«Нива» проехала по центральной улице дачного поселка, где-то залаяла, учуяв чужаков, шавка, ей ответила другая, и вновь наступила тишина. Поселок был не особо обжитым, и потому четвероногих сторожей тоже было немного. Не доехав до конца улицы, внедорожник уверенно свернул в узкий переулок, здесь дорога шла под уклон, и водителю пришлось сбросить скорость, то и дело нажимая педаль тормоза. Наконец они плавно съехали вниз и почти бесшумно покатились по дороге среди полуразрушенных или недостроенных, заброшенных дачных участков. По всей видимости, здесь уже давно не ступала нога человека, тем более в ночное время суток.
Миновав очередной поворот, «Нива» остановилась перед высокими деревянными воротами. Сигналить не пришлось, их ждали, поэтому ворота сразу распахнулись, при пуская вездеход внутрь…
Узнав о спецсредстве диверсантов, Азим сразу же вспомнил о Серванте, «хозяине» Северного района. Бывший мичман морского спецназа, уволившись со службы в начале девяностых годов, решил сменить военную стезю на бандитскую. Осев в Черноморске, городе своей молодости, сколотил бригаду из бывших вояк и спортсменом и начал борьбу «за существование». Отморозком он никогда не был, заняв свой район, договорился с ворами и стал отстегивать долю в «общак», чтобы в случае чего его люди и за колючкой не были изгоями. А вот с оппонентами он не церемонился, в результате за неполные пять лет стал полноправным хозяином целого района с полудюжиной рынков, десятком ресторанов и ночных клубов, заводом металлочерепицы и сотней других мелких предприятий, фирм, контор. Кроме всего прочего, имея почти сотню «стволов», он всегда был готов влезть в любую авантюру. Так что ограбить банк — это вполне в духе Серванта. Вот поэтому Азим и решил получить с него контрибуцию за причиненный ущерб.
На открытую войну против бывшего боевого пловца банкир не решился даже с привлечением чеченской диаспоры в Черноморске силы были слишком неравны. Кроме «пехоты» самого Серванта, наверняка нашлись бы желающие оказать ему помощь своими бойцами. Даже воры не скрывали своей неприязни к джигитам, а если начнется «война», то нечего и гадать, по ком в первую очередь нанесет удар милиция…
«Огласки нужно избежать», — размышлял про себя Азим, впрочем, он уже знал, как будет действовать, и много людей для этого не понадобится. Вполне достаточно будет четверых охранников, которые находились в банке в момент ограбления, и четырех курьеров-инкассаторов, которые сопровождали посылку… Выбравшись из теплого салона «Нивы», банкир невольно поежился от пронизывающей сырости. Днестровский лиман вяло плескался прямо за оградой дачного участка. — Ну, как все прошло? — спросил Азим у подошедшего к нему охранника.
— Как и было задумано, — самодовольно ответил тот, указывая рукой в сторону покосившегося одноэтажного дома с остроконечной черепичной крышей. Входная дверь была закрыта на тяжелый висячий замок, разбитые окна чернели мертвыми глазницами. И только из подвала узким лучом била полоса света. — Нам туда, — охранник указал рукой на лестницу, ведущую в подвал. Первым спустившись вниз, сопровождающий открыл дверь, пропуская банкира вперед. Помещение подвала оказалось бетонной коробкой квадратной формы с низким, нависшим над головой потолком, под которым болтаюсь лампочка Ильича. Из мебели в наличии оказался лишь старый, со сломанными ножками диван, на котором с важным видом восседали трое инкассаторов. Двое были вооружены пистолетами «ТТ», которые висели в подплечных кобурах, а третий небрежно поигрывал дубинкой, в предвкушении предстоящего допроса с пристрастием.
Напротив, на деревянном стуле, с завернутыми назад руками, сидел крепко сложенный мужчина богатырского роста, на его правом могучем плече виднелась потускневшая от времени татуировка. Два дерущихся водолаза и надпись старорусским шрифтом «Черноморский флот». На мужчине из одежды были лишь длинные черные трусы из сатина и хлопчатобумажная майка. Бывший мичман нисколько не пытался корчить из себя «нового русского», оставаясь тем, кем был от рождения.
«Да уж, действительно Сервант», — с невольным восхищением подумал Азим, разглядывая мощную фигуру пленника. С таким вряд ли было бы легко справиться. Но все же справились. Помогли уверенность в своей силе и своем авторитете бывшего ныряльщика и кобелиная любовь к женскому полу. Правда, чтобы заманить такого кобеля, пришлось сучку везти из самого Парижа, но все сработало на все сто процентов.
— Ты кто такой? — пересохшими губами спросил Сервант, действие львиной доли снотворного только начало слабеть, но все равно он еще плохо соображал.
— Я твой самый большой кошмар, — оскалился банкир. Ох как давно он мечтал произнести эту фразу, услышанную в каком-то американском боевике, да все как-то случай не подворачивался.
— Чег-го? — хищно скривился пленник, в упор уста вившись на Азима. Наверное, такую же гримасу состроил бы медведь, которого попытался бы отогнать палкой заблудившийся грибник.
— Мы можем поговорить и расстаться друзьями, делая вид, что не заметил оскала, почти миролюбиво предложил Азим и сразу же добавил:
— А можем и не расставаться, тебя здесь похоронят.
— Чего надо? — снова прорычал Сервант.
— Твои люди доставили мне и моим людям несколько неприятных минут. И, ко всему прочему, прихватили чужие деньги. Их придется вернуть, затем выплатить штраф за доставленные неприятные минуты, ну и, конечно же, сдать придется и самих налетчиков. Для публичной экзекуции, так сказать, чтобы другим неповадно было. Ну, как тебе, Сервант, такие условия?
— Носорог, ты че, совсем забурел? — удивленно спросил Сервант и, закинув голову, громко захохотал. Такой наглости Азим никак не ожидал, он был уверен, что этот бандит в дешевых трусах и допотопной майке будет перед ним блеять от страха, как овца, но все вышло наоборот. Не выдержав издевательского смеха, банкир подал знак истомившейся в ожидании троице. Те поспешно вскочили и бросились на пленника. Били Серванта долго, потом снова били и снова били, а когда, запыхавшись, останавливались, Азим участливо спрашивал:
— Согласен на условия? — Но ответ по-прежнему был один и тот же. Харкая на бетонный пол кровью, разбитыми губами Сервант рычал: — Я вас, блядей, на столбах буду вешать.
Несколько часов длилась экзекуция, но ни к какому результату это не привело. Азим уже устал наблюдать за избиением пленника, как внезапно его голову озарила новая идея.
— Не хочешь платить, не надо, — улыбнулся банкир, присев на корточки перед поверженным авторитетом. — Мы сделаем по-другому. Сейчас тебе отрежут голову, а завтра ее передадут твоему помощнику, кажется, вы его называете Латиносом. Думаю, мачо будет посговорчивей.
На это Сервант никак не отреагировал, он сидел, низко опустив голову, и со свистом пускал кровавые пузыри. Один из джигитов вытащил заранее приготовленный кинжал, проведя ногтем по остро заточенному лезвию, он восторженно крякнул, после чего, скалясь во все тридцать два зуба, направился к пленнику. Азим внезапно представил, как все помещение подвала будет залито кровью и, возможно, он выпачкает свой новый костюм из отличной французской ткани. Недовольно поморщившись, он приказал: Выводите его во двор и там кончайте.
Двое «инкассаторов», подхватив безвольное тело Серванта под руки, потащили его наверх, третий шел дом…
Достав носовой платок, Азим промокнул взмокшие от нервного напряжения руки. Он всегда считал себя мирным и мягким человеком, но если так повернулось в твоей жизни и ты оказался на войне, то должен быть жестким беспощадным. К большому удивлению, такое состояние начинало ему нравиться. Усевшись на диван, он глубоко вздохнул, переводя дух, и на мгновение прикрыл глаза как внезапно сверху донеслись неясные звуки возни, какие-то вскрики и тяжелое падение тела на землю… «Сопротивляется Сервант, что поделать, даже собака и та хочет жить», — хмыкнул Азим.
Возня наверху стихла, и через минуту раздался хлопок за ним другой, третий. Звуки выстрелов явно удалялись.
— Что такое? — встревоженно воскликнул банкир, бросаясь к выходу, но навстречу ему уже спускался водитель. Его глаза испуганно бегали.
— Что случилось?
— Русский бежал, — нерешительно пробормотал водитель.
— Как же так? А Сабир, Руслан и Бек куда смотрели?
— Ему удалось каким-то образом освободиться от на ручников, после чего он сломал Сабиру шею, разорвал руками сонную артерию Руслану, а Бека распорол его же кинжалом. Когда мы это заметили, открыли огонь, а он бросился в лиман. Гонза и Карим ждут, когда вынырнет, чтобы подстрелить.
— Вот шайтан! — зло выругался Азим, в воде им не достать Серванта, татуировка с двумя водолазами стояла у него перед глазами. И он прекрасно понимал, что теперь большой войны не избежать. Следовало немедленно оповестить Асламбека о случившемся, но у банкира внезапно возникло смутное подозрение, что после второго такого прокола Максуров вряд ли будет с ним по-прежнему добрым.
— Забирай Карима и Гонзу, — приказал банкир. — Больше им тут делать нечего, главное теперь — унести ноги. Когда «Нива» и микроавтобус «Фольксваген» выехали пределы дачного поселка, из прибрежных кустов выбрался человек. Его лицо опухло от побоев, крупное тело била нервная дрожь, в правой руке он крепко удерживал длинный, обоюдоострый кинжал…
ГЛАВА 4
Учения с псковскими десантниками длились пятеро суток, которые по интенсивности можно было сравнить разве что с месяцем насыщенной армейской службы. Потеряв половину личного состава, диверсионный отряд Капитана все-таки смог вырваться из окружения и выйти в точку эвакуации.
Через три часа посредник признал безоговорочную победу пластунов над парашютистами. Отряд не только выполнил задание по уничтожению «вражеского» объекта, но и, прорываясь через окружение, смог заманить противника на устроенное минное поле. Посредник приплюсовал к «уничтоженному» объекту еще целую роту преследователей. На аэродроме собрались те, кому повезло улететь на вертолете, и те, кто во время ухода от десантников оставался в прикрытии и которых посредник оформлял в «покойники». Несмотря на усталость, всем было весело, разговоров только и было, что о возвращении на базу. Все знали, что такие учения приравниваются к выходу на боевые, а потому говорили о причитающемся коньяке, сауне с пивом и надеялись на премиальные сто граммов. И, главное, у них будет целых двое суток свободного времени, которые можно будет самым бессовестным образом продрыхнуть. И это выходит значительно больше, чем по шестьсот минут на каждый глаз.
Возвращение на базу прошло как обычно, выгрузившись из доставивших их микроавтобусов, бойцы первым делом направились в арсенал сдавать оружие. И, как положено, прежде чем сдавать, все взятые на задание стволы следовало тщательно почистить. Впрочем, эта процедура испортить настроение диверсантам не могла, к ней относились как к жизненной необходимости. Все были в предвкушении предстоящего отдыха, вот только едва успели почистить оружие, как раздался пронзительный звук ревуна. На табло вспыхнула красная надпись «Боевая тревога». А это означало только одно — запасайся боеприпасами по штатному расписанию, хватай свое вычищенное до блеска оружие и бегом на выход. И вместо обеда с коньяком снова их ожидает сухпай в жестянках.
— Да ё… моё, так даже над рабами на плантациях не издеваются, — возмутился Инок, набивая свои автоматные магазины патронами.
— Во, во, — поддержал его кто-то из диверсантов. Дальше этого непродолжительного возмущения буза не пошла. Никто из диверсантов даже не посмел заикнуться что отказывается идти на задание по причине банальной усталости. Виктор Савченко, снарядив магазины патронами, тут же рассовал их по подсумкам, вложил гранаты, повесил на пояс нож разведчика, сунул в набедренную кобуру «АПС», туда же поместил две запасные обоймы. Метательные ножи, узкие, похожие на увеличенный вдвое хирургический скальпель, вставил в специально нашитые на рукавах чехлы. После чего подхватил свой «РД» со сложенными дополнительными боеприпасами, сухим пайком и индивидуальной аптечкой и, нигде не задерживаясь, быстрым шагом направился к лестнице…
Обычно диверсионные группы на аэродром вывозили одним или двумя неприметными микроавтобусами, на этот раз во внутреннем дворе стоял большой автобус «Икарус» с затемненными стеклами и надписью «Интурист». В этот раз каждому бойцу досталось по паре кресел, где можно было вольготно расположиться.
— Вот так бы целую неделю и ехал, — заявил Лодочник, бросив под ноги ранец десантника, он завалился сразу на два кресла и, зевая во весь рот, добавил: — Может, быть тогда бы отоспался. Пример Лодочника оказался весьма заразительным, вскоре все члены отряда во главе с командиром мирно посапывали, и на их отдых уже никто не покушался…
Зарычав, «Икарус» медленно сдал назад, потом развернулся на пятачке плаца и пополз в сторону КПП. Выехав за ворота, водитель значительно прибавил скорость.
Полностью отключиться Виктор почему-то не мог, автомат, уложенный в изголовье, на каждой неровности дороги больно бил его по уху. Открывая глаза, Савченко смотрел в окно, сопоставляя пейзаж с тем, который они обычно наблюдали, направляясь в сторону аэродрома. На этот раз пейзаж явно отличался от привычного, вывод напрашивался один — группу везут не на аэродром. А куда же? Потом замелькали городские постройки, диверсантов везли через Москву.
«Черт, неужели придется действовать в столице? — мелькнула в голове Виктора тревожная мысль, но он тут же ее отбросил как логически противоречивую. — Нет, если бы что-то намечалось в городе, одели бы тоже соответственно, чтобы не отсвечивали. Может, один большой начальник решил нас продемонстрировать как свою ударную силу».
Но и этот довод он отверг как нелогичный. Для демонстрации силы существовало достаточное количество показательных частей, которые только этим и занимались. Зачем же показывать тех, кто официально вроде как и не существует вовсе и всегда действует тайно, исподтишка. Незаметно заснув, Виктор проснулся от того, что кто- то толкнул в плечо. Открыв глаза, он увидел нависшего над ним Алтая, тот кивком головы указывал на окно: — Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.
«Икарус» въезжал на закрытую территорию, очень пожую на загородный санаторий. Аккуратные аллейки из одинаково подстриженных кустов живой изгороди, множество сосен, какие-то указатели на перекрестках, чуть поодаль виднелись серые пятиэтажные корпуса.
— Это что такое? — сонно спросил Виктор.
— Это очень хитрая больничка, — сказал Алтай.
— Откуда знаешь?
— Был я тут один раз, еще в те времена, когда служил в спецназе ГРУ. Задание нужно было выполнить экстра-сложности, не всякому Рэмбо по плечу. Поэтому нас сюда и привезли, контора называется Центр экстремальной медицины. И есть в этом институте одна хитрая машина УЭЙ установка электромагнитных импульсов. Каков принцип ее действия — сам не знаю, но мужик один говорил, из тех, что здесь тусуются, доктор он какой-то, короче, — электромагнитными импульсами мозг массажируют. Снимают усталость, повышают выносливость и еще настраивают бойца на выполнение конкретного задания.
— Да ну? — не поверил Виктор.
— У нас тогда задание было покруче, чем у «Альфы» при взятии дворца Амина, а ведь выполнили, и всего трое раненых. Да и то не серьезно, а так себе. Вот тебе и ну, Оба заместителя командира отряда замолчали. Они прекрасно поняли и то, почему их взяли на боевые, не дав отдохнуть после тяжелых учений, и то, что задание предстоит явно не из легких. «Икарус» мягко подкатил к одному из корпусов и, скрипнув тормозами, остановился перед входом. С шипением отошла в сторону передняя дверь, и в автобус забрался особист базы. — Добрый день, джентльмены, — поздоровался офицер и добавил: — Оружие, боеприпасы, бронежилеты, рюкзаки, все оставить в салоне и по одному на выход.
— Что и следовало доказать, — буркнул себе под нос Савченко, расстегивая ремень с подсумками…