— Мы знаем, где вы были. В Африке.
Он ответил:
— Да, и, если захотите, я расскажу вам о ней и покажу фотографии, которые с собой привез. — Ему хотелось быть естественным и разговаривать с ними, как со взрослыми, но он невольно замедлял речь и тщательно выбирал слова. — Слушайте, мои красавицы, мы с вами потом сядем поудобнее, и я покажу вам африканских детишек и расскажу, чем они занимаются… как живут…
Фрэн выручил его, задав вопрос:
— Так ты и правда делал там снимки?
— Да, и множество.
Он встал, и девочки, обойдя его кругом, собрались подняться по лестнице. А он ничего не мог придумать, чтобы их задержать. Сейчас наверху они столкнутся с Дебби…
Мэри Пэт спросила:
— Это твой кофе на столе?
Ее вопрос заставил его встряхнуться.
— Да, я шел из кухни, когда увидел на дорожке ваш лимузин. — И тут же подумал: почему тогда он спускался вниз по лестнице, если кофе внизу? Но это уже не имело значения. Девочки бежали к лестнице, а Мэри Пэт и Фрэн смотрели на стоявшую на верхней площадке лестницы Дебби, одетую в джинсы и свитер.
Она мило улыбнулась всей компании.
— Привет. Вы, наверное, Мэри Пэт. Я Дебби Дьюи. — Она двинулась вниз. — Вы знаете, когда-то я занималась расследованиями для Фрэна. Я заехала за отцом Данном, и он предложил показать мне дом, о котором я столько слышала. Мне очень понравилось. У вас превосходный вкус, Мэри Пэт. — Она спустилась в холл. — Привет, девчушки! — И протянула руку Мэри Пэт.
Фрэн тут же подхватил:
— Да, это и есть Дебби, помнишь, я тебе рассказывал?
Дебби снова обратилась к Мэри Пэт:
— Наконец-то мы с вами познакомились. — Они пожали друг другу руки, и Дебби сказала: — Я собиралась прокатить отца Данна по приходам, чтобы подобрать подходящие, где в воскресенье он мог бы выступить с обращением от имени Фонда маленьких сирот Руанды. Но слушайте, святой отец, вы, наверное, еще немного задержитесь, я не стану вам мешать. — И все же она нашла время, чтобы наклониться, уперев руки в колени, к девочкам: — Привет, я Дебби. Сейчас угадаю: ты — Джейн, правильно? Привет, Джейн. А ты конечно же Кэти. Привет, Кэти. У вас очень милые спаленки и красивые куклы.
Терри следил за ней с приклеенной к лицу улыбкой. Она не лучше его знает, как разговаривать с детьми. Он сказал:
— Я принесу вам плащ, — и направился к стенному шкафу.
— Он, кажется, остался на кухне, — сказала Дебби.
Терри двинулся в столовую.
— Ах да, вы приехали, а мы выпили кофе. — Он взял со стола чашку и велел себе прикусить язык. Мэри Пэт следом за ним подошла к обеденному столу. Он забрал из кухни плащ и, возвращаясь, увидел, как Мэри Пэт осматривает стол и трет пальцами полированную поверхность, где стояла горячая чашка. Но она ничего не сказала, пока снова не вышла в холл, где Терри помогал Дебби надеть плащ.
— А я удивилась, чья это машина стоит у дома.
— А? — переспросила Дебби. — Да, моя. В самом деле было очень приятно познакомиться с вами.
Терри слушал, как Мэри Пэт, сохраняя полнейшую провинциальную невозмутимость, не подняв шума из-за пятна на столе, отвечает Дебби, что ей тоже было очень приятно познакомиться. После чего Дебби выскользнула за дверь. Следом их покинул Фрэн. Он сказал, что каждый проведенный во Флориде день означает новые кипы бумаг на его рабочем столе. Просто груды! Он оставил Терри и Мэри Пэт у вещей.
— Ты не поможешь мне отнести это наверх? — попросила Мэри Пэт.
Терри сбросил с плеч три нейлоновые сумки и два рюкзака на покрытый ковром пол спальни и выпрямился, глядя, как Мэри Пэт осматривает постель. Он сознавал, что ведет себя, как подросток, чью подружку застукала наверху вернувшаяся внезапно семья, но ничего с собой поделать не мог. Как не мог объяснить всю ситуацию, и, главным образом, состояние кровати. Он смотрел, как Мэри Пэт идет мимо кровати к белой кушетке и креслу с низким столиком между ними в оконной нише. На столике, как и по всему дому, стояли цветы в горшках, которые Терри забыл полить. Мэри Пэт села на кушетку, глядя на цветы, затем жестом поманила его к себе.
— Закрой дверь и иди сюда. Я тебя не съем.
Закрывая дверь, Терри слышал, как в холле звонко щебечут девочки. Он повернулся к Мэри Пэт.
— У тебя нет сигареты? — спросила она.
Он похлопал себя по майке.
— При себе нет.
— Посмотри в верхнем ящике комода, рядом с тобой. Там должна быть пачка.
Он выдвинул ящик, порылся в колготках и нашел пачку «Мальборо».
— Здесь есть и пепельница.
— И зажигалка тоже, розовый «Бик». Неси все сюда.
Он протянул ей сигареты, зажигалку и поставил пепельницу на столик.
— Не знал, что ты куришь.
— Ты думал, я только и делаю, что готовлю запеканки и хожу на родительские собрания. А Фрэн считает, что я только и делаю, что намываю кухонный пол.
— А на самом деле?
— Не чаще двух раз в день.
— Он в этом так нуждается?
Она улыбнулась.
— Какая разница. Сядь, Терри, и можешь курить, если хочешь. — Он покачал головой, и она закурила, щелкнув розовой зажигалкой. — Ты никогда не знал, о чем со мной разговаривать. Правда?
— Мы разговариваем.
— Но не по-настоящему. Как ты жил в Африке?
— Не так уж плохо.
— Теперь понимаешь, о чем я? Ты провел пять лет в Руанде, и это было «не так уж плохо». А что было не так плохо — еда, болезни? Тебе нравилось там?
— У меня было все, что мне требовалось.
— Ты много пил?
— Не больше, чем прежде.
— Ты скучал там?
— Иногда.
— Не больше, чем дома, так? Когда тебе не бывает скучно, Терри?
— Фрэн знает, что ты куришь?
— Конечно. Я прячу сигареты от девочек.
— А если они войдут?
— Дверь закрыта. Они знают, что сначала следует постучать и спросить разрешения войти. — Она с удовольствием затянулась. — Я хочу постучаться в твою дверь, Терри, и задать вопрос. И надеюсь, ты ответишь честно.
Терри хотел было дождаться вопроса, но внезапно сказал:
— Между Фрэном и Дебби никогда ничего не было, если именно это тебя беспокоит.
— Господи, мне это прекрасно известно. В противном случае Фрэн с ума бы сошел от угрызений совести. Терри, он в школе президент «Клуба отцов». И еще младший член «Рыцарей Колумба» Детройтской епархии. Его друзья — все равно что ветераны давно прошедшей войны, даже их форма давно устарела.
— А у него есть адмиральская фуражка и кортик? Мне он ни о чем подобном не говорил.
Мэри Пэт снова затянулась. Она ждала.
— Ну хорошо, так в чем вопрос? Ты хочешь знать, спали ли мы с Дебби в твоей кровати?
— Я поняла, что в ней спали, как только вошла в комнату. Даже еще раньше. Стоило мне увидеть эту крошку Дебби на верху лестницы, услышать ваше жизнерадостное щебетанье…
— Я в нем никогда не был силен, — признался Терри.
— Да, это правда. Но тут есть еще кое-что… — сказала Мэри Пэт. — Спать в моей постели с женщиной — это одно… Кстати, а простыни вы поменяли?
— Не успели.
— То, что священник спит с женщиной, — факт вопиющий, скандальный в высшей мере. Ты не признался бы в этом никогда, после всех лет, проведенных в католической школе. — Она выпустила облачко дыма и проговорила: — Ты попался, Терри. Придется тебе сказать всю правду…
— Я сказал.
— …и ничего, кроме правды. Ведь ты никакой не священник, да?
— Нет, не священник, — покачал он головой.
Он вспомнил, как Дебби спросила его — не полегчало ли у него на душе? Сейчас у него на самом деле полегчало. Но он тут же понял, куда клонится разговор. Мэри Пэт сказала:
— Я полагаю, это до сих пор считается грехом, хотя и не таким серьезным, как нарушение обетов. До встречи с Фрэном я была пресвитерианкой, а потом сменила веру. Правила постепенно становятся менее жесткими, и уже трудно сказать, что по-прежнему грех, а что нет. Дебби, конечно, в курсе, что ты не священник?
— Она, как и ты, это угадала.
— Терри, я не угадывала, просто я тебя знаю. Ты не настолько самоотвержен, благоразумен или предан памяти матери.
— Но ты сказала девочкам, что я отец Терри.
— Может быть, какой-то миг я в это верила. Но тут появилась заспанная Дебби, которая старалась изобразить невинность.
— А Фрэн вот верит.
— Скорее он хочет верить. И не хочет волноваться, боясь, что ты кончишь тюрьмой. Но глубоко внутри… Я совсем не уверена. Мне понравилось, как малышка Дебби назвала тебя «святым отцом». «Я хочу провезти отца Данна по приходам, чтобы он обратился от имени своей миссии с просьбой помочь маленьким сиротам». А кровать-то еще теплая! Вы с Деб возбуждаете друг друга?
— Должно быть.
— И вы занимались этим в моей постели.
— Всего раз.
— Ты только что вернулся после пяти лет, проведенных в Африке…
— Ну, может быть, дважды.
— Терри…
— А еще раз там, где ты сейчас сидишь. — Он был почти уверен, что Мэри Пэт слегка шевельнулась на сиденье. — Один раз это было в библиотеке, потом в ее квартире, вот и все.
— Меня восхищает твое самообладание, — сказала Мэри Пэт. — Но скажи мне, если ты не священник, кто же ты тогда?
— Думаю, что снова тот, кем был прежде.
— Терри, не притворяйся, что не понимаешь, ладно? Ты мошенник, признайся. Ты собираешься надеть пасторский воротничок и вытягивать из прихожан деньги. Разве не это ты задумал, Терри, аферист ты этакий?
— Это была первоначальная идея, — серьезно ответил он, посвящая невестку в свои намерения и в то же время слушая себя как бы со стороны. — Но теперь у нас появился благодетель. — Он бегло улыбнулся, представив Тони Амилью за столом в теплом жакете. Мэри Пэт тоже нашла бы эту картинку забавной, расскажи он ей об этом. А может, и нет. Она и не думала улыбаться.
— У «нас»? Дебби тоже в этом участвует? — спросила Мэри Пэт.
— Она очень помогает.
— Легче обмануть одного благодетеля, чем кучу людей, сидящих в церкви?
На это ему не пришлось отвечать. Девочки забарабанили в дверь спальни — звали мать. Мэри Пэт сказала:
— Впусти их, пожалуйста. — Потушила сигарету и разогнала рукой дым над пепельницей.
Терри встал и отворил дверь, и девочки, увидев его, остановились в нерешительности. Он вернулся на свое место, и тогда они вошли.
— Наши рюкзаки куда-то запропали, — сказала Джейн.
— Они как раз тут, — ответила Мэри Пэт. — Дядя Терри принес их наверх. Девочки, подойдите-ка сюда на минутку. — Они подошли к сидевшей у стола матери — шестилетняя Кэти прижалась к ней, и Мэри Пэт поправила дочери челочку. — Расскажите дяде Терри, кем вы хотите стать, когда вырастете, — ласково попросила она. — Расскажите, солнышки, он хочет знать.
— Я хочу стать святой, — сказала Кэти.
— Как та святая, в честь которой тебя назвали? — спросил Терри. — Как святая Екатерина?
— Какая из святых Екатерин?
Он немного подумал.
— Святая Екатерина Сиенская?
— Да, она подходящая. Она могла видеть ангелов-хранителей. Но моя любимая — святая Екатерина Александрийская, девственница и мученица. Ее привязали к зубчатому колесу, да только оно сломалось. И тогда ей отрубили голову.
— Кэти любит мучениц, — пояснила Мэри Пэт.
— А ты знаешь, что сделали со святой Агатой? — спросил Терри.
— Это ей отрезали груди и швырнули в огонь?
— На горячие угли, — поправил Терри.
Кэти протиснулась к нему между столом и кушеткой.
— А еще про кого вы знаете?
— Например, про святого Себастьяна.
— Его пронзили стрелами!
— Кэти увлечена святыми, — заметила Мэри Пэт. — Это она у Джейн переняла, а Джейн читает о них в Интернете. Они обе маленькие интеркатолички. Но в последнее время Джейн серьезно увлеклась теннисом. Она начала заниматься в прошлом году, когда ей было семь, проиграла первые два матча, но с тех пор только выигрывает. Она чемпионка региона в своей возрастной группе — моложе десяти лет, — пояснила Мэри Пэт, теперь играя с волосами старшей дочери. — Да, милая?
— А знаете, кого я хочу обыграть? — сказала Джейн. — Серену Вильямс.
— Но она намного тебя старше.
— Ну да, но когда мне будет, как ей сейчас, ей будет только двадцать четыре или двадцать пять. — Она повернулась к матери: — Ты сейчас назвала его дядей Терри, а не святым отцом?
— Я только думала, что он стал священником, — отозвалась Мэри Пэт, — но на самом деле это не так. Он пошутил.
— А-а-а… — Джейн отошла от них, Кэти за ней. Джейн сказала сестре: — Значит, нам не нужно называть его святым отцом.
— Знаю, — ответила Кэти.
Мэри Пэт подождала, пока они возьмут рюкзачки и выйдут из комнаты.
— Видишь, как просто. Большое дело! Дядя Терри, оказывается, не священник. Ну и ладно. Они будут считать тебя славным дядюшкой, который разбирается в святых. Что тут плохого? Ты понимаешь, что мы наконец-то беседуем? — спросила она.
— Мэри Пэт, из тебя получился бы отличный прокурор.
— Из меня многое что могло бы получиться. Но я предпочла выйти за твоего брата, родить детей и сделаться домохозяйкой. Это то, что я есть. Если тебе нравится быть жуликом, Терри, дело твое. Я больше не стану ни о чем допытываться или мешать тебе. Я только хочу задать еще один вопрос. Или, может, еще два.
— Пожалуйста.
— Ей что — в самом деле понравилось, как я оформила дом?
— Дебби? Да, очень. Этот дом напомнил ей дом ее детства. А второй вопрос какой?
— Она не бросит тебя, если ты потерпишь неудачу?
23
Дуб объявился днем. Он просунул голову в кабинет Рэнди и сказал:
— Сегодня все устроится. — И хотел идти дальше.
— Подожди минуту! Дуб! Что устроится?
Дуб снова возник в дверях.
— Сегодня я уберу их обоих. Морако первого.
— Где?
— Пока не знаю. Я жду, где он назначит мне встречу. Чтобы передать пистолет и деньги.
Рэнди, который стоял у стола в темной рубашке с короткими рукавами и галстуке светлого тона, так и сел на стул.
— У тебя до сих пор нет пистолета?
— Забыл вам сказать. Морако заплатит мне двадцать пять за попа и добудет пистолет. Мы так договорились. Я получу ствол от него.
— Чтобы прикончить Винсента, — напомнил Рэнди.
— Да, как только он даст мне пистолет.
Рэнди кашлянул.
— Ты хочешь воспользоваться пистолетом Винсента против него самого?
— Почему нет? — И, проговорив: — До свидания, — он снова повернулся, чтобы идти.
— Постой!
Простота этого парня сбивала с ног. Этот уроженец Индианы, дай бог ему здоровья, с его мускулами и шрамом стоял и покорно ждал, когда ему позволят идти, со шляпой в руке — если бы только у него она была, подумал Рэнди. Он сказал:
— Дуб, будь осторожен.
К вечеру Джонни Пиджонни ждал его в баре. Дуб позвонил и сказал, что хочет поговорить. Джонни спросил — о чем, и Дуб ответил: «Сам знаешь. Помнишь, о чем говорил позавчера?» Больше он ничего не добавил, опасаясь, что телефон прослушивается. Но у Джонни в данный момент голова работала только в одном направлении. Он решил, что дело касается шлюх. После того как Дуб свел его с Анджи, Джонни захотелось познакомиться и с другими девчонками. И он затеял свою игру: на свой страх и риск сказал Анджи, что является членом группировки и рассчитывает на обычную для таких ребят скидку с трех сотен, которые она обычно получает. Так что заплатил он девочке всего лишь полторы…
Джонни увидел Дуба, который шел к нему из глубины зала, но бармен что-то сказал ему, и Дуб вернулся к входу в бар и снял телефонную трубку. Минуту спустя он махнул бармену — потребовалась ручка. Он записал что-то на листке в дальнем конце стойки, где официанты брали заказанные клиентами напитки.
Джонни был уверен, что понравился Анджи, и она не возражала против скидки. Она ему тоже понравилась, хотя и получилось все слишком быстро. Он всегда мог вернуться к ней, но почему бы пока не попробовать и других девочек, воспользовавшись гангстерской скидкой. Он думал, что речь пойдет как раз об этом.
Дуб подошел к нему и сказал:
— Я, пожалуй, приму твое предложение.
Джонни решительно не помнил, чтобы предлагал ему что-либо.