Все еще как во сне Ник Картер видел, как пламенный шар принимает форму огромного глаза, сверкавшего так ярко, что он должен был опустить веки.
И все-таки какая-то непреодолимая сила заставила его опять открыть глаза.
Из-под пола снова поднялись испарения и соединились с туманом, наполнявшим комнату, стены которой куда-то раздвинулись.
Все это сосредоточилось вокруг огненного шара в виде кольца. Кольцо это вдруг начало вращаться вокруг шара под какой-то торжественный мотив, раздававшийся неизвестно откуда.
Но, по мере того как горячие пары стали кружиться быстрее, мотив принял другой оттенок. Он стал более понятен и превратился в нежную чарующую мелодию.
Нику Картеру казалось, что из туманной пелены выступают легкие одеяния, из-под которых просвечивают женские нежные тела. А пары все быстрее и быстрее вращались вокруг огромного огненного шара.
Порой этот шар скрывался, но потом снова выступал.
В такие моменты Нику Картеру казалось, что из его памяти исчезает что-то такое, чего нельзя забывать. Но он ничего не мог поделать против этого. Одно воспоминание за другим исчезало, скрывалось куда-то. Ему казалось, что он плывет по теплым волнам, ласкающим его тело, и что позади он оставляет все, что было раньше.
Он уже забыл свои видения. Исчезли очаровательные женщины, распевавшие дивные мелодии. Он даже не помнил змею, обвившую его тело.
Он видел один только огромный шар, сияние которого теперь ослабло за кружившимися парами.
Это был уже не шар, а серебряный глобус с гладко полированной поверхностью, а над этой поверхностью порхала грациозная гейша.
Но тут Ник Картер решительным движением встрепенулся и стал протирать глаза, полагая, что он все еще видит какой-то странный, волшебный сон.
Но нет. Гейша не исчезла, она даже улыбнулась ему задорно и весело.
Но вдруг лицо ее стало серьезным.
Шар, на котором покоились ее ноги, опустился на пол и остановился прямо перед Ником Картером.
— Кто ты? — спросила гейша певучим серебристым голосом.
Ник Картер схватился за голову.
Он не знал, кто он такой. Ему казалось, что со времени вчерашнего дня прошли сотни лет.
Несмотря на то, что он сознавал, что живет, что слышит биение своего сердца, что умеет мыслить, он никак не мог вспомнить, кто он такой.
— Я не знаю, кто я, — наконец произнес он печально, — знаю, что я был кем-то, когда явился сюда.
— А где ты находишься теперь? — спросила гейша все с той же загадочной улыбкой.
— Не знаю.
— Зачем явился ты сюда?
— Не знаю, — простонал Ник Картер.
— И никогда, ты слышишь меня, никогда ты этого не будешь знать.
— Но я не хочу забывать. Я хочу знать все. Я имею право знать все.
— Ты все забудешь.
— Я не хочу.
— Взгляни мне в глаза.
Ник Картер не хотел повиноваться, но чья-то непреодолимая воля заставила его подчиниться.
Когда он хотел взглянуть на загадочную гейшу, то увидел лишь прежний огненный шар.
— Я не хочу забывать, — пробормотал он, — не хочу… не хочу…
Он зевнул и беспомощно опустил голову на грудь.
Когда Ник Картер подскочил к барону и схватил его за шиворот, кто-то нанес ему удар по затылку. Он не знал, кто ударил его и каким именно оружием.
Затем ему показалось, что он понесся куда-то далеко, что ему приснились какие-то видения, дикие, фантастичные.
Состояние это длилось не более нескольких секунд, судя по тому, что Ник Картер, очнувшись, все еще держал японца за шиворот. И все-таки этих нескольких секунд было достаточно, чтобы оставить в нем какое-то ощущение крайней слабости, как после сна, искусственно вызванного наркотическим средством.
Все эти ощущения и мысли промелькнули в мозгу сыщика с быстротой молнии.
Он вспомнил, что Фушими должен был уже дойти до комнаты наверху.
Если Фушими успеет открыть люк в потолке и будет оттуда угрожать ему револьвером, то спасение будет невозможно.
При других обстоятельствах Ник Картер не стал бы действовать силой против безоружного противника. Но в данную минуту приходилось идти и на это.
Он ударил японца так сильно по голове, что тот моментально лишился чувств и упал бы на пол, если бы Ник Картер не поддержал его рукой.
Затем Ник Картер взял его под мышку, как обыкновенный сверток, подбежал к ближайшей двери, открыл ее, вышел и снова запер ее за собой.
Тут он расслышал чьи-то шаги.
Надо было прежде всего осмотреться.
Ник Картер вынул электрический фонарь и при свете его увидел, что находится в такой же комнате, как и та, в которой он был раньше.
Противоположная дверь, по-видимому, выходила в коридор, и оттуда раздавались шаги.
Когда Ник Картер удостоверился, что вызванные бароном японцы заняли место у дверей, он вышел в третью дверь.
Он очутился в каком-то узком коридоре, в конце которого была дверь.
Дверь эта была заперта.
Ник Картер должен был опустить японца на пол для того, чтобы вынуть отмычку и открыть замок.
Он быстро справился с этой работой.
Ник Картер снова подхватил свою ношу, вышел из дома и помчался туда, где по его расчету должны были находиться конюшни.
В лучшем случае ему для спасения оставалось минут пять-шесть.
Он намеревался взять одну из лошадей из конюшни и увезти барона в Вашингтон.
Ник Картер не сомневался уже в том, что барон Мутушими был душой и главой всего заговора шпионов.
До конюшни было не более ста метров расстояния, и благодаря темноте Ник Картер добежал туда не замеченным ни одним из японцев.
К счастью, в конюшне тоже никого не было.
При свете своего карманного фонаря Ник Картер выбрал лучшую лошадь, вывел ее из конюшни, положил барона поперек, сам вскочил на нее и во весь опор помчался по направлению к Вашингтону.
У него не хватило времени оседлать лошадь и надеть на нее уздечку. Но этого и не требовалось, так как он умел прекрасно ездить верхом и без седла.
Но едва только Ник Картер со своим пленником очутился в тени огромных деревьев, окаймлявших шоссе, как услышал со стороны виллы дикие крики. По-видимому, японцы узнали о бегстве мнимого сенатора и похищении своего главаря.
К счастью, двойная ноша не была слишком тяжела для сильной лошади, которая к тому же успела отдохнуть в конюшне. Она мчалась как бешеная, повинуясь малейшему приказанию своего седока.
Шум и крики погони все больше усиливались. Ник Картер слышал топот копыт мчавшихся лошадей.
— Если мне только удастся добраться до трактира на берегу Потомака, — пробормотал Ник Картер, — то вы мне уже не страшны, хоть бы вас была целая шайка.
Трактир этот, к которому мчался Ник Картер, был в некотором роде историческим местом. Он существовал уже около ста лет. После жестокой резни, проведенной англичанами в 1812 году в столице Штатов, в этом трактире в течение некоторого времени заседало правительство. Это время не оставило на нем, однако, никакого отпечатка, даже доброй славы не осталось, так как теперь порядочные люди не показывались уже в этом трактире. С течением времени он переходил из рук в руки. То в нем ютился игорный притон, то укрывались негры-преступники, которых в Вашингтоне развелось чрезвычайно много. Не раз уже здесь происходили кровопролитные стычки между завсегдатаями трактира и полицией.
Ник Картер хорошо знал нынешнего содержателя трактира.
Дик Боблей в свое время принадлежал к категории тяжких преступников. Ник Картер когда-то уличил его в преступлении, но тот отделался сравнительно легким наказанием, так как выдал всех своих сообщников, и Ник Картер тогда ходатайствовал о смягчении его наказания.
На этом основании сыщик и надеялся, что ему в этом трактире можно будет укрыться.
Трудно было допустить, что ютившиеся в трактире преступники окажут содействие японцам. В Соединенных Штатах черные и белые состоят в смертельной вражде, но они моментально соединяются воедино, когда нужно дать отпор желтолицым, не делая различия между японцами и китайцами. Американцы ненавидят всех азиатов, да и не без основания.
Для Ника Картера было весьма важно, что он находился уже далеко впереди. Ему светили только яркие звезды на черном небе, тогда как преследователям резал глаза свет их же собственных фонарей.
То и дело раздавались выстрелы, и не раз пули пролетали мимо самой головы Ника Картера.
Лошадь его как будто чувствовала опасность: несмотря на двойную ношу, она неслась вперед, как стрела.
Преследователи отставали все больше и больше.
Вдруг крики их умолкли.
По-видимому, они поняли, что им не догнать беглеца. Выстрелы прекратились, и в конце концов умолк и топот копыт.
На крутом повороте Ник Картер оглянулся. Он увидел только ночной мрак позади себя, света фонарей уже не было.
«Они ленивы, как все азиаты, — подумал он, — а я-то полагал, что преданность существует и у японцев. Странно, что они остановились на полдороге».
Лишь впоследствии ему пришлось убедиться, что прекращение погони вовсе не знаменовало собой отсутствия преданности у японцев.
Минут через десять Ник Картер доскакал до трактира, носившего многозначительное название «Логовище тигра».
Снаружи здание казалось необитаемым и заброшенным. Но Ник Картер знал, в чем тут дело.
Он направился к заднему фасаду, наклонился и постучал в низенькую калитку.
Вскоре раздались чьи-то тяжелые шаги. Сквозь щели двери пробивался слабый свет.
— Кто там? — прозвучал грубый голос.
— Добрый приятель, Дик Боблей, — ответил Ник Картер, — мы знакомы с тобой еще по Нью-Йорку.
— Мало ли с кем я знаком. Я хочу знать имя того, кто будит порядочных людей в ночное время.
— Как будто тебя и твое логовище может смутить ночной визит, — расхохотался Ник Картер, — открывай дверь, мне некогда. А если вам хочется знать, кто я такой, то помните, что я из тех, которые умеют совершенно неожиданным образом расправляться со своими врагами.
Щелкнул замок, дверь открылась, и на пороге появился огромного роста мужчина, чрезвычайно широкоплечий, с затылком как у премированного борца.
Держа высоко над головой свой фонарь, он окинул позднего гостя испытующим взглядом.
— Но ведь вы… разве вы не сенатор Марк Галлан? — проговорил он в недоумении. — Что это у вас за человек лежит поперек лошади?
Он осветил лицо японца, который начал мало-помалу приходить в себя.
— Черт возьми, — воскликнул он, — да ведь это тот самый японский барон, подчиненные которого так часто бывают у меня!
— Не разглагольствуйте, Дик, а помогите мне сойти с лошади, — резко произнес Ник Картер, — я привез с собой очень ловкого парня, с которого я не могу спустить глаз ни на одну секунду.
— Слушаюсь. Вот, извольте, дайте мне руку. Опирайтесь на меня, а теперь держите ногу. Однако и сила же у вас богатырская! Держите его на вытянутых руках, точно это селедка какая-нибудь. Ведь вы — Ник Картер! — шепнул он с многозначительной улыбкой.
— Не называйте этого имени, — резко оборвал его сыщик, — думать можете что хотите, но имейте в виду, что я тот, кого собой изображаю. А теперь проводите меня в какую-нибудь комнату, где я бы мог отдохнуть, но только не туда, где ваши постоянные гости, по всей вероятности, опять заняты своей постоянной работой.
— Ошибаетесь, мистер, виноват, сенатор, — ответил Дик Боблей, — ничего такого у меня в доме не делается. Пойдемте, у меня есть маленькая уютная комнатка, я пойду вперед с фонарем. Или прикажете сначала отвести лошадь?
— Не надо, — отозвался Ник Картер, — сами видите, она совершенно спокойна. Она устала, но не настолько, чтобы в первую очередь заботиться о ней. Потом в конюшне дадите ей двойную порцию овса, она ее заслужила вполне.
Тут барон Мутушими, пришедший в сознание, стал делать попытки вырваться из рук Ника Картера.
— Успокойтесь барон, — обратился к нему мнимый сенатор, — мы с вами здесь отдохнем, а затем я предложу вам совершить вместе со мной поездку в карете. Долг платежом красен!
Они дошли до маленькой комнаты, окна которой, как и вообще все окна в доме, были закрыты тяжелыми деревянными ставнями, сквозь которые не мог пробиться наружу ни один луч света.
Обстановка комнаты была весьма убога. Посередине стоял круглый стол и несколько стульев. С потолка свисала керосиновая лампа, а у стены стояла походная кровать.
Дик Боблей быстро зажег лампу, а Ник Картер перенес барона на постель, предварительно надев на него наручники.
— Что все это значит? — в сильнейшем недоумении спросил Дик Боблей.
— Это вас совершенно не касается, милейший, — ответил Ник Картер, — принесите-ка нам чего-нибудь выпить, но только не пива, а коньяку или виски.
— Не будете ли вы любезны сказать мне, сенатор, — вдруг заговорил Мутушими, — на каком основании вы осмелились увезти меня из моего дома, связать меня и обходиться со мной как с преступником?
— Я нахожу этот вопрос весьма наивным, — отозвался Ник Картер, — по законам нашей страны вы совершили несколько преступлений, караемых тюремным заключением: вы насильно увезли меня, пытались заставить меня совершить, под угрозой смерти, государственную измену, и при всем этом вы еще жалуетесь, что я недостаточно ласков с вами. Впрочем, об этом мы с вами побеседуем впоследствии.
В комнату вошел Дик Боблей, неся поднос с графином и двумя стаканами.
— Поставьте все это на стол, — приказал Ник Картер, стоя возле постели, на которой лежал его пленник, — а теперь, Дик Боблей, достаньте мне карету с парой лошадей. Не разговаривайте долго, милейший. Помните, для вас же лучше, если мы с вами останемся в дружеских отношениях. Торопитесь: через полчаса карета должна быть подана. Кроме того, вы позаботитесь о кучере, на которого я мог бы вполне положиться. Поняли?
Дик Боблей вышел из комнаты.
От зоркого глаза Ника Картера не ускользнуло, что японец и хозяин трактира многозначительно перемигнулись. Он догнал Дика и вернул его в комнату.
— Советую вам, Боблей, — шепнул он ему на ухо, — не думать о предательстве. Если вы попытаетесь натравить на меня находящихся здесь в доме ваших приятелей в надежде получить за это награду от моего пленника, то помните, что мне стоит только захотеть, и вы снова очутитесь за решеткой. А если я сам не буду в состоянии отправить вас туда, то это сделает мой двоюродный брат Дик.
— Но клянусь вам, у меня и в мыслях ничего подобного нет, — уверял трактирщик.
— Ладно, Дик. Я считал долгом предупредить вас на всякий случай. А теперь ступайте, торопитесь исполнить мое поручение.
Когда Боблей вышел, Ник Картер запер за ним дверь на засов и подошел к своему пленнику.
— Прежде чем мы с вами будем беседовать,— заговорил он, — мы подкрепимся немного. Я устал от быстрой езды, да и вам приятно будет выпить стаканчик. Не хотите — как хотите.
Ник Картер подошел к столу, взял бутылку с коньяком, налил стакан и осторожно понюхал, прежде чем выпить.
Стоя к своему пленнику спиной, Ник Картер не мог видеть торжествующего взгляда, которым барон Мутушими следил за каждым его движением.
Коньяк был очень хорош, как и вообще все напитки, которые можно было за деньги достать в этом трактире.
Ник Картер с удовольствием выпил коньяк и, против обыкновения, налил себе еще второй стакан. Он почему-то чувствовал себя страшно утомленным.
Но теперь новые силы разлились по его телу. Он поставил стакан на поднос и с насмешливой улыбкой проговорил, обращаясь к своему пленнику:
— Да, да, барон, иногда приходится переживать неожиданности.
— Счастье изменчиво, — спокойно возразил японец, — я хотел завладеть вами, сенатор, и вопрос еще не решен, кто в чьей власти находится.
— Нет уж, не увлекайтесь мечтами, — расхохотался мнимый сенатор, — вы в моей власти, а через два часа очутитесь в тюрьме, если не примете моих условий.
— Прежде чем принимать какие бы то ни было условия, я должен знать их.
— Я не угрожаю вам убийством, как это делали вы, барон, по отношению ко мне. Но моя воля непреклонна. Либо вы дадите мне письменное признание вашей вины, которым я буду пользоваться по своему усмотрению, либо вы отправитесь в тюрьму.