- Ещё, господин Поливанов потребовали, - продолжал официант, - чтобы я им подал другой прибор. Вроде бы, нож оказался недостаточно острым.
- Кто ещё ужинал в этой вашей «фруктовой»?
- При нём-с - никто. Господин Поливанов вчера были-с последним. Лето – не сезон, да и поздно. У нас, знаете ли, после двенадцати ночи штрафы берут почасовые за неурочное обслуживание и нахождение в клубе.
- К Поливанову подходил кто-нибудь, пока он ужинал?
- Подходили-с. Господин Островерхов присели к столу. Они поговорили промеж собой минут десять и капитан ушёл. И больше я никого ни в зале, ни около Алексея Алексеича не видел-с.
- Кто такой Островерхов? – обратился Собакин к старшинам.
- Островерхов Пётр Григорьевич, капитан Павловского лейб-гвардии полка. Известный по Москве повеса, картёжник и дуэлянт – с неудовольствием ответил Сокольский. – В тот день он был в клубе и уехал часов в десять со своим однополчанином, Тохтамышевым, который был записан у нас, как его гость.
- А что ты скажешь, Иван, было кольцо на Поливанове после того, как ушёл Островерхов?
- Не могу знать, не присматривался. Ни до, ни после.
- Как так? Вот его сиятельство утверждает, что камень может так сверкнуть, что глаза слепит, а ты говоришь: «не знаю».
- Извиняюсь, конечно, но по моей работе у меня и без алмазов к вечеру из своих глаз искры сыплются, – с обидой в голосе ответил официант. – Я заступил на службу в тот день в половине восьмого утра и к полуночи был уже больше шестнадцати часов на ногах, без передыху.
- Понятно. Продолжай, Ваня, – мягко пресёк его стенания сыщик. – Может, всё-таки, ещё кто-нибудь подходил? Вспомни.
- Точно не скажу, но возможно, господин Видякин.
- Кто это? – опять обратился Собакин к старшинам.
- Подмосковный помещик, член Охотничьего клуба (охотники имеют к нам доступ), известный устроитель псовых охот, – ответил Шаблыкин.
- Точно так, – добавил официант. – Их любой помещик знает и, даже нарочно выписывают к себе, когда намечается большой гон. Господин Видякин поставляют лучших псарей и собак всем заядлым охотникам.
- У него и прозвище соответствующее: Собачий царь, – уточнил князь. – Представляете, его даже самая злющая собака не кусает, а ластится, как не ко всякому хозяину. Проверяли многократно и даже пари держали.
- Этот ваш Собачий царь к столу Поливанова подходил? – обратился сыщик к официанту.
- Не могу знать. Я с ним столкнулся недалеко от дверей, когда первый раз пошёл на кухню за сыром.
- Кто ещё с ним разговаривал, когда он ел?
- Больше никово-с.
-Дальше.
- Когда я вернулся, господин Поливанов поужинали и сидели просто так, прикрыв глаза, должно быть отдыхали-с. Я подошёл к сервировочному столу, написал для них счёт за ужин, потом подошёл к ним рассчитаться. Они всегда расплачиваются налично и на свой счёт записывать не любят. Так вот. Я подошёл и вижу, что Алексей Алексеич как-то странно наклонились вперёд, прямо на прибор со специями, уксусом и прованским маслом, и так, что всё обракинулось и разлилось.
- А зачем вы на стол масло ставите?- с интересом спросил Канделябров.
- Оно у нас настояно на южных пахучих травах. Некоторые очень даже любят, по своему вкусу, приправлять им блюда или салаты, которые получаются от этого особенно ароматными.
- Продолжай, голубчик, - Вильям Яковлевич грозно посмотрел на, встрявшего в допрос, Канделяброва, - и что Поливанов?
- А они будто заснули, но вроде и не спят, а как-то чудно; всхрапывают и рот открывают, как, если бы им не хватало воздуха. Тут я понял, что дело неладно и побежал к начальству.
- А почему не сразу к медику?
- У нас такой порядок. Все чрезвычайные распоряжения исполняются через старшин, – объяснил за официанта Шаблыкин. – Делается так во избежание осложнений. Публика у нас деликатная и требует деликатного обращения. Не всегда прислуга может сообразить, что к чему.
- Скажи мне, Иван, вот ещё что: с момента, как ты накрыл стол для Поливанова и его приходом во «фруктовую», сколько прошло времени?
- С полчаса точно.
- И ты всё время был у этого стола безотлучно?
- Это невозможно. У меня много обязанностей, особенно в конце рабочего дня. Я сделал сервировку на две персоны, протёр приборы, рюмки, фужеры, поставил вино, закуски и накрыл всё большой салфеткой до прихода гостей, а сам отошёл к другому столу. Там у нас ежедневно ставят фуршет из фруктов и сладостей для всех желающих. Мне надо было проследить, чтобы официанты не забыли поставить на ночь клубнику на ледник. Это входит в обязанности старшего официанта.
- А ты старший?
- Уже третий месяц. Вы это можете увидеть по моему фраку.
- Действительно, я только сейчас сообразил, что ты не в ливрее.
- Старший официант должен выделяться из общей массы прислуги, чтобы его могли отличить гости, если у них возникнет вопрос или положение, которое они не смогли решить с рядовым официантом, – обстоятельно объяснил Сокольский.
- Я думал, что это обязанности дворецкого.
- Дворецкий осуществляет общий надзор за прислугой. У него много других обязанностей. А старший официант контролирует и улаживает возможные претензии к кухне, обслуживанию, сервировке столов и оплате счетов гостями. Именно поэтому он во фраке, как старший из обслуживающего персонала.
- Выходит, что старший официант не обслуживает гостей?
- Только в крайнем случае, когда не хватает рук.
- Тогда, почему же, ты, Иван, стал обслуживать Поливанова? Ведь вчера, кажется, наплыва гостей не наблюдалось.
За него поспешил ответить Шаблыкин.
- В наших традициях всегда идти навстречу пожеланиям постоянных членов клуба. Таким был Алексей Алексеевич. Он привык, что его обслуживал Матвеев, был им доволен и не хотел менять привычку делать заказы только ему. Подобных случаев много. У нас, к примеру, постоянно бывает князь Платон, человек известный и уже в весьма преклонных летах. Он ещё в 73-ем году входил в комитет по правке устава клуба. Он такой чудак, каких свет не видывал. И что? Все его требования клуб выполняет всегда в точности. Десятки лет князя обслуживает один и тот же старый лакей, которого клуб держит исключительно для него, никто не занимает его кресла в маленькой синей гостиной, и ест он только своими именными приборами, даже в дни самых больших торжеств, когда в большой столовой зале выставляется клубный парадный сервиз.
- Ясно. Давайте вернёмся к вчерашнему вечеру, – предложил Собакин и опять обратился к официанту: - Кто-нибудь подходил к столу за то время, пока он стоял накрытым, а Поливанова ещё не было?
- Я специально не смотрел, но в зале никого, по-моему, уже не было. Если бы кто-нибудь вошёл, я бы сразу заметил.
- Где врач, который вчера осматривал Поливанова?- обратился Собакин к старшинам.
Шаблыкин развёл руками.
- Куликов обещал вернуться назад сразу после того, как отвезёт Алексея Алексеевича домой и убедится, что с ним всё в порядке. Ночью он прислал мне записку, что приедет сразу же, как освободится. Пока он не появлялся. Ждём.
- Что ж, пока расскажите мне, кто вчера готовил ужин для Поливанова?
- Как обычно, один из наших кухмейстеров, – ответил Сокольский. – Вчера дежурил Феофанов. Наши повара - надёжные и проведенные люди и, поверьте, они дорожат своим местом, как впрочем, и их помощники. А посторонних мы на кухню не пускаем.
- А из клубных гурманов?
- Зайти, конечно, могут, если есть такое желание, – продолжал объяснять Сокольский. - Но, когда такое случается, то всё внимание обращено к посетителю и, пока он не уйдёт, рядом с ним всё время находится главный повар смены. Таковы правила. Я вчера осведомлялся: на кухне за весь день никого посторонних не было.
- А сколько людей обслуживают кухню и имеют к ней доступ?
- В обычный день, какой был вчера, да ещё не в сезон, людей было мало: кухмейстер, его подмастерье, прислуга для чистки овощей, кухонный мужик для чёрной работы, человек при плитах, булочник со своим помощником, мороженщик плюс один старший и три сменных официанта, которые забирают из кухни готовые блюда, – подробно объяснил Шаблыкин.
- А вы говорите мало, – вздохнул Вильям Яковлевич.
- Это - что! На Рождество или в дни парадных обедов, как например, в день празднования основания клуба, у нас готовят сразу четыре кухмейстера и с каждым не меньше двух подмастерьев, не считая прочего обслуживающего персонала. Лакеев и официантов – человек сорок. Шутка ли, качественно обслужить четыреста человек членов клуба и гостей! На Масленицу на отдельной плите блины пекут всю неделю два специально нанятых для этого дела повара. Так верите, они ночами тесто квасят и целыми днями потом стоят у плиты. Пекут так много, что к концу недели у них ноги пухнут!
Вошёл лакей, поклонился гостям и что-то зашептал на ухо Шаблыкину.
- Пусть войдёт, – сказал ему старшина. – Господа, приехал Куликов.
Вошёл худощавый мужчина средних лет, с удивительно лошадиной головой, жилистой шеей и непомерно длинными руками. Серый сюртук смотрелся на нём, как попона.
- Ну, что скажете, Савва Никитич, - бросились к нему старшины. – Как наш больной?
Доктор сначала беззвучно задвигал большим кадыком, потом, со звуком проглотил что-то несуществующее и произнёс:
- Господин Поливанов скончался под утро вторым ударом. Смерть зафиксирована мною и домашним врачом Алексея Алексеевича. Я его срочно вызвал посреди ночи, когда больному стало хуже.
«Ай да Елена Васильевна!» - опять подумал Ипатов.
- Вот это да! – ахнул князь.
- Святые угодники, помогите! – закрестился Сокольский.
Шаблыкин открыл рот, чтобы что-то сказать, но только махнул рукой.
- Скажите, - обратился Собакин к Куликову: – вы уверены, что господин Поливанов умер своей смертью?
- Всё показывает на удар, – вздохнул Савва Никитич. – Будет вскрытие и тогда можно будет с достоверностью назвать причину смерти.
- Посуду, на которой Поливанов вчера ужинал, вымыли? – без надежды спросил Вильям Яковлевич.
Шаблыкин развёл руками:
- Кто ж, знал?
- Позвольте, если они сами собой, то есть по своему нездоровью, умерли, то злодейства не было? Куда же кольцо подевалось? – воскликнул граф.
- Вот именно, – закивал доктор. – Алексей Алексеевич несколько раз, до своего окончательного забытья, указывал на палец и что-то пытался сказать, но уж очень невразумительно. Это его очень беспокоило.
- Ему бы на преступника указать, а не на палец, – буркнул Сокольский. – Заварилась каша – теперь расхлёбывай!
- Нет, – мотнул лошадиной головой Куликов, – о преступнике он ничего не говорил. У него речь была сильно нарушена.
- Может он кольцо просто уронил, когда ему плохо стало? Может надо, как следует, поискать на столе или под столом, – подал голос Ипатов.
Сокольский махнул рукой.
- Исползали и перетрясли всю комнату, молодой человек. Я собственноручно вёл осмотр. Даже землю из двух больших кадок с цветами велел просеять. Ничего.
- Господи, Твоя Сила! – воскликнул Шаблыкин – Что делать-то, вразуми!
- Да, дело пренеприятное. Дойдёт до губернатора… - удручённо промолвил Сокольский.
- О чём вы, Александр Львович! – вскричал Брюмер. - Не его опасайтесь, он нас поймёт. Слухи проклятущие поползут дальше, в северную столицу, нам на посрамленье – вот что страшно. Это вам не фунт изюму: «В Английском воруют». Только и придётся тогда на Бога уповать да на его императорское высочество Сергея Александровича , чтобы он, по-родственному, всё государю доложил.
- Может быть, имеет смысл поискать кольцо у господина Поливанова дома? А вдруг он, по забывчивости и вследствие нездоровья, в тот день забыл его одеть? – опять спросил Ипатов.
- Можно, конечно, и поискать, – с досадой ответил князь. – Но, как я уже говорил, Алексей Алексеевич за всё время владения кольцом, ни разу не снял его с руки. Я за это ручаюсь: он сам мне об этом неоднократно говорил.
- А потом, господин Поливанов неспроста указывал на свой палец. Видно было, что он беспокоится о пропавшем алмазе – добавил доктор.
Повисла гнетущая тишина. Первым встрепенулся Шаблыкин.
- Вильям Яковлевич, теперь вся надежда на вас. Помогите разобраться в этой чертовщине. Гибнет репутация лучшего клуба России, – вскричал он.
Собакин тут же ответил:
- Я рад помочь, дорогой Пётр Иванович, но, давайте не будем торопиться. Сначала дождёмся официального заключения причин смерти. В случае, если судебная медицина подтвердит диагноз господ врачей, а «Чёрное сердце» так и не будет найдено, я возьмусь за это дело. Если же установят, что господина Поливанова убили, то - это уже дело полиции.
- Слава тебе, Господи! – выдохнул Шаблыкин. – Я теперь хоть усну спокойно.
Но вместо того, чтобы отправиться на боковую, старшина опять налил себе изрядную стопку водки. У него был такой вид, будто неприятная история с предполагаемой кражей или того хуже – убийством, благополучно закончилась и сдана на вечные времена в архив непогрешимого Английского клуба.
- Раз уж мы здесь, я бы со своими помощниками, с вашего позволения, осмотрел место происшествия да заодно и весь клуб. И, пожалуйста, дайте нам провожатого, да посмекалистей, чтобы мог вразумительно объяснить, что будет непонятно.
- Конечно-конечно. Всё покажем и расскажем, если это надо, – закивал Шаблыкин и обратился к Сокольскому: - Уж не самому ли вам, Александр Львович, произвести обход? Клуб вы знаете, как свои пять пальцев, да и сору из избы будет меньше вынесено, а?
Сокольский кивнул и, обернувшись к гостям, предложил:
- Давайте спустимся вниз и начнём осмотр с первого этажа, так сказать, с парада.
Клуб впечатлял уже от дверей. На всём лежал отпечаток основательности, комфорта и солидной роскоши. Зеленоватый вестибюль и тот был о шести колоннах, которые двумя рядами предваряли парадную мраморную лестницу на второй этаж. Впечатляла швейцарская и вместительный гардероб. Куда ни глянь – по всем углам стояли кадки с редкими южными деревьями, а между ними живописными столбами торчали лакеи, одетые в ливреи, чулки и башмаки с пряжками служителей Двора императора Александра I. Всё это великолепие множилось в больших настенных зеркалах. По задней стороне первого этажа вдоль всего здания тянулся на две стороны длинный коридор с хозяйственными помещениями клуба. В подвале размещался большой винный погреб и кладовые. Прямо напротив парадного входа небольшой коридор выводил посетителей на летнюю веранду и в большой парк.
Несмотря на раннее для клуба время, повсюду кипела работа, везде хлопотала прислуга, шустро выполняя свои обязанности.
- Сколько у вас здесь всего входов-выходов? – поинтересовался Собакин.
- Считайте сами, – отозвался старшина, – выйти из клуба можно с парадного входа, из двух флигелей, из дальних ворот парка, с хозяйственного двора.
- Я вижу, что и со второго этажа по внешним лестницам можно спуститься прямо в парк?
- Можно, – подтвердил Сокольский. – В здании клуба есть и внутренние и внешние боковые лестницы. Это очень удобно для обслуживающего персонала: они не снуют туда-сюда на виду у гостей: обслужили, подали, что просят и убрались с глаз долой по боковому проходу. Удобно. По нашему уставу, как вы знаете, к нам в клуб нет доступа, так сказать, лучшей половине человечества, кроме одного дня: венчания на царство очередного императора России, когда по приезде его в Москву, в клубе устраивается грандиозный завтрак и чай для всей императорской семьи и Двора. В другие дни: ни-ни. Но, в течение года во время больших торжеств, чествований и праздничных приёмов, мы приглашаем известных актёров, певцов, цыганский хор и прочие таланты выступить перед членами клуба и гостями. Тут уж без женского пола – никуда. В таких случаях мы используем внешние боковые лестницы, по которым артисток проводят прямо наверх, в парадные залы, минуя все клубные помещения. В летнее время, как сейчас, этими проходами пользуются и члены клуба, чтобы быстрее спуститься прямо в парк.