- Отец, я дома, - кричит он, и не получает ответа.
Они быстро поднимаются на второй этаж, и Виктор почти вталкивает Шерлока в ближайшую дверь. Комната, светлая, просторная, с широкой кроватью и набором разномастных подушек, письменный стол у окна, компьютер, книжный шкаф, встроенный шкаф для одежды, дверь в ванную. На стене пара плакатов с какими-то группами – Шерлок не следит за современной музыкой – не его сфера. Виктор скидывает куртку и сходу впечатывает Шерлока в веселенькие обои в цветочек, наваливаясь на него. Он целует властно, кусая губы, впиваясь в шею. Острая боль возбуждения пронзает Шерлока, отчего ему стыдно и гадостно. Виктор отстраняется, тяжело дыша, облизывает распухшие от поцелуев губы:
- Хочу, чтоб ты отсосал мне, - произносит хрипло, не сводя тяжелого взгляда с раскрасневшегося Шерлока. – Это просто, малыш, открой свой сладкий ротик, маленькая шлюха, - бормочет он словно в забытьи, - ты для этого ко мне пришел…
Шерлок отшатывается и испуганно смотрит на Виктора:
- А ты не хочешь зайти на минуту в ванную? – шепчет он, и, о чудо, Виктор слышит его.
- Что, такой брезгливый? – хмыкает тот. – Ладно, зайду подмоюсь, чистюля. А ты давай, раздевайся, у меня на тебя большие планы. Люблю девственников, - и напоследок проведя рукой по пылающей щеке Шерлока, стремительно исчезает в двери ванной комнаты.
Шерлок переводит дыхание, не веря, что получилось, быстро запихивает выбившиеся полы рубашки в штаны, возбуждение мгновенно спадает, и бесшумно открывает дверь. Выскальзывая в коридор, Шерлок лихорадочно соображает, куда податься. По-хорошему, ему нужна спальня или кабинет мистера Тревора. Все спальни наверху. Когда Виктор кричал отцу, смотрел в сторону гостиной первого этажа. Должно повезти. Два шага по коридору до следующей двери. Чуть приоткрыв дверь, Шерлок заглядывает, чтобы убедиться – попал куда надо. В темной комнате с двуспальной кроватью и огромным гардеробом пусто. Шерлок знает, что ищет – сейф. Возможно, он замаскирован под дубовые панели в стене, возможно, под ложный камин у западной стены, возможно, вообще спрятан в гардеробе. Быстро обходит комнату, ощупывая стены чуткими пальцами музыканта, ищет кнопки или рычаги, заглядывает за тяжелые портьеры, открывает дверцу гардероба, чтобы убедиться в собственной правоте – встроенный сейф скрыт за рядом вешалок с доисторическими костюмами, пропахшими нафталином. Замок незнакомый, придется повозиться. Шерлок начинает изучать устройство, просчитывая в голове возможные варианты кода, когда слышит скрип двери, а затем грозный окрик:
- Ты кто такой, паршивец? – а затем сухой щелчок взведенного курка. – Прочь от сейфа! Руки вверх!
Шерлок медленно поднимает руки вверх, делает шаг назад и плавно оборачивается. Невысокий седовласый мужчина в клетчатой фланелевой рубашке и шерстяных брюках, с проступившими на коже лица красными жилками капилляров, свидетельствующими о злоупотреблении крепким алкоголем, угрожающе целится в него из старой двустволки. От него и сейчас пахнет. Шерлок морщится.
- Что тебе надо? – рычит старик. – Воришка!
- Я не воришка, - отвечает с достоинством, - мне всего лишь нужно получить кое-какие доказательства.
Шерлок размышляет, стоит ли рассказать о своих догадках или лучше не злить человека с ружьем? На языке так и вертится история о том, как мистер Тревор, в прошлом моряк, плавал на судне «Глория Скот», пропавшем где-то в Тихом океане как раз во времена бурной молодости старика Тревора, наверняка изменившего свои документы после произошедшего. Что они перевозили, Шерлоку не удалось узнать, но груз, определенно, был ценный. Что случилось, с большой долей вероятности можно описать: бунт части экипажа, уничтожение офицерского состава, грабеж. По сути дела, старик Тревор, коли уж выжил в этой истории, классифицируется как пират. Со своей долей от награбленного ему удалось натурализоваться и осесть в Милтон-Корк, но память о тех временах все еще преследует его.
- Я все знаю о вас, - заявляет Шерлок, не сводя глаз с ружья, - вы погубили «Глорию»… - он хочет сказать, вы со своими подельниками утопили корабль вместе с экипажем, сбежали с добычей, вы не тот, за кого себя выдаете, но договорить не успевает, потому что старик Тревор вдруг начинает краснеть и задыхаться, хватаясь за сердце.
- Что ты творишь? – кричит врывающийся в комнату едва одетый Виктор, и старик заваливается на руки сына, двустволка выпадает из его ослабевших рук. – У отца больное сердце. Что ты ему сказал? – он торопливо расстегивает ворот рубашки, дрожащими пальцами вытаскивает из кармана пузырек с лекарством и просовывает в посиневший рот два белых шарика.
- Правду, - Шерлок отстраненно наблюдает за происходящим, в его представлении мистер Тревор – монстр, на совести которого не одна жизнь, - он погубил «Глорию», корабль на котором плавал в молодости. Я нашел в старых библиотечных подшивках это дело. Пропал целый корабль с экипажем и грузом. Твой отец…
- Глория – моя мать, - в отчаянии кричит Виктор, пытаясь как-то реанимировать собравшегося помирать старика, - она погибла в автокатастрофе. Отец был за рулем. Он не плавал на судах, работал механиком в порту, только и всего. Сюда мы переехали, чтобы все забыть. Да помоги же, наконец… Он же умирает!
Шерлок отмирает и бросается к мистеру Тревору. Дыхания нет, пульс не прощупывается. Как делать искусственное дыхание, Шерлок знает прекрасно (отец заставил их с Майкрофтом пройти курсы оказания первой помощи, сказав, что в жизни эти навыки когда-нибудь обязательно пригодятся).
- Беги за доктором, звони, делай хоть что-то, - шипит Шерлок, расстегивает рубашку мистера Тревора, оголяя волосатую грудь, и начинает делать непрямой массаж сердца.
Виктор срывается с места и куда-то исчезает, а Шерлок исправляет свои ошибки. Если мистер Тревор умрет, это будет исключительно его вина, поэтому Шерлок, не жалея себя, считает толчки на грудную клетку:
- Двадцать девять, тридцать, - два вдоха рот в рот, и снова: - Один, два, три, четыре…
Когда появляется местный врач, мистер Мюллер с саквояжем и фельдшер с дефибриллятором, Шерлок не чувствует рук, пот катится градом, волосы мокрые и всклокоченные. Виктор, бледный и трясущийся, следит за тем, как медики колдуют над отцом. Шерлок отступает в тень.
- Мы его забираем, - говорит врач. - Сейчас состояние стабилизировалось, но его надо увезти в Ноттингем. Там есть специализированная клиника. Совсем старик сердце запустил. Повезло, что юноша вовремя сориентировался. Молодец, все сделал как надо, - доктор жмет вялую руку Шерлока, - учись на врача. Ты ему жизнь спас.
Они выносят мистера Тревора на носилках, а Шерлок остается стоять посреди развороченной спальни. Виктор глядит на него с непередаваемой смесью отвращения и благодарности:
- Проваливай, заявлять на тебя не буду, но больше не попадайся на моем пути. И молись, чтобы отец не умер, сыщик… - он срывается вслед за докторами, а Шерлок все никак не может отмереть.
За окном слышится шум двигателя, громкие разговоры, хлопанье дверей автомобиля. Шерлок, наконец, стряхивает с себя оцепенение и подходит к окну, чтобы увидеть, как Виктор ныряет в скорую, за отцом. Машина срывается с места и исчезает в дымке вечного моросящего тумана. Очень медленно Шерлок спускается вниз, надевает пальто, запахивая на груди, потому что руки дрожат так, что не получается застегнуть пуговицы, и навсегда покидает дом Треворов. Он бредет по Милтон-Корк, ничего не видя и ничего не слыша вокруг, по какому-то наитию выбирая правильную дорогу домой, и только на своей улице осознает, что кто-то настойчиво преследует его. Очень неповоротливо, едва ворочая головой, Шерлок оборачивается и видит шагах в десяти Джона, в той самой клетчатой куртке, старых джинсах и смешной красной шапке. Джон смотрит на него, наверняка замечая и расхлюстанный вид, и растерянность самого Шерлока. Его глаза в ужасе распахиваются, и он отступает на шаг, возможно, делая неправильный –а почему собственно неправильный? – частично неправильный вывод. Шерлок вздыхает и поднимает руку, чтобы его удержать, но Джон отшатывается и просто сбегает. Это бьет Шерлока, как удар под дых, лишая кислорода и опоры. Пошатнувшись, он разворачивается и вновь берет курс на дом. Большой пустой холодный дом, с матушкой-алкоголичкой, вечно отсутствующим отцом, который может однажды не вернуться из своих опасных командировок, с заносчивым братом-политиком, проживающим в Лондоне и присматривающим за ними дистанционно. Матушка уже спит, письма Майкрофта множатся в геометрической прогрессии на столе в прихожей, водонагреватель сломался. Шерлок забирается под холодный душ и смывает с себя всю гадость и мерзость сегодняшнего дня. Он как всегда все испоганил, испортил своими руками. Едва не довел до смерти невинного человека, разочаровал и навсегда оттолкнул от себя Джона, позволил Виктору использовать себя, хотя, кто кого использовал – большой вопрос. Слезы все же проливаются из глаз, но Шерлок их даже не замечает. Он заворачивается в полотенце, пробирается в свою комнату и залезает в холодную кровать. Призраки прошедшего дня не дают уснуть и преследуют по пятам, мысли гудят в голове злобными пчелами и больно жалят, сердце болит похлеще, чем у мистера Тревора, только никакой массаж не поможет, разве что сердце совсем вынуть из груди. Ночь слишком длинная, слишком темная, слишком дождливая. Шерлок забывается сном только под утро и спит до двух часов дня, когда его будит приехавший из Лондона Майкрофт. Суббота. Шерлок в школу не идет.
Шерлок вяло наблюдает за Майкрофтом, плещущим энергией и негодованием. В доме непонятным образом исчез бейлис и пустые бутылки, письма самого Майкрофта оказались вскрытыми и перекочевали в отделение бюро, где им и следует быть, в холодильнике полно еды, нагреватель работает, в доме чисто. Матушка трезвая и натянуто улыбающаяся наигрывает что-то меланхоличное на рояле. Майкрофт негодует. Он расхаживает по комнате Шерлока и самодовольно разглагольствует о том, что семью совершенно нельзя оставить без присмотра.
- Меня не было четыре недели, Шерлок, и что же произошло за это время? У нас закончились запасы бейлиса, вы с матушкой окончательно перестали есть, а ты лично, дорогой братец, решил поиграть в мисс Марпл, - заложив руки за спину, он меряет шагами расстояние от окна до кровати, отчего у Шерлока в глазах болезненно мелькает и двоится. - Конечно, мне приятно, что небольшая импровизация об английской деревне так тебя вдохновила, но это не лезет ни в какие ворота. Вчера ты едва не убил человека. Мне пришлось бросить в Лондоне все дела и мчаться сюда, чтобы уладить весь этот кошмар, - Майкрофт оборачивается и смотрит на Шерлока многозначительно. - Хорошо, что все обошлось, но ты же знаешь, случайности происходят сплошь и рядом. Я мог и не успеть, - каждое слово сочится ядом. Шерлока начинает подташнивать – привычная реакция организма на брата. - А какого черта ты вдруг решил лишиться девственности таким странным способом? – Шерлок вздрагивает – слова Майкрофта бьют наотмашь. - Так хотелось верить, что ты стал нормальным, когда подружился с этим мальчиком, Джоном. Ну не стал, но хотя бы попытался, - Майкрофт словно специально колупает рану, в желании доставить бОльшую боль. - Я даже закрывал глаза на ваши опыты с папиным оружием. Но ты же и здесь все испортил. Зачем ты напугал бедного мальчика? Он теперь думает, что этот самый Виктор тебя изнасиловал и собирается требовать с него сатисфакции, как настоящий рыцарь, - Шерлоку хочется заткнуть уши и бежать, но он продолжает сидеть на кровати и слушать разглагольствования Майкрофта. - Мне стоило больших усилий замять это дело. Слава богу, с мистером Тревором все в порядке, Виктор дежурит в больнице у отца, а после выздоровления они оба уедут в Норфолк. Таково желание очнувшегося мистера Тревора, - в этом месте Шерлок с облегчением вздыхает – смерть старика его бы подкосила. - Итак, Шерлок, ты должен серьезно пообещать, что вернешься в школу, - заявляет Майкрофт, останавливаясь. - Ты совершенно забросил свое среднее образование. Сплошные прогулы и пропуски. Иначе придется вернуться к идее частных педагогов. И перестань настраивать против себя местное население. С миссис Хадсон у тебя обошлось без последствий, а вот вторжение в дом мистера Шолто – это почти преступление, - Майкрофт сдвигает брови, как когда он сердится. - Здесь очень несговорчивый констебль. Подвожу итог вышесказанному – не хочешь проблем, будешь играть по моим правилам: школа, уроки, никаких расследований. И помирись с этим мальчиком уже. Я постеснялся вмешиваться в ваши отношения, но, судя по всему, ты ему дорог. Дружба – это именно то, что тебе нужно для социализации в обществе. Прошу тебя, Шерлок, отнестись к моим словам серьезно…
Кивнув головой и так и не проронив ни слова, Шерлок просто сбегает от брата в ванную.
Под теплой водой он восстанавливается. У него даже появляются силы улыбнуться матушке, жарящей на кухне оладьи. Она выглядит несколько блекло без бейлиса, но так бывает всегда, когда Майкрофт вмешивается в их жизнь. Скорее бы отец вернулся – с ним Майкрофт перестает быть таким засранцем. Без аппетита жуя оладушек, Шерлок думает о том, сколькими же видеокамерами Майкрофт нашпиговал Милтон-Корк. Дома он еще может провести обыск и избавиться от них, но вот в городе порча государственного имущества чревата последствиями. На кухне появляется Майкрофт. Матушка наливает ему чай, и они втроем завтракают в три часа дня, почти как нормальная британская семья.
- Когда ты вернешься в школу? – настойчиво интересуется Майкрофт.
Сейчас на ссору с братом у Шерлока просто нет сил:
- Дай мне неделю, - просит он. – Я должен восстановиться… - Майкрофт кивает.
После завтрака Шерлок уходит к себе и впервые с переезда берет в руки скрипку. Он стоит у окна и играет Вивальди, от которого тянет расплакаться. Дождливый Вивальди для дождливого Милтон-Корк, для дождливого Шерлока, для дождливого… Сквозь залитое водой стекло Шерлоку кажется, что он видит среди деревьев сада красную шапку Джона. Шерлок роняет скрипку и как есть, в пижаме и босиком выбегает в сад. Ноги не чувствуют холода и грязи, кожа лица – дождя, тело – ветра. Шерлок озирается, тянет шею, пытаясь разглядеть друга, но лишь деревья качаются и скрипят, указывая на него своими палками-мертвыми-руками. Шерлоку кажется, что он опять чувствует на себе взгляд друга, а сквозь шум дождя слышится лай Рэдберта, но потом он понимает, что это просто галлюцинация. Он слишком много думает о Джоне. Шерлок возвращается к себе, протискиваясь мимо удивленного Майкрофта и сочувствующей матушки. Переодевается в сухое и берется за заброшенный эксперимент. Скрипка слишком эмоциональна, а эмоции для душевного равновесия Шерлока – лишний элемент. Шерлок должен перестать думать о Джоне, чтобы набраться сил и вернуться. Вернуться к нему и все исправить. За дверью слышится тихий разговор между матушкой и Майкрофтом. Возможно, они говорят о нем, возможно, об отце. В их семье – две паршивые овцы. Или три? Или все они – паршивые овцы. Эксперимент…
А утром в воскресенье приезжает отец. Шерлок всегда удивляется, как матушка узнает отца, откуда она знает, что он стоит за дверью, даже если он не позвонил и не попытался открыть дверь. Но когда за завтраком ее вдруг сдувает ветром к входной двери, Майкрофт и Шерлок идут следом, потому что точно знают – отец вернулся. Матушка никогда не ошибается. Они стоят, обнявшись, молчат, даже, кажется, не дышат, и Шерлоку становится неловко смотреть на них. Чувства – не его сфера, и он на цыпочках возвращается на кухню. Майкрофт следует за ним. Они методично жуют тосты, прислушиваясь к тишине дома, и вздыхают с облегчением, только когда родители появляются на пороге кухни. Матушка улыбается своей самой лучшей искренней улыбкой, а отец как всегда скучен и немногословен. Он выкладывает на стол подарки из дорожного саквояжа: африканскую маску, калебас с серебряной трубочкой, целый пакет какого-то травяного сбора и гору дорогого красиво упакованного вручную сделанного шоколада с монограммой автора. Майкрофт налегает на шоколад, в котором знает толк, матушка хлопочет у плиты, готовя отцу любимые гренки, а отец, заняв свое место во главе стола, придвигает к себе стопку непрочитанных номеров «Таймс». Шерлок флегматично разглядывает привезенные презенты, пока взгляд не падает на упакованное в красную фольгу тяжелое сердечко – верх совершенства дизайнерской фантазии, перевязанное атласной лентой. Шерлок сцапывает его прежде, чем Майкрофт умудряется покуситься на то, что приглянулось брату. Шерлок равнодушен к шоколаду, но знает одного парня, который его любит, и это не Майкрофт. Плана к примирению Шерлок еще не разработал, но уверен, что шоколад будет в этом не лишним подспорьем. Хотя идея купить Джона за шоколад наверняка наивна. Отец шелестит газетой и с благодарностью принимает от матушки чашку чая.
- Так что у нас, какие новости? – благодушно спрашивает он, и за столом воцаряется тишина. – Как вы тут без меня?
Шерлок и матушка не смотрят друг на друга, а Майкрофт замедляет процесс поглощения шоколада. Тишину можно резать ножом, как подмерзшее сливочное масло, так кажется Шерлоку, а еще ему кажется, что отец и без их ответа в курсе происходящего. Но признаться вслух о своих прегрешениях почти невозможно, и он мрачно утыкается носом в чай.
- Кхм, - откашливается Майкрофт, - все хорошо, пап. Скучали, ждали. Шерлок учился, матушка посадила чудные тюльпаны в саду.