Ой, караул, дорогие товарищи, возопило государство через все средства массовой информации, вам слегка не хватает самых разных товаров. Я покончу с дефицитом, каждый желающий всего через три года получит то, за что мечтает. Как в сказке, когда обещанного больше не ждут. В общем так, вы сегодня гоните деньги, а спустя каких-то три года я засыплю вас автомобилями, видеомагнитофонами, холодильниками, телевизорами, пылесосами… Мясорубка надо? Тоже будет, вместе с клизмой, только давайте бабки.
В очередях за этими липовыми сертификатами давились целые трудовые коллективы и отдельные, но все равно на всю голову граждане, издававшие привычные вопли, вроде: «Больше, чем за два холодильника, из одних рук денег не брать».
Быстро пронеслось время, сверх которого обещанного не ждут, однако хоть одного счастливчика, сделавшего предоплату за пылесос, не нашлось не только на любом из заводов или фабрик, но даже под микроскопом. Люди бегали и не знали, какой дурью им заняться дальше, кому еще подарить свои бабки, нехай накоплениям в так называемых сберкассах пришло то же самое, что и государственным сертификатам по поводу любого дефицита, вплоть до самовозгорающегося телевизора «Электрон». В это время на помощь страждущим пришли толковые ребята и разрекламировали свою деятельность еще лучше, чем страна, с которой они брали пример.
Лохи, позабыв от волнения подтереть задницы уже имеющимися сертификатами на покупку «Москвичей» и утюгов, а также сберкнижками, ринулись приобретать не менее ценные бумаги. Государственные средства массовой информации едва успевали дурить им головы про страховые компании, намерения которых чище горного воздуха, а потому будущие доходы вкладчиков станут куца выше горных вершин.
Кто бы спорил. Основатели пирамид таки да наварили выше, ну, если не своих крыш, так той горы — это уже точно. Не заработать им было очень трудно: ежедневно, куца ни посмотри или ни плюнь, везде стоит сплошной рекламный ажиотаж для буратин с деревянными накоплениями.
Лохи, не умевшие, в отличие от Барона, делать правильные выводы из сказок, закопали свои денежки и спокойно ждали, когда на грядках прорастут деревья, обвешанные всем необходимым для того, чтобы не работать, но при этом ни в чем себе не отказывать.
Как было уже сказано, доброе слово и кошке приятно. А что прикажете делать, если народ ведет себя так скромно, как та кошка во время течки, которая только и ждет, чтобы ее поскорее трахнул какой-то кот? Пускай на нем нет даже сапог и безразлично с какой кличкой — Самсебеинвест, Вафлхрумхрум или Тибет. Надо же идти вперед навстречу пожеланиям трудящихся, а то, что любой Тибет со временем намекает своим вкладчикам за процентовку и капиталовложения тихим грохотом, так кто же в том виноват? Горы рушатся — камни летят. Вместе с доходами с горных вершин. Кому таки да Тибет, а буратинам — исключительно минет. Или полный отсос, как говорится в родном городе Барона. Вкладчики могут выбирать одно из двух понравившихся определений как руководство к, действию по получению кровных и возбуждаться дальше по поводу того, что если кого и сделали богаче, то только не себя.
Но наши граждане не дождались, пока мама-родина найдет аферюг, и снова подались на трудовые подвиги мимо мента с матюгальником сажать очередное дерево на продолжающих плодиться лоходромах.
Прошло какое-то время, и трудящиеся снова подняли шумиху. Дерево с бабками опять почему-то не выросло, и сколько в той ямке не ройся, так в ней, кроме остатков рекламного говна, других удовольствий в упор не наблюдается. Те же самые средства массовой информации, которые еще недавно небескорыстно возносили до небес страховые компании, доверительные общества и прочих наперсточников высокого ранга, дружно стали на защиту интересов трудящихся, проклиная паразитов из пирамидальной системы.
Громче всех лупил себя в грудь и клялся в разные стороны основной держатель разномастных лоходромов под названием государство. Теперь этот самый выдающийся из аферистов гарантировал гражданам: найдем и обезвредим, вернем вам и эти деньги, и другие, и те, что спалились в сберкассах, а также урожай позапрошлого года, банку золота с планеты Венера. Чего вам еще? А хоть коммунизм или квартиру к двухтысячному году вместе с счастливым будущим, только не приставайте. Чего? Пенсии повысить? Нет проблем, как у МММ, только пенсии повысим с громкой помпой, а цены повысим как бы между прочим…
Нужно было, дорогие граждане, читать в детстве сказки и делать правильные выводы. Мало ли кто чего говорит, ведь давно известна народная мудрость: «Заклинался медведь в берлоге не бздеть» — а вы что, успели позабыть, символом какой страны этот самый медведь летал на шарах высоко в небе? Ничего страшного, до сих пор этот зверь о себе ежедневно напоминает, выйдите на улицу и лишний раз убедитесь.
Зато Барон на улицу не выходил. Ему был противопоказан даже относительно свежий воздух, потому что в жизни каждого человека есть место подвигу. Моршанский за сравнительно короткое время сотворил столько трудовых подвигов, что ему по прежним временам могли бы присвоить звание Героя Социалистического Труда или даже расстрелять — это как кому повезет. Его труд был действительно самым что ни на есть социалистическим, основанным на наших традициях. Вдобавок в конце восьмидесятых Барон выучил слово «маркетинг», хотя в те времена три четверти населения страны не призналось бы под страшными пытками, что это такое и вообще зачем оно надо.
Барон отличался от подавляющего большинства директоров заводов тем, что прекрасно знал, зачем нужен маркетинг рвущейся к рыночным отношениям стране. Для многих предприятий по тем временам исключительно государственной формы собственности Моршанский становился чуть ли не единственной надеждой на дальнейшее существование.
Иначе просто быть не могло; заводы и фабрики продолжали работать по накатанной десятилетиями схеме в условиях жесточайшего дефицита любого товара — от мотоциклетки до туалетной бумаги. На каждом предприятии в избытке была только собственная продукция, забитая по крыши складов. Основной задачей любого завода являлось не торговать собственной продукцией, а производить ее, даже когда понятие «госзаказ» стало уползать под крышку гроба социалистических методов хозяйствования. На смену электрификации всей страны пришла суверенизация, рвавшая экономические связи между поставщиками сырья, производителями и потребителями еще надежнее, чем это сделали бы заброшенные в наш тыл многочисленные отряды империалистических диверсантов.
И вот, когда какой-то завод начинал задыхаться от избытка собственной продукции при хроническом дефиците сырья, в отделе снабжения появлялся Барон. Прямо-таки не человек, а палочка-выручалочка для рабочего класса, которому через пару недель уже будет не из чего создавать материальные ценности для дальнейшего складирования.
Барон откровенно кололся млеющим от восторга снабженцам: на его фирме полным полно леса, горюче-смазочных материалов, кожи, полимеров или даже апельсиновых лушпаек, в общем, в чем это предприятие нуждалось, именно того сырья у фирмы Моршанского было навалом. И теперь в связи с перепрофилированием его фирмы, решившей вместо строительства коровников заниматься международным туризмом, нужно же девать куда-то прорву дефицитного добра.
Барон требовал не верить ему на слово или громадной кипе документов с подлинными печатями. Он прихватывал с собой снабженца и вез его для демонстрации товара, небрежно роняя по дороге: если сделка будет заключена, так, кроме заводской, этот деятель получит премию от фирмы Барона.
Снабженец шарился шнифтами по грудам дефицита и не верил своему счастью. Мало того, что, словно с неба, свалились штабеля необходимого сырья, так еще и премия. По такому поводу договор между заводом и фирмой Барона заключался со скоростью межконтинентальной ракеты.
Между прочим, главным в этой сделке был не дефицит, сырье, стремление завода продолжать никому, кроме него, ненужную деятельность, а то самое слово «маркетинг». Барон, уверенно диктовавший условия договора, предлагал вариант: десять процентов суммы завод оплатит непосредственно за товар, а девяносто — с понтом авансовый платеж по договору о маркетинговом исследовании рынка. Иначе он просто не сможет осчастливить клиента; необходимое заводу сырье было куплено пару лет назад, с тех пор цены выросли в десятки раз, а потому налог на сверхприбыль сожрет почти всю выручку фирмы.
Через неделю после заключения сделки завод начинал понимать, что никакие налоги Барону теперь не страшны. И не только этот завод, но и другие предприятия, заключавшие сделки с его фирмой. Несчастья, обрушивающиеся на Барона, были стабильнее обещаний очередного правительства сконструировать парашют для родной страны, уверенно летящей в пропасть экономического кризиса.
С имевшимся в изобилии сырьем Барона происходили всяческие напасти: оно приходило в негодность, разворовывалось неустановленными следствием злоумышленниками или, в крайнем случае, горело синим пламенем по причине того, что возле складов по ночам устраивали перекуры бомжи.
Все эти, а также прочие стихийные бедствия в виде прорвавшихся водопроводных труб фиксировались вполне официально, однако седеющий от своих агромадных потерь Барон поступал по отношению к партнерам куда более честно, чем государственный банк, гарантировавший всем подряд, что их рубли обеспечены золотом, бриллиантами, а также прочими вовсе не партийными активами расползающейся по швам страны.
Скинув с понтом подмоченный или вовсе сгоревший товар цеховикам за наличный расчет, Барон честно катал на завод письмо, где предупреждал партнеров: необходимое вам сырье было, да сплыло в связи с наводнением, унесшим наши склады. Однако мои проблемы ни в коем случае не скажутся на дальнейшем финансовом благополучии вашего предприятия. Деньги за погибший товар возвращаем полностью, а что касается договора за наши маркетинговые услуги — так мы готовы сей секунд начать его отрабатывать, тем более ваш платежный аванс израсходован, а потому, будьте любезны — остальную копеечную сумму загоните на наш счет, можно в конце года, если, конечно, хотите и дальше сотрудничать, тем более мы будем просто рады и даже счастливы до невозможности продолжать оказывать вам услуги.
Действительно, зачем Барону было останавливаться, если он безо всякого риска зарабатывал как минимум свои пол-лимона зелени на каждой из таких сделок — это понятно. А почему государственные предприятия открывали его фирме объятия — об этом догадывается не то что совсем маленький ребенок, но даже генеральный менеджер. И все были довольны за свою заботу по переходу страны до рыночных отношений, тем более, кроме дополнительно заработать, никто никаких потерь не ощущал, потому как государство по укоренившейся привычке запросто списывало долги предприятий.
Однако пришло время, когда эти самые долги уже нечем было списывать, хотя чернила перестали торчать в списках дефицитных товаров. Барон позабыл о слове «маркетинг», с легкостью обзавелся дюжиной паспортов, чтобы быть своим в доску в каждой из расплодившихся стран на территории его бывшей необъятной родины. Кроме того, согласно документам, он был своим в Америке, Израиле, Испании и ряде других стран. А если надо, так являлся совместным гражданином парочки наиболее подходящих Барону государств.
Больше того, у него имелся даже подлинный паспорт на собственную фамилию, где среди прочих данных значилась и Вероника Павловна Моршанская, которую Барон своей неукротимой любовью отвлек от трудовых подвигов начинающей топ-модели. На следующий день после скромного бракосочетания эта парочка отправилась в свадебное путешествие, и редкая независимая страна могла разобидеться, что молодожены уделили ей мало внимания.
Известно, какие метаморфозы происходят с влюбленными. Вот по этому поводу в славный город Таллинн прибыли не супруги Моршанские, а вовсе холостяк Дэниэл Розенберг и Вероника Брукс. Если господин Розенберг являлся одновременно гражданином Израиля и Германии, то девица Брукс согласно паспорту была явной представительницей коренного эстонского населения, несмотря на фамилию. Какая там фамилия, когда всем было больше интересно любоваться видом прелестной дамы, чем присматриваться до ее документов.
Пока господин Розенберг, тщательно подбирая ломаные слова на языке русских оккупантов, предлагал чиновникам-патриотам создать совместное предприятие, Вероника успела зарегистрировать фирму с местным названием «Каубахалль» и выехать в город на Неве. Это название было единственным словом, запомнившимся коренной девице Брукс на ее родине, и являлось подлинной вывеской одного из магазинов Таллинна, где очень быстро стало функционировать совместное предприятие «Интерворк Инкорпорейтед».
Пока девица Брукс осваивалась в Ленинбурге, господин Розенберг занялся явно идеологическими диверсиями, несмотря на поддержку патриотов по должности. В кои веки страна опять освободилась, тут бы ее жителям, засучив рукава, строить независимое по евростандартам государство, так нет, эти несознательные граждане вместо того, чтобы крепить трудом процветание отчизны, бегут исключительно не до светлого будущего, а до господина Розенберга. Он, правда, вовсе не является потомком одного из корешков партайгеноссе Гитлера, зато очень плохо говорит по-русски. Какая там может быть родина, если господин гарантирует не менее тяжелую работу. В основном лесорубами в бразильских джунглях за такие деньги, которые рассматривались эстонцами в качестве содержимого фамильного сундука капитана Моргана.
Господин Дэниэл едва успевал подписывать контракты за наличный расчет с теми, кто стремился получить работу вместе с видом на жительство в далекой Бразилии. Очередь у его офиса была длиннее и толще той толпы с плакатами, которая совсем недавно требовала свободы и независимости.
Слава Богу, за неделю до широко разрекламированной презентации, где гарантировалось вручение первых видов на жительство и разрешение на работу, от которой шарахались бразильские негры, господин Розенберг куда-то делся. Правильно сделал, иначе и без того небольшое население страны могло сильно поредеть. Ну, может быть, президент, парламент, полиция, бизнесмены вместе с прочими чиновниками-патриотами и остались бы, зато многие из не попавших в этот список счастливчиков устремились бы за добрым господином в Бразилию, где полно диких обезьян, пальм и бананов, размахивая от предстоящей радости топорами в качестве будущих орудий производства.
Именно этими, а также другими предметами таллинцы и многочисленные гости города, заключившие сделки с фирмой Барона, стали активно размахивать на родных улицах. Полиция справилась с поставленной задачей и пресекла антиобщественные явления, зато найти господина Розенберга вместе с деньгами было гораздо сложнее, нехай даже Барон в это время разворачивался в Украине под той же самой фамилией.
Чтобы не внести трения в межгосударственные отношения, Барон решил обуть украинцев на ту же сумму, что и эстонцев, пускай местное население было гораздо многочисленнее всей Прибалтики вместе взятой.
Пока Барон готовился осчастливить запорожцев, Вероника Брукс уже слегка постанывала под тяжестью наличмана. Фирма «Каубахалль» резко намекала своим внешним видом: именно она вызвала в прошлом году панику на всех валютных биржах мира, резко сыграв на понижении курса доллара, а затем, как бы между прочим, принялась скупать небоскребы, оттого как навар уже просто некуда было складировать.
В Питере, вместо покупки дворцов, площадей и народных депутатов, «Каубахалль» занималась исключительно торговлей баночной водкой. Причем предлагался исключительно живой товар по такой цене, что к роскошным дверям фирмы хлынули и те фирмачи, которые на дух не переносили запах алкоголя. Правильно, это водка отдает сивушными маслами, а деньги, как известно, не пахнут. Тем не менее кое-кто понял — это дурное утверждение опровергает сама жизнь. Офис Вероники пропах деньгами в прямом смысле слова: какое место, а техника, вдобавок автомобили — исключительно новейшие «вольво» и «мерседесы».
Когда очередной клиент, возжелавший прикупить баночной водки, наконец-то добивался аудиенции у хозяйки фирмы, ему приходилось ожидать, пока красавица Вероника закончит беседу по телефону. Что поделать, если ее постоянно отрывал от работы то мэр, то министерство финансов или даже Паша-Мерседес. Не могла же в самом деле культурная мадам Вероника послать к чертовой матери какого-то там директора ФСК, чтобы с ходу уделить внимание очередному клиенту.