Вблизи сооружение оказалось группой каменистых холмов правильной формы, будто кто-то специально выложил по периметру узкой и высокой скалы заградительные укрепления. Загадочный архитектурный ансамбль выглядел величественно и вызывал восхищение. Гарман спешился и медленно двинулся в обход гор с правой стороны, ведя верблюда в поводу.
Разбросанные у подножия скал крупные камни наводили на мысль об обвалах. На подходе к центральному горному пику, юноша расцарапал ноги о низкие колючие кусты, выбивающиеся из-под валунов. В ущелье он обнаружил постройку с наклонной кровлей — навес из плотной ткани был закреплен между скал и опирался на колонны, сложенные из плоских каменных обломков. Из-под колыхающегося сбоку полога, сплетенного из веревок, торчало колесо мотоцикла.
После потрясений последних дней способность чему-либо удивляться и испытывать страх у юноши почти пропала. Он решительно шагнул под своды палатки, довольно прочно собранной и хорошо закреплённой в скалах. По центру укрытия разместился сияющий металлическими деталями новый мотоцикл. В углу на застеленной потёртыми коврами земле в скрюченной позе лежал спящий мужчина.
Рядом с небольшим очагом из камней возвышалась аккуратно сложенная стопка одеял, одним из которых был укрыт незнакомец. В противоположном углу палатки рядом с ворохом лучины и кучкой верблюжьего помёта юноша заметил кофейник, чашки и принадлежности для приготовления пищи.
Привязав верблюда за специальную скобу в скале, Гарман подошёл к незнакомцу. Отбросив одеяло, он увидел довольно молодого мужчину с темной бородкой в европейской одежде — кожаных брюках, рубашке и порванной куртке. Черты его бледного лица заострились, а щеки покрывала многодневная щетина. У изголовья валялась небольшая фляга, пустая и без крышки. На висках и левой руке спящего юноша заметил подсохшие ссадины.
Протянув руку, он осторожно потрогал лоб человека. Тот вздрогнул, глухо застонал и приоткрыл глаза, инстинктивно пытаясь защититься левой рукой. С трудом разлепив потрескавшиеся губы, мужчина хрипло спросил:
— У тебя есть вода?
— Да, сейчас, — Гарман вытащил из сумки наполовину пустую флягу, налил в чашку воды и помог незнакомцу освежить горло. — Как тебя зовут?
— Мансур. У меня что-то с ногой. Я уже два дня здесь без воды, тебя вот только и дождался.
— А кого ты здесь ждешь?
— Это караван-сарай. Здесь должны останавливаться на ночлег кочевники, — раненый говорил на арабском немного медленно с незнакомым парню акцентом. — Я рассчитывал, что мне кто-нибудь поможет выбраться отсюда.
— Вот я и помогу, — засуетился Гарман. — Погоди, сейчас приготовлю нам кофе, сам давно не отдыхал. Хорошо, тут есть что разжечь. А потом посмотрим, что там с твоей ногой.
Пока Гарман возился у очага, воспрянувший духом Мансур рассказывал, как оказался в этих местах. Будучи заядлым коллекционером мотоциклов, он прибыл в порт Эль-Хубар за очередным экземпляром — новейшим итальянским внедорожником Мото Гуччи. Он влюбился в мотоцикл ещё по фотографиям, но, увидев могучую машину воочию, был окончательно сражён чудом европейской техники и решил немедленно опробовать мощный транспорт в пустыне.
Рассчитывая добраться до Эр-Рияда своим ходом за один день, Мансур на скорую руку экипировался в Даммаме и стартовал в столицу Саудии. Желая проверить мотоцикл, путешественник свернул с дороги в пустыню — тяжелый и мощный внедорожник отлично шёл по каменистому плато и неплохо преодолевал пески. Увлёкшись, водитель отклонился от магистрали и заблудился, оказавшись на бескрайней равнине, сплошь покрытой небольшими валунами. Пока он пытался определить, как ему вернуться на трассу, на горизонте возник, словно из ниоткуда, чудесный дворец — те самые каменистые холмы, у подножия которых в данный момент находились путешественники.
Заинтригованный Мансур подъехал ближе к дворцовому ансамблю и понял, что ошибся. Только издали силуэт остроконечных скал напоминал рукотворное сооружение. Темнело, и колекционер решил остановиться на ночёвку. Не рассчитав расстояние, на значительной скорости он наскочил на крупный валун, вылетел из седла своего железного коня и сильно расшибся. Мотоцикл пролетел вперед на скалы и, задев бензобаком высоко торчащий вверх камень, заглох.
К счастью, бак не взорвался, и вот теперь дорогой коллекционный экземпляр сиротливо пылился под навесом, куда его кое-как прикатил водитель. Вскоре у Мансура распухла и сильно разболелась правая нога. Передвигаться уму теперь удавалось только ползком. У затерянного караван-сарая никто так и не появился, вода закончилась быстро, поэтому использовать по назначению топливо и кофейник раненый не смог.
— Тебе повезло, — ободряюще сказал Гарман, разливая кофе. — Ты не взлетел на воздух вместе с мотоциклом, и у нас есть ещё немного воды. Ничего, потихоньку выберемся отсюда на верблюде.
— Нет, нет! Мотоцикл нельзя здесь оставлять, это редкая и очень ценная модель, — горячился раненый. — Такого экземпляра в Саудии пока ни у кого нет, и потом, мой отец — уважаемый человек, шейх. Я не могу вернуться ни с чем, он наверняка будет огорчён.
— Давай лучше посмотрим твою ногу, — Гарман принялся ощупывать лодыжку раненого. Было заметно, что Мансур, стиснув зубы, терпел невыносимую боль. — Сам как думаешь, перелом? Надо бы снять брюки.
— Разрежь. Я не могу наклониться, больно.
Ключник снял с пояса трофейный кинжал и надрезал кожу на штанине. Покрытая кровоподтёками, посиневшая и отёкшая нога выглядела плачевно.
— Шевельни-ка пальцами.
Мансур пошевелил, лицо его исказилось гримасой. Гарман предположил, что перелома нет, но похоже на сильное растяжение или вывих, который ему не вправить. Пытаясь хоть чем-то помочь раненому, юноша сделал отвар из трав, которыми его заботливо снабдил учитель.
— Куда направляешься? — проявил интерес мотоциклист. — Я смотрю, у тебя есть атлас, зачем он?
— Мне нужно в Ат-Таиф, я должен передать посылку одному человеку. Затем отправлюсь к йеменской границе.
Мужчины заспорили, нужно ли брать с собой мотоцикл — несмотря на пробоину в баке, оставался шанс отремонтировать его в Эр-Рияде, но туда еще нужно было как-то добраться. Мансур повёл себя, как капризный ребёнок, настаивая, чтобы Гарман катил мотоцикл. Раненый собирался путешествовать на верблюде, однако, юношу это вариант не устраивал. Ещё по Рокону он помнил — по песку машину долго не накатаешь, а Гуччи был чересчур тяжёл.
— Всё бы неплохо, только меня едва хватит на пять сотен шагов. Не вижу смысла так бездарно тратить силы, — парень понимал нежелание коллекционера расставаться с ценной игрушкой, но умирать в пустыне ради чужого мотоцикла пока не планировал. Так и не придя к согласию, уставшие мужчины уснули.
Утром перед отъездом Мансур вспомнил про мотоциклетный шлем, потерявшийся при падении где-то среди камней. Пока Гарман искал его, коллекционер изучил содержимое сумки ключника. Его заинтересовали маска и чаша — странный сосуд, судя по всему очень старый. Не может быть, чтобы парень таскал неказистую глиняную чашку с собой просто так — слишком она тяжелая и хрупкая, а для воды вполне достаточно фляг. Позолоченная маска тоже вызвала интерес, но с вещами мальчишки коллекционер решил разобраться после того, как выберется из передряги.
Мансур имел хорошее образование — степень бакалавра наук по химии Манчестерского университета и незаконченное оксфордское образование на факультете Востоковедения. Влиятельный отец обеспечивал младшему сыну достойное содержание, оплачивая все его прихоти, включая пополнение коллекции мотоциклов. В настоящее время сын шейха, увлеченный химией и геологией, доучивался в техническом университете Эр-Рияда. Шлем нашелся, слегка треснутый, но вполне пригодный к использованию. Гарман попытался поднять мотоцикл, но в одиночку не смог.
— Сколько он весит?
— Это самая крупная и тяжелая модель в мире, — гордо ответил коллекционер. — Очень устойчивая машина, на ней можно ехать втроем.
— Сейчас это скорее минус, — возразил Гарман. — Не представляю, как его катить по рыхлому песку. Ты понимаешь, что его можно вытащить отсюда только грузовиком?! Мансур молчал. Денег, чтобы пригнать сюда грузовик, у него хватало, но к чему они в безлюдной пустыне, если их некому заплатить? Для начала нужно было выбраться отсюда живыми. Шансов дойти своим ходом до ближайшего города не было. Судя по карте, город Бурайда находился довольно далеко, к северу от караван-сарая.
— Я там не бывал, но слышал о больших племенах кочевников и скотоводов в этих местах.
— Нужно убираться прочь отсюда. Здесь можно дождаться только смерти от жажды. Поедем вдвоём на верблюде, — заключил Гарман.
Животное выглядело отдохнувшим и сытым, ободрав в округе все растения и колючки между камней. Однако, верблюд наотрез отказывался везти двоих, опускаясь передними ногами на песок, когда юноша попытался подсесть к удобно расположившемуся на горбе Мансуру. Бросить раненого парень не мог, поэтому, смирившись, взял повод и повёл свой маленький караван в путь.
Солнце в зените быстро накаляло пески, идти становилось всё труднее. Гарман чувствовал, что еще пару часов и в живых останется лишь верблюд. Страдая от невыносимой жары, он был благодарен погруженному в свои страдания спутнику, не задающему много вопросов. Обоим требовалось попасть в Эр-Рияд, и юноше это было на руку.
Мансур производил впечатление человека, добивающегося цели любой ценой. Рассчитывая на его поддержку, парень изо всех сил старался быть полезным. Путешествие в одиночку по Саудии казалось опасным, учитывая недавние события. Любой неверный шаг уводил парня всё глубже в пустыню. «Неужели из-за маски? Или это чаша не желает возвращаться на место?» — невесело размышлял он, догадываясь о настоящей причине. Старый учитель искренне заблуждался насчет любимого ученика: доверчивый и наивный юноша не был готов к исполнению ответственной миссии. Зато проницательный и недобрый Салим знал наверняка, что Гарман вряд ли выполнит поручение. Юный мастер начинал понимать, что взялся за дело, которое ему не под силу, но о том, чтобы повернуть назад, не могло быть и речи.
Внезапно на горизонте появилась точка, постепенно превратившаяся в пыльное облако, надвигающееся на путешественников с южной стороны. Измученные путники остановились, обреченно ожидая встречи с неизвестным. Спустя несколько минут их окружил конный отряд, состоявший из четырех вооруженных бедуинов на лошадях. Воины, закутанные в серые пыльные плащи, вели в поводу ещё трёх скакунов без сбруи.
Глава 11. Гостеприимство кочевников
Лошади всадников были нагружены объемными тюками и пластиковыми емкостями с желтоватой жидкостью. Казалось, бедуины были настроены вполне миролюбиво. Один из всадников подъехал ближе к верблюду, не обращая внимания на юношу и коллекционера, замерших в тревожном ожидании. Он принялся заинтересованно осматривать животное, заглядывая тому под брюхо и похлопывая по холке.
Самый высокий из воинов, подпоясанный широким патронташем с несколькими кинжалами в ножнах, спешился и направился к путникам:
— Мир вам! — с достоинством произнёс воин традиционное приветствие, признав в Мансуре равного.
— И вам мир, милость Аллаха и его благословение, — склонился в поклоне, сидящий на верблюде коллекционер.
— Кто вы? Куда держите путь? — несмотря на вежливый тон, напряжённую позу мужчины нельзя было назвать дружелюбной.
Объяснения Мансура вполне удовлетворили старшего отряда, и он подал воинам знак, означавший, что опасности нет. У испуганного Гармана отлегло от сердца. Он старался не поднимать глаз и хранил молчание, опасаясь навлечь неприятности.
Юношу посадили на одну из неоседланных лошадей, и кавалькада двинулась обратно к караван-сараю в горах. Там невысокий бедуин с закрывающей один глаз повязкой оказал раненому первую помощь, плотно перетянул ногу куском ткани.
— Уважаемый, прошу вашей помощи. Это ценный мотоцикл из коллекции, — обратился Мансур к старшему отряда. — Его нельзя здесь оставлять.
— Нет топлива? — поинтересовался высокий бедуин, подойдя к Мото Гуччии. Воин провёл рукой по блестящему корпусу, потрогал изящное зеркало, восхищённо изогнув левую бровь.
— Пробит бензобак, но его можно починить. К сожалению, не здесь. Я хорошо заплачу. — Тяжёлая машина, — произнёс один из мужчин, пробуя поднять Гуччи за руль. Бедуины немного поспорили, но, в конце концов, сошлись на том, что оставлять дорогой мотоцикл в горах неразумно. Из одеял и плащей было сделано что-то вроде чехла. Мужчины привязали упряжку веревками к двум спокойным и наиболее сильным скакунам, которые могли тащить груз волоком по песку. Затем отряд медленно направился к стойбищу племени, находившемуся рядом с оазисом в нескольких часах пути на северо-запад. Воины намеревались вернуться домой до захода солнца. В стойбище прибыли, когда наступила ночь, и Гарману не удалось толком рассмотреть место, куда их привезли. Обнаруженных в пустыне гостей отвели в крайний шатер из светлого брезента, наскоро угостили чаем и разместили на ночлег, отложив все разговоры и приветствия до утра.
Тревога постепенно отпустила путников, но нервное напряжение мешало уснуть. Отовсюду доносились неясные шорохи, в шатре пахло разогретыми шкурами, гарью, потом и пищей.
— Я видел в твоей сумке маску, откуда у тебя эта вещь? — спросил шёпотом Мансур.
— Мне нужно передать её шейху по имени Иса ибн Хусайн, это посылка от его знакомого из Ирана.
— Ты назвал мне имя моего отца, — удивлённо ответил коллекционер. — Так ты курьер? Знаешь, я давно не виделся с отцом, всё в разъездах. Раньше видел у него всякие редкости, вроде бы какие-то маски висели на стенах, точно не скажу. Но, насколько знаю, он собирает редкое оружие, клинки и старинные сёдла. Тоже заядлый коллекционер, вот и мне эта привычка по наследству досталась.
— Дом твоего отца в Ат-Таифе? — уточнил взволнованный Гарман.
— Да. Доставим мотоцикл в Эр-Рияд, а потом съезжу домой — с тобой за компанию.
— Хороший знак! Теперь я уверен, что доставлю маску по адресу! — обрадованный юноша даже не мог предположить, что всё сложится так удачно.
— Это я должен быть благодарен тебе за помощь, ведь ты мог оставить меня в скалах, — задумчиво произнес сын шейха. — Хорошо, что вытащил из этого гиблого места. В этом вонючем шатре всё-таки лучше, чем на свежем воздухе без капли воды.
— Не знаю, может быть, стоило дождаться бедуинов в караван-сарае. Но если бы не заглянули туда?
— На все воля Всевышнего. Скоро будем дома, — мечтательно произнёс сын шейха
— Мы всё равно не сможем никуда уехать отсюда, пока не заживет твоя нога.
— Да. Надеюсь, за три дня я выздоровею. Кстати, что это за чаша у тебя в сумке? Интересная штука.
— Я всё расскажу тебе, но не сейчас. У меня слипаются веки, — уклонился от ответа парень. — Давай спать, мне кажется, завтра будет непростой день.
Гармана терзали сомнения. Он опасался признаваться сыну шейха и бедуинам, что сам парс по рождению, помня угрожающие наставления Салима. Страшно было рассказать правду и о чаше. Парень никак не мог решить — открыться коллекционеру и попросить помощи, или оставить всё в тайне. Последние события сильно поколебали уверенность юноши в том, что он справится с миссией в одиночку. Он уснул с мыслью, что не в меру любопытный, требовательный и капризный сын шейха мог бы стать неплохим единомышленником в разгадке тайны грааля.
Проснувшись от звонкого детского смеха, доносившегося снаружи, Гарман осмотрелся. Попутчик спал, накрывшись с головой несколькими одеялами. Солнечные лучи пробивались сквозь щели шатра, освещая разноцветные ковры и нехитрую утварь у большого очага в центре шатра. Путников разместили в дальней части бедуинской платки, разделенной плотным брезентовым занавесом. Из-за полога слышался шорох, смешки и тихое перешёптывание — очевидно, там находилась женская половина.