Цветы Зла
Упорен в нас порок, раскаянье притворно;
За все сторицею себе воздать спеша,
Опять путем греха, смеясь, скользит душа,
Слезами трусости омыв свой путь позорный.
"Цветы зла", Шарль Бодлер, перевод Эллиса.
Это было узкое помещение, устроенное меж двумя сараями, притаившимися на задах смежных дачных участков. Обнаружить его существование можно было лишь сверху, например, при ремонте крыш или их чистке от снега. Однако основательно сделанные крыши обещали оставаться в хорошем состоянии еще лет десять и по причине крутизны чистки не требовали, и потому человек, находившийся в нем, не опасался, что его убежище обнаружат.
Он сидел за дощатым столом, откинувшись на спинку стула и отрешенно смотрел на пожелтевший писчий лист, прикрепленной к стене четырьмя кнопками, тронутыми ржавчиной - в дожди и зимой в помещении было сыро. На листе магически чернел столбик фамилий:
К. Кнушевицкая
Р.Крестовский
Р.Крестовская
Т. Картузова.
С.Тихонов
В. Эгисиани
Н.Архангельский
Строчки столбика с первой по третью были жирно перечеркнуты.
Посидев, человек снял с уха карандашный огрызок и подчеркнул им четвертую и пятую сверху фамилии. Бросил карандаш в картонную коробочку, лежавшую на столе под списком, взял пачку "Парламента", достал сигарету, закурил. Сделав несколько затяжек, затушил окурок в консервной банке, пошел в другой конец помещения. Там, освещенный двухсотваттной лампой, располагался стол с тисками. Слева от последних на промасленной суконке лежали замысловатые металлические детали и две пружинки. Осторожно зажав одну из деталек в тисках, человек тщательно измерил ее в нескольких местах кронциркулем. Измерения его не удовлетворили - недовольно качнув головой, он отложил кронциркуль, взял из коробки надфиль и принялся стачивать одну из кромок детали. Работал он около часа. Закончив, попил зеленого "Тархуна" из бутыли, стоявшей за тисками, и, выдержав паузу, уверенными движениями собрал пистолет, достал из картонной коробки короткий патрон. С уважением повертев крепыша в руке, зарядил оружие, навернул глушитель, взятый с полки, и посмотрел на ручные часы - было половина пятого утра. Решив, что в такой час никого поблизости нет, человек прицелился в черно-белую фотографию, висевшую над верстаком в трех метрах от него, и нажал курок. Пуля, пробив голову изображенного человека, ушла в стену. "Есть!" - воскликнул стрелок, обрадовавшись. Продолжая ликовать, он достал из коробки второй патрон, зарядил свое детище, прицелился в мишень, но стрелять не стал. Патронов было мало, а до конца списка - далеко. Обернув пистолет промасленной тряпкой, он спрятал его в тайник, и снял со стены арбалет.
Скоро вся мишень была утыкана стрелами.
1.
Паша Центнер был джентльмен в своем роде. И поэтому великодушно позволил Евгению Ильичу и Марье Ивановне жить. Но, будучи в своем роде мужчиной, он снял с магазинов Марьи Ивановны "крышу", и скоро их у нее не стало. Нет, ни он, ни она не осуждали его за этот шаг: мало найдется мужчин, которые покровительствовали бы женщинам, наставившим им рога. А сколько найдется бандитов, которые позволяют жить людям в прямом смысле их похоронившим? Нисколько. Вернее один. И этим единственным бандитом был Паша Центнер. И потому для Смирнова и Маши он стал своего рода божком, злым, но божком. И, похоже, Паша Центнер это чувствовал. И по-своему ценил.
Выписавшись из больницы, Маша некоторое время оттягивалась в косметических клиниках Москвы. В них постарались, и женщина стала выглядеть интереснее, чем до событий, соединивших ее жизнь с жизнью Смирнова.
Один шрам под коленом напоминал им о пережитой драме: его не стали выводить, поскольку через год ему предстояло обновиться в результате операции по удалению соединительного штифта из большой голенной кости.
Сочетаться загонным браком они не стали. Для Смирнова, четырежды женившегося, формальности ничего не значили. А Марья, хотя и мечтала о роскошном свадебном платье со шлейфом и куколке с эмблемой "Мерседеса" между ногами, не захотела так сразу стать пятой по счету легитимной его супругой. Однако свадьбу была сыграна. Хотя и в узком кругу, но с платьем, и с "Мерседесом", и куколкой с эмблемой в соответствующем месте.
Невзирая на потерю приданного, то есть магазинов, на жизнь и развлечения им хватало: у Марьи Ивановны был небольшой счет в банке. Они были счастливы - он продолжал писать диссертацию, она усердно ликвидировала пробелы в познаниях, касающихся классической литературы и мирового изобразительного искусства, а также бреши в знании Евгением Ильичем достижений мирового поварского искусства.
Через некоторое время институт, в котором долгие годы работал Смирнов, приказал долго жить, и он, закинув свои научные достижения на антресоли, вплотную занялся написанием бандитских романов.
Однако у него не получилось. С описания жестоких убийств, автомобильных погонь со скрежетом тормозов и финальным взрывом бензобака, со "стрелок" и перестрелок с употреблением гранатометов, базук и парапланов он постоянно скатывался на самокопание, осмысление действительности, глобальное потепление и проблемы воспитания подрастающего поколения. Получив в редакциях два или три весомо аргументированных отказа, Смирнов выключил компьютер, сдал свою квартиру за двести пятьдесят долларов в месяц и переселился к Марье Ивановне совсем.
Несколько месяцев они прожили душа в душу. По истечении их стали нервничать в унисон и по одному - ни Марья, ни Евгений не любили и не умели сидеть без дела.
Однажды вечером, когда она рассеянно перелистывала журнал, а он смотрел "Вести", позвонил Паша Центнер.
- Загниваете потихоньку? - спросил он взявшего трубку Смирнова.
- В общем-то, да, - не стал темнить Евгений Ильич.
- А как Маша? Как, короче, живете?
- Правду сказать или соврать?
- Соври.
- Ну, тогда хреново. Никак мы с ней не стыкуемся...
- Понимаю... - хмыкнул Паша. - Но чтобы там ни было, ты ее не обижай. Понятно говорю или по буквам объяснить?
Смирнов хотел съязвить: "Не волнуйся, тестюшка", - но сдержался - с прямолинейными гангстерами, как он знал из горького своего опыта, шутить опасно.
- А я не обижаю, - сказал он вместо этого. - А вот Маша частенько скалкой пользуется...
- Безработный что ли?
- Да...
- Значит, на ее деньги живешь...
Смирнов не смог сдержаться.
- Практически, - ответил он, в секунду пропитавшись адреналином. - Однако все чаще и чаще подумываю идти торговать на рынке мороженой рыбой. Я думаю, получится - три языка знаю, людей тоже, пошутить и раскрутить покупателя запросто смогу. Если дело пойдет, Машу подключу, будем на пару работать. Летом в белых халатах, зимой в черных валенках. Помнишь телефильм, в котором известная модель делает ход конем? Ну, сначала становится рыбной торговкой, а потом выскакивает в дамки? То есть цепляет банкира, знатного, очень богатого и красивого? Может, и я кого подцеплю, банкиров сейчас хоть пруд пруди...
- Не надо мойвы и банкиров. Давай лучше ко мне, найду тебе местечко не пыльное, но денежное.
- Да нет, спасибо... Я сам как-нибудь.
- Да ты не бойся, найдем что-нибудь подходящее. По компьютерному делу или рекламе.
- Рекламе!? "Замочим и отмоем по лучшим российским стандартам. Похороны за счет исполнителя"?
- Мы не только этим занимаемся...
- Да нет, спасибо. Работа у вас больно опасная и ума определенного требует. Не потяну я... Если бы все ваши такими, как ты, были, может быть, и пошел бы, а так - нет.
- Это ты прав. У нас ля-ля не любят. И больно умных тоже. Ну, хорошо. Как говорится, наше дело предложить - ваше отказаться. Пока, дорогой. Если что - звони, помогу по старой памяти.
Положив трубку, Смирнов послонялся по квартире, уселся в кресло и, отчаявшись согнать с лица нехорошую улыбку, сказал:
- Беспокоится о тебе Паша. Сказал, что пасть мне порвет, если я хоть как-то тебя обижу... Ты меня понимаешь?
- Неужели ты думаешь, что я побегу к этому человеку на тебя жаловаться? - Марья Ивановна с середины дня выглядела озабоченной - в обед супруг отказался в целях экономии от осетрины.
- А бежать тебе и не надо, - продолжал бухтеть заведенный Смирнов. - Он - зверь, он все нутром чувствует. Два часа назад я сказал тебе, что мы неоправданно много тратим на периодику и бытовую химию, ты надулась, и вот, через час он звонит и говорит мне отеческим голосом, что если ты хоть раз чихнешь, то он меня в альбуциде утопит!
- Не обманывай, он так не мог сказать!
- Какая разница, что он говорил и какие слова употреблял! Главное, я понял его правильно.
- Нам просто надо найти себе занятие, все забудется... Может, клуб откроем?
- Поменяем квартиры на подвал в центре и откроем? Хорошая идея, - завелся он с пол-оборота. - Представь - располагающий к отдыху интерьер, вкусная недорогая еда, медленные танцы, беседы об искусстве... Будем приглашать молодых артистов...
Евгений Ильич загорелся идеей открытия кафе-клуба. Однако через день узнал, что каждую неделю в столице только в пределах Садового кольца прогорает два или три таких заведения. И столько же открывается. Для уточнения конъюнктуры Смирнов пошел в одно из таких мест. Хозяин, молодой парень с усталым серым лицом, сказал, что лучше открыть чебуречную и утилизировать в ней мясные продукты, пришедшие в негодность в ближайшем к чану с маслом супермаркете. Тысяч пять-десять в месяц заработать можно А так только в долги влезешь...
2.
Однажды вечером, когда Смирнов от нечего делать читал журнал, а Маша смотрела "Вести", в дверь позвонили.
Посмотрев в глазок, Смирнов увидел с иголочки одетого человека. Спустя несколько минут гость, назвавшийся Диким Ярославом Юрьевичем, сидел в дежурном кресле хозяйки дома.
Марья Ивановна рассматривала его с живым интересом - Дикий был картинно красив.
Смирнов рассматривал его с неприязнью, смешанной с удивлением - представившись в прихожей, гость сказал, что пришел по объявлению в газете, данному частной розыскной фирмой "Дважды два".
- Кто из вас Шерлок Холмс? - спросил гость, поочередно рассматривая хозяев (на лице Марьи Ивановны его глаза задерживались).
- Оба, - ответил Смирнов, отметив, что интерес у супруги и гостя взаимный.
- Оба? - удивился гость,
Марья Ивановна, изобразив смущенную улыбку, посмотрела на Смирнова:
- "Ну что, будем кидать?"
- "Не понял?"
- "Ну, подрядимся в детективы?"
- "Ты с ума сошла! Он же явно попутал адрес!"
- "Ничего он не попутал. Это я дала объявление".
- "Не посоветовавшись со мной!?"
- "Ты бы поднял меня на смех. Ты все поднимаешь на смех, ни во что не веришь и ни на что не надеешься".
- "Обманываешь, что дала объявление. Он просто тебе понравился, и ты не хочешь его отпускать".
- "Ага! Мне так нравится, когда ты ревнуешь! Но насчет объявления я не обманываю".
- "Ну, ты и штучка!"
- "Твоя штучка"
- "Ну, будь по-твоему..."
- Может быть, перейдем к существу дела? - Смирнов, посмотрев на гостя, изобразил на лице внимание.
- Да, конечно, - кивнул Дикий. - Для начала скажу, что я - владелец консалтинговой фирмы и имею в месяц...
- Нам не нужны сведения о ваших доходах. Мы берем тысячу долларов за день расследования плюс премиальные, размер которых устанавливает клиент. К слову сказать, они никогда не были меньше десяти тысяч долларов.
- Свою цену я хотел назвать, чтобы вы знали, чем я располагаю...
- Понимаю... - покивал Смирнов. - Ну, тогда - вперед. Вам слово.
- Ну так слушайте... Жили мы вчетвером - семилетняя дочь Елена, жена да я с мамой, Вероникой Анатольевной. Жену звали Кристиной Владимировной. Работала дизайнером. Она умерла в середине апреля этого года на даче. Я приехал в седьмом часу вечера, поднялся на веранду и увидел ее лежащей под столом... Слава богу, мама с дочерью гостили в Москве...
Помолчав, Дикий продолжил:
- Приехавшие следователи установили, что Кристина отравлена цианистым калием. На следующий день пузырек с ядом обнаружила на соседней даче розыскная собака. Он был закопан под флоксами. Нашлись свидетели, видевшие, как Регина Родионовна, владелица дачи, окапывала их вскоре после смерти Кристины. Ее взяли под стражу, и на следствии она призналась, что этот пузырек с цианистым калием остался у нее от бабушки... Вот и все.
- Вы забыли сказать, что Регина Родионовна была вашей любовницей... - сказал Смирнов.
- Всегда забываешь о том, что прочно сидит в голове, - скривился в слабой улыбке чувственный рот Дикого. - Да, Регина Крестовская была моей любовницей. И стала ею задолго до моего знакомства с Кристиной. Следствию это было известно...
- Расскажите о ней, - сухо спросила Марья Ивановна. Женщинам по разным причинам не нравятся мужчины, имеющие любовниц, да еще "сквозных".
Гость понял, что хозяйка спрашивает о Регине Родионовне.
- Она работает, работала в Белом Доме консультантом по протоколу или что-то вроде этого. Я не интересовался деталями, а она особенно не распространялась.
- В общих чертах все ясно, - подумав, сказал Смирнов. - Не могли бы вы теперь сформулировать нашу задачу?
- Я не верю, что Регина отравила мою жену. Я хочу, чтобы вы нашли истинного ее убийцу. Я хочу, чтобы вы сделали все возможное и невозможное для освобождения Регины Родионовны.
- Вы ее любите? - сочувственно спросила Марья Ивановна.
- Видимо, да...
- А почему в таком случае женились на Кристине? - спросил Смирнов.
Дикий молчал.
- Нет, уважаемый Ярослав Юрьевич, так у нас дело не пойдет, - покачала головой Марья Ивановна. - Или вы нам все рассказываете, или мы отказываемся от вашего дела.
- Это Регина придумала женить меня на соседке...- вымученно сказал Дикий.
- Как я понимаю, этим ходом умная женщина убила двух зайцев... - не смог сдержаться Смирнов. - То есть взвалила семейные хлопоты на соседку и добавила романтики в любовные отношения с вами.
- Может быть и так... - проговорил гость, с антипатией посмотрев на Смирнова. - Регина и в самом деле не любит домашних хлопот...
- Вы извините моего коллегу за подобные реплики, - сказала Марья Ивановна, подкупающе улыбаясь. - В нашем деле невозможно не быть циником. И ни о чем не беспокойтесь, По завершении нашей работы вы получите то, что хотите.
- Вы так уверены в положительном исходе расследования?
- Если убийство вашей жены не связано с ее работой в правительстве - абсолютно, - сказал Смирнов.
- А почему вы не спросили, кого я подозреваю?
- Если бы вы кого-нибудь подозревали, вы пришли бы не к нам, а в свое УВД, - усмехнулся Смирнов.
- Вы упоминали, что у Кристины Владимировны были любовники... - спросила Марья Ивановна, недовольно качнув головой - как всегда Смирнов много говорил.
- Я этого не упоминал...
- Послушайте, Ярослав Юрьевич, - мягко улыбнулся Смирнов. - Знаете, в чем ваша ошибка?
- В чем? - автоматически спросил гость, уже, видимо, решивший откланяться.
- В том, что вы считаете нас мм... собеседниками, что ли... А мы - профессионалы, день работы которых стоит тысячу долларов. Если вы накинете еще пятьсот за утонченность общения и политес, мы готовы отложить на час визит другого нашего клиента.
- Да, у нее были любовники, - подумав, сказал Дикий. - Точнее, любовник. Он владелец небольшого ресторана на Тверской...
- Имя, фамилия, наклонности? - спросил Смирнов, чуть было не добавив "явки".
- Владимир Эгисиани, отчества не знаю, - сказал Дикий, что-то в себе преодолев. - Грузин по отцу. Уверен, что принадлежит к грузинской мафии. Ведет себя крайне самоуверенно...