. Это получилось, хотя меня сильно штормило.
– Я бы не советовал сюда подходить, – тихо процедил Гордон.
– Да, ладно, что я, трупов не видела?
– Утопленника штормом ночью вынесло. Или пьяный в воду свалился, или самоубийство. Такое нередко случается. В полицию надо звонить. Извини, сама доберешься до особняка? Мне придется кого-нибудь дождаться. Сейчас Дэну позвоню, – стал он набирать номер мобильника.
У воды лежало лицом вниз полу занесенное песком мужское тело в одежде.
– Подожди, странный какой-то утопленник. Смотри, у него веревка на шее, – откинула я довольно длинные волосы с шеи тела. – Очевидно был привязан груз, да веревка о камень перетерлась в шторм. Дня три в воде пробыл, если не больше. Давай его перевернем, может быть ты знаешь, кто это.
– Да оставь ты его, это забота полиции, – проворчал Гордон. Очевидно, мое предложение ему не понравилось, но увидев, что я уже переворачиваю тело, мне помог.
– Черт… Очень на тот свет желал попасть утопленничек… Сначала харакири себе сделал, а потом груз на шею привязал и за борт прыгнул, – показала я Гордону на развороченную грудную клетку тела.
– Да ведь это же Сэм! Может быть это акулы его так уже в воде?
– Тот который пропал? Да уж, загулял так загулял!
– А ты откуда про Сэма знаешь?
– Не зря же я в баре полдня просидела, все местные легенды услышать успела. Кстати, не харакири это, и даже не ножевое ранение. Грудная клетка буквально разодрана и сердца нет. Не думаю, что здесь живут акулы-мутанты, предпочитающие человеческое сердце на завтрак. А ведь не один Сэм пропал?
– Барт тоже. Через три дня после Сэма…
– А что там говорится в местной легенде про твоего прадеда? В баре болтали, что и тогда люди стали пропадать. А трупы их не находили?
– Да это же просто легенда, притягательная страшилка для туристов. И труп якобы один нашли. Как раз после этого деревня с факелами к особняку и пришла. Говорили, вызванный моим прадедом злобный дух сердцами питался. Но, я не думаю, что ты веришь в злобных духов-людоедов.
– Я не верю ни в черта, ни в дьявола, ни в духов. Зато я верю в свихнувшихся мудаков, что рождены, чтоб сказку сделать былью…
– Ты это о чем??
– Да так. Мысли вслух. Поеду-ка я домой, а то голова кружится, не свалиться бы еще раз где-нибудь под кустом. Ищи потом меня.
– Я Дэну позвонил, он выехал тебя встречать и врача вызвал. Тебе нужно выйти на дорогу. Я вернусь, как только смогу, – коснулся он губами моей щеки и помог сесть на Ангела. Лошадка, подавленная случившимся, понуро поплелась домой. Вскоре показалась асфальтовая дорога, и я увидела машину со стоящим рядом Дэном. Он помог мне спешиться и усадил в салон машины.
– А как же Ангел?
– Не беспокойся, она сама дорогу домой найдет.
Я облегченно вздохнула, ибо продолжать поездку на лошади или за рулем, я явно не могла. Голова жутко болела и кружилась, да и дурнота накрывала меня уже нешуточная.
Через несколько минут я была уже в своей комнате и приняв душ, свалилась в кровать. Приятный старичок-доктор осмотрел меня, пощупал пульс, сделал какой-то укол и сообщил, что у меня небольшое сотрясение и шок. Хорошо бы меня отвезти в больницу, но так как больницы на острове нет, лучше мне пока полежать в кровати. Дэн пожелал мне приятного отдыха и уехал к Гордону, оставив меня наконец одну, и я задремала.
Долго валяться в кровати я не смогла. Укол подействовал, головокружение и тошнота отступили, и я решила, что это подходящее время ознакомиться наконец с особняком получше. Тем более, как я знала, в доме остались только повар с помощницей и может быть, кто-то из горничных. Майкл и Линда еще не вернулись.
Наскоро одевшись и подкрасившись, я вышла в каминный зал. Этот зал располагался в южной части особняка и изгибался буквой «Г» вокруг моей комнаты. Вход в мой будуар был в узкой части зала по соседству с аркой в зал с портретом, находившийся в юго-восточном углу дома. Из него вела восточная галерея, из которой дверь, очевидно, вела в комнату Майкла и Линды.
В Северо-восточном углу был курительный салон, а следом, через короткую галерею – обеденный зал с балконом, прямо через сад напротив каминного зала. В Северо-западном углу были расположены покои Гордона, соединявшиеся с каминным залом длинной западной галереей. В этой галерее находилась огромная мраморная лестница сквозь все четыре этажа. Никаких помещений и дверей в этой галерее не было. Таким образом восточная часть была раза в три шире западной, а южная часть стояла на скале, круто обрывающейся в океан.
Обойдя весь второй этаж по периметру, я подошла к картине шамана. Рама очень плотно входила в неглубокую нишу в южной стене, то есть в общую стену с ванной, примыкающей к моей комнате. Интересно, зачем нужно было выдалбливать в стене специальную полость для портрета? Очевидно, при пожаре южная часть особняка не пострадала, да и портрет появился здесь намного позже, если это Алан на нем изображен.
Ну да, жители деревни поджигали замок со стороны входа. С южной стороны не подобраться – обрыв. А как же тогда так быстро затушили пожар, что он не успел добраться до южной части? Навряд ли в то время здесь существовала пожарная команда… Интересно, есть ли на острове библиотека – может быть хоть кто-то записывать основные события на острове?
Стоп… Библиотека есть в особняке, и Майкл говорил, что она буквально завалена старинными книгами. Может там и записи самого прадеда есть? Если он был археологом и много путешествовал, то записи должны быть! Теперь нужно отыскать эту библиотеку и молиться, чтобы она была в южной части и не сгорела в пожаре. И вообще, что там раскопал Майкл, что сутками не вылезает оттуда? Начну-ка я с самого начала.
Наметив план, я спустилась по лестнице на первый этаж. Прямо посередине северной части дома открывался роскошный вестибюль с мраморными колоннами, устланный коврами, огромными зеркалами и изящными диванчиками. Из вестибюля, огибая сад, направо шла северная крытая аркада, а прямо – восточная. Слева от вестибюля находилась уютная светлая комната в желтых тонах с креслами. В домах новорусских такая комната обычно предназначалась для отдыха охраны. «Может быть в прошлом веке старые хозяева тоже имели охрану?» – иронично подумала я. Справа из аркады был вход в огромную кухню, к которой примыкали кладовые, холодильник, подсобные помещения. Они занимали почти всю западную часть. Я даже заметила мини лифт, на котором еда из кухни подавалась прямо в обеденный зал второго этажа.