-Слышь, ты камикадзе, садись! Не порти мне статистику погибших от несчастных случаев.
Лёня не понял, что сказал мужчина, ему было всё равно, увидев, остановившуюся машину, не имея сил даже обрадоваться, он медленно стал открывать дверцу. Окоченевшие пальцы никак не могли схватиться за ручку. Мужчина, похоже, догадался, что парень сильно замёрз, потому поспешно вышел из машины и открыл дверцу. Кое - как, забравшись на сиденье, Лёня замер, не в силах даже поблагодарить.
-На - ка выпей, - мужчина, протянул ему крышку от термоса, наполненную горячим кофе.
Не дожидаясь, когда кофе остынет, Лёня стал пить кипяток. Лишь возвращая крышку, произнёс спасибо.
-Да, не за что. Ты куда направляешься -то?
-В... де... ревню Вяземская.
-А чего в такую погоду, да ещё ночью?
-На похороны.
-Да, ты что? Я участковый из вашей деревни - Константин Петрович. Так у нас по- моему только батюшка Александр скончался.
-Батюшка, мой отец.
-Вот дела. Ты меня браток извини, я в этих краях новенький, не признал тебя...Хорошим человеком был твой батюшка, очень мы все его любили. Как у преступника рука поднялась на него, все удивляются.
-А что, отец не от болезни умер?
-Выходит тебе не сообщили. Его убил один пришлый мужик. На ночлег в церковь попросился, твой отец понятное дело пустил.... Доверчивый батюшка был, людям верил. Кто на ночлег попросится, того и пускал. Никому не отказывал. Правда, на чужака церковь не оставлял, вместе с гостем ночевал; накормит, исповедует. В тот роковой день у него тоже в церкви кто-то ночевал. Отец Виктор утром батюшку обнаружил, гостя понятно дело не было. Сделав своё чёрное дело - сбежал, ещё и церковные деньги с собой прихватил. Прими мои соболезнования.
Лёня ничего не ответил, его душили слёзы.
Глава.
Родительский домик был таким же, как год назад. Когда-то толстый, пятистенный дубовый сруб, с годами ужался, стал меньше в размерах, но всё равно смотрелся солидно; такой весь подтянутый, аккуратный, с белыми занавесочками на окнах. Та же узенькая дорожка из плитки вела к крыльцу, правда сейчас она была припорошена снегом, и цветов по краям тоже не было. Близилась зима. Встречать Лёню на крыльцо вышел отец Виктор, друг отца и тоже священник в их же церкви. Они сердечно обнялись. Раздевшись в прихожей прошли в общую комнату.
-Отец там, - священник указал на шторку, которая отделяла небольшой участок комнаты.
Отодвинув рукой занавеску, Лёня вошёл в маленькое помещение, где посредине на табуретках стоял гроб. Отцу было шестьдесят три года. Совсем ещё не старый. Он стоял у гроба и смотрел на лицо отца, и как будто видел его впервые. Может, так оно и было. Они никогда ранее не сидели напротив друг друга, не вели задушевных бесед, не спорили. Всё было как-то отстранённо, быстрое общение, на уровне: "Как дела"? А сейчас, он стоит и его сердце разрывается от боли, что единственного родного человека, который у него был на этом свете, он не разглядел, не понял, не наговорился с ним. Как такое могло случиться? Он стоял и не знал ответа. Слёзы лились из его глаз, но он не замечал их. Болью сжималась грудь от мысли, что в то время, когда он спасал вчерашнего больного от смерти, его собственный отец умирал, и никого не было рядом, кто бы помог. Какая чудовищная несправедливость.
Лёня простоял у гроба больше часа, пока отец Виктор не увёл его. Усадив за стол, священник заметил, что Лёня буквально горит, у него поднялась высокая температура, начался сильный озноб, его всего трясло. Напоив Лёню специальным лечебным чаем с малиновым вареньем, отец Виктор уложил его в кровать. Лёня пролежал в бреду, от высокой температуры, почти двое суток. На третий день, как раз в день похорон ему стало лучше.
Похоронить отца пришли не только свои односельчане, но и жители соседних сёл. Лёня был потрясён насколько отец пользовался уважением среди прихожан и как сильно его любили. Буквально каждый, прощаясь с отцом, благодарил его за добро, оказанное именно ему. Вся та обида, которая была в его душе, улетучилась. Лёня понял, отец принадлежал всем, а не ему одному.
Вечером, после похорон, впервые за три дня, как Лёня был дома, они смогли с отцом Виктором поговорить. Они сидели за столом, ужинали и разговаривали. Конечно же говорили б отце.
-Твой отец Лёня очень любил людей, верил в них. Ты заметил, с каким выражением на лице он умер?
-Спокойное, я бы даже сказал умиротворённое.
-Именно, сын мой. Умиротворённое. Он простил своего убийцу. .... Чуть было не забыл, - и священник, достав из кармана рясы фотографию, положил её перед Лёней.
Фотография была сделана давно, небольшая в размерах, она достаточно хорошо сохранилась. Чувствовалось, что её владелец берёг снимок, а это означало, что те, кто был изображён на нём - дороги ему.
На снимке Лёня сразу же узнал отца. Сидящая рядом с ним женщина с ребёнком на руках, скорее всего его мать и он сам. Лёне здесь было года четыре не более. " Вот значит, как выглядит мама", -Лёня неотрывно смотрел на изображение женщины на снимке. Он впервые видел свою мать, фотографий с ней в доме не было. Старый снимок его с родителями, разбередил ему душу, наверное, потому, что он остался без отца и женщина на фотографии единственное родное существо, которое возможно жива и ищет его, а значит, он не один. От этой мысли в груди его заметно потеплело.
-Это ты с родителями, - отец Виктор прервал мысли Лёни. -Эту фотографию твой отец всегда при себе носил. Любил он твою мать, да и тебя конечно же. ..... Мечта у него была монастырь при нашей церквушке создать. Жалел он заблудших, всё время повторял: "Куда им бедным поддаться". К нам в церковь, за пару дней до смерти твоего отца, парнишка забрёл. Худенький, невысокого роста, а от чего ему здороветь. Отца нет, мать беспробудно пьёт. Его отчим выгнал. Парнишка тот слёзно умолял разрешить при церкви остаться, на какую-нибудь работу просил принять. Твой отец понятно дело не смог отказать. Слух у парня отменный, а нам как раз и псаломщик, и пономарь требовались. Вообщем остался он у нас. С твоим батюшкой подружился, не отходил от него. Тот его и крестил, и стал обучать церковному песнопению. Сашей парня звали, тезка твоему отцу. В церкви он и жил. Я к чему это рассказываю. Недолго парень у нас пробыл. Дня три не более. Как батюшку убили, так и пропал. Даже паспорт свой не прихватил, у нас и остался. Он сам твоему отцу его на хранение дал.... Куда он без документов. Я вот всё думаю, не мог тот преступник, как свидетеля его тоже убить?
-Не знаю, отец Виктор. Вообще-то в фильмах показывают, что убийцы свидетелей не оставляют.
- Жаль, парнишку. Он на седьмом небе был от счастья, что к нам попал. Настрадался бедный, и батюшка его полюбил. Хорошая была мысль у твоего отца, насчёт монастыря. Много в наших краях и страждущих, и заблудших. Они бы смогли в монастыре через Бога к согласию в душе прийти. Жаль некому дело продолжить. Я уже стар. ... Ирод проклятый, этот преступник, такого человека погубил. Ну, я думаю, Бог с него строго за этот поступок спросит. Он ведь окаянный, не побоялся нательный крестик с батюшки твоего сорвать. ... Чтобы у него руки-то отсохли!
-Отец Виктор, что вы говорите?! - голос у Лёни дрожал от посетившей его мысли.
-Крестик с шеи отца... убийца украл?
-Да, сынок, ничего нынче люди не боятся, хотя может быть твой отец его тому парнишке, Сашке, то есть, дал, когда крестил. Если так, то хорошо бы.
Лёня уже не слышал, что говорил священник, все его мысли были о другом.
-Боже мой.... Отец Виктор, я знаю кто отца убил.
- Откуда?
- Я на днях операцию делал одному молодому человеку и... меня сразу же привлёк его нательный крестик. Точь-в-точь как у отца.
-Этого не может быть! Батюшке, да и тебе, крест сделал один умелец в знак благодарности. На крестике твоего отца, посредине - рубин. Он единственный в своём роде.
- Вот и я потому на крестик внимание обратил, что точь-в-точь как у отца. И камень рубин посредине. Всё совпадает. Отец Виктор, что делать? Я пойду в полицию, - Лёня весь побагровел от злости и решительно встал.
- Постой парень, не гони лошадей. Ночь на дворе, - отец Виктор сурово отдёрнул Лёню, который уже успел надеть куртку.
-Я такси вызову.
-Город тебе что ли, такси он вызовет. Постой говорю! - тон, которым были сказаны слова, не терпел возражений.
Взяв себя в руки, Лёня снял куртку и вновь сел за стол.
- Так-то оно лучше. Раз ты только на днях операцию сделал, значит, он в больнице и никуда не делся. Нельзя парень в ярости решение принимать. А что с парнем-то случилось, ну которому ты операцию-то делал?
- Побили его. Отрыв селезёнки. Но то что вовремя в больницу доставили -это что-то невероятное! Его на улице подобрали. Привезли бы на несколько минут позже, он бы умер от потери крови. Бог помог, но за что, отец Виктор? Почему он моему отцу не помог, а преступника спас? Почему?! - Лёня не мог сидеть от волнения. Он снова разнервничался и стал ходить по комнате, твердя.
-Собственными руками спас человека, который убил моего отца. Отец Виктор, почему такая несправедливость?
- Не знаю...Может потому, что твой батюшка его простил.
-Извини отец Виктор, но я его не прощу, - Лёня, убрал фотографию во внутренний карман куртки, затем достал телефон и, пройдя в сени позвонил к себе в больницу.
Дежурил как раз Сёма.
-Привет старина. Я из деревни звоню, отца похоронил. ...Спасибо за соболезнование. Семён у меня к тебе просьба. Раз ты на дежурстве, поднимись, пожалуйста в отделение, узнай, как там, тот парень у которого отрыв селезёнки ... Меня не интересует как его здоровье, плевать я хотел на него. Представляешь, этот урод, сволочь..., убил моего отца. Что я врать буду?! У него на шее крестик отца. Какие ещё нужны подтверждения. Он гад, совершив преступление, ещё не побоялся и крестик с шеи сорвать. Ублюдок! ...Я крестик собственными глазами видел. Задушу гада, только дай добраться, - Лёня подробно рассказывал другу о случившемся. Разговаривали минут двадцать, пока Сёму не позвали на операцию.
Убрав телефон, Лёня вернулся на кухню, где сидел отец Виктор.
-Поговорил?
-Да. Попросил не выписывать его до моего возвращения.
-Я тебе вот что парень скажу. Ты горячку не пори. Кулаками махать ума не надо. Полиция сама во всём разберётся.
Лёня едва дождался утра, и первое что он сделал, это пошёл к деревенскому участковому и всё ему рассказал. Тот незамедлительно позвонил в город Благое и к моменту прибытия Лёни в город, больной был взят под стражу. Желание отомстить затмевало разум. Лёня не мог работать, отпросившись, он поехал в отделение полиции.
Спросив у дежурного к кому направили парня из больницы и получив ответ, Лёня быстрым шагом пошёл к указанной двери. Ему не терпелось посмотреть в глаза убийце отца, собственноручно придушить его или хотя бы попытаться это сделать. Через минуту он уже входил в кабинет подполковника Герасимова. Подполковник был не один, похоже, он вёл допрос. Напротив, него в нескольких шагах от стола, понуро опустив голову, сидел какой-то парень. Чуть в сторонке сидел ещё один полицейский. Поздоровавшись с присутствующими, Лёня хотел было уже пройти и сесть на свободный стул, но тут допрашиваемый поднял на него глаза. Узнав в нём больного, Лёня, не сдерживаясь, бросился на парня.
-Урод! Убью гад! - в ярости он бил парня куда придётся.
Паренёк лишь испуганно прикрывался руками. Вскочивший со своего места полицейский оттащил разъярённого Лёню. Изрыгая проклятия, Лёня ещё некоторое время пытался вырваться из их рук, но лишь когда подполковник сурово прикрикнул на него, он, одёрнув куртку и пригладив рукой, растрепавшиеся волосы, сел на свободный стул, бросая время от времени испепеляющие взгляды на парня.
- Вы Иванов Леонид Александрович - сын убитого священника? - начальник обратился к Лёне.
-Да.
- Привезли какую-нибудь вещь отца, чтобы бы мы могли сличить отпечатки пальцев на крестике?
-Да конечно. Возьмите, - и Лёня, встав со стула и подойдя к столу, за которым сидел подполковник, положил записную книжку отца.
-Хорошо, мы всё проверим. Леонид Александрович, вы делали операцию подозреваемому?
-Да.
Услышав, что Лёня сын убитого, парень встрепенулся, с надеждой посмотрел на него и быстро стал говорить.
- Товарищ доктор. Этот крестик мне ваш отец лично дал. Честное слово, я хоть кем могу поклясться, честное слово, поверьте мне. Если хотите я вам его верну, - парень сделал попытку снять крест.
-Прекрати, ныть! Все вы, когда попадаете к нам, такими паиньками становитесь. Невинный агнец нашёлся, - подполковник зло посмотрел на подозреваемого, и тот весь сжался толи от страха, толи от безысходности.
-В каком состоянии он поступил к вам? - начальник вновь стал расспрашивать Лёню.
-Его привезли на скорой. Подобрали прямо на улице, какая-то сердобольная женщина вызвала скорую. Состояние было тяжёлое, понадобилась экстренная операция, в ходе которой остановлено кровотечение и была удалена селезёнка. Если бы его доставили к нам чуточку позже, он бы скончался от потери крови.
-Как вы думаете, что явилось причиной такого состояния больного?
- Либо он упал с большой высоты, либо его ударили.
-Сам -то он утверждает, что его побили.
-Я хотел на еду заработать, - парень снова влез в разговор. - Стал играть на губной гармошке возле магазина. Людям нравилось, деньги бросали. Тут какие-то двое выскочили из перехода, все деньги забрали и ...бить начали. Одна женщина заступилась, всё кричала, что полицию вызовет, ну они и разбежались.
-Тебя спрашивали, в разговор встреваешь, - подполковник одёрнул подозреваемого. - Гармошка -то где?
-Вот, - парень достал из кармана, небольшую губную гармошку. - Мне она от деда досталась. Мать говорила, он на любом инструменте играть мог.
-А как ты в церковь попал?
- Моя деревня - Сосенки, в пятидесяти километрах от Вяземки будет, - парень замолчал.
-Ну и что? Чего замолчал?
-Ушёл я из дома. Я с матерью жил. У неё новый хахаль объявился, он меня и выгнал.
-И что же у вас в деревне нет управы на такого вот ...хахаля.
-Да я сам рад, что ушёл. Устал я. Пьют они.
-А ты значит, такой беленький и пушистенький, у матери- алкашки родился.
Парень ничего не ответил. Лёня сидел и слушал весь разговор. Былая злость на парня постепенно улетучилась. Перед ним сидел худенький, невысокий парнишка, вдобавок, как оказалось, с изломанной, несчастной судьбой, с глазами полными страха. Он совсем не был похож на убийцу
-Дальше то что?
-Пришёл я в Вяземку, поддаться некуда, слышал, что у них батюшка шибко добрый, на ночлег пускает, кормит. Ну я и пошёл.
-Дальше?
- Мы с ним всю ночь проговорили. Он мне предложил остаться в церкви псаломщиком служить или пономарём. Я шибко обрадовался. Потом, уже на следующий день, батюшка меня крестил. Он свой крестик с шеи снял и мне повесил. Сказал, что этот крестик особый и принесёт мне счастье.
- И что ты служил псаломщиком?
-Не успел. Я только два дня в церкви пожил. Однажды ночью мужик какой-то пришёл. Я ушёл спать. Они с батюшкой остались... а когда утром встал, смотрю батюшка на полу лежит, я быстрей к нему, думал, что он упал, а он...не отвечает. Я только потом нож заметил в животе. ...Испугался и убежал.
-Дальше что было?
-Ничего. Пошёл куда глаза глядят. По дороге попутка остановилась, меня до города подвезла...Дальше вы знаете.
-Какая попутка?
-Фура.
-Ой, врёшь парень. Того, кто к священнику пришёл видел?
- Видел, но особо не разглядывал. Ей Богу не вру, - и он перекрестился несколько раз.
-А что в армию не забрали?
-Сказали, что не пригоден. У меня сердце больное.
-Документы где?
-Паспорт, так он в церкви остался.
-Всё, свободен. Отведи его Влад, - начальник обратился к одному из присутствующих сотрудников.
Паренёк горестно посмотрел на Лёню, но ничего не сказал. В груди у Лёни неприятно засвербело, вспомнился рассказ отца Виктора о пареньке принятого отцом в церковь и который чуть ли не дословно передал допрашиваемый. Страх, что по его вине могут посадить не виновного, незаметно вполз в душу. Лёня ещё минуту колебался, но услышав слова подполковника, обращённых к нему: "Вы тоже свободны", - решительно произнёс.