В шатре царил полумрак. Место, где накануне укладываться на ночь хозяин жилища, пустовало. Юноша поднялся и, пробираясь к выходу, задел по пути какую-то металлическую посудину. Убедившись, что грохот не разбудил Мансура, он вспомнил, как бесшумно в полной темноте умел перемещаться по мастерской Салим. Отодвинув одеяло, закрывающее вход, он оказался на утоптанной площадке, залитой солнцем. Гарман ничего не знал об оазисах, как, впрочем, и деревнях кочевников, но место ему нравилось. Неподвижный утренний воздух казался наполненным влагой, а лёгкий дымок, смешиваясь с ароматами трав, напомнил чеканщику о спокойных днях в уютной мастерской. Гарман немного скучал по дому, учителю и беззаботной жизни подмастерье, но предложи ему кто-нибудь сейчас вернуться обратно, он бы не согласился. В центре импровизированной площади, образованной пятью большими брезентовыми шатрами, лежал на боку и сиял металлическими частями роскошный Мото Гуччи. Еще несколько таких же квадратных палаток, включая самую высокую, размещались чуть в стороне. Там же стояли привязанные верблюды и несколько скакунов.
Кочевье расположилось на небольшой плоской возвышенности, в двух сотнях метров от маленького озера с растущими вдоль берега пальмами и невысокими кустарниками. За озером мирно паслось стадо коз с пастухами. Между водоемом и деревней возвышалась груда больших камней, будто нарочно кем-то сложенная посреди голой пустыни. Между тем у мотоцикла в отсутствие взрослых собрались дети. Девочка лет семи крепко держала за руку мальчика, видимо едва научившегося ходить. Ребенок капризничал и рвался к большой железной игрушке, но юная нянька его не пускала. Другой мальчишка, чуть постарше, старательно ощупывал колёса, то разглядывая свое отражение в треснувшем зеркале на длинном штативе, то дергая за ручки и рычаги.
Завидев гостя, дети быстро отбежали на несколько шагов в сторону, бросая быстрые любопытные взгляды на гостя. Юноша принялся осматривать машину, аккуратно стряхивая песок с блестящих поверхностей и бензобака, выкрашенного в ярко красный цвет. Компактный тихоходный Рокон, купленный им в Йезде, не шёл ни в какое сравнение с мощной итальянской машиной. Гарман любил в гостях у соседа-гончара рассматривать журналы с фотографиями мотоциклов, но такого красавца не припоминал.
Разбитое стекло фары юного мастера беспокоило мало, проблема была в другом. У двухколесного внедорожника в нижней части бензобака с левой стороны зияла пробоина с рваными краями. Дыра была в палец толщиной. Машина чудом не взорвалась, когда бак ударился о камень — мотоцикл был перевернут и, к счастью, двигатель не задело.
Осматривая крепление бака к раме, Гарман воспрянул духом: «Нужно будет попросить инструменты, возможно, удастся что-то сделать». Кроме болтов снизу обнаружилась абсолютно целая трубка топливопровода из красноватого металла, до которой он смог бы добраться, сняв бензобак.
Улыбнувшись детям, всё это время не отводивших от него внимательных глаз, он поднялся и побрел в сторону самого высокого шатра. Там юноша обнаружил своего трофейного верблюда, спокойно стоявшего среди более мелких и неказистых сородичей. Сильное холёное животное выглядело лучше других, кроме того, верблюд отличался очень светлым окрасом. Внезапно навстречу Гарману из шатра вышел старый сгорбленный бедуин в потрепанном халате, перевязанном цветным плетеным кушаком:
— Дрогой гость проснулся так рано! Мы хотели дать вам больше отдыха. Пойдем скорее к очагу, я сварю кофе, — с этими словами улыбающийся старик взял озирающегося юношу под локоть и повёл обратно в палатку, где спал Мансур.
Радушного бедуина звали Язид аль-Шамари, и он был старшим в семье, которая приютила у себя путешественников. Вместе со стариком проживали его сын с женой, маленьким внуком и внучкой Зейной. Пока хозяин разжигал огонь и занимался приготовлением ароматного кофе, Гарман разбудил Мансура, который с трудом очнулся, здорово утомившись за последние дни. Его лодыжка оставалась по-прежнему распухшей, и наступать на нее было невозможно.
Язид суетился у очага, развлекая гостей новостями:
— В эти дни все взрослые мужчины селения ушли в рейд. Я рад, что мне выпала честь принимать таких гостей, — оценив сына шейха, как потенциального жениха, хозяин старался угодить путникам.
— Красивый дом, уютный, — как умел, поддерживал беседу Гарман, неодобрительно поглядывая на угрюмого и сонного коллекционера. — Места здесь хорошие — такой чудесный оазис посреди пустыни.
— Наши семьи разбивают здесь лагерь каждую весну и в самом начале лета. Но озеро окончательно обмелеет и высохнет через месяц.
— Куда направитесь? — поинтересовался сын шейха, постепенно приходя в себя.
— К северу, ближе к побережью. Каждый год заново приходится искать пастбища для наших коз и овец, — разлив благоухающий специями кофе, Язид не умолкал ни на минуту, не упуская случая вдоволь наговориться с редкими в их кочевье гостями.
— Уважаемый Язид, что это за караван-сарай в скалах, напоминающий дворец? — спросил Мансур. — Нас ждала верная гибель, если бы не ваши воины.
— Вам повезло. Во время объезда окрестностей вооруженный патруль обнаружил следы верблюда неподалёку от скал. Когда кочевье стоит здесь, мы поддерживаем в караван-сарае запасы топлива, воды и чая для случайных путников.
— Зачем? — поинтересовался Гарман.
— Это место пользуется дурной славой — с путниками случаются разные неприятности. — Бедуин что-то выкрикнул на неизвестном юноше диалекте, после чего с женской половины вышла совсем юная девушка с кувшином. Подойдя к Язиду, она молча склонилась перед мужчинами в вежливом приветствии.
— Моя внучка Зейна, — представил юную красавицу старик, наблюдая за реакцией Мансура. — В будущем году собираемся искать ей мужа.
— Дом хорошего хозяина всегда полон сокровищ, — дипломатично ответил коллекционер, подыгрывая старику.
Ключник испуганно опустил глаза, увидев женщину с открытым лицом — он не знал, как правильно вести себя в таких случаях. Сын шейха, напротив, с благосклонной улыбкой рассматривал миниатюрную и грациозную внучку Язида, которая принялась доставать угощение и посуду.
— Выпей верблюжьего молока, прежде чем я подам тебе кофе, — заботливо и в то же время настойчиво предложил хозяин Мансуру. — Ты болен, а это лучшее средство от всех недугов.
Коллекционер явно был застигнут врасплох, но отказаться не посмел, чтобы не обидеть гостеприимных кочевников. Зейна, позвякивая браслетами на запястье, помогла Мансуру выпить молоко, придерживая тяжёлый кувшин. Судя по ужасной гримасе, вкус напитка ему очень не понравился, хотя мужчина старался изо всех сил не показывать своё недовольство.
Стараясь не перегнуть палку с почтением, юноша пытался вести себя также раскованно, как его спутник. Незаметно рассматривая юную бедуинку, Гарман отметил, что она носит необычные украшения — серьги тонкой ручной чеканки и широкий медальон в виде полумесяца, висящий на плетеном кожаном шнуре. Из-под цветного платка у девушки спускались длинные косы, которые она то и дело кокетливо поправляла.
Когда Зейна ушла, хозяин подал гостям кофе со специями и замолчал, ожидая услышать в ответ повествование о том, как путники оказались в пустыне. По традициям рассказывать должен был младший, о чём Мансур уведомил спутника несильным толчком под рёбра. Юноша начал с попытки пересечь мост короля Фахда, о чём коллекционер, как и бедуин, слышал впервые. Гарман рассказал, как стал невольным участником вооружённой стычки в крепости и как похоронил проводника.
— Уважаемый Язид, взгляните — знакома ли вам эта вещь? — юноша протянул хозяину трофейный кинжал.
— Нет, этот бедуин не из нашего племени, проговорил старик. — Но ты молодец, что достойно похоронил его. Ты ведь не из этих мест? Говоришь с сильным акцентом.
— Я из Ирана. У меня поручение к отцу моего спутника — шейху Исе. Я везу ему подарок в Ат-Таиф, — стараясь не сболтнуть лишнего, Гарман следил за выражением лица Мансура.
— Сейчас позову своего соседа, опытного лекаря. Благодаря ему в стойбище не болеют ни люди, ни скотина. Он быстро поставит тебя на ноги, — ободрил коллекционера старик. — Может быть, обойдёмся без лекаря? — в страхе попросил Мансур, понимая, что ему грозит такое же лечение, как и козам.
— Не следует отказываться от помощи. В противном случае вам придется кочевать с племенем далеко на север, к Бурайде.
Гарман был в смятении — он вовсе не хотел бродить по пустыне, опекая сына шейха и наслаждаясь обществом безобидных, но довольно скучных бедуинов. Проблема с мотоциклом казалась неразрешимой. Рассчитывать на помощь кочевников не приходилось: машина была слишком тяжёлой, чтобы таскать её волоком по пескам. Неисправный Мото Гуччи в пустыне оставался всего лишь грудой бесполезного металла. Зейна привела лекаря, немолодого худого бедуина в ажурной шапочке, с длинными руками и пронзительным взглядом заклинателя змей. Ощупав ногу Мансура, он растёр в миске несколько комков голубоватой глины, разорвал кусок ткани на полосы и велел принести несколько деревянных лопаток для помешивания угля. Закрепив ногу коллекционера между деревянными поверхностями, лекарь туго намотал на нее тряпки, смоченные в глиняном растворе, и велел высушить повязку. По мнению лекаря, уже через несколько дней на ногу можно будет наступать, но хромота исчезнет чуть позже. Тем временем юный чеканщик, которому перспектива блужданий с бедуинами категорически не нравилась, развил бурную деятельность по снятию бензобака с рамы. Ему удалось раздобыть у Язида щипцы и заострённый металлический прут. Используя кинжал и инструмент для чеканки, он принялся за дело.
Вернувшись в шатёр поздно вечером, Гарман застал грустного, лежащего в одиночестве Мансура, задумчиво рассматривающего небо через отверстие в потолке.
— Что ты делаешь с мотоциклом?
— Пытаюсь снять бак, — ответил юноша. — С одной стороны почти открутил гайку, правда, обратно она уже не встанет.
— Только всё переломаешь, — проворчал Мансур. — Нечего там уже ломать. Всё равно придётся бросить твой Мото Гуччи здесь.
— Мы его спрячем, и я потом сюда вернусь! — упорствовал огорчённый коллекционер. — Конечно. Через пару месяцев, — раздосадованный юноша не церемонился со спутником. — Ты как хочешь, но я попытаюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы поставить твою бесценную железку на ход.
Утром Гарман вышел из шатра почти одновременно с Зейной. Она собиралась на пастбища — Мансура нужно было поить верблюжьим молоком дважды в день. Получив разрешение проводить девушку к озеру, юноша с интересом слушал её рассказы о кочевье. Небольшое селение было образовано родственными семьями. При редких остановках в оазисах и перекочёвках хамула[23], община из нескольких десятков человек, распределяла обязанности.
Одна группа мужчин патрулировала округу, другая занималась торговлей, перегоняя верблюдов и лошадей на близлежащие рынки, третья пасла коз и овец, присматривала за семьями. Путешественники стали гостями Язида, поскольку в его шатре оставалось много места. Кроме того, не во всех палатках присутствовали мужчины, чтобы достойно принять гостей и ухаживать за немощным Мансуром.
Оазис, где сейчас стояло кочевье, располагался у озера, которое являлось чем-то вроде узкого рва в каменной расщелине — со стороны валунов водоем наполнял небольшой ручей. Когда источник иссякал, хамула уходила к следующему оазису. Профессиональный интерес Гармана вызвали украшения девушки:
— У тебя красивые серьги и колье. Тонкая работа.
— От бабушки досталось, а ей передала украшения родня.
— Позволишь взглянуть поближе?
— На, посмотри, — Зейна сняла серьгу и протянула юноше.
Серебряная серьга состояла из двух половинок, расположенных вогнутой стороной внутрь. Изделие удивляло точёным изгибом, ажурной двусторонней чеканкой по контуру, ассиметричным геометрическим орнаментом. Гарман едва бы смог повторить мелкий рисунок без специальной глазной лупы и особых приспособлений.
— Особенные украшения, как у настоящей царицы, — вернул серьгу юноша. — Я чеканщик, работал в основном с медью и бронзой, а вот с серебром дело имел редко.
— Мне нравятся старинные вещи. У нас есть старая посуда, с орнаментами и цветной эмалью, мы ею не пользуемся, но возим собой.
— Покажешь? — разговаривая с красивой бедуинкой, юноша смущался, не зная, как правильно поддерживать беседу.
— Обязательно, — с кокетливой улыбкой ответила Зейна и, оставив юношу, направилась к пастбищу.
На исходе дня селение уже не казалось безлюдным, то и дело между шатрами сновали женщины в цветастых нарядах, повсюду бегали дети разного возраста. С наступлением темноты мужчины возвращались домой, у палаток прибавилось лошадей и верблюдов. Тем временем, в доме Язида назревал конфликт — Мансур наотрез отказывался пить свежее верблюжье молоко.
Старик с пришедшей ему на помощь матерью Зейны убеждали больного, что указания лекаря нужно выполнять. В конце концов, недовольный сын шейха выпил молоко и обиженно повернулся ко всем спиной. Местный лекарь принёс гостю две палки с привязанными посередине ручками, чтобы больной начинал ходить. Нужно было готовиться к дальней дороге вместе с кочевьем.
Вечером Гарман напомнил девушке о старинной посуде. С молчаливого согласия деда Зейна принесла с женской половины глубокие блюда, поднос, кофейник и несколько медных тарелок. Юноша с интересом принялся изучать редкую чеканку, восхищаясь удивительной чёткостью линий и повторяемостью орнамента. По контуру подноса на кончиках отчеканенных веток растений неизвестный чеканщик разместил выпуклые плоды из эмали темно-фиолетового цвета и изящные листья, залитые зеленоватой смолой. Мутный блеск потемневшего от времени серебра завораживал. Не было сомнений, Гарман держал в руках ценные изделия, созданные истинными мастерами прошлых веков. Язид послал внучку за большим семизаром с отломанной ножкой, рассчитывая, что юноша прочтёт непонятную надпись на нём. Гарман взялся осматривать большую округлую ёмкость из красной меди, чем-то напоминающую самовар, но без ручек по бокам. Внезапно ему в голову пришла идея:
— Уважаемый Язид, могу ли я использовать эту вещь для починки мотоцикла?
— Поясни, что ты имеешь в виду? Останется ли семизар в целости? — насторожился старик и тут же добавил: — Это очень ценная семейная реликвия, я должен сохранить её для потомков.
Заслышав базарные интонации в голосе старика, к беседе немедленно подключился Мансур. Повернувшись к присутствующим, он попросил передать ему в руки сосуд. Бросая вопросительные взгляды на спутника и задумчивые на хозяина шатра, он деловито и неторопливо принялся рассматривать семизар.
— Гарман, зачем тебе этот медный котёл, да к тому же с вмятиной на боку и выломанной ножкой?
— Он нужен для починки бензобака. Я знаю, как это сделать! — осекшись под суровым взглядом коллекционера, юноша пожал плечами и тихо продолжил: — Конечно, если получится и уважаемый хозяин позволит.
Бесхитростный заратуштриец даже не мог предположить, какие последствия будут иметь произнесённые им во всеуслышание слова, будучи совершенно неопытным человеком в имущественных вопросах. На мгновение в шатре воцарилась тревожная тишина.
— Уважаемый Язид, — громким хорошо поставленным голосом произнес Мансур, — Позвольте, я получу объяснения моего спутника по поводу возможного ремонта мотоцикла. После этого я буду готов обстоятельно обсудить с вами сделку, как принято у нас в Саудии. Гарман многих вещей не знает, ему это простительно по молодости. Старик понимающе кивнул, занявшись чисткой очага и приготовлениями к ужину. Чувствуя вину за то, что сказал лишнее, парень придвинулся ближе к коллекционеру. Перед собой он увидел не болеющего и изможденного пустыней путника, а прожжённого торговца с серьезным выражением лица и пронзительным взглядом опытного дельца.
— Быстро говори, что задумал, — прошипел Мансур. — Мне нужно знать, как вести торг за эту медную банку.