Дорога домой не заняла много времени. Тимур помог мне занести покупки в дом. Я умылась, развесила свои обновки в шкаф, накинула сзади на спину свитер и связала его узлом на груди. К вечеру стало прохладно, откуда-то тянуло свежестью.
Когда я спустилась вниз, Тимур уже разводил огонь. Я занялась салатом, накрыла стол под той яблоней, где мы утром пили кофе.
Я сходила в дом, нашла салфетку, посуду, бокалы для вина, сложила все на поднос. Тимур с одобрением наблюдал за мной. Когда все было готово, я отправила его за тетей Катей.
Появившаяся тетя Катя увидела накрытый стол, и, непонятно почему, сказала:
– Ну, слава богу!
Я рассказала ей о нашей поездке, похвасталась новым свитером. Мы ужинали вполне по-семейному. Она выспрашивала меня о том, что мы видели в городе, обещала показать мне местные достопримечательности. Я, в свою очередь, расспросила ее, как она провела день. На что тетя Катя ответила:
– Провела день с большим толком. Правда, теперь руки устали ужасно: целый день стучала на машинке. Мне через месяц по договору с издательством нужно сдать рукопись, а там еще работы и работы.
Я удивленно спросила:
– А почему на машинке? На компьютере ведь все гораздо проще!
Тетя Катя сказала сердито:
– Знаешь, за столько лет я привыкла к ней, как к своей старой подруге. Иногда сержусь на нее, иногда плачусь ей, когда мысли в голову не идут. Иногда мы с ней радуемся моим успехам. Хотя в последние годы от работы у меня сильно болят руки. – Она хмуро глянула на свои пальцы с артритными суставами. – Кроме того, у меня с техникой всегда нелады были, и компьютера вашего я просто боюсь.
Я тихо спросила Тимура:
– У тебя ведь есть ноутбук?
Он кивнул:
– Заберешь у меня из машины. А в кабинете есть принтер и факс, я установил на всякий случай.
Тетя Катя в ужасе сложила ладони в умоляющем жесте:
– Вика, я тебя прошу! Мне уже поздно переучиваться…
– А я и не буду вас переучивать. Мы просто представим, что компьютер – это печатная машинка, а экран – лист бумаги. У вас все получится! Я уверена, что вы к нему мгновенно привыкнете, и скоро поедем покупать новенький аппарат.
Тетя Катя недоверчиво покачала головой.
Я собрала посуду на поднос и унесла в дом. Заварила чай, порезала лимон тонкими прозрачными ломтиками, достала коробку с пирожными и конфеты, которые мы приобрели в супермаркете.
Когда я вернулась, Тимур и тетя Катя тихо разговаривали. Я разлила ароматный чай в чашки тонкого фарфора. Подсела к столу и тихо попросила Тимура:
– Расскажи мне о Веронике.
Он внимательно посмотрел на меня и кивнул:
– Ей уже почти десять лет. Очень хороший человечек. Любит рисовать, обожает кукол, но не играет, а просто собирает их. Коллекционирование – это у них семейная черта, еще от деда и отца Юзика. Наверняка, Агнесса Прокофьевна рассказывала тебе.
Тетя Катя добавила:
– Она и внешне пошла в их породу, такая же рыжая и веснушчатая, как Дагмара, ее дед и дядька.
Я засмеялась, представив, что Юзик умер бы на месте, услышав такие отзывы о своей внешности. Вот уж кто не страдает комплексом неполноценности, так это он. Мысленно я сравнила Тимура и Юзика. Конечно, у Тимура очень мужественная внешность и прекрасная мощная фигура, хоть сейчас снимайся в рекламе мужской туалетной воды. Но и Юзику нельзя отказать в том, что его отличает тонкость и неуловимое изящество. Моя мама говорит про него, что он обаятельно некрасив. У него нервное длинное лицо с близко посаженными серыми глазами, но я лично знакома с одной девушкой, которой все это не помешало влюбиться в него и даже выйти замуж.
Я вздохнула, но тут же заметила, как нахмурился Тимур, и заспешила:
– Тимур, я затеяла этот разговор просто, чтобы понять, какой она захочет увидеть свою комнату. Я хочу, чтобы ей здесь понравилось. Поэтому я должна знать, какая она.
Тетя Катя любовно сказала:
– Вероника – нежная девочка, ласковая, такая девчачья, что ли. Они с сестрой были очень дружны. В прошлом году Вероника провела у нас два летних месяца.
Я удивленно глянула на Тимура:
– А почему ты ничего никогда не говорил нам о ней?
Он пожал плечами.
– Ты не спрашивала, а Юзик вообще к детям равнодушен. Тем более, что с Дагмарой он тоже никаких родственных отношений не поддерживает, наверное, из-за Агнессы Прокофьевны. Правда, Дагмара – человек очень сложный, она невзлюбила новую жену отца с первой встречи. Когда умерла мать Дагмары, ей пришлось некоторое время прожить в новой семье отца, но с мачехой она так и не наладила отношения. Мы все учились в одном институте, только я просто строитель, как мой отец, а они оба архитекторы. Мы с ней неожиданно для всех поженились, и так же неожиданно разошлись. Дагмара после развода уехала во Львов со своим научным руководителем, она занимается там реставрационными работами. Вероника живет с ней, но на каникулы всегда приезжала к нам. Она – очень дорогой для меня человек.
Я притихла. Тимур и вообще-то не слишком разговорчив, а о его личной жизни можно всегда было только догадываться. А тут вдруг такая откровенность!
Мы помолчали. Тетя Катя посмотрела на нас, и засобиралась домой. Я стала уговаривать ее посидеть с нами еще, но она отказалась.
Вскоре откуда-то подул свежий ветерок, почему-то принесший запах реки.
Тимур засмеялся:
– Да тут река действительно в двух шагах.
Тетя Катя быстро сказала ему:
– Вот и прогуляйтесь с Викой. Заодно и Джедая выгуляйте, он за тобой скучает ужасно. Ты не боишься собак?
Я покачала головой. Пока я внесла поднос с посудой в дом, Тимур вернулся с собакой. Громадная овчарка совершенно дружелюбно рассмотрела меня, размахивая хвостом, обнюхала мою обувь, отошла к Тимуру и пограничной собакой уселась у его ног.
Мы вышли за ворота и медленно пошли по темной улице. Река оказалась действительно недалеко. Мы подошли к берегу по тропинке, огибающей высокие кусты. Тимур спустил Джедая с поводка, и тот сразу же зашуршал ветками.
Около самого берега огромное дерево когда-то, видимо, было разбито молнией. Огромный ствол был рассечен почти до корня, и одна из его частей, причудливо изогнувшись, лежала на земле, спускаясь к воде.
Я присела на поваленное дерево, подтянув к себе колени. Тимур достал сигареты и устроился на стволе ниже меня.
В темноте река поблескивала, временами то здесь, то там всплескивала рыба. Стало прохладно, и я развязала рукава и натянула свитер на майку.
Тимур подвинулся, освобождая место рядом, и укрыл меня полой куртки. Я привалилась к боку, локтем чувствуя его сильное тепло рядом. Мы молчали. Вернулся Джедай, и мокрым, холодным носом стал тыкаться мне в руки. Повздыхав, он устроился у наших ног.
Неожиданно Тимур сказал:
– Родители любили здесь сидеть по вечерам. Потом, когда папы не стало, я часто заставал мать сидящей здесь. – Он вздохнул. – Тебе должно понравится. Вон там, метрах в двухстах отсюда, хороший пляж. Чистенький песочек и народу немного. И дно хорошее. Будете с Вероникой загорать. Я думаю, что вы подружитесь.
Я помолчала, а потом тихо спросила:
– Тим, вдруг она подумает, что у нас роман, и возьмется ревновать тебя? Ты не боишься этого?
Тимур неожиданно притих, а потом спросил:
– Как ты назвала меня? Тим? Меня только мама так звала, и иногда тетя Катя.
Я завозилась рядом:
– Тебе не нравится? Просто имя у тебя суровое. Кажется, был такой эмир, построил себе царство со столицей в Самарканде. Между прочим, отличался крутым нравом. Если тебе не нравится…
Он перебил меня, ответив коротко:
– Нравится.
– Хорошо, в минуты нежности я буду называть тебя Тимом, а при всех – хоть Тимуром Вячеславовичем. Но ты не ответил на мой вопрос?
Он отбросил щелчком сигарету, вздохнул:
– Ты просто ее не знаешь. Она прошлым летом все пыталась меня познакомить то с родственницей соседей, то с медсестрой, которая делала маме уколы. Кроме того, Дагмара никогда не отличалась аскетизмом и скромностью, это и было основной причиной разлада между нами. Знаешь, она уверяла меня, что творческому человеку только влюбленность может дать толчок к творчеству, а влюбляться в собственного мужа просто смешно. Так что Вероника наблюдает творческие романы своей матери, и я не думаю, что твое появление будет ей так уж неприятно.
Я кивнула.
– Пойдем домой? Тебе ведь завтра рано вставать?
– Ну да, в половине седьмого я уже должен выехать. По понедельникам с утра у меня большая планерка.
Мы забрали Джедая и вернулись в дом.
Глава 4. Тимур.
Зря я затеял этот поход к реке. Уснуть я не мог, проворочался на кабинетном диване час, потом поднялся, натянул джинсы и вышел с сигаретой на веранду. В воздухе совсем по-летнему пахло цветами. Где-то у реки квакали лягушки. Я вспомнил, что еще неделю назад их не было слышно.
Мне послышалось, что наверху открылась дверь, я поднял глаза и сразу же отступил в тень.
На балкон спальни вышла Вика. Кажется, ей тоже не спалось. Она облокотилась о парапет и подперла щеку. Пышные волосы спускались почти до талии.
Я вздохнул. Потом подумал, что подглядывать нехорошо, да и Вика может увидеть, что я стою здесь, но не нашел в себе сил повернуться и уйти.
Я улыбнулся: прошлым летом мы с Вероникой посетили выставку авторских кукол «Эльфы земли и воздуха», одна из них мне ужасно напомнила Вику. Веронике она почему-то тоже понравилась. Я нашел устроителя выставки, и мы вместе уговорили художницу продать куклу. Теперь она сидела на мамином туалетном столике в моей московской квартире, свесив вниз очаровательные босые ножки. Пышные волосы обрамляли ее лицо, спускаясь вниз и целомудренно прикрывая оголившиеся с одной стороны плечо и грудь. Мне нравилось смотреть на нее.
Полная луна освещала лицо и фигуру девушки на балконе серебристым светом. Она подняла лицо к небу, при этом сходство с куклой стало еще сильнее, постояла так еще пару минут, потом повернулась и ушла в спальню.
Я постоял еще немного, потом закурил и спустился в сад. Внизу сильнее ощущался запах мелких белых цветов, обрамлявших клумбу.
Под утро мне приснился совершенно неприличный сон. Я поднялся с постели злой и невыспавшийся и хмуро подумал, что долго я так не выдержу. С тоской вспомнил, что до пятницы с Викой не увижусь. И уж вовсе с отвращением представил себе, что на работе на меня опять навалятся неотложные дела, вредные и требовательные заказчики, неурядицы на объектах…
После того, как я постоял под холодным душем, нормальное для утра в понедельник расположение духа ко мне вернулось. Уже выбритый и одетый, я заглянул в кухню, чтобы выпить чашку кофе, и онемел.
Около плиты с туркой в руках стояла Вика. Она внимательно следила, чтобы кофе не убежал. На ней был короткий утренний халатик. Спутанные волосы кольцами спускались по спине. Почувствовав мой взгляд, она повернулась и улыбнулась мне:
– Привет! Садись завтракать.
На столе на салфетке стоял прибор, на тарелке лежали аккуратные бутерброды с соленой рыбкой и огурцами и холодное мясо.
– Извини, я не знала, что именно ты предпочитаешь на завтрак.
– Если честно, я привык обходиться растворимым кофе и куском сыра, но так, конечно, гораздо лучше.
Я уселся за стол, а Вика пристроилась сбоку. Она покачивала босой ногой в смешной расшитой туфле с загнутым носом. Заметив, что я смотрю на ее обувь, спросила:
– Что, нравятся?
Я кивнул:
– Смешные.
Она недовольно скосила на меня глаза и сказала:
– Это домашние туфли от Селин, стоят полтысячи евро. И ничего смешного я в них не вижу.
Я засмеялся. Сегодня Вика совсем не была похожа на моего эльфа. Она сверкнула на меня глазами, и я прижал ее ладонь своей:
– Не сердись. Я не хотел тебя дразнить. Я поеду?
Она кивнула. Несмотря на мои возражения, накинула мою куртку и пошла провожать меня. В гараже все свободное место было заставлено мебелью, так что машину я вчера просто оставил у ворот.
Я уселся, опустил стекло и глянул на нее. Вика снова стала похожа на печального эльфа. Я позвал ее:
– Эй, не грусти!
Она нахохлилась под курткой и сказала:
– Понимаешь, я привыкла работать за столом, а тут мне придется работать с людьми, и я ужасно боюсь, что не справлюсь.
– Справишься. Я в тебя верю.
Она кивнула, неожиданно влезла в открытое окно машины, обняла меня и поцеловала куда-то за ухо, сердито сказала:
– Езжай уже, только, как доберешься до офиса, обязательно позвони, что доехал. А то я буду волноваться. Понял?
Я завел машину и тронулся, совершенно обалдевший. Всю дорогу я ощущал сильное тепло в области сердца. Мне кажется, что никогда я так быстро не добирался до офиса.
Я взлетел по лестнице, рванул дверь своей приемной и только успел войти и поздороваться с Еленой Сергеевной. В этот момент дверь моего кабинета с грохотом открылась, и оттуда головой вперед вылетел Юзик Голембиевский. Он рухнул мне под ноги. На пороге появился разъяренный Задорожный, потирая ушибленный кулак.
Я молча помог Юзику подняться, кивнул онемевшей от изумления и ужаса Елене Сергеевне и попросил ее подать нам три чашки кофе.
Закрыв за собой дверь, я сердито спросил Сашку:
– И что бы это могло значить?
Сашка злобно глянул на рухнувшего в кресло и держащегося за скулу Юзика.
– Тимур, если бы не ты, убил бы гада.
Юзик взвился:
– Сволочь! Это ты мне вместо сочувствия?!
Я подошел к шкафу, достал из-за стеклянной дверцы тяжелые хрустальные стаканы и квадратную бутылку, плеснул в два стакана на один палец, а один наполнил наполовину.
Сунул его в руки Юзика и сердито сказал ему:
– Не скули, – потом повернулся к Сашке, – а ты рассказывай, что тут у вас произошло.
Сашка с ненавистью посмотрел на Юзика:
– Вика пропала. А этот гад только сегодня мне об этом сказал. И не колется, что натворил. Небось, по девкам шарахался, а Вика узнала от кого-нибудь.
Юзик глотнул из стакана, зашипел от боли, когда спиртное попало на разбитую губу. Он достал из кармана платок и промокнул рану.
– Кто бы говорил! Да ладно, чего уж теперь. Застукала она меня вечером в пятницу с Ольгой. Знаешь, даже не вспомню, с чего меня так разобрало. Да и, честно говоря, я думал, Вика давно уже дома. За каким-то чертом ее принесло в мой кабинет, так что она все сама увидела. – Он недовольно тряхнул головой. – Записку мне оставила на столе, совершенно оскорбительного характера, и смылась. Я два дня голову ломал, куда она могла деваться? И маман теперь меня достанет. Невозможно скрывать от нее это долго, а Вика еще собиралась с ней в Карловы Вары ехать. И отчет полугодовой на носу. Я в последнее время несколько отошел от дел, занимался исключительно творческой частью…
– Какой, на фиг, отчет?! – взревел Сашка. – Где может быть девчонка? Ты хоть понимаешь, в каком она состоянии отсюда вышла в пятницу вечером? Если с ней что-нибудь случится, я тебя просто урою!
Я пригасил эмоции:
– Спокойнее, Саша. Давайте вместе подумаем, где она может быть. Ты подруг ее расспрашивал?
Юзик еще раз промокнул губу платком, хмуро сказал:
– Да не знаю я никаких ее подруг. А телефон она сразу отключила, я уж в телефонную компанию звонил, обещали сообщить, если объявится.
Я мысленно похвалил Вику за принятое решение сменить аппарат.
– Давайте все-таки подождем некоторое время. – Я повернулся к Юзику: – Вика собиралась в отпуск, значит, в офисе ее отсутствие не заметят. Мне кажется, что через некоторое время она остынет, созвонится с родителями. С твоей матерью она была очень дружна, не может она вот так просто расстаться с ней. Я думаю, что спешить никуда не надо. Надеюсь, у тебя хватило ума не обращаться в милицию?
Юзик только пожал плечами.
– Она взрослый человек, и, в отличие от тебя, достаточно разумный, чтобы не делать опрометчивых поступков.
Елена Сергеевна робко проговорила по открытой связи:
– Тимур Вячеславович, все уже собрались, ждут вас. Может быть, перенести планерку?
Я нажал кнопку и громко сказал:
– Я буду через минуту.
Юзик косо посмотрел на Сашку и вышел из комнаты.
Саша подошел к окну, засунул руки в карманы джинсов и постоял некоторое время молча. Потом повернулся ко мне: