— Патрули? — удивился я. Снова вернулось тягостное предчувствие чего-то по-настоящему нехорошего, появившееся, когда мы только встретились у моря. — Милицейские?
— Ну, не пионерские же, — съязвил Пугачев, не отрываясь от дороги, белой лентой, уносившейся под капот. — Милицейские, напополам с военными. Ты, Журавлев, телевизора так и не включал?
— А было, когда?! — спросил я довольно резко. На душе повеяло холодком. Вполне естественно, немедленно всплыли неприятные события в окрестностях Севастополя, о которых днем распинался Игорь. Выходит, они получили продолжение?
— Может, радио послушаем? — предложила Ольга. Игорь мотнул головой, показывая на угрюмые, еле видимые вершины, маячившие за бесконечными изгородями придорожных зарослей.
— Сомневаюсь, что будет толк…
Тем не менее, он все же попробовал. Магнитола ожила, расцвела веселенькими разноцветными огоньками, замелькала сменяющими друг друга цифрами, указывающими частоты. Но, как и предполагал Пугачев, радиоволны оказались бессильны пробиться через обступившие дорогу горные цепи. Из динамиков летел один хрип, под аккомпанемент статических помех.
— Я ж говорил…
— Так что случилось? — не выдержал я.
— Муртазу Баскакова взорвали, — пояснила Ольга. — Председателя татарского Меджлиса…
— Ого. В машине? — машинально спросил я, мимолетом представив развороченные железяки, в которых сложно узнать какую-нибудь недавнюю Audi A8.
— Если бы, — Пугик поджал губы. — Вместе с резиденцией курултая ихнего, в самом центре Симферополя, по-взрослому, одним словом. Двенадцать трупов пока откопали, говорят, должны быть еще…
— Ничего себе… — протянул я. — Кто ж их?
— Хороший вопрос, — похвалил Игорь. — В том-то и тонкость, что никто толком не знает. Одно ясно, профессиональная работа, у себя в гараже такую адскую машинку по чертежам из Интернета не соберешь, из двух мобилок и мешка удобрений. Да и на место хрен доставишь. Здание охранялось, будь здоров, из имеющихся на сегодня покойников — половина — боевики. — Пугик вздохнул. — И, главное, аккурат — вовремя. Как ты понимаешь, пропрезидентские СМИ уже вовсю трубят, что мол, российский флотский спецназ поработал.
— На кой им?
— Кому теперь интересно, на кой? Если ты с кем поцапался, а на следующий день бедолагу вальнули, к кому первому придут?
Я облизнул губы.
— Провокация?
— Ясное дело. Причем, в исполнении серьезной структуры, пацанве из «Жары» такие проделки не по плечу. Как и сечевым стрельцам долбанным…
Я как раз собрался спросить, какие у него соображения по части исполнителей теракта, когда Провидение преподнесло нам первый неприятный сюрприз, далеко не последний за ночь, которая только начиналась. Утробный рев мотора, мгновением раньше играючи разделавшегося с очередным забористым серпантином, оборвался надсадным кашлем. «Вектра» клюнула носом, задергалась в конвульсиях. Пугик выругался.
— Что стряслось?!
— Пес разберет, — фыркнул Игорь, принимая правее. Под шинами запел гравий обочины. — Перегрев мотора, — он стукнул костяшкой согнутого указательного пальца по одному из циферблатов панели приборов, в верхней части виднелось условное изображение термометра. — Ладно, сейчас глянем, что к чему. — Кряхтя, он выбрался из кабины.
Стоило нам остановиться, как природа, до того безмолвно проносившаяся мимо одним безликим мазком графита, немедленно надвинулась, обступила машину. В кустах разными голосами затрещали цикады, появился еж, не обращая на нас ровно никакого внимания, пересек трассу. Ноздри защекотал воздух, пропахший пылью, выгоревшей на солнце травой и какими-то местными колючками, придававшими ему экзотический, пряный аромат.
— Я, пожалуй, пройдусь, — молвила Ольга. Я последовал за ней, присоединился к Игорю. Пугик уже задрал капот. Из моторного отсека пахнуло жаром, как из печи.
— Подсвети-ка, — попросил мой старинный друг, вручая мне карманный фонарик.
— Мальчики, я вас оставлю, — сказала Ольга. Мы промолчали, она удалилась в кусты, грациозно покачивая бедрами.
— Ага, — констатировал Игорь через минуту. Вентилятор радиатора отказал. Видать, датчик температуры антифриза накрылся. В результате, пошел перегрев, а перегрев, Серега, это такой геморрой, от которого что угодно, кырдыкнуться может.
— Как быть? — спросил я. Кажется, уже говорил, двигатели внутреннего сгорания — не мой конек.
— Пускай немного остынет, — Игорь вздохнул. — Я пока брошу провода напрямую, а там поглядим…
Вооружившись складным ножом, он срезал какой-то штекер, за ним — еще один, ловко оголил изоляцию. Появилась Ольга, поинтересовалась, чисто с женской легкомысленностью:
— Исправил?
— Какая быстрая, — буркнул, не отрываясь от работы, Пугик. — Москва не сразу строилась…
Очень далеко, быть может, над морем, громыхнуло.
— Недаром парит, — сказала Ольга. Невольно обернувшись, посмотрел на юго-восток. Где-то там, километрах, должно быть, в двухстах, если по прямой, как я надеялся, спокойно спали мои девочки. Света наверняка устроилась к Юльке под бочок, она почти всегда так делала, когда меня не было дома. Вряд ли погасила ночник, и теперь легкие занавески, потревоженные переменчивым ветерком с морских просторов, устраивали на стенах театр теней. Театр без зрителей, раз девчонки спали…
— Сережа? Ты о чем задумался?
Встрепенувшись, стряхнул наваждение, перевел взгляд на Ольгу, наблюдавшую за мной с неподдельным интересом.
— Ты что-то почувствовал? — одними губами спросила она. Конечно, как же я мог забыть? Кому, как ни ей, было помнить о моих странных способностях, появившихся, когда мы были детьми? Ведь мы выросли вместе. В детстве я даже считал ее сестрой, пока не повзрослел, и не полюбил…
— Это так?! — настаивала она.
Хотел бы я ответить: нет, вопреки обыкновению — не врать. Игорь избавил меня от этой необходимости, громко хлопнув капотом:
— Ну, что, славяне, давайте попробуем отсюда уехать, что ли?
Мы, конечно, были «за». Как и мотор, который и завелся с пол-оборота, и заработал на удивление ровно.
— Тогда по коням, — скомандовал Игорь. Мы подчинились, как вышколенные солдаты.
***
Поломка заставила Пугика щадить машину. Скорость заметно упала. Первые минут десять Игорь еще и прислушивался к издаваемым мотором звукам в ожидании, когда неисправность проявит себя, даст знать, после чего «Вектра» снова выйдет из строя. Мы с Ольгой ему не мешали, помалкивали. Наконец, наш водитель с видимым облегчением вздохнул:
— Кажись, пронесло…
Потом повернулся ко мне, сообщил доверительно:
— Вот чего терпеть не могу, Серега, так это — таких, мать их, поломок. Что-то глючит, а что конкретно — иди, гадай. И не врубишься, пока совсем не откажет. Едешь и ждешь, блин, когда…
Мы преодолели еще парочку крутых серпантинов. «Вектра» расправилась с ними, шутя. Пугик позволил себе расслабиться. Я воспользовался этим, чтобы вернуться к нашему разговору о недавних событиях в Симферополе. Думаю, вы поймете меня, ведь я оставил в Крыму семью, самое дорогое, что у меня было. Спросил, кто, по его мнению, устроил взрыв, отправивший к Аллаху десяток функционеров Меджлиса.
— Ну, а ты сам, как думаешь? — вопросом на вопрос ответил Игорь. Я лишь пожал плечами, были бы свои предложения, не спрашивал бы.
— Устроил тот, кому это может принести выгоду, — покусывая губу, сказал Пугик. — Тот, кто рассчитывал извлечь немалые дивиденды от конфликта, который мы вот-вот получим в Крыму.
— Только не говори, СБУ…
— Не говорю, ни в коем случае, — отмахнулся Пугик, даже сбросив для этой цели правую руку с руля. — У нашей доморощенной спецслужбы — молоко на губах не обсохло, такими игрушками баловаться…
— ЦРУ наследило?
— Даром ухмыляешься, Журавлев. Не строй из себя Фому неверующего. Технические возможности — налицо. Интересы — тоже, — снова сняв ладонь с баранки, Игорь успел загнуть два пальца, прежде чем я перебил, заявив, что все это, как по мне, напоминает паранойю. В то время я полагал себя взрослым человеком, давненько выросшим из ползунков, и уже убедившимся: мир — не рай, и даже не семизвездочный отель, обслуживающий постояльцев по системе all included. Его сильные именно потому и сильны, что, не колеблясь, пожирают слабых, а рассчитывать на гуманитарную помощь приходится только в резервации, предварительно подписав закладную на землю пращуров. И, вместе с тем, терпеть не мог, когда кто-то принимался валить с больной головы на здоровую, с апломбом утверждая: нас самих — хоть к ране прикладывай. Мы бы уже давно возвели на Земле Царство Небесное, если б не евреи, американцы, россияне, и далее, на выбор, по длинному списку. Это они — мешают нам жить, сталкивают с праведного пути, спаивают, обкрадывают, выставляют дураками, и делают еще кучу иных пакостей. Кабы б не они, уж мы бы, кто бы сомневался, не оплошали бы…
Игорь фыркнул, как конь на водопое, стоило мне озвучить лишь малую толику этих мыслей, впрочем, достаточную, чтобы четко обозначить позицию. А потом заверил меня: именно так все и обстоит, только уже без смеха.
— Чудак человек. Америка живет не по средствам, это — и коню ясно. Штаты тратят много больше, чем зарабатывают. Один бюджет Пентагона — чего стоит, прикинь, пятьсот миллиардов долларов, как тебе цифирь? Плюс, табуны лоеров. Плюс, полчища всевозможных халявщиков, которые привыкли жить на некислые пособия. Что они все производят, кроме гор дерьма? Казалось бы, Штатам пора опрокинутся, но, с них — как с гуся вода. А, знаешь, почему? Потому, что они живут за чужой счет, обдирая как липку страны третьего мира, вроде нашей, где у власти — одни проходимцы и мудаки. Как это дело организовано, если ты прежде не интересовался, долго рассказывать, так что, можешь поверить мне на слово, именно так все и обстоит. Весь мир пашет на США по схеме, которую они навязали ему еще в Бреттон-Вуде, когда обязали пользоваться своими баксами. Представь: мы с тобой сядем в карты играть, только ты — реальные ценности на кон поставишь, а я — собственноручно намалеванные бумажки. Кто в результате останется с носом при любых раскладах?
— Не США, — сказал я.
— Правильная мысль, — похвалил Пугик. — То-то и оно. И, их задача состоит в том, чтобы сохранять существующий порядок любой ценой. Только, сделать это становится все тяжелее, учти. Тоже понятно: ресурсы Земли — ограничены, от Советского Союза остались одни обглоданные кости. Кого грабить дальше — неизвестно. Вот мировая экономика и трещит по швам.
— Допустим... — начал я.
— И допускать нечего, — перебил Пугик, врезав открытой ладонью по кромке рулевого колеса, отчего «Вектра» рыскнула к обочине, а Ольга, с заднего сидения, вскрикнула от испуга. — Американская экономика, разными способами эксплуатирующая весь мир, у нас на глазах становится непосильно обременительной для человечества, Серега. Заметь, сами американцы уже толком не знают, как заткнуть образовавшуюся дыру, поскольку стали заложниками порочной системы. Ты думаешь, какая причина финансового кризиса? По телику талдычат: рецессия, а что это за хрень такая, откуда взялась, с чем едят?
— Каким образом американцы рассчитывают поправить свои дела, рассорив на противоположном конце планеты Украину с Россией?
— Ты что, Журавлев, белены объелся? Издеваешься, да? Ты или я о стратегии непрямых действий недавно распинался? Да любая нестабильность вне пределов США, им уже на руку, автоматически, поскольку заставляет население гоняться за долларами, раз к национальным бумажкам — никакого доверия. Опять же, геополитический фактор не забудь. Ты что, запамятовал, через чью территорию в Европу протянуты газопроводы? Стоит их перекрыть, и европейцам белый свет в овчинку покажется. Евро посыплется, а доллар, соответственно, будет на коне…
В этот момент Пугачев показался мне даже довольным, как будто и сам рассчитывал поживиться в результате реализации подобной гипотетической затеи. Меня его мина взбесила, хотя я толком не осознавал, из-за чего.
— Брось, — заявил я холодно, — неужели ты думаешь, что реально спровоцировать конфликт между Украиной и Россией? Да, допустим, у политиков, может, и хватит ума на нечто такое, с них станется, но ведь есть же, в конце концов, международные организации. Совет Европы, Парламентская ассамблея ОБСЕ, наконец…
— А где была твоя долбанная ассамблея, когда Грузия в прошлом году сцепилась с Россией?! — Пугик ощерился широкой и, одновременно, абсолютно недоброй ухмылкой. — Ты, Журавлев, живешь устаревшими стереотипами, от них разит нафталином, не замечал? Спору нет, четверть века назад, когда мы с тобой в школу бегали, если б диктор в программе вечерних новостей сообщил, что штурмовики РСФСР ловко расколбасили грузинскую танковую колонну, народ бы его слова как первоапрельскую шутку воспринял, — Пугик воздел указательный палец к потолку. — Причем, Журавлев, обрати внимание, как вполне безобидную шутку, поскольку подобный расклад в ту представлялся совершенно невероятным, согласись. Только — много воды с тех пор утекло…
Какое-то время мы оба молчали, наблюдая за дорогой. Я первым нарушил тишину.
— Ты действительно думаешь, будто конфликт в Крыму может перерасти в войну?
— К сожалению, да, это вполне реально, — после короткой паузы ответил Пугик. — Россию и Украину могут столкнуть лбами. Силенок хватит. И опыта, кстати, тоже. Разделяй и властвуй, слышал такую римскую поговорку? — он ощерился.
Я подумал о своих девочках, оставленных мной в «самый подходящий момент». О шефе, который привык дергать меня по всякой надобности и без нее, словно я неодушевленный предмет, а еще о том, что, пожалуй, никуда бы не поехал с Игорем и Ольгой, если б мой старинный институтский приятель разоткровенничался бы чуть раньше. Скорее, сказал бы Светлане, чтобы собирала манатки, забрал бы семью с собой. Вместе — гораздо спокойнее.
— Все будет хорошо, Сережа, — раздался из-за спины голос Ольги. Наверное, она разглядела в зеркале заднего вида, как у меня вытянулось лицо.
— Что-то, Пугик, пять часов назад ты не был таким пессимистом, — холодно обронил я. Ссориться не имело смысла, но, врать не стану, он меня задел.
— Пессимист — есть хорошо осведомленный оптимист, — нравоучительно изрек Пугик.
— Не заметил, чтобы ты был столь осведомлен вчера вечером, — еще холоднее бросил я, — У тебя, видать, прямая связь с серверами ЦРУ или АНБ…
— Прямой нет, — с наигранной беспечностью отозвался Игорь. — Но, кое-какие нюансы мне известны, спасибо коллегам из Моссада.
— Может, следовало и меня просветить?
— А чем я, по-твоему, занимаюсь?!
— Хороша ложка к обеду…
Пугик хмыкнул, потом кивнул.
— Стал бы я раньше такое говорить, Журавлев. У твоей Светки и без того глаза были круглыми, как у лемура, что я, дурак, что ли? К чему женщину даром пугать?
— Даром?
— Да она б тебя с нами не отпустила.
Настал мой черед хмыкать. Последняя фраза прозвучала, как если бы мы снова стали подростками, и вели речь о какой-нибудь рыбалке, куда родители вполне могли и не отпустить. Отвернувшись, уставился в окно, на проносящиеся мимо темные частоколы: ближний — из торчащих по склонам деревьев, и дальний, где теснились стоявшие плечом к плечу вершины. Отчего-то подумал о двух ленточных пилах, движущихся с разными скоростями, но одинаково опасных для жизни.
— Не бери дурного в голову, Серега, — примирительно сказал Пугик. — Все будет путем. Сам прикинь, разве я стал бы тебя срывать, если б опасался, что прямо завтра грянет гром. Я тебе вполне вероятную перспективу обрисовал, на будущее…
— Если не знаешь, зачем языком болтаешь, — проворчал я, не оборачиваясь.
— Думающие люди должны понимать, куда все катится, — ответил Игорь. Судя по тону, не обиделся. — Страусиная политика сегодня не проходит, Серега, потому как пинок под хвост, это минимум, на что надо рассчитывать, занимая позицию — голова в песок. Могут ведь и по самые помидоры зарядить…
— Игорь! — запротестовала с заднего сидения Ольга.
Он пропустил ее слова мимо ушей.
— Вероятно, нам стоит ожидать неприятностей ближе к зиме.
— Почему к зиме? — удивился я.
— Так ведь президентские выборы грядут. Плюс, безработица, если негативные тенденции в экономике сохранятся, а они никуда не денутся, некуда им деваться. Цены выскочат до неба, а простые люди к январю-февралю последние свои заначки дожуют. Не подбросят добрые звездно-полосатые дяди с Уолл-стрит Украине очередной кредит, и ку-ку, пиши, пропало. Массовые неплатежи спровоцируют массовые, опять же, отключения электроэнергии. Когда плюсов, я для тебя лишь основные назвал, накопится столько, что они по всем понятиям превратятся в кресты с погоста, пойдет жара. Сразу после крещенских морозов…
— Умеешь ты успокоить…
— Успокаивать — не по моей части, Журавлев, — ехидно улыбнулся Пугик. — Нуждаешься в успокоении, найди себе психоаналитика. Ну, или ксендза, что ли, на худой конец…