Ты скажешь, что можно было бы заняться чем-то иным, отказавшись от разоблачений адюльтеров. Можно, конечно! Только с другими проблемами к нам как-то не спешат обращаться.
25 сентября (воскресенье)
Вот и сегодня, едва я успела открыть офис, как раздался телефонный звонок.
– Добрый день, «Твист» слушает, – привычно отрапортовала я (забыла сказать, что наша Юлечка теперь чаще всего занята слежкой, а функции секретаря выполняет лично генеральный директор).
– Здравствуйте, вы уже открылись? Можно к вам зайти? – раздался в трубке взволнованный женский голос.
– Поднимайтесь на второй этаж. Мы находимся над «Салоном причесок».
Через пять минут по лестнице негромко процокали каблучки и в нашу дверь вошла молодая женщина. Я чуть не упала со стула. Это была жена Сергея Качалова! Ага! Того самого Качалова, главы одного из крупнейших московских банков и потенциального президента всей нашей страны. Как минимум, месяц назад он еще был кандидатом на эту должность.
– Здрасьте! – смутившись окончательно, пробормотала я.
– Доброе утро. Я вчера поздно вечером звонила, мне сказали, что с утра будет специалист. А вы, вероятно, секретарша?
« Хорошо же я выгляжу, если меня за секретаря принимают. А ведь в бутике «Мон-Флэри» меня убеждали, что этот костюм от Армани достоин герцогини», – иронично подумала я, а вслух произнесла максимально вежливо:
– Я и есть специалист. Ну-тес, что у вас (я чуть было не сказала “болит”) произошло?
Судя по тому, как задрожал подбородок, и запрыгала в руках сумочка, супруга кандидата собралась разразиться рыданиями. Мне пришлось срочно менять тактику.
– Стоп, стоп, стоп! Так дело не пойдет. Я догадываюсь, что пришли вы к нам не от хорошей жизни, но, как говорят индусы, в жизни бывает всего 64 ситуации, с которыми, заметьте, уже кто-то когда-то сталкивался, а значит – находил выход. Давайте лучше покурим, успокоимся, а потом вы мне расскажете о себе. Не о проблеме, а о себе!
– Я не взяла сигареты.
–Не проблема, я угощу вас своими. Вы будете курить «Кент»?
– Наверное. Я… Мне все равно.
Я быстро прошла из приемной в собственный кабинет. Нужно было срочно позвонить Сереже. Адюльтер адюльтером, но в случае жены потенциального президента, я бы не хотела оказаться крайней. Мобильный мужа и все его рабочие «многоканальники» были беспросветно заняты. Пришлось возвращаться не солоно хлебавши, сделав вид, что долго искала сигареты.
Войдя в приемную, я решительно протянула пачку «Кента» Татьяне Качаловой, щелкнула зажигалкой, закурила сама и, усевшись на край стола, спросила:
– Простите, мне как вас называть? По имени отчеству, или просто по имени?
– Татьяной. Или просто Таней. Как Вам удобнее.
–Хорошо, значит Таней. А я Витолина Толкунова. Для близких Вита. Скажите, Таня, как вы познакомились со своим мужем?
Татьяна вздрогнула и удивленно подняла на меня свои большие зеленые глаза. В жизни она была даже интереснее, чем по телевизору. К примеру, цвет глаз был редкого изумрудного оттенка, чего совсем не было видно с экрана. А светлые волосы, к сожалению крашеные, были скорее серебристыми, нежели банально желтыми. Ухоженная кожа, перламутровый оттенок пудры, жемчужные тени на веках и пухлые, без следа помады, губы…Да, это была поистине эффектная женщина!
– Почему вы об этом спрашиваете?
– Потому что в свое время в МГУ мои педагоги по психологии долго внушали мне и остальным, что все наши нынешние проблемы есть суть прошлых поступков. Вот я и подумала, что ваш визит к нам, скорее всего, как-то связан с вашим супругом, который совсем недавно имел шанс возглавить страну. А значит, копать будем в этом направлении. Ведь не кошелек же вы потеряли, в самом деле?
– Вовсе нет. В смысле, не кошелек, конечно. Но и муж тут не причем.
«Значит, ошибочка вышла, дорогая всезнайка», – подумала я. Однако, не признаваться же в этом клиенту. Ну, сморозила глупость, бывает. Может, у нее собачку украли, или попугайчик улетел? Хоть какое-то разнообразие в ежедневных привычках «Твиста».
В коридоре глухо хлопнула дверь. В офис пришел кто-то из сотрудников. Скорее всего, в приемную они без надобности не войдут. Но я, на всякий случай встала и плотнее прикрыла стеклянную дверь.
– Со мной последнее время происходят странные вещи, – продолжала тем временем Татьяна.– Это очень серьезно. Понимаете, очень с е р ь е з н о…, – Татьяна словно разделила слово на отдельные буквы, – Мне временами кажется, что меня преследует…
– Танечка, давайте договоримся. Если вы пришли к нам за помощью, вы будете отвечать на мои вопросы. До ваших сегодняшних проблем мы обязательно дойдем. Но только постепенно. Поэтому расскажите, как вы познакомились с вашим мужем. Только максимально откровенно, как на исповеди, как у своего гинеколога, если хотите…
Из вечного упрямства, которое так бесит моего Сережу, я продолжала гнуть свою линию. Возможно, мне было стыдно за то, что с налету попала пальцем в небо. Или просто хотелось потянуть время, чтобы решить, как выкручиваться из сложившейся ситуации. Не признаваться же, в самом деле, клиенту, что помочь мы ей вряд ли сможем, так как никаких серьезных дел у “Твиста” на моей памяти не было и быть не могло. Да и действительно, кто доверил бы нам с е р ь е з н ы е дела, если существует милиция, прокуратура и прочие органы безопасности и защиты всяких наших гражданских прав.
– Итак! Предельно искренне, ничего не скрывая! – я повысила голос.
– Хорошо. Я расскажу о знакомстве с мужем. – Молодая женщина вздохнула и задумалась.– В анкетах я это не указываю, да и сама практически не вспоминаю, точнее, очень не люблю вспоминать. Словом, это обычная история. Самая обычная. В Москве так вышли замуж тысячи девушек. После школы я приехала сюда поступать в институт. Училась я так себе, но надеялась, что, может быть, повезет на экзаменах, и меня примут. Не повезло, конечно. Я устроилась по лимиту на московский завод Орджоникидзе, ученицей слесаря. Получила место в общежитии на улице Волгина. Проработала неделю или две, и поняла, что не это все не по мне. Не потому что я была какая-то избалованная, или ленивая. А просто в первый же вечер ребята из общаги, пытались пройти в нашу комнату, чтобы познакомиться со мной…, с новенькой… поближе. Ну, вы понимаете, какое знакомство я имею в виду. Они все были какие-то ужасные, абсолютно не симпатичные, ногти грязные, волосы немытые, тапочки домашние, вино дешевое принесли…
У меня папа тоже на заводе всю жизнь проработал, но он совершенно другим человеком был. А эти… общежитские… До сих пор терпеть не могу лимиту…. – Татьяна мучительно покраснела, но, собравшись с духом, продолжила – …Потому что через пару недель… Нет, не подумайте ничего такого… Меня никто не оскорбил, не изнасиловал, боже упаси. Просто на дискотеке мы с соседками по комнате немножко выпили. Потом нас парень один чем-то угостил. Вроде, домашней наливкой… Потом еще. Знаете, как в фильме “Осенний марафон” – русский коктейль – портвейн с водкой. А у меня вообще организм спиртное не переносит…. Правда, тогда я об этом не подозревала. Опыта не было… В общем, проснулась я на полу, точнее, на одеяле, в чужой комнате. Рядом мужик какой-то, практически голый. А на кроватях спят еще трое. Носками грязными воняет, бутылки кругом, шелуха от воблы. Меня чуть не вырвало… Самое главное, что…. – Татьяна покраснела еще больше, казалось, кровь сейчас брызнет сквозь ее перламутровую кожу – Короче, самого страшного не произошло. Я даже на смену не пошла, сразу к врачу побежала…
Мне стало до ужаса неловко от столь интимных подробностей из жизни жены (страшно сказать!) кандидата в президенты. Уж не вытянули ли папарацци на свет Божий старую историю? А может, ее узнал кто-то из бывших «коллег» – лимитчиков – и теперь шантажирует?
– Так вас к нам привела эта история? Кто-то шантажирует вас тем, что обо всем расскажет мужу? Или… – я тоже покраснела, – сам Качалов жил в этом общежитии и он….?
– Что вы! Сергей появился через три дня после того, как я сбежала из общаги. Там рядом, на Миклухо-Маклая, находится здание Университета Дружбы Народов, и я зашла к ним после визита к врачу в кофейню позавтракать. Не то, чтобы мне есть хотелось, просто студенты – это совсем другой мир…. А их кофейня, как оказалось, это такой маленький клуб со своими завсегдатаями, и чужие люди сразу в глаза бросаются. Вот ко мне и подошла какая-то девушка. Сигарету стрельнуть, что ли. Сейчас уже не помню…. Мы почему-то разговорились. Я ей понравилась, или она меня пожалела, не знаю. В общем, оказалось, что ее соседка по комнате еще не вернулась с каникул, и Галина предложила мне пожить у нее. Брат Галины учился на инженерном факультете. Его звали Сергей. Увидела я его, как уже говорила, через пару дней. А через два месяца мы поженились.
– Простите Таня, вы сказали, что ваша новая знакомая вас пожалела. Значит, ей вы при первом же знакомстве рассказали про общежитие и портвейн?
– Нет, что вы. Мне было так стыдно…. Я бы постороннему человеку ни в чем подобном не призналась, лучше бы умерла…. Я ведь о людях судила по своим родителям, или соседкам по дому: если не засмеют, то точно с позором выгонят. У нас в семье распутства не было…. Так что Галине я что-то соврала, по-моему. Мне тогда было очень одиноко и очень страшно. Одной, в огромной Москве…. Об этой истории в общаге я, вообще, за всю жизнь рассказала только Вике, своей лучшей подруге из Нижневартовска, да и то, года через три после замужества. А почему вы спрашиваете?
–Просто резонно предполагаю, что ваш визит как-то связан с вашими прежними проблемами и нынешним положением супруга. Или нет?
– Не знаю. Не думаю. Я не из-за мужа к вам пришла. Тут другое.
Поскольку моя детективная интуиция потерпела полное фиаско, я вынуждена была задать самый банальный и самый уместный вопрос:
– Что же в таком случае произошло?
Татьяна поискала глазами пепельницу, стряхнула пепел с полуистлевшей сигареты, затянулась (по-моему, всего второй раз за весь разговор), закашлялась и внимательно заглянула мне в лицо.
– Скажите, Витолина, вы никогда не боялись сойти с ума?
Вопрос был столь неожиданным и столь искренним, что я крепко задумалась, прежде чем что-нибудь ответить. Наверное, я просто не знала, как вести себя с Татьяной. Она не говорила того, что обычно с порога вываливают на нас наши клиенты, не трясла деньгами, не спешила с оформлением договора…
Не дождавшись от меня ничего кроме нечленораздельного мычания, Татьяна судорожно вздохнула и продолжила:
– А я вот уже полгода как боюсь. Иногда мне кажется, что все уже произошло… Но недавно я где-то прочла, что сумасшедшие никогда не считают себя больными и ничего странного за собой не замечают. Поскольку у меня все наоборот, может, я еще не совсем безнадежна?
Ответить мне не дал появившийся некстати Колюня. Он вошел в приемную, молча положил на стол проявленные пленки, зачем-то поклонился, постоял минутку и, пятясь, вышел из комнаты. Еще через две минуты писк селектора дал мне понять, что младший следователь вызывает меня в переговорную комнату на аудиенцию. Я торопливо извинилась и вышла.
В комнате наших следователей помимо Колюни, приехавшего вместе со мной, находился еще и Петр Иванович, видимо, появившийся недавно. Оба сотрудника «Твиста» сердито хмурились и курили. Петр Иванович пускал к потолку дым, сидя на подоконнике. Я молча стояла у двери и пристально смотрела на обоих. Какие же они все-таки разные! Колюня – среднего роста, широкоплечий, одетый так, как обычно одеваются водители – дешевая кожаная куртка с потертыми локтями, удобный серый свитер и грубые темные джинсы, стянутые у пояса широким кожаным ремнем с латунной пряжкой. Однако назвать его внешность заурядной я бы не решилась. В нем все выдавало человека, не расположенного к шуткам. Бледное, почти бескровное лицо резко контрастировало с черной, блестящей копной волос. Но самым удивительным в его внешности были глаза – черные и бездонные. Петр Иванович, напротив, мыл мелковат в кости, белобрыс, светлоглаз. Он казался бы субтильным, если бы не заметный пивной животик, который не мог скрыть даже явно великоватый ему серый пиджак в мелкую полоску. Привычка постоянно носить костюм и игнорировать другие, более удобные вещи, сохранилась у Петра Ивановича с давних, советских времен. Однако явным, хотя и полностью противоречащим хорошему вкусу стремлением к переменам, стало недавнее приобретение Петром Ивановичем просторной черной джинсовой куртки, которую он, ничтоже сумняшеся, одевал прямо поверх пиджака. Но сегодня куртка, видимо, была оставлена в машине. Кстати, кажущаяся субтильность сыщика очень обманчива. В свое время мой нынешний коллега был чемпионом Москвы по боксу, правда, в супер-легком весе. Но виртуозно драться не разучился до сих пор. Как-нибудь я расскажу об этом.
Было понятно, что моих коллег раздирает любопытство и им не терпится узнать, зачем к нам пожаловала сеньора из высшего общества (которую Колюня, естественно, мгновенно узнал), но спрошивать меня об этом они почему-то не торопились.
– Витолина Витальевна, заканчивайте там скорее. Не нравится нам все это, – не выдержал и первым заговорил Колюня. – Я не знаю, зачем она пришла, да и знать не хочу, но чувствую задним местом, что не к добру. Для полного счастья мы еще за президентами не шпионили – младший следователь вздохнул.– Мне и сон сегодня неважный снился…
Однако в меня словно бес вселился. Еще этим утром я размышляла о бренности нашей профессии, и вот Бог послал клиента, который, кажется, не хочет следить за собственным мужем, в отличие от остальных. И тут же мои коллеги начинают вставлять мне палки в колеса. Вот уж дудки. Если Татьяне Качаловой просто необходимо выговориться, и у неё нет никакой особой заинтересованности в «Твисте» – на здоровье. Гнать я ее не буду. И поэтому, если мне заплатят за то, чтобы я выслушала исповедь в размере вагона и трех маленьких тележек, я ее честно выслушаю. Видимо, последнюю фразу я произнесла вслух, потому что Петр Иванович как-то странно посмотрел на меня, вздохнул и сказал:
–Ладно, в принципе, ваше дело…
В момент моего возвращения Татьяна сидела на подоконнике, в точности копируя позу старшего следователя. И так же хмурилась.
Небо стало совсем светлым. С соседней улицы доносилось мирное погромыхивание трамвая. К оконному стеклу прилипли несколько резных кленовых листочков. Из открытой форточки тянуло терпким дымком паленого мусора. Почему-то мне показалось, что Татьяна выглядит абсолютно уместно в своем роскошном вечернем платье на нашем офисном подоконнике – красивая и бледная, как осенний день за окном.
Я бодрым шагом направилась к рабочему столу.
– Давайте разом покончим с вашими страхами. Поверьте, в этом кабинете мне довелось видеть многих людей, у которых возникли проблемы. Никто из них не производил впечатления более нормального человека, чем вы,– я воодушевленно врала, (правда, скрестив за спиной суеверно пальцы) и абсолютно не зная как вести себя с этой открытой, наивной и одновременно несколько отстраненной женщиной.– Извините, но ваш последний вопрос о сумасшествии был риторическим, или это и есть предмет вашего к нам визита?
Если сейчас госпожа Качалова скажет, что пришла в контору к частным сыщикам из-за плохого душевного самочувствия, я на собственные деньги с удовольствием куплю хорошей выпивки, вспомню все лекции по Фрейду и, оговорив размер гонорара, буду готова стать ее личным психоаналитиком. Если же у нее действительно проблемы, связанные напрямую с тем, чем по определению занимается наша контора, то, может быть, я прислушаюсь к совету коллег, и не буду лезть в “высокие сферы”.
– Знаете, я не очень уверена, но мне кажется, что кто-то зачем-то пытается меня во всем повторять,…в смысле, копировать – с запинками сформулировала Татьяна и, заморгав, отвернулась к окну.
– В чем это выражается?
– Ну не знаю. Просто периодически я замечаю женщину, которая как две капли воды похожа на меня. Как в конкурсе двойников. У меня нет сестер-близняшек. Я, как вы сказали, не выгляжу идиоткой, а, значит, мерещится мне это в течение полугода не может. Тогда что это?