Улица Пайо представляла собой круто уходящую вверх дорогу с каменными заборами по обе стороны. Через одинаковые интервалы в заборах имелись деревянные двери, которые вели на одинаковые крохотные дворы. В противоположном конце каждого двора стоял двухкомнатный коттедж с черепичной крышей и земляным полом.
Рядом с домом номер 16, который Филип Санже указал в качестве своего постоянного адреса, воняло так, как будто тут много лет был свинарник. Половина черепицы осыпалась, дверей не было вообще. Номер 14 оказался примерно в таком же состоянии. Однако рядом с домом номер 16 работала бригада строителей. Через весь двор на улицу была прокопана траншея для подсоединения к водопроводу, а рядом с домом вырыта глубокая яма, по-видимому, для слива нечистот.
Никто из рабочих не слышал имени месье Санже. Казармы перестраивают под маленькие виллы с водопроводом, ванной, кухней, кафельным полом и террасой. Работами руководил месье Легран, архитектор. Заказчика представлял месье Мови из агентства «Гольф».
День выдался солнечный, и из окон казарм открывался впечатляющий вид на побережье. Терраса, которую здесь строят, действительно будет приятным местечком. Я начинал догадываться, зачем Санже понадобилось покупать эти дома.
Месье Мови, агент, подтвердил мои догадки.
— Да, такое сейчас происходит вдоль всего побережья. Те, у кого есть свободные деньги, покупают старые крестьянские дома — лишь бы были четыре стены и клочок земли — и переделывают их в виллы для горожан. Повсюду, где есть море и солнце. Даже в Сете. Сами убедитесь. К тому времени как месье Санже закончит с казармами, они будут стоить в десять раз больше того, что он потратит на покупку и ремонт. Но для этого бизнеса нужны воображение и свободные деньги.
— А месье Санже обладает и тем и другим, как я понимаю?
— О да. У него есть дома в Мужене, Кань-сюр-Мере и Рокебрюне, много домов. Он их сдает в аренду. На Лазурном берегу сейчас большая конкуренция, и цены взлетели до небес. Бельгийцы, швейцарцы, англичане — все кинулись покупать. Здесь, в Сете, строительство только начинается. Но надо торопиться — домовладельцы уже начинают понимать, что к чему.
Сначала агент решил, что я собираюсь вкладывать деньги в недвижимость, поэтому старался заполучить покупателя. Он был невысоким, худощавым, с горящими, как у терьера, глазами. И с таким же характером. Я долго не мог вернуть разговор к личности Филипа Санже, пришлось выдержать экскурсию по всем объектам недвижимости, которые имелись в его списке.
Наконец освободившись, я вернулся в отель и позвонил Саю. Тот выслушал мое сообщение без особого удовольствия.
— Ну хотя бы почтовый адрес Санже ты мог у него спросить?
— Я спросил, да только это адрес клиентской службы банка в Марселе. Санже не хочет, чтобы ему писали напрямую. Раз в неделю он звонит Мови или архитектору, чтобы узнать, как обстоят дела на стройке.
— А откуда он звонит, ты узнал?
— Нет, Мови под конец насторожился. Слишком уж я интересовался его клиентом. На мою уловку: «Интересно, не тот ли это месье Санже, с которым я познакомился прошлым летом в Каннах. Высокий такой блондин?» — он не отреагировал. Сказал только: «Возможно» — и продолжал впаривать мне двухэтажный особняк.
— И что же дальше?
— Могу попробовать получить его адрес в банке в Марселе.
— Они тебе не скажут. Посоветуют написать ему письмо, а они передадут. Надо придумать что-нибудь получше.
— Я еще пока не виделся с архитектором, но не думаю, что он знает больше, чем Мови. Может, он расскажет, как выглядит Санже.
— И что нам это даст?
— Ты сообщишь в Нью-Йорк. Покажешь, что мы тут из кожи вон лезем.
Последовало враждебное молчание, затем Сай взял себя в руки:
— Пит, если у Санже столько домов на южном побережье, то, полагаю, в одном из них он живет. Надо только узнать, в каком именно. У тебя мало времени — придется их все обойти. Лучше начать сегодня же.
Мне это начинало надоедать.
— Слушай, просто скажи старому хрычу, что я провалил задание. Ведь он именно это хочет услышать.
— Но это не то, что хочу услышать я. Старику нужны результаты, и я во что бы то ни стало должен ему их обеспечить. Я не могу сказать, что ты не справился с заданием, потому что пока этого не произошло. Просто ты думаешь, что так оно и будет. Я не говорю «надеешься», потому что в таком случае ты выставишь себя полным дураком.
Внезапно Сай подобрел.
— Так что давай, действуй. И, Пит, больше оптимизма, договорились?
— Меня от тебя тошнит.
Он повесил трубку.
Я переночевал в Арле и на следующее утро поехал через Экс-ан-Прованс по направлению к Каннам. Мужен расположен в одной-двух милях от Канн, по дороге в Грас. Я приехал почти сразу после полудня.
Очаровательный маленький городок примостился на горе. Канны лежат внизу, а за ними море и острова Иль-де-Лерен. Когда-то это был просто рынок для окрестных фермеров, но в последние годы он стал модным местом: все прелести Канн под рукой и в то же время не слишком близко, а в сезон здесь гораздо прохладнее, чем в Каннах. И тише. У Пикассо здесь дом.
Я припарковался напротив мэрии и зашел в кафе.
В глубине зала, у старомодной оцинкованной стойки, стояли двое мужчин в черных костюмах и пили красное вино. Еще один мужчина, очевидно, владелец, хозяйничал за стойкой. За столиками никого не было.
Я подошел к стойке и заказал виноградной водки.
Мужчины в черном обсуждали автомобильную аварию, в которую попал один из них. К владельцу обращались за юридической консультацией.
Это был коренастый толстяк с заметным брюшком, проницательным взглядом и энергичными манерами. Совет, данный им мужчине, который считал себя пострадавшей стороной, оказался нестандартным, но весьма разумным. Хозяин кафе порекомендовал ему выкинуть из головы адвокатов и иски, а вместо этого сыграть сегодня вечером с женой в «кис-кис-мяу», а потом заняться с ней любовью в экзотической позе.
Мне было позволено присоединиться к общему смеху.
За прилавком появилась жена хозяина — невысокая крепкая женщина с приветливой улыбкой, открывшей золотые зубы. Она хотела узнать, по какому поводу смех. Пострадавший изложил ей немного смягченную версию совета, который дал ее муж, и последовал новый взрыв смеха, к которому она присоединилась от всей души. Правда, заметив меня, мадам тут же сделала вид, будто отчитывает мужа.
— Бесстыдник! Что люди подумают?
— Мадам, — вмешался я, — я как раз собирался тоже попросить у вашего мужа совета. Может, мне лучше спросить у вас?
В ответ последовал вежливый смешок, и все оглянулись в мою сторону.
— Месье? — спросил хозяин.
— Я хотел бы снять на лето виллу, — сказал я. — Моей жене нравится тут, в Мужене. Вы не подскажете, в какое агентство лучше обратиться?
Он пожал плечами.
— Агентств тут много, все зависит от того, какой дом вам нужен.
— Многие виллы сдаются через каннские агентства, — вмешалась мадам. — Вам большой дом или?..
— О нет, маленький.
— «Мортен»? — предложил потерпевший.
Хозяин покачал головой:
— Нет, маленькую виллу лучше поискать у «Литторали».
Когда я записал, мужчины начали обсуждать разные агентства. Я подумал, что можно попробовать рискнуть, как советовал мистер Каст.
Я сказал:
— Мадам, мои друзья снимали виллу у месье Санже. Может, вы знаете, с каким агентством он работает?
— Нет, месье. Но если уж вы здесь, то можете спросить его сами. Или лучше мадам Санже. У них арендой занимается она.
— Месье Санже здесь?
— Да, он живет тут неподалеку.
Она повернулась к мужу:
— Альберт, как называется вилла месье Санже?
— «Валентина».
— Нет-нет. Они поменяли название, когда пристроили террасу. — Она прищелкнула пальцами. — Вспомнила! «Суризетт». Я помнила, что слово какое-то не французское — «Суризетт».
Все оказалось очень просто.
II
Вилла «Суризетт» — переделанный крестьянский дом на окраине города — стояла на склоне горы, обращенном в сторону Граса. К ней вела старая проселочная дорога, мощенная булыжником и с обеих сторон обсаженная олеандрами. Живая изгородь из можжевельника закрывала дом от дороги. Ворот не было, но аккуратный, профессионально оформленный плакат предупреждал, что передо мною частная собственность и хозяева держат злую собаку. Похоже, жизнь на вилле протекала в комфортном и элегантном уединении.
Я остановил машину на дороге, раздумывая, что сказать Санже.
Если я сразу, с порога, заявлю, что хочу увидеть Люсию Бернарди, мне скорее всего дадут от ворот поворот. Если я буду настойчив, меня попросят удалиться. Если я откажусь, он либо сам вышвырнет меня вон, либо вызовет полицию. Второе будет означать, что он полностью в себе уверен. К тому же полиция потребует от меня объяснений, а я не могу ничего сказать, не провалив задания. И даже если Санже не станет звать полицию — его отказ перекроет мне все пути, а ему мой визит послужит предупреждением, и он будет настороже.
Дело осложнялось еще и тем, что я ни на минуту не верил информации, которой меня снабдило начальство.
Я уже решил было вернуться в город, позвонить Саю и попросить дальнейших указаний, но вспомнил, с каким тошнотворным энтузиазмом он разговаривал со мной накануне, и передумал.
Теперь ведь не скажешь, что я ничего не сделал; я узнал, где живет Санже, и поэтому могу сам решать, как мне действовать дальше.
Я снял комнату в маленькой гостинице в Мужене, потом узнал номер виллы «Суризетт» и позвонил.
Ответил женский голос с сильным южным акцентом — должно быть, горничная или экономка. Я попросил месье Санже. Она спросила, кто звонит, и я, пробормотав что-то, повесил трубку. По крайней мере он там.
Я постарался поставить себя на его место.
Если отвлечься от Люсии Бернарди, мы имеем профессионального мошенника, который добился успеха в своем деле и выгодно вложил средства в недвижимость. Возможно, Санже не оставил занятий мошенничеством, но в настоящий момент он живет как добропорядочный французский гражданин, во Франции, под своим настоящим именем. Почему бы и нет? Согласно информации из Нью-Йорка, никто так и не сумел предъявить ему обвинений даже в Германии и Италии, где он действовал. Во Франции он может себя чувствовать в полной безопасности.
Однако в его положении должны быть уязвимые места. И я кое-что нащупал.
Купив три дома в Сете, Санже дал адрес одного из них как место своего постоянного жительства. С точки зрения закона он имел на это полное право, несмотря на то что дом был необитаемым. Важно лишь, что это существующий почтовый адрес. Впрочем, совершенно очевидно, что он сделал это для прикрытия, точно так же как адрес в марсельском банке был прикрытием. Хотя Санже покупал недвижимость на свое настоящее имя (вымышленное могло бы вызвать трудности в дальнейшем), он осознанно или инстинктивно сделал все, чтобы его было трудно найти.
Я придумал, как воспользоваться этой его слабостью.
После шести сразу стемнело. Я позвонил в Париж и сообщил свой номер телефона, но разговаривать с Саем не стал. Потом немного выпил и отправился на виллу «Суризетт». Подъезжая, я видел сквозь живую изгородь, что в окнах горит свет.
Дом на самом деле был больше, чем казался с дороги: очевидно, новый владелец надстроил второй этаж. Двор старой фермы превратился в огороженный стенами сад, через который надо было пройти, чтобы попасть к главному входу. По обе стороны тяжелой двери из резного дуба стояли каменные вазы с ампельными растениями. Дорогу освещали старинные каретные фонари, переделанные под электричество. Как только я ступил на мощеные дорожки сада, залаяла собака. Я позвонил в звонок; лай стал громче и злее. Вскоре я услышал, как горничная с южным акцентом приказала собаке замолчать.
Когда дверь открылась, горничная одной рукой придерживала собаку за ошейник. Меня это не очень успокоило: горничная была невысокая хрупкая женщина, а пес — огромный эрдель. Он снова залаял на меня. Она рассеянно его шлепнула.
— Да, месье?
— Я бы хотел поговорить с месье Санже.
— Он вас ждет?
— Нет, но думаю, он меня примет.
Я протянул ей визитку парижского бюро.
— Подождите, пожалуйста.
Она захлопнула дверь. Я ждал. Через минуту или две горничная вернулась, на сей раз без собаки, и протянула мне мою визитку.
— Месье Санже сожалеет, что не сможет вас принять.
— А когда сможет, мадам?
— Месье Санже не хочет общаться с прессой. — Она говорила, запинаясь, словно повторяя слово в слово. — Он сожалеет…
И начала закрывать дверь.
— Одну минутку, мадам. Пожалуйста, передайте ему вот это.
Я написал на задней стороне карты: «Касательно мистера Патрика Чейза» — и вернул ее горничной.
Та замялась, потом снова закрыла дверь.
В этот раз ждать пришлось дольше, но, открыв дверь, горничная посторонилась, чтобы я мог войти.
— Только недолго. Вы же понимаете, у месье и мадам планы на вечер.
— Разумеется.
Я оказался в холле, где была лестница, ведущая на второй этаж, к спальням, и арка в гостиную. Раздвижные стеклянные двери отделяли гостиную от террасы за ней.
Когда я вошел, из арки вышла женщина в широких брюках и шелковой рубашке.
На вид ей было около тридцати пяти, крашеная блондинка. В руках она держала журнал «Реалии», запястья украшали тяжелые золотые браслеты. Когда я посторонился, чтобы дать ей пройти, она окинула меня беглым взглядом. У таких женщин обычно бывает веселая, обаятельная улыбка, но сейчас она была серьезна и старательно делала вид, будто мой визит ее совершенно не интересует.
Я пробормотал:
— Добрый вечер, мадам.
Судя по равнодушному тону, с которым она произнесла «Месье», женщина уже забыла о моем присутствии. Собака, шедшая следом за ней, остановилась, подозрительно меня обнюхала и затем потрусила вверх по лестнице за хозяйкой.
— Сюда, месье.
Горничная провела меня через гостиную, устланную мягкими коврами (я узнал несколько обюссонских) и обставленную удобной мебелью, мимо висевшей на стене большой картины Брака к уставленному книгами алькову и камину из резного камня, в котором горели поленья. Человек в кресле отложил книгу, снял очки и поднялся мне навстречу.
Филип Санже, он же Патрик Чейз, оказался высоким, подтянутым, симпатичным мужчиной с приветливой улыбкой. Он был одет в широкие фланелевые брюки и кашемировый свитер с шелковым платком, свободно повязанным вокруг шеи. Цвет лица желтоватый, но здоровый, в темных вьющихся волосах ни намека на седину. Глаза настороженные и выразительные, рот одновременно решительный и улыбающийся.
Он взглянул на мою визитку и протянул руку:
— Рад вас видеть, месье Маас, хотя ваш визит меня немного удивил. Я имею в виду, его цель. Садитесь, прошу вас.
Санже говорил по-французски со слегка повышающейся интонацией, что делало каждое его предложение похожим на вопрос.
— Спасибо. Очень любезно с вашей стороны, что вы согласились меня принять.
Когда я сел, он продолжил:
— Мужен далеко от Парижа. Интересно, почему в редакции ведущего американского журнала сочли, будто я знаю нечто такое, что может заинтересовать его читателей.
Я ответил по-английски:
— Сейчас публику интересует все, что касается Люсии Бернарди.
Мой собеседник вроде как не расслышал имени девушки. Вежливо улыбнувшись, он произнес:
— О, вы говорите по-английски. А ваше имя…
— Я голландец, мистер Санже. Вы предпочитаете английский или французский?
Его улыбка немного потускнела.
— Мне абсолютно все равно, мистер Маас. Но я бы хотел узнать, о чем пойдет речь.
— О Люсии Бернарди.
Он выглядел слегка озадаченным и заинтересованным одновременно. Если он и притворялся, то весьма убедительно. У меня зародились сомнения. Возможно, сведения о том, что Патрик Чейз и Филип Санже — одно и то же лицо, ошибочны.
— Люсия Бернарди? Это та женщина, которую разыскивает полиция? Мне кажется, я что-то об этом слышал.
— Вы не могли об этом не слышать, мистер Санже. Ее история была во всех газетах.
Он пожал плечами:
— Мы тут не очень следим за новостями. Так или иначе, я по-прежнему не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.
— Люсия Бернарди познакомилась с полковником Арбилем в Швейцарии, в Санкт-Морице. В то время она была с американцем по имени Патрик Чейз. У меня есть данные, мистер Санже, что Патрик Чейз — ваш друг. Я бы хотел поговорить с ним об этой девушке.