«Людмила, Вы знаете, должность любого руководителя, в том числе и руководителя межведомственной оперативно-следственной группы, помимо ответственности за решение поставленных перед ним задач, всегда предполагает общение с разными людьми, представляющими свои или чьи-то чужие интересы. Порой это общение доставляет много проблем и неудобств, порой – даёт весьма полезную и важную информацию для продолжения работы. В данном же случае, всё намного проще – Вы никому и ничем не обязаны, поэтому просто поговорите с ним, стараясь извлечь из этого максимум пользы для дела, при этом ничего не обещая, вот и всё. Этот человек, в свою очередь, предупреждён, что не может быть и речи о разглашении тайны следствия в любой форме, или о каком-либо явном или неявном лоббировании, чьих либо интересов по делу…» – мягко произнёс генерал, предложив – «Вы, кстати, можете поговорить прямо здесь – в моём рабочем кабинете. По крайней мере, здесь вас никто не побеспокоит».
«А Вы?» – ещё раз нерешительно с опаской переспросила Людмила.
«А я… Я уже слишком стар для всего этого. Да и разговор будет намного проще, если вам обоим не будут мешать звёзды на моих погонах…» – улыбнулся генерал, выходя из кабинета.
Спустя несколько секунд раздался тихий стук и в дверь вошёл среднего роста в меру упитанный молодой человек лет тридцати пяти в деловом костюме и галстуке.
«Добрый день, Людмила Валерьевна!» – приветственно произнёс молодой человек, осторожно располагаясь за столом напротив руководителя оперативно-следственной группы.
Людмила слегка кивнула головой, всё ещё размышляя о том, как же её угораздило так вляпаться…
«Пожалуй, мне стоит сразу представиться…» – деловито произнёс черноволосый молодой человек, после чего, аккуратно поправив очки, произнёс – «Андрей Николаевич Несветаев, руководитель министерства сельского хозяйства одного из аграрных регионов нашей необъятной страны…».
Велисарова, припоминая, что она уже где-то слышала это имя, в очередной раз слегка кивнула головой, в ожидании продолжения этого странного диалога.
«Даже не знаю, как правильно выразиться…» – в явно непривычной для себя манере произнёс региональный чиновник, продолжив – «Впрочем, Вам, наверное, уже хорошо известно, что моё имя значится во втором списке экзорцистов – во второй сотне».
«Список из тысячи потенциально коррумпированных российских чиновников?» – понимающе кивнула Людмила, наконец, вспомнив, где именно она уже видела его фамилию.
«В общем, да…» – слегка смутившись от подобного наименования списка, подтвердил молодой человек, быстро продолжив – «В этот злосчастный список попало довольно много небольших региональных чиновников, подобных мне. Чиновников, у которых не имеется ни миллиардов, ни сотен миллионов долларов за душой, как у многих других, в особенности, людей из первого списка…».
«Андрей Николаевич, я Вас понимаю, но оперативно-следственная группа не имеет никакого отношения к данным спискам экзорцистов и мы, со своей стороны, не можем ничего для Вас сделать в плане оценки их корректности и внесения каких-либо корректировок…».
«Андрей, просто Андрей…» – попросил Несветаев, боязливо продолжив – «Людмила Валерьевна, Вы меня неправильно поняли – я не собираюсь доказывать, свою невиновность, рассказывая о несправедливости судьбы. Разумеется, я никогда не скажу ничего подобного официально, но скорее, напротив – у экзорцистов были все основания для моего занесения в этот злосчастный список. И я, как и многие другие мои коллеги по несчастью, попавшие в этот список, вовсе не горжусь тем, что я сделал в своё время, на государственном посту…».
«В этом случае, Андрей, о чём Вы хотели со мной поговорить?» – опешив от неожиданной постановки вопроса, поинтересовалась Велисарова.
«Мне, а в моём лице и многим другим, важно узнать, есть ли перспективы скорого раскрытия этого дела?» – произнёс Несветаев, поспешно добавив – «Разумеется, я ни в коей мере не прошу Вас раскрыть тайны следствия… Вполне вероятно, я вообще не совсем удачно выразился – всем нам хотелось бы знать только, есть ли шанс, что всё это прекратится в ближайшее время, скажем в течении полугода, что деятельность экзорцистов будет остановлена в указанный срок?».
Людмила, внимательно обдумав озвученный вопрос и, сочтя, что её собственное мнение по столь общей теме не является раскрытием сколь-нибудь существенной информации по делу, медленно произнесла – «Я полагаю, что в ближайшие полгода вряд ли что-то сильно изменится в лучшую сторону в силу целого ряда объективных причин…».
«Собственно говоря, мы все так и полагали…» – с долей сожаления в голосе, произнёс Несветаев, мрачно пояснив – «В конце концов, оно и понятно – в течение последних полутора лет ситуация только ухудшалась и никакие предпринимаемые властями усилия не дали эффективного результата, поэтому не стоило и надеяться на скорые перемены к лучшему…».
Велисарова задумчиво посмотрела в окно, не зная, что добавить к сказанному, подумав – «А ведь и, вправду, за эти полтора года много ли нам удалось сделать для прекращения деятельности данной преступной группировки? Отнюдь. И это всё наша и только наша вина…».
«Людмила Валерьевна, скажите, что мне делать? Что делать другим, таким как я?» – срывающимся голосом с мольбой в глазах переспросил Несветаев.
«В каком плане что делать?» – с удивлением посмотрев на чиновника, переспросила руководитель оперативно-следственной группы.
«С тех пор как год тому назад я попал в этот злосчастный список экзорцистов – я не могу спокойно спать и работать. Да что там говорить – я не могу нормально жить! Везде мне мерещатся странные люди, пугающие шорохи и звуки – я постоянно меняю места жительства, опасаясь слежки, никуда, даже на работу к себе в министерство, не хожу без вооружённой охраны и предпочитаю более не появляться в людных местах и на светских приёмах, где моя безопасность не может быть гарантированно обеспечена. Я, в страхе от собственной тени, живу в городе, где я когда-то родился и вырос. В родном городе, где меня хорошо знают и уважают люди… Смешно, не правда ли?! Весь этот год я существую, сидя на различных антидепрессантах и каждое воскресенье отмечая свой праздник – юбилей того что мне удалось прожить ещё одну очередную неделю. Вздрагивая и крестясь, каждый раз, узнавая из сводок криминальных новостей об очередном чиновнике, выбывшем из списка с пространной формулировкой «за отсутствием дальнейшей возможности взыскания средств». Вот оно, каково быть в этом проклятом списке!» – эмоционально произнёс Несветаев, продолжив – «Одно время я тешил себя мыслью, о том, что по списку им ещё далеко до меня – тогда я ещё был только в третьей сотне. Впрочем, довольно скоро мне стало ясно, что всё это пустые надежды и далёкий номер в списке вовсе не гарантирует безопасности, понимая, как беспорядочно и хаотично работают экзорцисты по обоим своим спискам в последнее время. В тот момент жизнь для меня полностью изменилась. За этот год я пообщался со многими другими коллегами по несчастью, имена которых попали в злополучный список, пытаясь понять, что мне самому делать дальше. В основном все они разделились на три лагеря исходя из своих собственных убеждений, связей и финансовых возможностей – первые полагают, что у них вполне достаточно денег и политических связей, чтобы гарантированно защитить себя и своих близких от кого бы то и чего бы то ни было, оставаясь здесь в России. Вторые при малейшей опасности уезжают за рубеж – в Англию, Израиль, США, страны арабского мира и другие страны, искренне веря, что возможности экзорцистов не безграничны, и они с семьёй смогут затеряться где-нибудь в далёком Марокко, проживая под другим именем. Третьи же, в том числе и я, не располагая ни связями и капиталами, чтобы гарантировать себе абсолютную безопасность здесь на родине, ни возможностями и средствами для того, чтобы благополучно переждать смутное время за рубежом, понимают, что всё это никогда не закончится, и нас будут преследовать до конца наших дней…».
Людмила, с удивлением раскрыв рот, посмотрела на чиновника, действительно обрисовавшего совсем иную перспективу происходящего…
«Впрочем, самое занятное это то, что все они – несмотря на свои убеждения и взгляды, становились жертвами экзорцистов. Все без исключения – и те, кто рассчитывал на свои связи здесь, и те, кто вверял свои жизни какой-нибудь израильской разведке, там за границей, и те, кто осознал свою ошибку и просто смиренно ждал своей незавидной участи. В леденящих душу сводках новостей фигурировали все они…» – с горечью в голосе произнёс молодой человек, добавив – «Поняв эту простую истину, как и многие другие, я решил – да чёрт с ними, с этими грязными деньгами, нажитыми на боли и несчастии других людей. Я готов расстаться с восьмьюдесятью процентами, оплатив свой счёт сполна…».
«Андрей, если Вы уже приняли это трудное решение, то в чём же, собственно говоря, проблема?» – с недоумением поинтересовалась Велисарова, искренне добавив – «Я Вас совсем не понимаю…».
С последними словами молодой человек вскочил со стула, эмоционально добавив – «Да в том то всё и дело! Проблема в том, что и я и многие другие готовы оплатить счёт, но никто из нас сейчас не знает, как именно это можно сделать! С кем, к примеру, можно обсудить условия? Куда вообще переводить деньги, чтобы получить прощение? Полтора года тому назад был хотя бы посредник, к которому можно было обратиться с данными вопросами.… А сейчас? А что сейчас? Сейчас нас просто и беспощадно «зачищают» – без уведомления, без предупреждения, без разговора и без права искупить свою вину перед обществом! Возможно, каждый из нас, действительно, виноват и заслуживает должного наказания. Впрочем, ведь все мы – тоже люди! Люди, хотя и допустившие непростительные в своей жизни ошибки, но люди, у которых есть родные, близкие, друзья, которым далеко не всё равно, что с нами будет… Что мне делать?!».
Людмила, потрясённая до глубины души подобной постановкой вопроса, припомнила, что ведь действительно в течение последнего года им самим не попадалось информации о некогда привычных операциях по экспроприации экзорцистами капиталов чиновников, нажитых незаконным путём. Велисарова, как и остальные члены группы, были склонны полагать, что подобные операции экзорцистов продолжались, равно как и прежде, но по вполне понятным причинам не предавались огласке ни экзорцистами, явно не желавшими раскрывать свои финансовые потоки, ни жертвами, опасавшимися как проблем с законом из-за нелегальных источников капиталов, так и возмездия террористов.
«Экзорцисты больше не выходят на контакт даже с самими приговорёнными чиновниками и не предлагают им искупить свою вину перед обществом…» – машинально произнесла Людмила, размышляя над этой весьма странной новостью, добавив – «Что это? Смена концепции? Месть? Или же кара – кара для всех, без исключения, попавших в список? А может они опасаются возможности засветиться, при проведении финансовых операций по отмыванию столь значительных объёмов нелегальных средств за рубежом? Или же это результат того, что нам удалось эффективно перекрыть каналы возврата экспроприированных ими средств обратно в страну? Или же это какой-то новый крестовый поход? Что же всё-таки произошло?!».
«Я понятия не имею, что это и почему…» – сдавшись и сев обратно на стул, произнёс Несветаев, мрачно уточнив – «Я говорил со многими людьми – никто не выходил с ними на контакт. Это просто геноцид – геноцид среди коррумпированных российских чиновников! И в этой связи у меня, а точнее у всех тех, от имени кого я сейчас разговариваю с Вами, есть к Вам большая просьба…».
«Я Вас внимательно слушаю, Андрей…» – задумчиво кивнула Велисарова, всё ещё размышляя о возможных причинах изменения экзорцистами концепции своей работы.
«Мы просим Вас помочь нам выйти с ними на контакт…» – быстро произнёс молодой человек, и, увидев ступор на лице собеседницы, поспешно продолжил – «Ваша группа занимается расследованием этого дела уже второй год. Вполне возможно у Вас есть какие-то соображения или намётки о том, кто мог бы хоть как-то отдалённо быть связан с этим движением. Всё что нам нужно – это всего лишь контакт человека, с которым можно связаться, а далее мы уже сами договоримся с ним о встрече с экзорцистами и дальнейших шагах…».
«Признаться честно, это очень и очень сложный вопрос, на который, боюсь, у меня нет сейчас ответа…» – медленно произнесла руководитель группы, с удивлением для самой себя, отметив, что среди всей массы людей, так или иначе проходивших по делу, действительно, не было, пожалуй, ни одного человека, способного выйти с ними на контакт.
«Людмила Валерьевна, я, понимаю, что на всё это нужно определённое время, поэтому не прошу Вашего ответа здесь и сейчас…» – поспешно продолжил Несветаев, опасаясь услышать окончательный отказ. После чего, протянув свою аккуратную визитку собеседнице, Андрей со слабой улыбкой добавил – «Всё, о чём я прошу Вас – это просто подумать в этом направлении, поскольку для меня и моих коллег по несчастью, Вы, пожалуй, единственный шанс – шанс чтобы выжить…».
«Я постараюсь…» – с пересохшим горлом с трудом произнесла Велисарова, пожав протянутую руку и проводив взглядом уходившего молодого человека…
Свидетель
(26.04.2013, Москва, 09–30)
Сергей, с грустью смотрел в окно на стремительно приближавшуюся взлётно-посадочную полосу столичного аэропорта Домодедово, в первые в жизни не испытывая ни чувства радости, ни ностальгии по возвращении в некогда родной и близкий ему город. Гнетущие мысли о прошлом и будущем преследовали его весь перелёт, не дав возможности ни отдохнуть, ни хорошенько выспаться…
Самолёт наконец-то коснулся полосы, под шумные аплодисменты пассажиров, совершив посадку в аэропорту, и менее чем через десять минут, встал на стоянку поодаль от терминалов.
«Готов, майор?» – раздался позади бодрый голос Следова, по всей видимости, отлично выспавшегося в процессе своеобразного конвоирования своего ценного подопечного. Его чуть более уставший от перелёта, коллега, приветственно кивнул Мазаеву, любезно показывая в сторону выхода.
Через минуту в сопровождении двух сотрудников федеральной службы безопасности, Сергей медленно сошёл по поданному к самолёту трапу где, с грустью взглянув на автобус, в который радостно загружались все остальные пассажиры данного рейса, с явной неохотой пошёл в сторону служебного автомобиля, стоявшего неподалёку.
Сергей почти завершил свой путь, не дойдя несколько шагов до машины, в тот момент, как из автомобиля вылез высокого роста худощавый мужчина с черными короткими волосами в аккуратных очках и тёмном костюме, со словами – «Мазаев, сколько лет!».
Сердце майора предательски ойкнуло, после чего он впервые за долгое время широко улыбнулся, узнав в незнакомце своего коллегу по межведомственной оперативно-следственной группе, с которым его связывали тёплые, хотя и весьма неоднозначные воспоминания о целом ряде рискованных мероприятий проведённых, под руководством независимого консультанта.
«Александр Трошин, полковник федеральной службы безопасности…» – сухо кивнул Александр коллегам, сопровождавшим Мазаева, поинтересовавшись – «А зачем сопровождать-то было? Достаточно же было просто посадить майора на самолёт…».
«Боялись, мало ли чего он там, на борту, один выкинет – всё-таки репутация у него что надо…» – резонно пожал плечами Следов, с улыбкой добавив – «А у нас приказ под грифом – обеспечить срочное прибытие майора в Москву любой ценой. Вот и подстраховались…».
«Ладно, нам пора…» – кивнул Василий, после чего, обменявшись ещё парой кратких реплик, сопровождавшие Мазаева сотрудники федеральной службы безопасности, оперативно проследовали в здание аэропорта.
Сергей быстро без дополнительных указаний сел на заднее сидение в машину, которая медленно направилась к выезду с территории аэропорта и уже через несколько, минут вырвавшись на трассу, несла их к Москве.
«Шеф, времени мало – поднажми…» – попросил водителя Трошин, сидевший рядом с майором на заднем сидении машины, достав сотовый телефон и сделав несколько звонков.