К отъезду, а говоря попросту – к бегству в США Абрамович подготовился весьма тщательно. Вот выписка из письма президента российской фирмы «Витали» В. Кузнецова в Министерство юстиции США:
«Нами проведена инвентаризация файлов офисного компьютера фирмы “Витали”, к которому имел доступ Абрамович А.Л. Среди документов, имеющих к нему отношение, обнаружены фальшивые финансовые отчеты и справки, которые могут быть использованы для оформления вида на жительство в США».
Выводы господина Кузнецова, как говорится, не на песке строились. Выяснилось, что приглашение для выезда в США себе и членам своей семьи Абрамович оформил от собственной же фирмы «TIC, Ic». А чего мудрить-то? Зря, что ли, фирму создавал? Ну а подложные финансовые документы понадобились ему для того, чтобы доказать американским властям легальность вывезенного капитала. Хоть и считается Америка оплотом мировой демократии, но не желает, чтобы в страну проникали «грязные» деньги. Но что такое сфабрикованные на компьютере фальшивые финансовые документы по сравнению с тем, как беззастенчиво были присвоены Абрамовичем банковские ссуды и капиталы, заработанные его компаньонами. А суммы эти, по оценкам экспертов, составляют более трех миллионов двухсот тысяч долларов. Когда банкиры и московские бизнесмены поняли, как надул их сбежавший в Америку Абрамович, они забили во все колокола: обращаются в суды уголовные и арбитражные, приглашают адвокатов и экспертов, пишут письма в официальные инстанции США. Но что толку от этого вялотекущего процесса. Да, суды признают вину Абрамовича, но ни выдачи его российским властям никто не требует, ни на возврате денег судебным путем не настаивает. А чему удивляться-то? Россия – страна богатая. Вот если мелкого воришку за руку схватят, то «Ату его!» кричат и со страниц газет требуют самого сурового наказания, вплоть… А уж коли три миллиона долларов кто-то хапнул, то о нем с восторгом рассказывают и завистливо вздыхают за рюмочкой:
«Ну надо же, сумел!»
Вспоминаю увиденный по телевидению репортаж: российские атомщики пытались пикетировать вход в собственное министерство. Причины для нашей страны характерные – зарплату им не платят, реакторы атомные без должной профилактики изнашиваются, и как бы опять беды не случилось. Но атомщики, понятно, не шахтеры. Они народ ученый и серьезный. А потому и проблема их была решена кардинально и быстро. Бравый красавец в форме милицейского подполковника хорошо поставленным командирским голосом проинформировал товарищей ученых, что их пикет является нарушением конкретной статьи уголовного кодекса, и дал подполковник атомщикам пять минут сроку, чтобы разошлись они и воды не мутили. Эх, знали бы атомщики, что одним только Александром Абрамовичем похищено у России-матушки столько денег, что верни их страна себе, то можно было бы ученым наконец зарплату выплатить. Но это я так, к слову, в порядке фантазии. Никто, как уже было сказано, и не собирается в России требовать наказания Абрамовича и возврата денег.
Он же тем временем поживает себе в Майами. А дабы спецслужбы не проявили все же законного интереса к новоявленному миллионеру, Абрамович предпочитает делать упреждающие ходы. От контакта с представителями спецслужб не только не уклонялся, но напротив – сам эти контакты инициировал. Несмотря на многочисленные газетные публикации, о русской мафии представление в Америке примерно такое же, как об инопланетянах. То есть, скорее всего, они, то бишь инопланетяне, существуют. Но как выглядят, каким способом дышат и размножаются – неизвестно. А потому всякие басни и побасенки о русской мафии, которыми делился господин Абрамович со своими новыми согражданами, воспринимались, надо полагать, охотно и с благодарностью. И благодарность эта выражается в предоставленном мошеннику праве жить в великой стране. В немалой степени этому способствовал самый внимательный слушатель Абрамовича – бывший сотрудник «русского» отдела ФБР Роберт Левинсон. Дабы свидетельские показания самого Левинсона в предстоящем суде по делу Михайлова выглядели убедительно,
«специалисту» по русской преступности нужны были конкретные лица, способные проиллюстрировать его выводы. Абрамовича Левинсону сама судьба послала. Он вцепился в него мертвой хваткой и не отпускал, покуда в США не приехал женевский следователь Жорж Зекшен. Зекшен внимательнейшим образом выслушал рассказ Абрамовича о том, как солнцевские рэкетиры лишили бедного Абрамовича денег и покоя, как угрожали его жизни и жизни его близких. «Моя жизнь превратилась в сущий кошмар!» – со слезами в голосе воскликнет несколько месяцев спустя Александр Абрамович, давая показания в суде. А прокурор Кроше на том же заседании вздохнет и скажет: «Я Абрамовичу верю». А что еще мог сказать прокурор, если никаких документов Абрамович в доказательство своих слов представить так и не смог.
Меня могут спросить, а чего это ради я предпослал этой главе предупреждение, что не рекомендуется ее читать детям до шестнадцати лет и начинающим мошенникам. Ну тут, на мой взгляд, как раз все ясно. Незачем в неокрепшие юношеские души сеять сомнение в том, что безнаказанно живут на белом свете столь нечистые на руку представители рода человеческого. Ну а от начинающих мошенников историю Александра Абрамовича следует тщательно скрывать, ибо она для них может стать просто-таки методическим пособием.
* * *
Документы уголовного дела № Р9980\96
Форт Лодердейл
19 ноября 1997 года
10 часов 20 минут
Судебный следователь: Жорж Зекшен
Секретарь: Патрик Шиурер, инспектор полиции безопасности Женевы, приведен к присяге
Протокол допроса
Сверхзадержка состязательного следствия
На допросе также присутствуют мадам Диана Л.В. Фернандес, помощник прокурора США, Южный округ Флориды, США,
мадам Элиз Жишон, переводчица французского-английского языков, и мадам Полин Виммер, переводчица немецкого-английского языков.
В рамках судебного поручения проводится допрос:
Господин Майкл Шранц, 1963 года рождения, австриец, служащий, проживает: США, Флорида, Форт Лодердейл, резиденция ФБР, дает показания в качестве свидетеля, к присяге приведен.
Вопрос судебного следователя господину М. Шранцу:
– Вы говорите по-русски? Ответ М. Шранца:
– Я немного разговаривал на русском в 1996 году. После моего отъезда из Австрии я его почти забыл. Я с трудом читаю по– русски.
Вопрос судебного следователя М. Шранцу:
– Вы понимаете по-русски? Ответ М. Шранца:
– Я понимаю по-русски лучше, но я не разговаривал на нем. Вопрос судебного следователя г-ну М. Шранцу:
– При каких обстоятельствах господин Михайлов сказал вам, что является лидером криминальной организации?
Ответ М. Шранца:
– Много раз, например, в офисе компании «Атком».
Вопрос судебного следователя г-ну М. Шранцу:
– Как вы объясните тот факт, что в противовес вашим показаниям господин Владимир Кошель не является послом Российской Федерации в Вене?
Ответ М. Шранца:
– Я не говорил, что господин Кошель являлся послом Российской Федерации в Вене. Я перечислил следующие знакомства господина Михайлова, а именно:
посол России в Вене,
Владимир Кошель, бывший генерал КГБ,
профессор Валерий Володин, бывший врач президента Ельцина. Вопрос судебного следователя к г-ну М. Шранцу:
– Как вы объясните, что господин Валерий Володин не является бывшим врачом президента Ельцина?
Ответ М. Шранца:
– Я удивлен, он говорил мне об этом много раз. Я видел фотографию, на которой господин Володин обедал с президентом Ельциным.
Вопрос судебного следователя г-ну М. Шранцу:
– Почему вы не заявили о преступной деятельности австрийской компании «Актом» (отмывание денег)?
Ответ М. Шранца:
– Я не сделал этого потому, что не доверял австрийской полиции.
Вопрос судебного следователя господину М. Шранцу:
– Каков ваш сегодняшний статус в США? Ответ М. Шранца:
– Я подтверждаю, что проживаю в США легально. Я опасаюсь говорить о моем статусе более подробно.
* * *
Австрийский подданный Майкл Шранц неожиданно объявился в Америке. Собственно, приятной неожиданностью его появление было лишь для следователя Жоржа Зекшена. Сам же Шранц свой бросок за океан готовил планомерно. Провернув махинацию со своей страховой компанией в Вене, он стал обладателем кругленькой суммы – не ехать же в новую страну с пустыми карманами. На естественный же вопрос о том, почему свои показания по делу Михайлова он решил давать в США, а не в Австрии, Шранц довольно туманно ответил:
– Я не верю австрийской полиции, к тому же в Австрии, если бы я дал показания по делу Михайлова, моя жизнь подверглась бы опасности. В США более совершенная юридическая система, к тому же я решил, что в этой стране я буду в безопасности.
Несмотря на весьма слабую логику такого утверждения свидетеля, следователь тем не менее пояснениями Шранца вполне удовлетворился, и в деле № Р 9980\96 появились очередные, не подтвержденные никакими документами, свидетельские показания. Вот что поведал Майкл Шранц. В Вене он работал в службе охраны одной из крупных фирм, возглавлял которую бизнесмен, говоривший на русском языке. В фирму частенько наведывались приезжие из России, один из них сразу привлек внимание Шранца. Это был человек высокого роста, крепкого сложения, и глава фирмы всегда встречал его с подчеркнутым радушием. Как выяснилось, это и был Сергей Михайлов. На первом допросе Шранц утверждал, что разговоры Михайлова со своим шефом он слышал только тогда, когда находился в приемной. Именно из подслушанных разговоров Шранцу стало ясно, что гость, то есть Михайлов, несомненно, принадлежит к российским криминальным структурам.
– Откуда такой вывод? – поинтересовался следователь. Шранц охотно пояснил: существуют в русском языке слова,
которые употребляются лишь людьми, принадлежащими к криминальным структурам, и эти слова, дескать, ни с какими другими не спутаешь. Свое знание русского языка новоявленный свидетель объяснил тем, что его мать по происхождению югославка, а так как русский и югославский языки по звучанию очень похожи, то для него, Шранца, не представляло никаких проблем понять суть разговоров, которые велись между главой фирмы и господином Михайловым.
Поначалу следователя вполне удовлетворили такие показания, но во время заседания Обвинительной палаты, когда женевцы ухватились за нового свидетеля, как за спасательный круг, стало ясно, что полученные следователем сведения имеют, мягко говоря, массу логических неувязок и фактических изъянов. И потому во время последующих допросов Шранц «поднапряг память» и «вспомнил» массу иных деталей, делающих его показания более «убедительными».
Дописав эту фразу, я обратил внимание на большое количество кавычек в тексте. Но избежать этих кавычек можно только в том случае, если все показания Шранца закавычить целиком. Даже не адвокатам, а просто человеку стороннему, вовсе не знакомому с делом Михайлова, и то становится ясно, что все сказанное бывшим австрийским подданным не просто ложь, а какой-то бред, сочиненный в угоду следователю. Итак, в своих последующих показаниях Шранц уже не ссылался на то, что он слышал разговоры Михайлова со своим шефом, находясь в приемной. Майкл теперь утверждал, что он был непосредственным участником переговоров. Наверное, им обоим, и следователю и свидетелю, представлялось более естественным присутствие охранника на переговорах главы фирмы с крупным зарубежным партнером. Шранц утверждал, что именно во время этих переговоров ему удалось познакомиться с Михайловым ближе, настолько близко, что Михайлов, проникшись доверием к Шранцу, даже позволил себе обратиться к нему с некоторыми мелкими поручениями. Такими, как, допустим, убийство каких-то ставших неугодными компаньонов. Шранц, разумеется, это поручение не выполнил, и это стало, по его словам, одной из причин, заставивших искать приют и защиту от Михайлова в США.
Майкл Шранц продолжал утверждать, что все разговоры с Михайловым велись исключительно на русском языке, когда же следователь попросил его воспроизвести несколько наиболее характерных для Михайлова фраз, Шранц, нимало не смутившись, заявил, что русский язык забыл. Сказались, вероятно, волнения, связанные с событиями последнего времени. Еще год назад, утверждал свидетель, он русский язык знал достаточно хорошо, чтобы полностью понимать все, о чем говорил Михайлов, а вот теперь начисто забыл. Ну настолько забыл, что ни одного слова вспомнить не может. Поверить в эту ахинею не захотел бы даже ребенок. Зато охотно поверили взрослые и искушенные юристы – следователь Жорж Зекшен и прокурор Жан Луи Кроше, признавшие и утвердившие Майкла Шранца официальным свидетелем обвинения.
Гражданин России Александр Абрамович и гражданин Австрии Майкл Шранц совершили преступление на своей родине. И тот и другой бежали в США в надежде найти там пристанище. И тот и другой были свидетелями обвинения, давая показания против Сергея Михайлова. Параллель в их действиях проводится сама собой – уж больно эти действия одинаковы, и невольно складывается впечатление, что оба этих типа действовали по какому-то сценарию, написанному одним лицом. Вполне возможно, что автором этого сценария был Роберт Левинсон в бытность свою спецагентом ФБР. Но даже если это и не так, то и у Абрамовича, и у Шранца были все основания стремиться к тем самым «вратам великих возможностей», которые охотно открывает перед людьми такого толка Америка.
Я, конечно, далек от мысли обвинять правительство Соединенных Штатов в том, что оно осознанно создает благоприятные условия для жизни в своей стране всякого рода лжецам и мошенникам. Но существующая в США программа борьбы с «русской мафией» весьма существенно начинает заботить американского налогоплательщика. А он, налогоплательщик, не прощает никому, когда в его карманах шарят столь беспардонно. Нельзя несколько лет кряду твердить простому обывателю об эфемерной угрозе русских бандитов, которые угрожают его благополучию. Он, обыватель, должен получить подтверждение тому, что эта угроза реальна. Американцам не меньше, чем европейцам, нужен был громкий процесс, связанный с русским именем. Арест Сергея Михайлова в Женеве, возбужденное против него уголовное дело могли в итоге оказаться именно таким процессом. И каждый, кто свидетельствовал против Михайлова, мог твердо рассчитывать на благосклонность американских властей. Абрамович и Шранц прекрасно это понимали, когда принимали решение скрыться от правосудия своих стран именно в Америке. Лжесвидетельство против Михайлова становилось для них не просто щитом, но той волшебной палочкой, которая сулила безбедное существование в будущем. Ведь недаром все русскоя-зычные газеты Америки вот уже несколько лет пестрят платными объявлениями-призывами к тем русским, которые готовы поделиться имеющимися у них сведениями о российской организованной преступности. Обращаясь к властям, эти источники информации могут твердо рассчитывать, что право на жительство в США будет предоставлено не только им самим, но и их близким, а иногда даже и не очень близким родственникам. Разумеется, спецслужбы обязаны проверить любые сообщения, но, как правило, эти проверки заключаются не в сборе документальных подтверждений, а лишь в сопоставлении, так сказать, внешнего ряда показаний.
Александр Абрамович, обратившись в ФБР, дал показания о том, что «бандиты» из «Солнцевской» преступной группировки обложили его непомерным налогом и он бежал в Америку, «спасаясь от вымогательства и опасаясь за собственную жизнь». Проверка, предпринятая агентами ФБР, могла подтвердить, что Александр Абрамович действительно жил в России, действительно занимал видный пост в одной из московских фирм. Наличие серьезного капитала подтверждало, что Абрамович на самом деле являлся крупным российским предпринимателем. Таким образом, Абрамович автоматически переходил в разряд свидетелей, заслуживающих доверия. Внимание, которым дарил Абрамовича приезжающий для допросов в США швейцарский следователь Зекшен, лишь усиливало предположение о важности Абрамовича как свидетеля.