- … и в ней было всего несколько строк. – Ашот гордо приосанился. - но каких… Там было сказано, что именно по ней, по этой столешнице, водил своею собственной рукой Наполеон Бонопарт, когда отдавал приказ о расстреле поджигателей.
«А можно ли ему доверять? – Думала Светлана, делая вид, что слушает рассказ о столике. - Ведь это с его подачи, фонд вышел на меня… В каких они отношениях? И скорее всего кто-то из фонда замешан во всех этих событиях. Вон как он врёт красиво, как по писанному шпарит. Что ему стоит навешать мне любой лапши на уши? Нет, прийти к нему было ошибкой. Ну ничего страшного, сейчас нужно будет сказать что-то простое, почему отпала необходимость в его помощи. Зато вспомнила про Сергея - вот кто мне поможет. Так что не зря пришла».
- Спасибо, за интересный рассказ, но… – Прервала она Ашота на самом интересном месте. Антиквар как раз начал рассказывать о том что у Наполеона был личный телохранитель армянин, и именно его записки о военном походе в Россию, послужили толчком к поиску этого столика. - …но у меня маловато времени. Если столик такой исторический, то чего же он тут стоит? Покупателей нет что ли?
- Я его купил под одного конкретного покупателя, коллекционера номер один всего, что связано с Наполеоном.
- И что же он? Не поверил твоему армянскому земляку, и его мемуарам?
- Нет, хуже. Он разорился, и сел в тюрьму.
- Вот те раз, и кто же это?
- Батурин, брат жены Лужкова.
- Опа, он ещё и коллекционер был?
- Да ещё какой, он один делал весь рынок наполионистики в России. Всё покупал, только тащи. И тащили, ещё как тащили. Но вот его не стало и всё сдулось. Ты не представляешь, сколько народу работало на него… А на реконструкциях Бородинских сражений, знаешь кто всегда был в роли Наполеона?
- Он?
- Он. И похож был кстати, такой же маленький, нахрапистый, наглый. Всё махал своими ручонками, отдавая приказы: - Полки направо, полки налево…
- Ну, тогда грош цена твоему рынку, если из-за посадки одного человека он сдувается в ноль.
Они помолчали.
- Ладно, чего мы вдруг про это завелись-то? – Ашот вспомнил, что Светлана пришла не просто так.
- Я пришла за деньгами.
- Какими деньгами. – Наигранно удивился Ашот.
- Передумал что ли? Быстро. Вчера только 5 000$ обещал, а сегодня сдулся вслед за наполионистикой?
- Нет, почему. Но ты же сказала, что у тебя есть дело ко мне и…
- Нет, рассосалось. Мне нужно было узнать, насколько сложно изготовить подделку. Но вчера я была в Институте Грабаря, и Анна Рудольфовна…
- Киселёва?
- Да, Киселёва. Всё что мне было нужно узнать, она объяснила от и до.
- Надо же… Ты с ней в таких хороших отношениях?
- А что такого?
- Да нет, ничего – полезное знакомство. Со мной она в лучшем случае «здрасьте-досвидания».
- Ну я-то ей про столики лапшу не вешаю.
- А что столик? – Насторожился мужчина. – Думаешь, я всё это выдумал?
- Про армянского телохранителя не знаю, а вот то, что Наполеон водил по этой столешнице рукой – враньё.
- Почему это? Вот я сейчас тебе покажу кое-что… - и он поднялся, чтобы что-то немедленно принести.
- Не нужно ничего показывать, у меня действительно мало времени. Давай закончим с деньгами.
- Ну хорошо, а то… Ладно деньги так деньги. Подожди здесь секундочку, я посмотрю есть ли у меня сейчас столько.
И пошел к своему столу в глубину комнаты. Светлана посмотрела на часы. – «Четырнадцать тридцать. Отлично, как раз доберусь до музея Лермонтова». – От одной мысли об этом у неё потеплело где-то внутри груди, и она обратила на это внимание. – Странно, я хочу туда пойти. Её хочу увидеть? Оу, как сердце-то дёрнулось. Да, её хочу увидеть А зачем? Странный вопрос, и ответ на него - да не зачем, хочу и всё».
Музей Лермонтова.
Светлана вошла в большую гостиную музея и замерла, от увиденной картины. Мария, в платье 19-го века, стояла возле окна в классической позе мечтательной дамы. Мягкий дневной свет нежно обволакивал её силуэт, создавая вокруг светящуюся ауру. Несколько приятных секунд, Светлана стояла молча, и наслаждалась моментом, старясь не выдать своего присутствия. Однако, как и вчера, Мария почувствовала её взгляд, и повернула голову. Вздрогнула, увидев постороннюю фигуру, поняла что её откровенно рассматривают и смутилась от этого.
- Давно… Кхм – Она кашлянула, помогая себе справиться со странным смущением. – Давно Вы стоите здесь?
- Нет, несколько секунд… Я говорила вчера, что вам очень идёт это платье?
- Хм. – Мария растерялась. – «Как реагировать на комплименты этой странной женщины? И почему её слова всё время смущают?» - Я не успела ещё переодеться, после семинаров. – Зачем-то сказала она.
- Оу. – Светлана, мгновенно представила себе, весь процесс переодевания, и даже услышала шуршание платья во время него. – «Стоп – попыталась остановить она свою фантазию. – Стоп. – Но у неё ничего не получилось. Она явственно представляла, как упадёт платье к ногам этой красавицы, как та, оставшись в одном белье…».
Мария покраснела, она поняла, что её раздевают. – «Что происходит? Это надо как-то прекратить». – Она взяла себя в руки и почти твёрдым голосом спросила:
- Вы пришли сюда, чтобы обсудить моё платье или ещё за чем-то?
- Хм. – Теперь уже смутилась Светлана. – «Она догадалась о чём я фантазирую что ли? Ужас какой. Сейчас отправит куда подальше со своими фантазиями и всё. Давай работать» - Ей, в свою очередь, пришлось кашлянуть несколько раз, чтобы привести свои мысли в рабочий настрой.
- Я пришла по делу, конечно. Вы вчера сказали, что все экспонаты собраны, включая рисунки…
- Не совсем так. Я сказала, что собраны от частников, а от музеев ещё нет.
- А, да, наверное. Можно посмотреть?
- А зачем вам? – Вдруг с раздражением произнесла Мария. - Как это поможет в ваших поисках?
- Не знаю. – Светлана замялась с ответом. – «Чего это она вдруг, так агрессивно?» - Мне, почему-то стала интересна вся эта история с Лермонтовым.
- Какая? – С ещё большим раздражением спросила Мария.
«Да что с ней такое? Что я не так говорю?» - Светлана пыталась, сообразить, как вывести разговор в спокойное русло.
- Дуэль, убийство… - Промямлила она, первое попавшееся.
- А вам разве Купцова вчера, всё это уже не рассказала?
- Нет, мы не говорили об этом, мы просто кофе… - Начала зачем-то оправдываться Светлана - «Она мне что, выволочку что ли устраивает? За то, что я вчера разговаривала с этой Натальей? Ничего себе… И что делать?» - При чём здесь Купцова? – на автомате ответила она.
- Что она вам наплела? – Продолжала наступать Мария. – Что был снайпер в кустах, да? Поэтому раневой канал идёт снизу вверх, да?
- Ну…
- А то что, перед выстрелом Мартынова, Лермонтов поднял свой пистолет вверх и выстрелил в воздух, она вам сказала? А то, что на месте дуэли был небольшой уклон и поэтому Лермонтов стоял чуть выше, сказала?
- Да не говорили мы об этом.
- А о чём?
«Она о Лермонтове спрашивает, или о чём-то ещё? Очень похоже на вопрос: - Что вы делали с Купцовой ночью? – Светлана никак не могла сообразить, как убавить напряжённость разговора. - Просто семейная сцена какая-то».
- У нас не было секса вчера с Купцовой. – Вдруг неожиданно брякнула она. – Мы просто выпили кофе.
У Марии вытянулось лицо, этого она никак не ожидала услышать. В комнате повисла глубокая театральная пауза, во время которой женщины с удивлёнием смотрели друг на друга. Наконец до Марии дошёл смысл сказанного и она опять покраснела.
- Зачем вы это говорите мне? Какое мне дело до ваших отношений?
- Да нет же никаких отношений. Я всю ночь прочёсывала интернет в поисках разнообразных версий дуэли. При чём, здесь Купцова? Мы и десяти минут не просидели за кофе. Я пришла на эти чтения исключительно ради вас, и если бы вы не ушли с … - Она спохватилась, что несёт уже совсем чёрти что. «Я сошла с ума. – Подумала она с ужасом. - Что я такое говорю ей? Нужно немедленно прекратить этот разговор». – И она замолчала.
Незаметно для себя они потихоньку приближались друг к другу, и уже стояли на расстоянии вытянутой руки. Светлана заметила это, и поняла, что если она сделает ещё хоть один шаг в сторону Марии, то они окажутся в очень опасной близости. – «Я ведь обнять её хочу. – Вдруг подумала она про себя. – Ещё чуть-чуть и я сделаю это». Но сделала она ровно обратное, отступила на один шаг назад и пробормотала скороговоркой:
- Извините, не нужно было мне приходить. Извините. – Развернулась и пошла на выход.
Никто её не остановил и не окликнул.
Она прошла несколько комнат, потом прихожую, потом несколько шагов по дорожке на улице до калитки, с силой открыла её и в запале прошла ещё метров сто, пока не остановилась в осознании того, что же она натворила.
«Что я наделала? Почему так плохо всё вышло? Чёрт-чёрт-чёрт, что же делать? Вернуться? – Она обдумала эту мысль. – Вернуться? И что дальше? Что сказать? Нет. Нельзя уже. Да и зачем? – Она глубоко вдохнула и глубоко выдохнула. – Всё-всё, проехали, даже и к лучшему. На что ты рассчитывала? На любовь морковь с ней? Чушь какая. Всё. Всё правильно. Так должно было и случиться. Отлично. Да. – Она посмотрела в обратную сторону, как будто ожидая увидеть, что девушка идёт в след за ней, но не увидела».
– Вот и хорошо. – В слух произнесла она. – Славно поговорили. Да. – Хотела ещё что-то добавить, но увидев, что на неё оборачиваются прохожие, остановилась. «Всё. – Сказала тихо себе под нос».
Но что-то ныло у неё в груди, что-то не хотело такого развития их знакомства. И это что-то продолжало заставлять её обдумывать разговор снова и снова.
«Подумать только, она устроила мне выволочку за Купцову, а? Ничего не было. Ни-че-го. – Проговорила она про себя веско, и тут же сама задала встречный вопрос. – А ты сама с кем провела эту ночь, а?- Она заметила, что перешла «на ты» с ней, хоть и во внутреннем диалоге, но всё же. Мда… - Я, вчера, только кофе выпила, и всё, и как штык домой. А вы милая дама из 19-го века куда отправились? – От предположения, куда отправилась Мария с молодым человеком, и чем они там занимались, Светлане стало совсем тошно. – Ну и правильно, что так всё закончилось. Правильно, что ушла. Хорошо, с этим решено, а вот что делать с расследованием? Музей теперь закрыт для меня. А что я хотела там выяснить? Как погиб Лермонтов? Мне это действительно интересно? Да ни разу не интересно. – Она, чуть было, не обернулась к музею, чтобы сказать им об этом (или ЕЙ? Как будто ОНА могла слышать…), что ей ни разу не интересны, ни Лермонтов, ни музей, ни дуэль эта дурацкая… Что я могла там узнать? Чем занималась Кашина? Я и так знаю – готовила выставку. В процессе подготовки нашла рисунок Врубеля. Вернее не нашла, а выяснила, где он находится, и поехала смотреть его. Поехала, скорее всего, в Пятигорск. Что ОНА могла сказать мне по этому поводу? Да ничего. – Ровно в этот момент у неё мелькнула, какая-то очень полезная мысль. – Стоп, стоп, стоп. Давай-ка ещё раз – Кашина выяснила где рисунок… А как она могла это выяснить? Скорее всего, из разговоров с теми, кто сдал экспонаты на выставку, мда… Список этих людей с телефонами мне и нужен был в музее. Чёрт… Ну и что теперь делать?
Не знаю… А ещё, мне нужна информация - не копалась ли Кашина в их архиве. – Светлана напряглась, пытаясь ухватить правильную мысль. - Вот, вот правильная мысль. - Почему я должна зациклиться на этом музее? Музей-то маленький и, со слов вчерашней Купцовой, архив там тоже маленький. А значит что? А то, что Кашина могла работала и в других архивах, например, в том, о котором вчера упоминала эта злосчастная Купцова. Как он назывался-то? – Она ещё раз напряглась, и даже потёрла виски для верности. – Вспомнила, это Российский Государственный Архив Литературы и Искусства. Отлично. А как получить информацию, не приходила ли к ним Кашина, и если приходила, то, что там смотрела? Вряд ли они скажут эту информацию, кому попало с улицы. И что же делать? Как что - звонить той самой Купцовой, пусть помогает, тем более сама вызвалась. А если она опять позовёт пить кофе? Ну что делать придётся пить, особенно если он будет по-восточному… - Ей почему-то представилась сцена, в которой Купцова лежит связанная, а рядом стоит осетинка с прищепками. – Не-не-не, как-нибудь без этого конечно.
Она посмотрела на часы. – «Ну что позвонить Сергею? Да, время есть». – Она достала телефон, нашла его номер и отправила вызов.
- Алё.
- Это Сергей?
- Да, Светлана, здравствуйте, слушаю вас.
- Мне нужно посоветоваться с вами по одному делу. Можно подъехать?
- Вы ещё спрашиваете? Конечно можно, рад буду помочь.
- Когда удобно? Например, через час?
- Это сколько времени-то будет? – Светлана представила, как он, специфическим жестом поворачивает руку, и смотрит на часы, надетые циферблатом вниз. - Шестнадцать, нет не успею, как раз с клиентом буду работать, лучше бы позже, в шесть вечера например?
- Хорошо, договорились. – И она нажала отбой. – «Так у меня есть три часа, и как их использовать? – Она задумалась. – О, точно. Не сходит ли мне в Третьяковку?»
Через полчаса Третьяковская галерея.
Светлана, купила билет в кассе, потом посмотрела по плану залов, где находятся картины Врубеля. Все они располагались на втором этаже в 32-ом, и 33-ем залах. Подумала, стоит ли пробежаться по первому этажу, освежить, что называется, память? Но решила, что времени не так много, и лучше сразу начать с Врубеля. А потом, если успеет, пройтись по всему остальному музею. Нужные залы находились справа от Лестницы, и оказались очень большими. Светлана даже растерялась от открывшегося пространства. – Ого. – По-другому и быть не могло, потому что прямо напротив входа, располагалось огромное панно «Принцесса Грёза», занимавшее всю противоположную стену. – Бог ты мой, как красиво. – Она осмотрелась, увидела рядом несколько рядочков стульев, села на один из них, и стала рассматривать великое произведение.
- Словно мозаика.
- Нет, не мозаика, это холст-масло.
Светлана с удивлением оглянулась на, заговорившего с ней, человека.
- Вы читаете мысли?
- Нет, к сожалению. – Рядом с ней сидел дядечка неопределённого возраста, неопределённой внешности, но очень интеллигентного вида, про такой типаж, раньше бы сказали - «из бывших».
- Как же вы поняли о чём я думаю?
- Я не понял, я услышал - Вы это в слух сказали.
- А…
- И были правы. Эта картина выполнена так, чтобы производить впечатление старой инкрустации или фрески, слегка высветленной временем.
- Надо же…
- Да. А делал её Михаил Александрович, по заказу самого графа Витте. Для украшения интерьера художественного павильона, на Всероссийской художественно-промышленной выставке, в Нижнем Новгороде. Тогда было изготовлено два панно, вот это «Принцесса Грёза» и второе «Микула Селянинович», которое, к сожалению, не сохранилось. Помогали в работе Врубелю не абы кто, а Серов и Поленов, но, увы, высокое жюри забраковало работы. И не рекомендовало выставлять их в художественном павильоне.
- О как. – Только и нашлась, что сказать Светлана.
- Да-с. – Интеллигент посмотрел на реакцию Светланы и, видимо остался доволен, поэтому с удовольствием продолжил. - Тогда небезызвестный Сава Мамонтов, который отвечал за художественное оформление выставки и, кстати, по другой версии, именно он, а не Витте, привлёк, тогда никому неизвестного, художника к этой работе. Так вот, он на свои деньги построил ещё один павильон, где и выставил оба панно. А на крыше разместил огромную вывеску «запрещённые панно Врубеля». Как и всё запрещённое, это вызвало ажиотажный интерес публики, и сделало художника популярным.
- Боже, какие страсти. - Светлана внимательно слушала, и с ещё большим интересом рассматривала «Принцессу Грёзу». - А, почему панно запретили? Я не вижу в нём, ничего крамольного.
- Тогда, члены академии художеств, сочли его нехудожественным произведением, слишком уж оно отличалось от тогдашних понятий о красоте, а сейчас это признанный, мирового уровня шедевр.