Скиф внимательно прочитал расписание и вернул его Штольцу. Учебный день клонированных людей длился тринадцать часов с двумя часовыми перерывами – на обед и на ужин. График занятий был составлен очень плотно: на физическую подготовку ежедневно отводилось по пять часов, на теоретические и практические занятия по разным видам оружия и организации терактов – шесть. Преподавателями этой науки значились Сулл и Луккини. На завтрак был запланирован один час, перед отбоем – два часа свободного времени. Выходные дни были предусмотрены только для преподавателей. И в субботу и в воскресенье с клонами занималась Яржебинска. Ее занятия назывались: общая и компьютерная грамотность.
- Вас все устраивает в расписании? – спросил Штольц.
- Не все. Подъем – на час позже.
- Хорошо… но тогда сместится на час весь график, - возразил Штольц.
- На завтрак – только сок. Много времени не займет.
- Только сок… - задумчиво повторил Штольц. – Еще есть какие-нибудь замечания?
Скиф молча качнул головой.
- Итак: с завтрашнего утра, уважаемый господин Пак, включаетесь в учебный процесс. Я обязательно зайду посмотреть. Вы – большой мастер своего дела. В Сингапуре мне посчастливилось стать свидетелем, прямо скажу, незабываемого зрелища… Сколько же времени нужно потратить, чтобы вот так в совершенстве овладеть боевым искусством?
- Чтобы овладеть каратэ как оружием нужно шесть месяцев, чтобы освоить его как спорт нужно потратить шесть лет, а чтобы познать каратэ как искусство нужно изучать его всю жизнь. – Это была самая длинная фраза, произнесенная Скифом в течение всего разговора со Штольцем.
- Ну, шесть лет – это вообще не обсуждается. У меня здесь не спортивная секция. Шесть месяцев… - Штольц взглянул на потолок ангара и покачал головой. – Шесть месяцев - это чересчур много. Жизнь у моих бойцов слишком короткая. Так, что ограничимся одним месяцем, максимум двумя… Ничего, они мальчики способные – быстро обучаются. Завтра сможете в этом убедиться. В вашей группе будет сорок человек. Многовато?.. – Штольц почему-то подумал, что Скиф недоволен, хотя никакие эмоции на лице азиата не проявились. – Ничего не поделаешь – необходимость диктует правила…
Когда Скиф со Штольцем вышли из ангара, мимо них прошествовал большой отряд клонов, выстроенных в колонну по четыре человека. Скиф насчитал десять рядов. Отряд в полном молчании проследовал к соседнему ангару. Ими никто не командовал, но шли клоны нога в ногу и не глазели по сторонам, смотрели строго перед собой – идеальное самоуправляемое под-разделение рослых и крепких на вид бойцов. Лица у клонов были сосредоточенными и… одинаковыми. Сорок близнецов, одетых в одинаковую камуфляжную форму отличались между собой только номерами, нашитыми на клапаны карманов форменных рубашек. Одной лишь одинаковостью эти ребята способны были внушить страх противнику. Даже видавший виды Скиф слегка оторопел, что не ускользнуло от взгляда Штольца.
- Это ваши ученики, господин Пак, - сказал он, вглядываясь в лицо Скифа. – Вы удивлены их видом?
- Честно сказать, немного удивлен.
- Это не люди, точнее не совсем люди. Клоны. Вы что-нибудь слышали о клонировании? Про овечку Долли, например?
Скиф молча кивнул. Он понял, что Штольц специально подгадал их выход из ангара, чтобы полюбоваться его реакцией. Тогда, на их первой встрече в Сингапуре, состоявшейся сразу после гладиаторского поединка, Штольц предложил ему потренировать за неплохие деньги группу военных курсантов. Так он их назвал.
- И как вы к этому относитесь? – заинтересованно спросил Штольц.
Скиф пожал плечами, что означало – никак.
- У вас нет каких-либо этических или религиозных убеждений, которые помешали бы выполнять условия нашего контракта?
- Нет, - коротко ответил Скиф.
- Замечательно. Если результаты вашей работы превзойдут мои ожидания, мы подумаем… и возможно пересмотрим условия контракта в части, касающейся вашего гонорара. В сторону его увеличения, естественно. Вы удовлетворены?
- Вполне, - Скиф позволил себе улыбнуться.
Коттедж Штольца был самым большим в лагере, двухэтажным. На его крыше была установлена внушительных размеров тарелка спутниковой связи. Рядом с коттеджем пустовала забетонированная вертолетная площадка.
Штольц ожидал Дантиста, сидя за столиком в плетеном кресле на веранде. Он поздоровался с Дантистом и предложил ему место в кресле, стоящем рядом.
- Можете курить, - сказал он, пододвинув к Дантисту массивную бронзовую пепельницу. – Лунатик вас еще не отучил от этого пагубного пристрастия?
- Увы, - вздохнул Дантист, доставая сигарету. – Как заметила фрейлейн Лора Вибе: у каждого свой пунктик.
- Да, да. Она чертовски права… И чертовски хороша, не правда ли?
- Я влюбился в нее с первого взгляда, господин Штольц.
- Да, мы, немцы, народ сентиментальный. Влюбиться с первого взгляда, вполне в нашем духе.
- Сентиментальный, но одновременно практичный и весьма работоспособный, - продолжал Дантист светскую беседу, намекая, однако, что пора перейти к вопросу о предстоящей работе.
- Да, вы правы, господин Тихофф, - сказал Штольц. – Итак, перейдем к делу. Прежде, чем обсудить ваши обязанности, я бы хотел задать несколько интересующих меня вопросов.
- Я весь – внимание.
- Вопрос первый, в каком объеме вы владеете знаниями в области генетики и генной инженерии?
Александр Тихофф на мгновение задумался и начал говорить очень осторожно:
- Не могу сказать, что мне приходилось практически работать в этом на-правлении. Но я считаю себя человеком образованным и потому обязанным следить за всеми открытиями и достижениями современной науки. Кроме то-го, что я прослушал курс генетики в Мюнхенском университете, я изучил много научных трудов по этой теме, знаком с работами Мьёена, Гауфа и Полански и многих других…
- А монографии некоего Иоганна Штольца не попадали в поле вашего зрения? – с легкой усмешкой спросил Штольц.
- О, господи… Ну, конечно! - Дантист изобразил на своем лице крайнюю степень смущения. - Простите, герр Штольц. Как же я… Я просто не сопоставил… «Геном человека и его мутации», «Ген & Этика». Ну, конечно же!.. – Это был явный перебор. Две эти монографии Штольца в Европе не издавались, и для простого дилетанта в вопросах генетики, каковым представлялся магистр медицины А. Тихофф, были практически недоступны. Но самодовольный Штольц прокола спецагента не заметил. Напротив, он с интересом посмотрел на столь просвещенного молодого человека и самодовольно произнес:
- Да, это мои работы. Они стали моими последними теоретическими изысканиями, потом я стал заниматься практической работой.
- Вы работаете с геномом человека?
- Естественно. Клонированием овец и коров пусть занимаются животноводы. Цель ученого медика как я ее вижу не простая борьба с различными заболеваниями, а создание нового человека не подверженного болезням и старению. Я не против тех, кто трудится в сфере традиционной и нетрадици-онной медицины, пусть они спокойно занимаются своим ремеслом. Я ученый, и должен идти вперед.
- И вы, герр Штольц, уже добились каких-нибудь результатов? – заинтересованно спросил Дантист.
- Да, и немалых. Я создал нового человека. Теперь я с уверенностью могу это сказать!.. Конечно, созданные мною клоны человека еще далеки от совершенства, но… начало эры Человека Нового положено.
- И я могу увидеть творение ваших рук собственными глазами?! – с жаром спросил Дантист.
- Для этой цели я вас и пригласил сюда на остров… Но не для того, чтобы банально похвастаться результатами своей работы. Мне нужен грамотный, а главное, преданный помощник. Он должен быть не столько профессионалом, сколько сторонником моих взглядов на миссию медицинской науки.
- Можете полностью на меня положиться. Я ваш сторонник, поверьте!.. Всегда мечтал о чем-то подобном и очень рад работать с вами, герр Штольц! – Свой душевный порыв Дантист сыграл весьма недурно. Штольц казался удовлетворенным.
- Прекрасно! Если вы читали мою монографию «Ген & Этика» и разделяете мои взгляды на клонирование человека, то второй вопрос, который я хотел вам задать, отпадает… Итак, сейчас мы подпишем контракт, а завтра утром, перед завтраком вы должны прийти сюда для того, что бы я мог сделать не-обходимые анализы. Генный материал – субстанция крайне чувствительная и доступ к нему строго ограничен. Все ваши медицинские показатели мне известны, иначе я бы не делал вам своего предложения, но с момента вашего последнего обследования прошло некоторое время. Я должен быть полностью уверен, что вы не принесете невольного вреда эмбрионам… Сегодня в столовой состоится вечеринка по поводу вашего с господином Паком появления в нашем коллективе. Я рекомендую не употреблять ничего спиртного.
- Нет проблем, герр Штольц, - широко улыбнулся Дантист.
- Тогда до завтра, герр Тихофф.
Глава 9. Бажена
На вечеринке присутствовало семь человек. Кроме них четверых, были только Сулл, Луккини и Яржебинска. Штольц не появился, предоставив новеньким полную свободу действий. Впрочем, эта свобода была мнимой. На-верняка Штольц наблюдал за участниками вечеринки из своего коттеджа: Дантист заметил внимательные, но холодные и беспристрастные глаза четы-рех видеокамер, нагло развешенных по углам столовой.
Дантист слегка задержался, пытаясь наладить контакт с Лунатиком в плане курения, поэтому, когда он пришел в столовую, вся компания была уже в сборе. Шериф успел изрядно набраться дармового виски, он с угрюмым видом стоял у стойки бара, продолжая опрокидывать каждые две-три минуты по стаканчику, намериваясь, по-видимому, прикончить весь запас этого напитка. Пират в компании Аристократа и Герцогини расхваливал кулинарное мастерство местного повара Фрица Шмульке. Скиф со стаканом томатного сока в руке стоял чуть поодаль от этой троицы и по обыкновению молча слушал. Герцогиня и Аристократ пили шампанское, итальянец, по видимому, мартини.
Бажена Яржебинска в разговоре участия не принимала. Она сидела в углу тихо как мышка и была такой маленькой и невзрачной, что казалось, ее здесь вообще нет. Собственно, Дантист сразу ее и не заметил. Перед девушкой стояла миниатюрная чашечка кофе, Бажена смотрела в нее с таким вниманием и сосредоточенностью, словно старалась увидеть сквозь непроглядную черноту фарфоровое дно.
Дантист тоже налил себе черного кофе из кофемашины и подошел к молчаливой незнакомке.
- Не возражаете?..
Девушка подняла голову, оторвав взгляд от чашки и… земля ушла из-под ног бывалого сердцееда. Дантист оторопело опустился на стул.
Таких глубоких ярко-синих глаз он не встречал ни разу в жизни, хотя чего-чего, а женских глаз повидал немало. Взгляд Бажены был удивленным и настороженным, и немного испуганным, но в глубине синей бездны Дантист вдруг увидел колышущееся море страсти и тщательно скрываемую сексуальность. Все стало неважным: худые ключицы, неразвитая грудь, бледный явно нездоровый цвет лица, густая россыпь светло-коричневых веснушек на впалых щеках. Он даже не взглянул на жидкие пряди тусклых светло-русых волос Бажены и на ее нервные руки с коротко остриженными ногтями. Одного лишь взгляда этих синих глаз оказалось достаточно, чтобы внезапно замереть от дикого и жгучего желания, а потом резко без перехода почувствовать себя неотразимым и грешным Казановой.
Девушка молча кивнула, выражая кивком согласие.
- Давайте знакомиться. Меня зовут… - Дантист вдруг забыл свое имя. – Меня зовут Алекс… Александр Тихофф. Я сегодня первый день на острове, господин Штольц пригласил меня работать в качестве своего ассистента.
- Бажена, - коротко представилась девушка. Голос ее был под стать внешности – такой же тихий и слабый.
- Вы полька?
- Да, но только по происхождению. В Польше я не была ни разу, не пришлось как-то… Мои родители эмигрировали из страны еще в девяностых. Всю жизнь я прожила в Лондоне. – Последняя фраза, произнесенная Баженой, прозвучала как-то трагически, во всяком случае, так показалось Дантисту. А может быть, во всем был виноват ее плохой немецкий. Девушка говорила с сильным акцентом, очень мягко произнося жесткие и чеканные немецкие слова. Дантист перешел на английский.
- А я немец. В Германии родился и там провел всю жизнь. Выезжал, конечно, в некоторые страны Европы, но только как турист. И не надолго. – Английский Дантиста нуждался в практике, но все же он был чуть лучше, чем немецкий Бажены. – А вы давно работаете у Иоганна Штольца?
Бажена снова вскинула на Дантиста, опущенные было глаза. На этот раз Дантист остался спокоен, только почувствовал, как стало тепло в груди. Он справился с минутной слабостью, однако симпатия к девушке не исчезла. «Во всяком случае, делать это мне противно не будет…» - решил он.
Девушка долго молчала, раздумывая над ответом. Наконец она сказала:
- Здесь не принято разговаривать на подобные темы.
- Тогда, может быть, расскажете мне о себе, о своей жизни в Лондоне?
- О себе?.. Моя жизнь скучна и не интересна… не стоит об этом… – Голос Бажены почему-то задрожал, Дантист не мог уяснить причину этой ее нервозности. Бажена встала. – Извините, Александр, я устала. Плохо себя чувствую. Я, пожалуй, пойду.
Дантист поднялся следом.
- Разрешите мне проводить вас?
Девушка не ответила, и Дантист расценил ее молчание как знак согласия, они вместе направились к выходу. Шериф был в глубоком нокауте. Веселая компания во главе с Аристократом уже добралась до обсуждения фиников. Скиф по-прежнему цедил томатный сок. На столике, за которым сидели Дантист и Бажена, одиноко стояли две чашки с нетронутым кофе.
Оказалось, что коттедж Бажены расположен по соседству с коттеджем Дантиста. Всю дорогу до дома девушка молчала. Дантист пытался развесе-лить ее рассказами, естественно придуманными, таких рассказов у него было заготовлено достаточное количество. Но все его шутки разбивались о стену холодного непонимания. Казалось, Бажена даже не слушает его и думает о чем-то своем. Не дойдя нескольких шагов до крыльца, она неожиданно остановилась и резко подняла голову.
- Извините, Алекс, что я испортила вам вечер, - сказала она срывающимся голосом. – Если вы больше никогда не подойдете ко мне, я не обижусь. Я знаю, что я жуткая уродина… Вы подошли ко мне и разговаривали со мной из сострадания…
- Вы ошибаетесь, - возразил Дантист. – Вы очень закомплексованы, пани Бажена. И, поверьте, вы очень сильно заблуждаетесь по поводу своей внешности.
Бажена еще выше подняла голову и встала на цыпочки, чтобы заглянуть в глаза своему провожатому.
- Вы лжете?
В вопросе девушки прозвучала надежда. Дантист понял, что сейчас она даже была готова принять его ложь. Но лгать ему было и не нужно.
- Я говорю правду, - улыбнулся Дантист, и нежно взяв Бажену за худенькие плечи, привлек к себе.
Девушка замерла в его объятиях и закрыла глаза, потом, словно опомнившись, резко отстранилась и бросилась к двери. Но на пороге она остановилась и, обернувшись, сказала с горечью:
- Я скоро умру. У меня рак крови.
Дверь захлопнулась, а Дантист еще долго стоял и думал об обреченной на скорую смерть девушке. Он задавал себе вопрос, на который не мог найти однозначного ответа. Что стояло за странным влечением к этой, в общем-то, некрасивой девушке, наделенной такими прекрасными синими глазами? Внезапно вспыхнувшая любовь? Или просто страсть?.. На элемент задуманного плана его теперешнее состояние было совершенно непохоже…
Дантист вдруг задумался о себе любимом.
Он никогда прежде не размышлял о судьбах тех людей, которые встречались на его пути - пути разведчика, спецагента. Он использовал этих людей, как используют нужные инструменты и расходные материалы. Все они были винтиками в большой и жестокой игре, правила которой придумывал не он. Целью игры являлась победа. Для достижения ее средства были не важны. Он всегда так считал и не щадил ни врагов, ни своих случайных помощников. Также поступали и его друзья. Хозяева игры выдали им лицензию на вседозволенность. Да собственно и сам он был точно таким же винтиком. Его могли открутить и выбросить из игры за ненадобностью, перевести в разряд «покойников» и снова оживить.