-Ты, что ли у нас новенький? - баба Клава, обернулась на тихое Лёнино "Здрасьте".
Женщине шло это имя. Она была полненькая, с круглым, красивым лицом, с короткой стрижкой. Выглядела она моложе своих шестидесяти лет, волосы у неё были кудрявые, то ли от природы, то ли она сделала химическую завивку. Большие карие глаза излучали тепло. Почему-то Лёне показалось, что он где-то уже её видел, но он быстро отмёл эту мысль.
-Я. Леонид Александрович, можно просто Лёня.
-Печку Лёня топить умеешь?
-Да.
-Очень хорошо. Следи за огнём, дрова на улице под навесом. Увидишь. Сильно не кочегарь, особенно, когда отлучаешься.
-Хорошо. Вас как по отчеству? - Лёня решил спросить, потому как баба Клава, для этой приятной и совсем ещё не старой женщины было рановато.
-Тебе что же директор обо мне ничего не рассказывал? - женщина ушла от ответа.
-Рассказывал и представил, но ...... мне кажется баба Клава вам ... не подходит. Как ваше отчество? - он опять повторил вопрос.
-Петровна, - смущённо бросила она, а потом поспешно добавила, - Я тут тебе воду согрела, - женщина тяжело поднялась и взглядом показала на маленькую кастрюльку, стоящую на печке. -Умывайся. Если что спросить, я в процедурной.
-Спасибо за воду, - Лёня поблагодарил медсестру уже в спину.
Умывшись он прошёл в процедурный кабинет, который был достаточно хорошо оборудован, что вызвало в нём беспокойство. "В такой дыре, для двадцати человека не шикарно ли", - это первое что пришло ему на ум и насторожило. Вспомнились завязанные глаза, когда его везли; слова начальника о том, что нельзя ни звонить, ни писать. В душе всё более нарастала тревога и он понимал, что осторожность совсем не будет лишней. Потому, решил пока ни о чём никого не расспрашивать, а самому осмотреться, понять, что здесь за люди и вообще, что здесь происходит....
Глава.
-Подъём! - зычный, как раскат грома, голос командира страхом отозвался в головах ребят.
Просыпались без промедления, ибо командира боялись все. Со времени подписания договоров он изменился до неузнаваемости. Теперь не услышишь от него ласкового слова" ребятки", не увидишь на лице доброжелательной улыбки. Командир был комок злобы и ненависти. Опоздаешь со всеми встать в строй, значит, бежишь дополнительные два километра и пятьдесят отжиманий, это помимо основной физической нагрузки и вдобавок, пропускаешь завтрак. Все старались не опаздывать.
-Вот сволочь, опять орёт. Месяц здесь живём, и никакая хворь его не берёт - шёпотом, Серёга жаловался другу Коле.
-Не отвлекайся. Тебе помочь? - Коля наклонился к кровати друга.
-Не надо.
-Чего не надо, одевайся копуша, - и Коля стал быстрыми и ловкими движениями заправлять постель. Стряхнув простыню и уложив одеяло, он взбил подушку и вот уже аккуратный треугольник вырос на кровате Серёжи.
-Бежим, - подталкивая друг друга, они выскочили во двор.
В нескольких метрах от казарм начиналась спортивная площадка.
Остальные ребята тоже подтягивались и вот все десять человек, в спортивных костюмах, вытянулись перед командиром. Погода стояла морозная, хотя снега было мало.
-Начинаем тренировку, - скомандовал командир.
Ребята побежали вокруг площадки, внимательно прислушиваясь к голосу командира, потому как ждали от него подвохов. Метров двести бежали в обычном ритме.
- Засада! - неожиданно рявкнул командир. Это означало, что надо перестроиться и начать двигаться с кувырками.
Темп был весьма интенсивный, потому время на принятие удобной позы для кувырка не было и все переваливались через голову как попало.
-Дербенёв! Петров! Мать вашу, чего вы с боку на бок как беременные девки переваливаетесь! Через голову надо или хотите, дырку в башке получить! Так считайте, что получили. ... Боже мой, с кем приходится работать.
-Стрельба! - командир отдал новый приказ, который означал передвижение ползком.
Деваться некуда, надо ложиться на снег и ползти. Постоянно, как раскаты грома, был слышен голос командира, который, сопровождая свою речь трёхэтажным матом, ругал очередного парня.
- Белохвостиков, ты чего свой котелок на шесте несёшь. Всё, нет его у тебя! Подстрелили как утку. Вышибли твои куриные мозги! Болваны! Голову, втянули в плечи, на уровне рук держим. Ползём, на брюхе, а не на коленках. ...господи и откуда вы такие бестолковые мне на голову свалились.
- Переходим на гусиный шаг, - и опять командир отдал новый приказ.
Сели на коленки и пошли. Гусиный шаг был самым тяжёлым, и командир как назло оставлял его напоследок, когда силы были на исходе. Этот ритм был тяжёлым ещё и потому, что если до этого командир орал и оскорблял ребят, то сейчас он начинал бить. У него была длинная, пастушья плеть, которой он с удовольствием прохаживался по спинам и задницам ребят. Стоило чуточку приподняться с колен, как тут же следовал свист плети и удар. Казалось, что командир получает особое наслаждение от ударов плетью. Его глаза при этом зловеще радостно сияли, с губ не сходила довольная улыбка.
Пробежав в рванном ритме три круга, по триста метров каждый, начинали физподготовку, которая включала в себя: подтягивание на турнике, отжимание с земли, выпрыгивание вверх из положения сидя с хлопком.
-Что Дербенёв, опять висим как тряпка? - командир, злорадно усмехаясь, подошёл к турнику, где Сергей, подтянувшись от силы два раза, висел на перекладине, не решаясь спрыгнуть на землю, но и потянуться не было сил.
-Товарищ командир он у нас слабенький и нежненький. Такого рода нагрузки не для его женской натуры, - Белохвостиков не преминул поддеть товарища.
-А тебе какое дело, гвоздь без шляпки, - вступился за друга Коля. - Мозги вышибло, а язык, так помелом и остался.
Дружный смех парней ещё больше накалил обстановку.
-Ну, ты Колян дорвался, - Белохвостиков, в бешенстве посмотрел на защитника.
-Отставить, разговорчики! Нечего тебе Белохвостиков без разрешения голос подавать. Ещё одно замечание пойдёшь в карцер. Продолжить тренировки.
Принцип подготовки был один. Необходимо было сделать определённое количество отжиманий, подтягиваний и других упражнений. Не можешь сделать всё за одну тренировку, остаёшься доделывать, пока все завтракают. После окончания тренировок командир оглашал результат.
-Утренняя физподготовка вновь не засчитывается у Дербенёва, - по ряду прокатился тихий смешок. - Я смотрю Дербенёв не в корма конь, - командир окинул презрительным взглядом Сергея, - как был доходягой таким и остался, не прибавляются в тебе силы. Каждый день одно и тоже. Из-за тебя сегодня все лишаются десерта.
-Почему? Мы, то тут при чём! У, гад, - в адрес Сергея посыпались грязные ругательства.
-Можно мне за него отработать, не лишайте ребят десерта, - Коля сделал шаг вперёд.
-Что?!! - глаза командира округлились. Ты что забыл инструкцию! Здесь каждый сам за себя! Поднимите руки кому легко? - командир устрашающе обвёл взглядом ребят.
-Всем тяжело, - ответил за всех всё тот же долговязый Белохвостиков.
-Именно! - рявкнул командир. - У этого Дербенёва слабый дух! С такими любое дело завалится! Он заведомо в проигрыше. От таких, как Дербенёв команда должна избавляться, ибо главное в солдате - агрессия. Агрессия идёт из духа. Вы должны, как бы тяжело вам не было найти в себе силы для ярости, быть готовы в любую минуту убить, попытаться убить, иначе убьют вас. Вы контрактники, за это вам деньги будут платить. И не малые. Развели тут детский сад. Ясно! - глаза командира от ярости готовы были вылезти из глазниц. - После моих слов готов за Дербенёва отпахать? - командир с усмешкой посмотрел на Колю.
-Готов, - твёрдо ответил тот.
- Против командира идёшь!! Да я тебя похороню! Добренький, нашёлся.! Сто отжиманий! Ты парень у меня кровью харкать будешь, - глаза командира налились кровью.
-Раз, два, три, - смеясь и грязно ругаясь, ребята дружно и громко начали считать.
Сергей стоял в сторонке. Отчаянье, охватившее его от бессилия помочь товарищу, буквально разрывало сердце на части. Душа парня обливалась слезами, но он не знал, как помочь другу. В лагере они были всего как месяц, но Сергею уже давно не хотелось жить. Он был чрезмерно слаб физически, и к тому же у него болело сердце, но здесь его здоровье никого не интересовало. Парень был в отчаянье, понимая, что ему здесь не выжить, что из -за него страдает Коля, но и выхода из, создавшейся ситуации он не видел.
-Тридцать пять., сорок, - было видно, что, Коля отжимался из последних сил.
И тут, Сергея прорвало! Парализующие оковы страха, куда - то исчезли и словно головой в омут, не давая себе отчёт в происходящем, он вдруг яростно с криком: "Сволочи", накинулся с кулаками на одного из парней. Сергей что есть силы бил парня по лицу, куда придётся. Правда удары его были слабые и не точные, но тому, на кого он напал было всё равно. Тот жаждал крови, жаждал издевательств, свойственных его натуре, впрочем, подобные свойства касались и всех остальных, стоящих и считающих, потому, как только появилась возможность, они все набросились на Сергея и стали бить его и кулаками, и ногами. Били злобно, жестоко, забыв, что их много, а Сергей один. Коля бросил отжиматься и кинулся на помощь другу. Но в отличие от Сергея он умел драться и делал это профессионально. Ему хватило каких-то пяти минут, как кучка, разъярённых шакалов, именуемых сокурсниками, валялась на снегу охая и утираясь от крови и соплей. Командир, молча наблюдавший за потасовкой был поражён смелостью и ловкостью Коли. Он хотел что-то сказать, но тут ему позвонили и молча, отведя взгляд он ушёл.
-Вставай, - Коля помог Сергею подняться. У друга было несколько ссадин и ушибов.
-Они бы меня точно убили, если бы не ты. Спасибо тебе, - Сергей с благодарностью посмотрел на товарища. - Где ты так научился?
-Сосед у нас был спецназовец. Афган прошёл. Вот такой был! - Коля поднял большой палец руки. - Он нас дворовых пацанов три года тренировал. Меня хвалил, говорил, что я на мастера тяну. ...Застрелился он.
-Почему?
-Не знаю, Афган не любил вспоминать. . Пошли быстрей, умываться и завтракать.
Оставшиеся пацаны, кое - как поднимались и кто, хромая, кто, держась за больную часть тела, направились в казармы.
-Ты чего, Серёге помогал, я видел, - Белохвостиков злобно посмотрел на Коновалова Степана, идущего рядом.
-А чего вы все на одного, так не честно.
-Тьфу ты "честун" нашёлся, - сплюнув на снег, Белохвостиков выругался матом. - Детский сад, - повторил он слова командира.
С этой минуты за Степаном закрепилась кличка "честун" по имени его уже больше никто не называл. Пацаны и командир затаили на Колю злобу. Если ребят обуревало простое чувство злости, даже больше зависти, что он один справился со всеми, то командира мучило чувство другого толка. Его всегда раздражали такие как Коля. Он внутренним чутьём чувствовал беспокойство для себя, чего он никак не желал. По жизненному опыту командир знал, что рано или поздно ребята начнут уважать Колю, за его бесстрашие, умение постоять за другого и постепенно он станет их лидером. Этого он допустить никак не мог. Здесь один лидер -это он. И только на него они должны равняться. Сам он ни при каких обстоятельствах не ставил чужие интересы выше своих, тем более, жизнь. Он даже гордился этим, считая себя умным и прагматичным, а таких как Коля - безмозглыми чурбанами. Ему с детства был присущ патологический эгоизм. Мать часто горестно повторяла что он с лёгкостью променяет её на велосипед. Он тогда злился на эти её слова, но всё же с упрёком спрашивал, почему у всех мальчишек есть велосипед, а у него нет. На что мать, целуя и лаская его в который раз объясняла, что у них большая семья, а денег едва хватает на еду. Это обстоятельство более всего злило его и он кричал: "Зачем они нам нужны? Тебе что, меня не хватает?" В действительности лишь он был её родным ребёнком, остальные четверо -дети её покойной сестры. Ещё в школе он увлёкся спортом, стыдясь своей обделённости и даже сдал на первый разряд по бегу на лыжах, но потом охладел к лыжам и увлёкся стрельбой. Имея хорошие результаты в спорте, учился он неважно, по счастливому случаю был призван служить в спецназ. Восемнадцатилетний деревенский парнишка и спецназовец! Он был очень горд. Служба его увлекла, хотя и была достаточно сложной. Но и там он из-за своего характера долго не удержался. Всё разрешилось в первый год службы. Он долго потом вспоминал эти месяцы. Стояли январские морозы. Задание перед группой, в составе которой был и он - боец Сидоренко, стояло непростое; явиться на место операции и освободить заложников. Сколько "террористов" удерживают заложников группе было неизвестно. Сама группа состояла из семи человек. До места дислокации - марш бросок десять километров на лыжах. Снега было много, плюс экипировка, одним словом - настоящая проверка на выносливость. Шли гуськом, командир замыкал. Ещё не прошли и половины пути, когда Лёха Петренко, один из бойцов, вскрикнул и присел на снег. Идущие впереди не сразу остановились. Им по цепочке передали о случившемся. Все остановились и собрались вкруг. Командир осмотрел ногу. Судя по тому как стонал Лёха и не давал дотронуться до ноги, стоило ожидать перелома. В рюкзаке каждого были брезентовые носилки.
-Сидоренко, достать носилки, - командир закончил осмотр ноги. - Так как, ты у нас перворазрядник по бегу на лыжах тебе и флаг в руки, - губы командира тронула едва заметная улыбка. - Доставишь бойца Петренко в санчасть.
-Есть доставить в санчасть, - и он достал носилки. Секундами позже, как бы спохватившись спросил:
- Товарищ командир, мне как, возвращаться или нет?
-Сам решай Сидоренко. Смотри по времени. ...Хотя, - чуть запнувшись командир группы добавил, - задание сложное и терять ещё одного бойца не хотелось бы. Но...решай сам.
Петренко посадили на носилки и перекинув через грудь ремни он двинулся в обратный путь.
Он прекрасно слышал слова командира группы, что задание сложное, но для себя сразу решил, что возвращаться не будет." Щас, как же, буду я возвращаться. Нашли дурака. Делать мне нечего", - с такими мыслями он шёл не спеша, пыхтя для того, чтобы создать у Лёхи, впечатление, что идти тяжело, хотя на самом деле было всё наоборот. Он был здоровым и крепким парнем. Группа в тот день вернулась поздно. В действительности, если бы он решил вернуться, то вполне бы успел помочь товарищам. Как оказалось, людей, захвативших заложников было больше чем членов группы и операция была сложной. Когда по возвращении, уставший командир поинтересовался, почему не вернулся. Он стал божиться, что затратил на обратный путь слишком много времени. Командир тогда ему ничего не сказал. Через две недели им снова предстоял марш бросок в десять километров. В этот раз их попросил о помощи председатель местной, маленькой таёжной деревеньки. После сильного бурана повалило деревья и единственный подъезд к деревне был перекрыт. Техники у деревенских отродясь не было и рассчитывать приходилось лишь на помощь солдат. Работали по расчистки дороги часа четыре и если учесть десятикилометровый лыжный переход, то силы у бойцов были на исходе. Когда уставшие собрались возвращаться домой, председатель упросил командира разрешить подвезти на снегоходе, одного из группы. Он ехал в район и проезжал мимо их части. Командир уклонился от конкретного ответа, оставив решение за группой. Он не отказал ребятам, а предоставил им право самим выбрать кто поедет, но все вежливо отказались. Тогда он, боец Сидоренко, громко спросил:
-Товарищ командир, если нет других желающих, то можно мне? - он был горд своей решимостью. Все отказались, как считал он, из-за банальной трусости, а он вот не струсил.
Командир вновь ответил уклончиво.
-Тебе Сидоренко решать. Хочешь езжай.
Понятно дело он и не отказался. Усевшись позади водителя, они тронулись в путь. С ветерком он приехал на час раньше группы и к тому же совсем не устал. На следующий день командир вызвал его к себе. В свои тридцать лет командир уже был в звании майора. Имел множество наград за участие во многих операциях по освобождению заложников и не только. Ни раз бывал в Чечне во время боевых действий. Вызвав Сидоренко, он заявил ему, что командование увольняет его из их части и переводит в мотострелковую, с отметкой" отсутствие требуемых качеств характера". На удивлённый вопрос почему, командир прямиком ответил: "Нет в тебе Сидоренко командного духа. А без него в спецназе делать нечего".