Группе повезло, так как появились они как раз к ужину, ещё бы задержались где-нибудь в пути, то легли бы спать голодными. А так, успели всё – и поужинать, и душ принять, и в постель завалиться без задних ног. Дорога вымотала всех.
Зина и не помнила, как уснула. Провалилась без сновидений. Даже к завтраку вставать не хотелось, но нужда заставила. Завтрак ведь входил в стоимость их поездки, а тратить свои кровные евро на еду, когда можно поесть бесплатно, никак не хотелось.
За тот непродолжительный путь от Польши до Германии, Зина столкнулась с системой выкачивания денег, а по-другому и не скажешь. Европа – дорогое удовольствие. За всё нужно было платить. Туалет платный, вода попить, умыться – платная, за столиком в кафе просто так посидеть, отдохнуть нельзя, нужно что-то заказать. Ей казалось, что даже за чих она платила.
И стоило это всё немалых денег. Может, по меркам Европы пять евро – это мелочь, но когда Зина их переводила в гривны, на которые покупала эти самые евро, у неё волосы на голове вставали дыбом.
За хот-дог с чашечкой кофе Зинаида заплатила десять евро – по её расчётам, сто гривен. Этот иностранный пирожок, прости Господи, чуть в горле не застрял. И это было не от скупости, а от той нищеты, из-за которой она вверглась в такую авантюру.
Ведь впереди предстоял путь в Италию, где ни завтраки, ни ужины не предусмотрены, и нужно будет рассчитывать только на свой капитал, а капитал Зинин исчислялся двумястами евро и ни цента больше.
Лимит на валюту никто не предусматривал, можно было везти хоть тысячу, но где ж их взять, эти тысячи. И так поездка вылилась в приличную сумму, хотя и считалась недорогой.
Зине вся её Итальянская махинация обошлась в две тысячи евро. Такую сумму она заняла у Петровича. Тысяча восемьсот за путёвку и двести с собой. Всё. Больше средств у неё не было.
Собственно, сама путёвка стоила недорого, порядка шестисот евро, остальное брали себе посредники, которые и гарантировали место работы. Как потом Зина поняла, это был отлаженный бизнес.
В Италию просто так не поедешь, почему-то для украинцев она была запретной страной, и попасть в неё можно только через Германию или Польшу. Может быть, если бы Итальянские власти были чуть-чуть лояльнее, то таких бы посредников поубавилось.
Но, так устроен мир: кто-то бедствует, а кто-то на этом зарабатывает. И едут украинские заробитчане, как потом выяснилось, не только украинские, а и молдавские, румынские, албанские, куролесят по всей Европе, чтобы окольными путями попасть в Италию, где уже система с нелегалами отлажена.
Она это поняла ещё тогда, в немецком посольстве, где открывала визу. Ведь тот немец не задавался вопросом, откуда у такой верующей голытьбы деньги на поездку в Германию. Оформил документы без всяких препонов. Значит, знал, что делал.
Можно, конечно, отправиться и в другие страны, например, в ту же Германию или Канаду, но туда Зину никто не приглашал, там, в тех странах, у неё не было никаких зацепок. Даже Марта не могла ничего предложить, да, собственно, Зина к ней и не обращалась. Она и так много для неё сделала, зачем ещё загружать подругу такими проблемами.
-Знаешь, - секретничала Зина с Алевтиной, - у меня здесь, в Берлине, старинная подруга живёт.
- Так давай с ней встретимся, - предложила та.
- Ты что! – воскликнула Зина, - Она понятия не имеет, что я в Германии. Я поехала втайне от всех друзей и знакомых. Только дети мои в курсе.
- Ты это серьёзно? Ничего никому не сказала?
- Конечно.
- Почему?
- Понимаешь, я с годами стала суеверна. Не пойми ничего такого, но я заметила, что если скажешь заранее про намеченные планы, они не сбываются. А я хочу, чтобы задуманное сбылось.
Поэтому, будучи в Берлине, Зина не звонила Марте, боялась, что та её просто не отпустит в такую криминальную поездку, а этого Зина допустить не могла. У неё была поставлена цель, которую она должна была выполнить обязательно, во что бы ни стало.
Италия! Боже мой – что за страна! Такой красоты Зинаида никогда не видела, разве что – во сне. И Германия красива собой со своими готическими замками, особенно Бавария, и Болгария славится чудесными курортами, но Италия – это что-то!
Исторические места, невиданная архитектура, всё это перевивалось, перемежалось с лимонными и оливковыми рощами. И памятники, памятники, памятники. Сплошное средневековье какое-то.
А также - мрамор, мрамор и мрамор. Куда ни глянь – везде мрамор. Как она впоследствии его возненавидит, не сам мрамор, конечно, а мраморные полы, в зимнее время ледяные и неприятные.
Но, это будет потом, а сейчас глаза её видели сплошную красоту, которая только и просится на полотно.
У Зины создавалось впечатление, что она нырнула в какую-то средневековую картину, в эти чудесные, сказочные, не сравнимые ни с чем, пейзажи. Что из-за поворота сейчас выедет кавалькада рыцарей на конях или карета с прекрасной дамой.
Куда бы ни ступала её нога, она попадала на живописный уголок. Казалось, что вся Италия состоит из сплошных вот таких живописных уголков. Узкие улочки, старинные виллы, запрятанные в глубине зелёных садов.
А язык – пронто, грация, сеньора – просто музыка сердца. Голова от увиденного кружилась так, что Зине уже мерещилось, будто она находится не в реальной жизни, а выступает в какой-то роли на полотне Рафаэля, и что, выйдя из «Мерседеса» отдохнуть и перекусить, это не она, а сам Рафаэль прогуливается по улочкам старинных городов и ощущает дыхание вечности.
Это дыхание вечности присутствовало везде, даже в салоне их микроавтобуса, потому что воздух, наполненный ароматами летних цветов, причём таких, каких никогда не увидишь в родном селе Беленьком, проникал через открытые окна автомобиля и отрезвлял Зину от средневековых видений, от воспоминаний прошлого и приводил её в мысли в будущее.
А будущее как раз и держало нестерпимый страх, который холодил её вот уже пятые сутки. Группа въезжала в Неаполь, конечный пункт их путешествия.
Первое впечатление от города у Зины было ужасное. Это потом она в него влюбится до беспамятства, а сейчас он предстал перед ней в каком-то диком виде.
Когда проезжали Рим, то он виделся Зине таким холодным, величественным, таким, действительно, «вечным городом». Неаполь же оказался полной противоположностью Риму. Яркий, пёстрый, колоритный, с какой-то цыганской весёлостью и южным темпераментом, местные жители здесь гордо величали себя неаполитанцами.
Город, состоящий из одних контрастов. Весёлый, богатый, сверкающий красотой, он, вдруг, в одно мгновение, буквально несколько шагов в сторону, пройти сто метров от центра – превращался в грязный и дикий мегаполис с бесстыдно развешанным бельём поперёк узких улочек, с орущими детьми и скандалившими, словно из кинофильма, супругами.
Белоснежные яхты, брошенные на якорь подальше от берега и целые кварталы, где дома выкрашены в кодовые цвета, обозначающие наркотик, который там можно купить.
Роскошные виллы богатейших людей планеты, дорогие яхт-клубы, поля для гольфа, и тут же древние улочки с толпой скромных, а может быть, даже и бедных неаполитанцев.
Днём бойкая торговля – вечером груды мусора. Когда и как его умудрялись к утру убрать, не знал никто. Да вообще, горы мусора и уличная грязь – такие же неотъемлемые черты города, как древние руины, старинные виллы, лазурное море и Везувий.
Поэтому Зина и молила Бога, чтобы их шофёр Володя оказался нормальным порядочным парнем и доставил её к Марии, а не завёз в бордель, которые, как казалось самой Зине, кишели в этом чудовищном городе на каждом углу. Хотя, кому она там может приглянуться, женщина пятидесяти шести лет, она и представить не могла.
«Мерседес» остановился, и Зина оказалась во внутреннем дворике - патио, окружённом со всех сторон стенами. Их встречала Мария, западенка, это было слышно по её выговору. Бойкая женщина Зининого возраста, она управляла приезжими, словно регулировщик машинами в заторе.
Зину, как сообщила Мария, уже ждал хозяин. Им оказался «маленький, чёрный, лохматый итальяшка». Именно такие слова мелькнули в Зинином сознании, которое было на грани срыва. Этот итальяшка посадил её в какую-то машину и повёз. Куда, Зина не знала и от этой неизвестности кружилась голова.
Собственно, голова у неё кружилась не только от неизвестности. За последние сутки она, от переживаний, практически ничего не ела, пила один кофе, и совсем не спала. Так, дремала и то чуть-чуть, ведь спать приходилось в «Мерседесе», а как там уснёшь?
Конечно, можно было снять гостиницу, но на неё ни у кого не было денег, да и документов соответствующих. Им нужно было проехать почти пол Италии и сделать это незаметно, не привлекая ничьего внимания. Любой полицейский мог остановить их и вернуть обратно в Германию. Туда, куда у них была путёвка.
От голода, от перевыпитого кофе, от недосыпа и от нервов Зину начало трясти ещё в машине, поэтому обыкновенный итальянец ей казался лохматым чудовищем, которого она к тому же и не понимала. Ведь она знала немецкий язык, а итальянский в первый раз прозвучал тогда, когда их автомобиль остановился на заправке, и Зина вышла размять ноги. Вот там она и услышала, как Володя разговаривал с итальянцем-заправщиком.
Конечно, прежде, чем сесть к незнакомцу в машину, Зина от Марии приняла заверения в том, что это порядочный человек, и что она имеет дело только с порядочными людьми, и что Зина, если вдруг случится неимоверное, всегда сможет к ней обратиться за помощью. Всё это так. Всё правильно.
Только как это осуществить? Ещё неделя, и всё. Прощай шенгенская виза – здравствуй Зина нелегалка. Как пойти по улице, если в Неаполе кругом полицейские-карабинеры, которые имеют право спросить документы у каждого?
И как это осуществить, если Зина видит Неаполь только из окна автомобиля? Как можно ориентироваться в чужом городе без знания местного языка? Если случится неимоверное, куда бежать? В какую сторону?
Вся эта каша настолько кипела и варилась у неё в голове, что когда они прибыли к хозяйскому дому, Зина почти теряла сознание.
Дом был современным, двухэтажным, с большими открытыми окнами и маленьким метров пять от калитки до дома двориком. В этом дворике в деревянных кадушках стояли апельсиновые и лимонные деревья, экзотические пальмы и ещё какие-то растения, которые Зина видела впервые.
Дикий виноград вился по каменной ограде, окружавшей дворик, по стенам, забрался даже на крышу, создавая тем самым необъяснимое очарование дому.
От такой красоты у Зины немного отлегло от сердца. Ну, не могли здесь жить плохие люди, никак не могли.
Встречали Зину такие же «маленькие, чёрныё итальяшки», шумные и говорливые. «Наверное, братья, - подумала Зинаида, - уж очень друг на друга похожие».
Действительно, это была семья, состоящая из отца, немощного старца, для которого и была привезена Зина, и его трёх сыновей со своими жёнами. Женщины на Зину не произвели никакого впечатления. Обыкновенные итальянки, невысокого роста, смуглые и зубастые, вроде у них не тридцать два зуба во рту, а шестьдесят четыре.
Все они шумели, громко говорили, размахивали руками и жестикулировали пальцами. В общем, весь набор диких жестов. Зина смотрела на них и думала: «Кошмар, я никогда их не пойму. Да и что можно понять в таком гвалте?» Но, тем не менее, приглашение к столу она поняла.
Кухня её потрясла. Картинка из глянцевого журнала. Большая комната, где рабочая стенка находилась далеко возле окна, а посередине стоял круглый стол с мягкими стульями.
И потрясла Зину не сама обстановка, а гамма контрастных цветов. Стены были жёлтыми, мебель зелёной, пол – белый мрамор, чёрные стол и стулья. Необыкновенные светильники на потолке и кругом зелень – на полу, на окне, на стенах.
Как по Зине, то в этой кухне можно было и гостей принимать, и даже спать, такой она была красивой и уютной.
Несмотря на тёплый приём, Зина есть не могла. Она ещё не отошла от дороги и переживаний, поэтому вся эта еда вызывала у неё только тошноту. Взяв со стола яблоко, Зина показала жестами, что хочет умыться с дороги и отдохнуть.
На удивление, хозяйки её поняли и отвели в ванную комнату, которая, как и кухня, произвела на Зину впечатление. Но самое большое потрясение Зина получила тогда, когда взглянула на себя в зеркало в ванной комнате. На неё смотрела незнакомка. И не пенсионерка вовсе, а как ей показалась, молодая женщина.
За время своего путешествия от дома до Неаполя, с Зиной случилось то, что не получалось годами. Она похудела, скинула килограммов пять, если не больше. Поэтому в зеркале отражались не толстые щёки, а помолодевшее, приятное лицо и сравнительно тонкая талия.
- Боже мой, - воскликнула Зина, - неужели это я! Неужели для того, чтобы я похудела, мне нужно было на собственной шкуре испытать все невзгоды такого ужасного пути? Трястись в жутком страхе, который ещё даже и не отпустил?
Потрясение, которое она получила от отражения в зеркале, было не последней каплей её испытаний. Последней каплей оказалось то, что Зину укладывали в постель вместе с дедом, хозяином дома.
С ума сойти! У таких богатых хозяев, а то, что она попала в богатую семью, Зина и не сомневалась, - не оказалось спального места для неё. Спасть со старым маразматиком в одной кровати – это выходило за все рамки Зининого сознания.
- Вы вообще в своём уме? – воскликнула Зина, хотя понимала, что её никто не понимает. – Я спать вместе с Вашим старым хрычом отказываюсь наотрез! Да я вообще отказываюсь с кем-либо спать! - выкрикнула она в сердцах.
Всю поездку Зина крепилась, держалась, как могла, старалась не расстраиваться по всяким поводам, но здесь, сейчас, глядя на немощного старца, с которым ей нужно было спать в одной постели, её терпению пришёл конец.
Слёзы выступили на глаза и грозились вылиться, несмотря на то, что Зина их удерживала всякими силами. Она поняла, что не железная, что сделана из плоти и крови, и что эта самая плоть как раз и восстаёт против такой несправедливости.
- Нет, - твёрдо сказала Зина, смахнув ладошкой слёзы с глаз, - что хотите со мной, то и делайте, но я с ним не лягу!
Конечно, дословно её тираду никто не понял, но сам отказ был понятен всем. Родственники опять между собой шумно пообщались, потыкали друг в друга руками и пальцами, и один из итальяшек принёс Зине матрас и положил его на пол.
Зина поняла, что этот бой она выиграла. И ещё она поняла: чтобы ни случилось, за себя нужно стоять до конца.
«А всё виной деньги, - бормотала про себя Зинаида, уже почти засыпая, - будь они неладны. И в Италию, чего греха таить, я за ними поехала. Ведь, куда ни сунься, везде нужны эти проклятущие деньги».
Зина проваливалась в сон, думая о том, что ещё не обговорила со своими хозяевами самого главного – свою оплату труда, труда, о котором она не имела никакого представления.
Хозяева в день Зининого приезда смилостивились над ней и дали хорошо выспаться и отдохнуть. И всё. Это был единственный полноценный отдых за те три месяца, которые она провела в их доме.
Уже на следующий день, покормив завтраком, который состоял из кофе, бутербродов и фруктов, Зинаиду подвели к отцу семейства и показали жестами, что она должна сидеть около него сутками.
Туалет этого старца в Зинины обязанности не входил, за ним следили сами хозяйки, а вот развлекать его, исполнять его просьбы и вообще, просто всегда быть с ним рядом, даже если он заснул днём, это была обязанность Зины.
Посторонний человек, который никогда такой работой не занимался, воскликнет: « И что такого сложного? Сиди себе и всё!» Для Зины, подвижной, энергичной женщины, это было пыткой.
У себя на родине в селе Беленьком она вставала в шесть утра, зимой делала зарядку, летом ехала на велосипеде на Днепр, чтобы там, на берегу, так же выполнить зарядку и искупаться в утренних и прохладных водах могучей и такой прекрасной реки.
И вообще, Зина купаться обожала. Летом она обязательно два раза в сезон ездила на Азовское море, а здесь, в Неаполе, где до моря рукой подать, где сквозь открытые окна слышался крик чаек и шум прибоя, она ни разу за три месяца не вышла просто пройтись по улочкам города, не то, что окунуться в морские волны.