Эбрар не должен прийти раньше утра, чтобы сделать третий укол. Несмотря на затуманенный разум, Андерс попытался рассмотреть ситуацию более обстоятельно.
Он ещё не был во власти наркотика — это произойдет только через некоторое время. Конечно, героин начал свою чудовищную работу, поскольку химик на дозы не скупился. Но это ещё не опасно. Стефан Марле был в курсе его визита и знал адрес.
На что надеяться? Марле не предпримет ничего раньше утра, когда забеспокоится, не получив от него известий. До тех пор может произойти столько всякого…Эбрар не станет тянуть с выходом на контакт с хозяевами. Но как только это будет сделано, то последует мгновенная эвакуация.
Андерс знал, что они его не оставят. Тогда…
Если они его захватят с собой, это будет не лучший выход. Андерс знал, что не сможет долго сопротивляться, если его будут продолжать накачивать наркотиками. Его воля здесь не поможет. У него её просто не останется.
Одно горькая мысль пришла ему на ум. Все эти размышления исчезнут после следующего укола. Героин вновь унесет его в мир иллюзий, где ничто не имеет больше смысла.
Но пока ещё он по другую сторону барьера.
Его тело болело от недвижимости, вызванной путами. Его плечи отдавали болью при попытке перевернуться на спину. А естественная нужда начала заявлять о себе все серьезнее. В таком состоянии, ему не оставалось ничего другого…
Тут внезапно ключ медленно повернулся в замке.
Выгнув позвоночник, Андерс разочаровано хмыкнул. Химик не забыл о нем! Он попытался перевернуться, чтобы посмотреть на дверь. И не смог сдержать восклицания.
Дочь Эбрара не иначе сошла с ума!
Одетая в простую ночную сорочку, едва закрывающую тело, с бледным и напряженным лицом, она приблизилась к нему, босая, с блуждающим взглядом. Приглушенный свет изменил черты лица, глаза сверкали необыкновенным блеском.
А в руке у неё был нож…
Линда Эбрар остановилась в метре от него, губы чуть приоткрыты, нож направлен на него.
Андерс спрашивал себя, должен ли он закричать, чтобы привлечь внимание других обитателей дома и не стать окровавленным куском мяса.
В этот момент девушка поднесла палец к губам.
— Не шумите, — прошептала она. — Я сейчас вас развяжу.
Прошло несколько секунд, прежде чем до Андерса дошел смысл её слов. Он чуть было не рассмеялся нервным смехом. Надо полагать, что его мозг ещё здорово затуманен наркотиком. То, что он принял за безумие, оказалось предосторожностью, чтобы бесшумно пройти к нему, а приглушенный свет луны искажал её черты.
— Повернитесь и попытайтесь вытянуть руки, — выдохнула она на ухо, заходя сзади.
Андерс с трудом пошевелился. Он почувствовал, что она просунула нож меж запястий и старается перепилить лейкопластырь. Она чувствовала себя неуверено, очевидно из-за боязни его поранить.
— Не бойтесь, — ободрил её Андерс. — Если заденете кожу-неважно.
Действительно, затекшее тело стало совершенно нечувствительным. Она могла перерезать ему вены, и он бы этого не почувствовал.
Нож резал, но не слишком быстро. Андерсу казалось, что прошли уже часы.
Наконец последний узел сдался и руки освободились.
Андерс с трудом удержался, чтобы не выразить свою радость.
Его руки слишком долго оставались без движения и он практически не мог пошевелить пальцами. С трудом он потер одну руку о другую, чтобы восстановить циркуляцию крови.
— Теперь ваши ноги, — сказала Линда, обойдя его.
С ножом в руке, она склонилась перед ним, чтобы разрезать последние узлы. Сорочка немного отошла от тела и он увидел её развитые и острые груди, раскачивающиеся при каждом движении.
Реакция на это зрелище успокоила Андерса. С этой стороны наркотик не оказал своего действия.
Он частично вернул подвижность своим пальцам, когда девушка закончила освобождать его колени, и неловко поднялся на негнущихся ногах.
Свободен! Пятью минутами раньше он об этом и не мог помышлять.
— Спасибо! — выдавил он, пытаясь сбросить остатки лейкопластыря, прилипшие к ладоням.
Линда Эбрар смотрела на него ни говоря ни слова, с теперь уже не нужным ножом в руке. И вдруг она испуганно вскрикнула, её рот и глаза округлились.
— Мерзавка! — прогремел голос Комити от двери. — Я не сомневался, что ты попытаешься сыграть с нами подобным образом!
Бандит только что появился в дверном проеме. На нем была незастегнутая пижама, открывавшая волосатый торс, а в рукенеизменный маузер.
— Потаскуха! — прохрипел он. — Ну, ты у меня дождешься. Иди сюда!
Андерс понял, что подобный случай ему больше не представится. Была не была…
Вложив всю силу в бросок, Андерс воспользовался тем, что Комити смотрел на девушку, нагота которой отчетливо проступала сквозь сверхтонкую ночную рубашку.
Проходимец выстрелил в тот момент, когда кулак Андерса обрушился на его руку, чтобы отвести выстрел.
Андерс попытался использовать свое небольшое преимущество, чтобы захватить шею бандита в замок. К несчастью его пальцы были ещё задеревенелые и получилось это плохо. Яростно рыча, Комити высвободился и ударил изо всех сил.
У Андерса перехватило дыхание и он понял, что переоценил свои силы.
После нескольких минут этого странного сражения он был полностью оглушен, и бандит верхом на нем с дикой радостью пытался его задушить.
Андерс прекрасно понимал, что надо выбраться, но его мускулы отказывались подчиняться мозгу. Ему уже не хватало воздуха, взгляд затуманивался.
Внезапно руки его противника утратили хватку. Глухо захрипев, он внезапно откинулся назад, качнулся пару раз и вновь тяжело рухнул на Андерса.
Тот собрался и оттолкнул тело, затем приподнялся на локтях и тряхнул головой, чтобы прийти в себя. Рядом с ним Комити валялся лицом вниз и больше не шевелился. Рукоятка ножа торчала у него из спины.
Андерс поднял глаза на Линду Эбрар. Стоя у его ног, девушка неотрывно смотрела на труп, покусывая руки, будто не придя в себя.
Он очухался быстрее, чем можно было думать, но опыт уже показал, сколь обманчиво это впечатление. Подобрав маузер, оброненный бандитом, Андерс встал.
Девушка осталась в том же положении, словно загипнотизированная смертью. Андерс, подойдя к ней, положил руку на плечо.
— Идемте…, - мягко произнес он, не переставая наблюдать за дверью.
Если у дома достаточно толстые стены, чтобы звука выстрела не было слышно снаружи, то такого не произойдет с Эбраром. Было удивительно, что химик ещё не примчался.
Тут внезапно девушка оказалась в объятиях Андерса, содрогаясь от беззвучных рыданий. Как и раньше, близость её обнаженного и волнующего тела, прикосновение её грудей подействовало на него мгновенно. Тем не менее он отодвинулся.
— Ваш отец… Он может войти.
Линда покачала головой.
— Этот омерзительный старик никогда не был моим отцом! — прошептала она. — Они силой заставляли меня жить с ним здесь.
Она вздрогнула.
— Дважды я пыталась бежать, но они находили меня. И не стоит говорить, что мне пришлось испытать…
Андерс взглянул на дверь, не опуская пистолета.
— Есть риск, что он явится посмотреть, — заметил он. — Где его комната?
Девушка брезгливо усмехнулась.
— Его опасаться не стоит! — убежденно сказала она. — Когда он загрузится наркотиком, как сейчас, не отдаст отчета, даже если дом рухнет.
— Нет кого-нибудь еще?
Она сделала отрицательный жест.
— Где спит Эбрар? — не успокаивался он.
— На первом этаже.
Идя впереди девушки, Андерс спустился по лестнице. Она указала ему на дверь, оставшуюся полуоткрытой. С пальцем на курке он вошел и включил свет.
Химик спал на спине, посредине большой кровати, белье на которой явно не меняли несколько месяцев. Ртом, раскрытым как у карпа, вынутого из воды, он издавал звуки, подобные бульканью переполненной канализации.
Пока Линда копалась в комоде, чтобы надеть пенюар, Андерс схватил его за воротник грязной пижамы и небрежно встряхнул.
Эбрар проворчал что-то, не просыпаясь, и потер лицо рукой, покрытой пятнами экземы — явной реакции, спровоцированной действием наркотиков при их приготовлении. Андерс подумал, что жизнь в его компании не должна доставлять особой радости.
— Что вы хотите от него узнать? — спросила девушка. — Может быть, я смогу ответить. Он в таком состоянии пробудет ещё несколько часов.
Андерс счел, что после происшедшего может ей довериться. Но она прильнула к нему, не дав даже задать вопрос.
— Если тебя интересует лаборатория, я знаю, где она.
ГЛАВА XIV
Андерс взглянул на девушку.
— И ещё много вы знаете о подобных вещах?
Линда грустно улыбнулась.
— Достаточно…Этот омерзительный старик не умел держать язык за зубами. И немало времени мне приходилось его терпеть…
Андерс бросил взгляд на химика. Он понимал её горечь.
— У вас есть лейкопластырь?
Девушка вошла в ванную, расположенную по-соседству, и вернулась с кругом липкой ленты. Андерс принялся связывать Эбрара. Для большей надежности он нанес ему удар рукояткой пистолета по голове. Было не время для сантиментов.
Закрыв дверь на ключ, он спустился вслед за девушкой вначале в гостиную, затем в подвал. Она, казалось, забыла о том, что не далее как четверть часа назад убила человека.
Под удивленным взглядом Андерса она передвинула многочисленные шкафчики и пустые бутыли и сдвинула картину на стене, повернувшуюся на оси.
Не нужно было быть ясновидящим. чтобы понять, что там такое. Сильный кислый запах гниющих фруктов выдавал присутствие опиума.
Линда знала, где находится выключатель и зажгла свет.
Тайник был достаточно велик. В углу пакеты с белыми кристаллами хлорида кальция, склянки с уксусной кислотой и ацетоном. На лабораторном столе хаос кристаллизаторов, реторт и пробирок. Сливные баки возле раковины были полны. И над всем этим распространялся одуряющий запах опиума, въевшегося даже в грязные стены.
Андерс повидал достаточно, чтобы с первого взгляда узнать лабораторное оборудование для переработки наркотиков.
Опиум, как правило, представляет из себя темную массу с характерным запахом. Это сгущенный сок, полученный из круговых надрезов на зеленых головках сонного мака. Еще он бывает коричневатым порошком, содержащем до пятидесяти процентов вытяжки, или двадцать процентов морфия.
Его получают растворением опиума в холодной воде, чтобы избавиться от различных примесей и солей. Затем раствор обрабатывают кислотой и хлористым кальцием. Так получается хлоргидрат морфия, а соль получают тщательной кристаллизацией и последующим выпариванием.
В результате получаются белые кристаллики горьковатого вкуса, мало растворимые в воде.
Затем переходят от морфия к героину, печально знакомому зелью, воздействуя уксусной кислотой. Окончательный продуктхлоргидрат диацетилморфина, кристаллический белый порошок.
Андерс понимающе кивнул. Да, все компоненты были здесь. А их количество позволяло судить о размахе производства. Не один десяток килограммов опиума или морфия-сырца был переработан со дня основания лаборатории.
Выйдя оттуда, Андерс нашел воздух подвала едва ли не благоуханным по сравнению с удушьем тайника. Девушка оставалась снаружи и не двинулась с места за все время, пока он занимался осмотром.
— Где телефон? — спросил он.
Она, видимо, заколебалась, прежде чем ответить:
— Наверху.
Теперь дело достигло той стадии развития, когда он больше не мог действовать один. Продолжать отныне предстояло бригаде по борьбе с наркотиками. Эбрар не может не знать, для кого он занимался переработкой. Наконец-то можно нанести удар по верхушке!
И, одновременно прояснить историю убийства Джованни Мартелло и исчезновения чемодана на Лионском вокзале.
Девушка провела его в комнату, где находился телефон. Они не обменялись ни словом до тех пор, пока он не вызвал нужный номер.
Стефан Марле был у себя. Вкратце Андерс описал ему часть своих находок. Офицер СТР заверил, что прибудет как можно быстрее, с командой по борьбе с наркотиками и полицией, запустив одновременно в действие все колеса административной машины.
Когда он повесил трубку, Линда несколько раз мотнула головой.
— Вы из полиции, не так ли? — робко поинтересовалась она.
Андерс, словно извиняясь, кивнул.
— Скажем, их дальний родственник…
Она пожала плечами и решительно вздохнула.
— Во всяком случае, я предпочитаю тюрьму обществу Эбрара.
Андерс успокаивающе улыбнулся.
— Я не думаю, что вас могут задержать надолго, даже после того, что здесь произошло, — заявил он. — Не забудьте, что вы действовали только с целью самозащиты и спасая мне жизнь…
Она не казалась убежденной, но поблагодарила, смущенно моргнув.
— Неважно.
Андерс не хотел её более убеждать, но полиции не составит труда подтвердить необходимую степень самообороны после рассказа о том, что она знает.
Какое-то время они стояли друг против друга и смотрели.
Затем, сами не зная как, прижались друг к другу, впившись губами в губы и одинаково сгорая от желания.
Ведь полиции для прибытия понадобится не меньше часа.
И Андерс забыл обо всем, кроме теплого и желанного тела девушки, задыхаясь в исступлении отдавшейся ему.
Каравелла застыла на посадочной полосе аэропорта Марсель-Мариньян, против длинного здания аэровокзала.
Пьер Дарсонваль был среди первых пассажиров, покинувших самолет.
Этот мужчина высокого роста, с озабоченным и решительным лицом, был одет с подчеркнутой элегантностью. В его походке обнаруживалась естественная легкость, кейс в руке был явно не из рядового магазина. Небольшой рубин украшал заколку галстука.
По его виду можно было догадаться, что Пьер Дарсонваль-весьма важная персона.
Генеральный президент-директор немалого числа важных — но не состоявших на заметке у полиции — акционерных обществ более или менее анонимного характера, он был известен в финансовых кругах столицы, где пользовался завидной репутацией. О нем говорили, что он достаточно лишен щепетильности, чтобы заняться грязными делами, когда это необходимо.
«DS» ожидал его, управляемый человеком, которого можно счесть за личного секретаря или референта. Однако, наметанный глаз сразу же мог отметить чуть просторноватый крой пиджака его костюма.
Пиджака, который не нужно расстегивать и под которым может находиться достаточно объемный предмет в кобуре подмышкой…
— Добрый вечер, Версуа, — сказал Дарсонваль, садясь в машину. — Итак, что у нас?
«Секретарь» уселся за руль и направил автомобиль к автостраде.
— Его взяли сегодня утром, когда он вернулся, — сообщил он. — Он прятался со дня приезда Мартелло.
Дарсонваль выбрал сигарету в своем портсигаре и закурил.
— Что он говорит? — осведомился он тем же ровным голосом.
Тот жестом как бы заранее извинился.
— Я вас предупреждал, мы уверены, что речь шла о нем, — ответил он. Но он оказался тверже, чем можно было предположить…
Дарсонваль нахмурился.
— Вы меня удивляете, Версуа, — небрежно заметил он. — Вы же знаете прекрасно, что время поджимает. Товар нужно найти как можно быстрее. Судно меня ждать не будет, а наши американские друзья до сих пор всегда нам доверяли.
Версуа согласно кивнул головой.
— Я не отвечаю за ошибки, совершенные на Лионском вокзале, — бросил он.
Тон Дарсонваля стал более холоден.
— Я достаточно вам плачу, чтобы вы были разборчивее в выборе своих сотрудников, — сказал он. — Очень сожалею, что мне самому приходится вмешиваться.
Он затянулся сигаретой, затем продолжил:
— Впрочем, у меня сложилось впечатление, что ситуация за последние дни значительно ухудшилась. Новые события начинают беспокоить. Кто-то слишком близко к нам подобрался…
«Секретарь» чувствовал себя все менее уютно.
— Полиция? — наугад спросил он.
Дарсонваль нетерпеливо отмахнулся наманикюренной рукой.