Когда до него доходила очередь, Вероника небрежно спрашивала, потянет ли он водки на четыре миллиона долларов? Клиент тут же начинал чувствовать себя донельзя нищим, у которого не хватает средств купить себе место на паперти, и бормотал за то, что на такие объемы он пока не вышел. Подумаешь, лиха беда начало, улыбалась Вероника, я тоже не сразу поднялась, ладно, так и быть, помогу тебе, как другие люди моей фирме в свое время. Чем больше богатых людей — тем мне лучше. Раскрутишься, станешь брать у меня водки сразу на десять лимонов. А пока, черт с тобой, бери хоть сотню ящиков.
Лох был очень даже не против таких вариантов и больше пялился на хозяйку фирмы, чем в таможенные документы о праве собственности фирмы на шестьдесят двадцатифутовых контейнеров, доверху набитых баночной водкой.
Улыбающаяся Вероника предлагала обсудить возможную сделку за обедом, и фирмач тут же начинал мечтать не только о водке, но и за более тесное сотрудничество с мадам Брукс. По дороге в кабак «мерседес» как бы невзначай ехал мимо таможенного склада с пустыми контейнерами, и грех было перед обедом для поднятия аппетита не убедиться в том, что товар живой.
Он таки да был живым, потому что один из контейнеров был доверху забит баночной водкой, а то, что она складировалась поближе к двери до потолка в незначительном количестве, так лох об этом мог только догадываться. Но не догадывался. Вокруг мадам начинали суетиться охранники склада, а когда клиент созревал быстрее бразильского банана под жарким солнцем, один из них, переодетый в форму таможенника, вскрывал контейнер и выдавал фирме Вероники складскую справку на необходимое ее клиенту количество товара.
Наварив каких-то жалких четыреста штук зелени, Вероника потеряла на веки вечные фирму «Каубахалль», арендованные на короткий срок офис, склады и прочие «мерседесы» вместе с липовыми печатями и взяла свои прекрасные ноги в нежные руки.
Пока питерские лохи гоняли между пустыми контейнерами и будоражили ментов своими претензиями за какую-то фирменную водку, которая почему-то дешевле самого вонючего из самогонов, Вероника потеряла свое национальное самосознание вместе с паспортом коренной эстонки и решила регистрировать предприятие «Серфинг». Отставная девица мадам Брукс оказалась в родной и любимой Молдавии, где прошли лучшие годы жизни этой, согласно всем документам, истинной молдаванки.
Так между прочим, Барон имел до этой Молдавии большего отношения, чем Вероника. Потому что именно он шарился в свое время по Молдаванке и только потом — по Веронике, когда она была еще топ-моделью, а вовсе не коренной жительницей независимой прежде всего от здравого смысла страны, как и прочие государства, образовавшиеся на теле бывшего Союза.
Барон научился понимать, сколько миллионов карбованцев укладывается в купюру с портретом президента Джексона и окончательно врубился: он готов осчастливить Запорожье. Минимум на миллион исключительно зеленых, а не карбованцев, потому что был иностранцем, говорившим с корявым акцентом на языке одного из национальных меньшинств Украины.
Тем не менее государственные чиновники, говорившие на государственном языке не менее красиво, чем Барон Розенберг на русском, с ходу пошли навстречу иностранцу, изредка вставлявшего в разговоре с ними словосочетание «ой, вэй». Создание совместного украино-израильского предприятия «Салон-2000» пошло таким ударными темпами, за которые не мог бы мечтать любой доморощенный фирмач, измордованный пробежками при двух мешках документов между чиновничьих кабинетов.
Несмотря на свое заглавие, фирма гарантировала вовсе не квартиры к двухтысячному году, как это делал в свое время ласковый Миша, правда, не тот, что летал на воздушных шарах, но все равно символ страны и перестройки. Барон решил торговать исключительно автомобилями, может, и потому, что в свое время тот же Миша, кроме квартир, рассказал на весь мир хохму: а почему бы нам не стать законодателями мод в автомобилестроении? Действительно, почему? Или этот рассказ дешевле, чем за квартиры к двухтысячному году?
Областное телевидение и газеты Запорожья обрушили на город такой заряд рекламы, что оставалось удивляться, как это вслед за жителями города не устремился мост с Хортицы, сжимая металлоконструкциями пачку зелени. Еще бы, реклама гарантировала: фирма завалит город японскими машинами в отличном состоянии по цене тысяча долларов за штуку. При таком раскладе многие решили прикупить авто не только для себя, но и для перепродажи, а также любимой теще, надеясь на определенные последствия в семейной жизни.
Очередь желающих прикупить вовсе не родную «Таврию» растянулась на все Запорожье. «Салону-2000» пришлось чересчур потеть, принимая деньги и записывать желающих в очередь следующего года.
Телевидение продолжало нагнетать рекламу в то время, когда у господина Розенберга уже возникло сильное напряжение со слюной во время пересчета наличных. Несмотря на это, Барон пересохшими губами лично сообщил клиентам о презентации своего «Салона» в лучшем отеле города, а каждый желающий уже мог ощупать собственными шнифтами выставленные для демонстрации в качестве образцов «мицубиси» и «тойоты».
За неделю до объявленной презентации господин Розенберг разорвал свой паспорт, прихватил миллион зеленой выручки и анонимно сделал ручкой выставленному городу. Запорожцы, несмотря на срочно возникнувшие отличия в поведении и менталитете разных народов, повели себя так, словно они были коренными жителями не Украины, а вовсе Эстонии. Как всегда в таких случаях крайними стали резко оказываться менты, хотя некоторые из них сами таскали доллары в качестве предоплаты за чудеса в решете японского машиностроения.
Следствию удалось выяснить: демонстрировавшиеся в салоне машины были арендованы для рекламы, а на счету пресловутого совместного предприятия оказалась громадная сумма в размере ста долларов, что было явно недостаточно для погашения задолженности поголовно всем клиентам.
После нелегкой работы Барон лежал на дне в ожидании, когда ажиотаж немножко схлынет, а Вероника вернется из зарубежной командировки. Барон не терял времени даром, и при большом желании никто не смог бы его упрекнуть за вынужденное безделье. Моршанский планировал, кого бы и как осчастливить после возвращения Вероники.
У супруги этого деятеля, пока еще не расставшейся с паспортом и фамилией Лотяну, в это время дело было на самой мази. Фирма Вероники только успевала оплачивать многочисленные рекламы в разнокалиберных газетах, безо всякого внимания до политических симпатий учредителей. В самом деле, какие там могут быть симпатии, когда речь идет за заработать пару копеек? Но про пару копеек речи не было, а за рубли — тем более. Потому что, когда на сцене событий появляется его величество Бакс, всякие национальные валюты начинают съеживаться в своих размерах, как цуцики на морозе, не говоря уже за элементарно терять и так неконвертируемую ценность в карманах обладателей.
Средства массовой информации монотонно шлифовали уши лохам: фирме «Серфинг» срочно требуются водители для перегона автомобилей из Германии. Условия оплаты произвели на местных шоферов такое впечатление, что они поразевали рты куда шире, чем во время приема у стоматолога. Или! Оплата за рубежом — двадцать марок суточных, не считая за питание и мотели, а как только автомобили попадут на территорию суверенной Молдовы, так водители будут получать те же деньги, но только в родных леях. Но и это еще не все удовольствия от работы. После перегона машины водитель получит триста девяносто долларов, естественно, по курсу в тех же леях, чтобы все было чинарем по валютно-дебильному законодательству.
После такого заманухиса мадам Лотяну в срочном порядке пришлось арендовать еще несколько комнат в общежитии техникума рядом с бывшей кладовкой, где расположился ее головной офис. Сотни шоферов выстраивались в порой парализующие работу местного автотранспорта очереди, чтобы сдать сто пятьдесят тех самых сладких единиц, которых какой-то малоразвитый долбак придумал называть условными. Эти деньги предназначались на оформление виз и заграничных паспортов.
После того, как на каждую подержанную германскую машину нашлись по два водителя, Вероника сделала вид, с понтом старые авто ей не по нутру и слетела с фамилии Лотяну со скоростью, явно превышающей даже международные стандарты максимально быстрой езды по автобанам. Наколотые Вероникой шофера дружно бегали по общежитию с монтировками в руках, но, кроме пользы хоть таким занятием спортом, других удовольствий от жизни не поимели. Вместе со своими бабками.
Вместо того, чтобы начать собирать деньги для очередного фирмача, водители стали приставать к средствам массовой информации без копейки леев и монтировок в руках. Средства массовой информации по обслуживанию лоходромов дружно тыкали пальцами в строку: «Ответственность за достоверность информации несет рекламодатель» — и поясняли всем подряд: мы тоже хотим условных единиц. Если вы можете заплатить, мы пропечатаем большими буквами хоть за водителей для «Серфинга», хоть за набор космонавтов для полета из рогатки на Солнце.
Шоферам после всей этой истории уже нечем было платить даже за короткое объявление «Помогите разыскать мадам Лотяну», чтобы помочь родной полиции, по привычке разводящей руками шире погон.
Пока молдавские водители исполняли на себе вид бесплатного приложения до кривых стартеров, Вероника на крыльях любви летела к супругу. Барон с нетерпением ждал свою вторую половину из зарубежной командировки, потому что успел соскучиться, а тщательно спланированное очередное турне сулило такие барыши, которые только могут сниться многим парламентариям во время очередного обсуждения годового бюджета перед его торжественными похоронами.
Нежный супруг не подозревал: во время пересечения молдавской границы красавица Вероника угодила под наблюдение. От милиции-полиции и прочих наспех сколоченных доморощенных спецподразделений мадам Моршанская, без сомнения, сумела бы оторваться. Однако Веронику цинковал один-единственный человек с аккуратной бородкой, засечь которого в свое время не могли даже те люди, которым копейки шоферов и баночная водка были бы только каплей в море более важных дел.
Глава двенадцатая
Генеральный секретарь Центрального комитета социалистической партии независимой Засрундии товарищ Ы-Гаго с грустью вспоминал за времена первобытно-общественной стадии феодализма на своей любимой родине. Всего каких-то двадцать лет прошло с тех самых пор, как он шагнул от должности шамана к высотам мировой политики, предварительно узнав о существовании ботинок.
Товарищ Ы-Гаго невольно вздохнул. Вот это были времена, не то, что сейчас, когда у него отобрали одну из обязанностей. Пока у Засрундии не имелось великого друга по имени Советский Союз, шаман имел такую жизнь, за которую, будучи генсеком, можно только мечтать. Да и власти у него было куда больше, чем у вождя Хупы, которого шаман регулярно запугивал на глазах верноподданных и изредка лупил своим жезлом верховной духовенской власти по голове так называемого венценосца, чтобы он помнил, кому в первую очередь племя обязано своим процветанием.
В те годы Ы-Гаго даже не подозревал, что его страна называется Засрундией. Шаман справедливо полагал: она именуется «Землей От Баобаба До Большой Воды». Ы-Гаго хорошо справлялся со своими служебными обязанностями: он изредка выл на луну, отгоняя злых духов от племенной вотчины. В это время племя вповалку лежало у костров во главе с так называемым вождем-венценосцем.
Так называемым, потому что племенем на самом деле руководил Ы-Гаго, а на голове этого с понтом вождя Хупы вместо короны была приспособлена пустая банка из-под «колы», которую его вовремя усопший брательник нашел во время прилива.
К жизненному финалу брательника Хупы подвела эта самая банка. Он вышивал вместе с пустой посудиной по направлению до трона из слонячего скелета возле баобаба и орал во все горло: добрые духи послали символ их желания, чтобы он влез на престол, не дожидаясь, пока единокровного вождя сожрет крокодил во время ловли рыбы. Ы-Гаго сделал правильный вывод, мгновенно поняв: банка из-под колы вполне может заставить этого наглеца претендовать со временем и на более кокосовую, чем вождь, должность шамана. Потому наглого претендента на верховную духовно-светскую власть соплеменники сожрали еще раньше, чем шаман прикрепил к голове вождя дар добрых духов.
Дожевывая ступню младшего братца, сохранивший престол Хупа так благодарно кивал в сторону скачущего между костров Ы-Гаго, что подданные вождя мгновенно врубились, кто по-настоящему командует всеми событиями на их земле.
Ы-Гаго борзел в меру, и из множества обязанностей отнял у вождя всего одну. Да и то исключительно по велению духов. С того дня, как на небе разразилась молния, а на тропе у реки был обнаружен дохлый муравьед, шаман трое суток изнемогал в схватке со злыми духами. На четвертый день племя окончательно уразумело: оно осталось в живых исключительно благодаря самоотверженным подвигам своего духовного наставника.
Едва ворочая языком, обессилевший Ы-Гаго сильно возражал им, ссылаясь на традиции племени, но духи были еще неумолимее голодного льва, загнавшего два года назад на пальму лучшего охотника племени У-Рюка, который до сих пор не рискует спускаться на землю.
В общем так, дорогие сограждане, молол шаман, облизывая пересохшие в боях со смертельной напастью губы, мне велено вместо вождя превращать наших девочек в самых настоящих женщин, иначе в следующий раз добрые духи не захотят стать моими союзниками в борьбе со злыми чарами.
Племя единодушно стало умолять шамана не идти против воли свыше и ползало перед ним на коленях, лишь бы Ы-Гаго согласился выполнять хотя бы одну из обязанностей бездельника-вождя с пустой банкой на голове.
В конце концов Ы-Гаго милостиво согласился, и только после этого Хупа вылез из-под слоновых костей, чтобы занять место на троне.
И вот когда сексуально-общественная жизнь шамана была более-менее налажена, откуда-то с неба свалился добрый дух, именуемый Десант, который был всего лишь посланником от еще более могучего и непобедимого, чем Туа-Туа, Советского Союза.
Добрые духи из Десанта мгновенно вызвали симпатию к себе у населения всей страны, хотя шариковая ручка досталась исключительно Хупе. Знаменитый борец со злыми чарами Ы-Гаго получил в знак благоговения перед ним ценную вещь под названием подзорная труба, которой колол кокосы даже после того, как занял еще более высокую, чем шаман, должность. Добрые духи мгновенно доказали свое могущество, завалив бегемота огненными стрелами, и трое суток племя нажиралось от пуза, не просыхая от очередного щедрого дара пришельцев — огненной воды.
Авторитет Ы-Гаго вырос еще выше баобаба в глазах соплеменников, когда один из добрых духов, изъяснявшийся на ломаном наречии соседнего племени тунгов, назвал его Самым Великим Шаманом. По крайней мере, именно так считает Большой Друг Советский Союз, повелитель Десанта, присланного всецело помогать Ы-Гаго и, местами Хупе, противостоять неминуемой агрессии злых духов. Тем более, великий и мудрый Ы-Гаго сам просил об этом во время очередной молитвы, когда трое суток то корчился на земле в страшных судорогах, то скакал выше пальмы с вцепившимся в дерево отважным У-Рюком.
Вот почему добрые духи, во всем повинуясь великому шаману, помогут его племени выстоять в борьбе с самым злым из всех существующих демонов, который называется Американский Империализм.
Ы-Гаго одобрительно посмотрел на пришельцев с неба, затем пнул своим жезлом вождя Хупу, который сперва судорожно сглотнул слюну при виде бутылки с огненной водой, а затем от имени народа дал согласие стать собратом Великого Друга — Могучего Советского Союза. Вождь Хупа с опаской приложил свой отроду немытый палец до какой-то бумажки, скрепив тем самым важнейший политический документ и умчался к трону, придерживая банку из-под колы над ушами.
Страну ждали определенные трудности. Их предстояло преодолевать не одному поколению аборигенов, лишь бы построить светлое будущее по проекту, от которого шарахались отсталые страны, вроде Швеции, почему-то наотрез не взявшей пример с Земли От Баобаба До Большой Воды, топавшей в авангарде человечества по пути прогресса.