ПЕРЧАТКА И РЕВОЛЬВЕР
Телефон зазвонил как всегда не вовремя. С трудом оторвавшись от компьютера, доктор Одингот поднял трубку.
— Очень важное дело, сэр, — донесся откуда-то издалека взволнованный голос инспектора Ступорса. — Убит профессор Козероги. Есть некоторые странности. Я надеюсь на вашу помощь, сэр, — добавил Ступорс после паузы. — Вы знаете, куда ехать.
— Хорошо, буду. — доктор в сердцах бросил трубку на рычаги…
Через двадцать минут доктор уже поднимался по ступенькам роскошного особняка семьи Козероги навстречу предупредительному Ступорсу. Инспектор тут же стал вводить доктора в курс дела:
— Кроме профессора в момент убийства в доме находилась его жена Нейла, ее сестра Лори и охранник Бэнг, чрезвычайно надежный человек. Час назад в кабинете Козероги раздался выстрел и Бэнг, куривший внизу, на ступеньках, — кстати, это подтвердили случайные прохожие, — тут же побежал к боссу. В дверях его кабинета он столкнулся с сестрами Кискас (это их девичья фамилия), якобы только что вбежавшими туда. Козероги с простреленной головой лежал на полу, рядом лежал дымящийся револьвер. Вроде бы обычное самоубийство.
— Ну и что же тут странного? — спросил Одингот, еле поспевая за инспектором.
— Странным было то, что на револьвере не было обнаружено отпечатков пальцев.
— Еще что-нибудь? — доктор едва уловимо нахмурился.
— Да. Недалеко от револьвера Бэнг обнаружил стильную дамскую перчатку с монограммой Нейлы Козероги.
— Понятно, — задумчиво протянул Одингот. — А что говорят сестры?
— Обе они утверждают, что, услышав выстрел, тут же ринулись из своих комнат к месту происшествия и фактически одновременно ворвались в кабинет профессора. Да вот и они. — Ступорс кивнул головой в сторону двух молодых женщин, сидевших на разных концах огромного дивана в холле особняка. Та, что справа, — инспектор указал на эффектную блондинку, руки которой, унизанные перстнями, все время находились в движении, — Нейла. А другая, естественно, Лори.
Доктор чуть дольше задержался взглядом на хрупкой блондинке, нервно курившей длинную тонкую сигарету.
— А для чего вам понадобился я? — вдруг остановился доктор. — Дело, по-моему, ясное. Задержите Лейлу Кискас и выясните, зачем ей понадобилось убивать профессора.
Почему доктор Одингот уверен в виновности Лейлы?
На револьвере не осталось отпечатков пальцев, значит, это не самоубийство, а убийство. У Бэнга алиби, поэтому совершить преступление могли лишь сестры Кискас. Предположим, что это сделала Нейла. Тогда она либо стерла отпечатки пальцев на револьвере, но в этом случае непонятно, зачем ей перчатка, либо была в перчатках, что также исключается, поскольку ее пальцы усеяны перстнями. Следовательно, стреляла Лори, а затем подбросила перчатку сестры.
КРИМИНАЛЬНОЕ БЛЮДО
Вечер обещал быть приятным. Маленький ресторанчик «У дяди Бэна» всегда славился отменной кухней и безукоризненным обслуживанием. Предвкушая фирменное рагу из косули, доктор Одингот закрыл глаза. Тихая музыка и мелодичный звон бокалов, доносящийся с соседних столиков, навевали приятную дремоту.
— А вот и наш ужин, — прервал гастрономическое забытье доктора скрипучий голос инспектора Ступорса.
Очнувшись, Одингот увидел летящего к их столику знакомого официанта. На его правой руке притягивал взоры поднос с дымящимися блюдами.
— Ваше рагу, господа, — томно произнес официант, поравнявшись со столиком, за которым сидели Одингот и Ступорс. Ловко и быстро расставив тарелки и всевозможные соусники, он столь же стремительно удалился. Проголодавшиеся сыщики тут же набросились на еду. Ближайшие несколько минут за столиком было слышно лишь звяканье приборов…
Внезапно в дальнем конце небольшого зала произошло какое-то движение. Тот самый официант выскочил из коридора, ведущего на кухню, и прохрипел, размахивая руками:
— Кто-нибудь! Помогите! Скорее!
Не медля ни секунды, доктор Одингот бросился на помощь. Тщательно прожевав аппетитный кусочек мяса, инспектор Ступорс аккуратно сложил салфетку и засеменил вслед доктором.
— В чем дело, Астэр? — Одингот уже стоял перед напуганным официантом.
— Несчастье, сэр. Кто-то оглушил нашего босса и, видимо, забрал деньги из сейфа.
— Как вы это установили? — вмешался подоспевший Ступорс.
— Кабинет Бэна, — охотно пояснил официант, — находится как раз в этом коридорчике, по которому мы с Бандеросом — это второй официант, мой напарник, — все время носили заказы из кухни. Пробегая последний раз мимо, я увидел, что дверь раскрыта а босс лежит без сознания перед пустым сейфом. Приведя его в чувство, я тут же побежал звать на помощь.
— Давайте все-таки пройдем в кабинет, — предложил доктор, и все трое двинулись в коридор.
На распахнутой двери в кабинет владельца ресторана красовалась бронзовая табличка «Бэн Гурманоид». Сам хозяин, сидя на полу у раскрытого сейфа, прижимал рукой мокрую тряпку к здоровенной шишке на виске. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что сейф был пуст. Абсолютно пуст.
— Инспектор Ступорс, криминальная полиция, — оттеснив остальных, выступил вперед приятель Одингота.
— Бэн, — поморщившись, босс оторвал руку от виска и протянул ее для приветствия.
— Что тут произошло? — деловито поинтересовался Ступорс.
— Кто-то неслышно вошел в кабинет, подкрался сзади и шарахнул меня по виску как раз в тот момент, когда я собирался достать деньги из сейфа. Больше я ничего не помню.
— А кто мог сюда зайти?
— Кроме обоих официантов, никто не входил и не выходил из коридора, — протиснулся в кабинет бармен. — Я бы обязательно увидел.
— Так, — многозначительно произнес Ступорс, вперив тяжелый взгляд в побледневшего Астэра, — значит, подозреваемых двое.
— Но я не виноват! — пролепетал официант, пятясь к стене.
— Не волнуйтесь, Астэр, — подал, наконец, голос доктор Одингот, — это наверняка сделали не вы.
Почему сыщик уверен в алиби официанта?
Астэр нес поднос на правой руке. Следовательно, он левша. С другой стороны, отняв руку от шишки на виске, Бэн протянул ее для рукопожатия. Значит, шишка была на правом виске, а сильный удар сзади по правому виску мог сделать только правша.
НЕПРИЗНАННЫЙ ГЕНИЙ
Аромат свежезаваренного кофе приятно щекотал ноздри. Слегка пригубив из своей чашечки, доктор Одингот вернулся к прерванной беседе.
— Ну а как успехи вашего сына? — обратился он к инспектору Ступорсу, разделившему с ним скромный завтрак в кафе «Сладкая жизнь».
— Прекрасно! — сразу засиял Ступорс, отставив стакан с минералкой. — Вы же знаете, мой мальчик всегда имел блестящие способности к математике. В этом году он заканчивает математический факультет университета и, наверно, будет оставлен на кафедре. Но это что! — инспектор чуть понизил голос и беспокойно оглянулся по сторонам. — Я думаю, Денни на пороге большого открытия.
— Открытия? — рассеянно повторил доктор, все еще смакуя обжигающий кофе.
— Ну да, — заволновался Ступорс, доставая какой-то помятый листок из портфеля. — Послушайте, что он написал мне в последнем письме. — Инспектор поднес листок к глазам и прокашлялся: «… Дела в математике идут у меня как нельзя лучше, и если мне удастся кое-что вспомнить, то скоро я буду знаменитым. Не удивляйся, сейчас ты все поймешь.
18 марта, то есть ровно две недели назад, я вернулся на квартиру, которую мы снимаем вместе с Доном Поленосом, далеко заполночь. После студенческой пирушки в голове у меня шумело, и чтобы немного сосредоточиться, я сел за стол и стал вчитываться в раскрытую книгу. Там описывалась знаменитая теорема Ферма, которую почти триста лет не может доказать человечество. Через пять минут в голове у меня внезапно прояснилось, и тут я как будто увидел необычайно простое и изящное доказательство этой теоремы. Дрожащими руками, сам себе не веря, я схватил первый попавшийся клочок бумаги и тут же набросал на нем идею доказательства. Затем вложил листок в раскрытую книгу, упал на кровать и мгновенно заснул.
Наутро я не помнил ничего, кроме того, что вложил листок между 21-й и 22-й страницами книги. Первым делом я бросился к столу. Каково же было мое изумление, когда я не обнаружил заветного листка в нужном месте. Оказалось, что мой сосед, этот безмозглый историк, стал точить на нем карандаш, а затем выбросил его в мусоропровод… И теперь я каждый день мучительно вспоминаю свое доказательство и верю, что все-таки восстановлю его…»
— Неправда ли, у парня хорошая голова? — смахнув слезу умиления, инспектор бережно спрятал письмо обратно.
— О да, — охотно согласился доктор Одингот, — и хорошее чувство юмора.
Что имел в виду доктор?
21-я и 22-я страницы в любой книге — это две стороны одного листа, поэтому между ними ничего нельзя положить. Кроме того, доктор обратил внимание, что письмо было послано через 14 дней после 18 марта, то есть 1 апреля и, стало быть, было первоапрельской шуткой.
ИГРА ВСЛЕПУЮ
Ближе к полудню шахматный клуб «Два ферзя» был переполнен и гудел от взволнованных голосов поклонников этой древней игры. Еще бы! Через несколько минут здесь должен был состояться уникальный сеанс одновременной игры вслепую сразу на 40 досках. Проводить сеанс собирался гроссмейстер Матюгалис из далекой латиноамериканской страны, совершающий турне по Европе. Только вчера он вместе со своим ассистентом прибыл в аэропорт «Апсон» и уже сегодня вечером должен был лететь дальше.
Интерес к матчу был огромным, и, хотя билеты для зрителей стоили очень недешево, все они были раскуплены. Всех привлекали и необычные условия, выдвинутые Матюгалисом: в случае, если он не проиграет ни одной партии, весь сбор от продажи билетов (за вычетом налогов) пойдет ему. В противном случае деньги возвращались зрителям. В столь грандиозных сеансах, да еще и вслепую, никогда не обходилось без поражений мастера, поэтому зрители, в том числе и доктор Одингот с инспектором Ступорсом, надеялись на то, что это удовольствие обойдется им бесплатно.
Ровно в 12 откуда-то сбоку на огромную сцену, тесно заставленную шахматными столиками, стремительно вылетел черноволосый красавец в безупречном костюме. «Матюгалис!» — пронесся по залу восторженный шепот. Следом за гроссмейстером проворно семенил маленький, невзрачный человечек, его аасистент.
Быстро пожав руки судье и директору клуба, Матюгалис кратко поприветствовал зрителей и игроков, а затем уселся в специально приготовленное кресло на самом краю сцены, спиной к игрокам. Судья поднял руку и… игра началась.
После того, как очередной игрок делал ход, к нему тут же подбегал ассистент гроссмейстера и, записав на этот ход листке, столь же быстро относил его маэстро. Едва взглянув на листок, Матюгалис на несколько мгновений погружался в тяжелое раздумье, после чего торопливо писал на другом листке ответный ход. Безропотный ассистент в тот же миг относил его игроку и переходил к следующему столику. Там эта процедура повторялась снова и так далее…
Через полчаса сдался игрок под номером 17. Еще через несколько минут сдался № 25, затем
№ 38…. Через час все было кончено. Матюгалис не проиграл ни одной партии! Потрясенные зрители шумно зааплодировали, приветствуя победителя. С трудом приподнявшись с кресла, враз осунувшийся гроссмейстер, устало раскланялся и поспешно удалился со сцены.
— Не правда ли, впечатляет? — наклонился к доктору Одинготу инспектор Ступорс.
— М-да, — неопределенно промычал тот. — Но вы уверены, что это не самозванец? Ведь в лицо его никто не знает.
— Его игра говорит сама за себя, — возмутился Ступорс. — К тому же вы, наверное, видели в фойе клуба гроссмейстерский диплом Матюгалиса. Или в нем вы тоже сомневаетесь?
— Нет, — улыбнулся доктор, — диплом настоящий, и игра, действительно, на уровне. Но гроссмейстер Матюгалис все-таки жулик.
Почему доктор Одингот сделал такой вывод?
На самом деле гроссмейстер Матюгалис — это тот самый «ассистент». Понятно, что, видя позицию на доске, он без труда делал ответные ходы, которые (под видом ходов противника) передавал своему настоящему ассистенту, игравшему роль гроссмейстера.
МОНЕТЫ ДЛЯ БУЛЬДОЗЕРА
Ровно в полночь сработала сигнализация в Доисторическом музее. Неизвестный преступник, каким-то образом проникший в хранилище, разбил бронированное стекло витрины и похитил бесценную коллекцию древних монет. Скрытая видеокамера зафиксировала смутное изображение весьма упитанного бородатого субъекта, лихорадочно запихивающего реликвии в пластиковый мешок.
— Ба! Да это же Стибридзе, по кличке Бульдозер! — поразился инспектор Ступорс, через час после происшествия просматривавший видеопленку с записью.
— Похоже на то, — хмуро согласился доктор Одингот, прервавший среди ночи увлекательную партию в преферанс, — но твердой уверенности нет. Пожалуй, — мстительно улыбаясь, добавил он, — стоит навестить Бульдозера и поднять его из теплой постельки.
— Согласен, — одобрительно кивнул Ступорс и тут же стал вызывать служебную машину…
Буквально через полчаса оба сыщика уже стояли у порога небольшого пошарпанного домика на 5-й улице 6-го Марта, изо всех сил колотя в неожиданно крепкую для такой лачуги дверь. Через несколько томительных минут в доме послышались тяжелые шаги, и чей-то хриплый заспанный голос произнес:
— Кто там?
— Откройте! Полиция! — пискнул Ступорс.
Тяжелая дверь чуть-чуть приоткрылась, и в образовавшуюся щель выглянул сизый нос Стибридзе.
— Какого черта вам надо?!
— Вы подозреваетесь в ограблении Доисторического музея. — отодвинув Ступорса, выступил вперед доктор Одингот. — Этой ночью там была похищена уникальная древняя коллекция.
— А при чем тут я? — возмутился Стибридзе, распахивая дверь. — Я с вечера не выходил из дома. Мы с малышкой Ру отмечали годовщину моего последнего освобождения. Так что у меня алиби, — ухмыльнулся Бульдозер, смачно почесывая волосатую грудь в наколках. — К тому же я предпочитаю собирать только современные монеты, — загоготал он, и все три его подбородка заколыхались в такт смеху.
— Это мы еще проверим, — усомнился Ступорс, снова беря инициативу в свои руки. — А где сейчас ваша подружка?
— Да вон она храпит в комнате. Разбудить?
— Нет, не надо, — вмешался Одингот. — Это все равно вам не поможет.
Почему знаменитый сыщик не поверил Бульдозеру?
Бульдозер никак не мог знать, что похищены именно монеты, ведь Одингот сказал лишь, что похищена «уникальная древняя коллекция», но не сказал, что в этой коллекции.
ВЕРНОЕ СРЕДСТВО