– Где ты ночевала? – наконец, вымолвил он.
Николь вела себя непринуждённо; грациозными движеньями заправляло спокойствие.
– Не припомню, чтобы нанимала себе няньку.
Кир снял очки и отложил журнал в сторону. Его строгий тон выводил девушку из себя.
– Николь, ты хоть отдаешь отчёт своим действиям? Посмотри вокруг – здесь небезопасно!
– Не опаснее, чем с тобой, милый!
Она снова взяла чашку и пригубила, продолжая равнодушно взирать на дорогу. На лице Кира проступили красные пятна.
– В таком случае я отказываюсь нести за тебя какую-либо ответственность. Поступай, как знаешь! Я думал, в твоем возрасте пора бы уже мыслить по-взрослому. А ты ребячишься, как маленькая.
– Прости, я забыла, что мне уже пятьдесят. Спасибо, что напомнил.
Он малость смягчился.
– Николь, я не со зла. Просто нельзя таскаться по ночам неизвестно где и с кем…
Журналистка игнорировала его взгляды. Он собрал вещи со стола, встал и с чемоданом и сумкой, заранее вынесенными на веранду, спустился по ступеням.
– Ты идёшь? – он повернулся лицом. – Заберем машину из гаража и в путь.
Николь вспорхнула и, одернув шифоновое платье, обнажающее прелесть длинных ног, молча пошла с журналистом.
Автосервис «Пробег»
Того же дня и времени
Журналисты подошли к гаражу в самом конце центральной улицы. Металлические ворота были распахнуты настежь. Машина Булавина стояла сбоку гаража на обочине.
– Макс, ты тут? – зычно спросил Кир.
Спустя мгновение показалась сухощавая фигура молодого человека. На нём был одет синий рабочий полукомбинезон. Нагая кожа груди, шеи и рук бросалась в глаза многочисленными татуировками. Николь слегка растерялась, когда осознала, кто перед ней возник. Мужчины обменялись рукопожатием, и Кир направился к машине, чтобы осмотреть её. Николь взглянула на незнакомца: от него исходил леденящий холод, словно они не были знакомы, не говоря уже о двух прекрасных ночах удовольствия.
(«Теперь понятно, почему он сказал, что Кир не сможет уехать.»)
– Значит: Макс? Наконец-то я узнала твоё имя!
Снисходительная полуулыбка заиграла на его губах. Он сделал бойкий шаг к девушке.
– Не уезжай! Ты нужна мне.
Эти слова, произнесенные удивительно мягким, но убедительным голосом, вызвали в Николь тоску. Ей хотелось снова касаться своими губами его гладкой кожи, ровно как два упоительных вечера в подряд, но присутствие Булавина сдержало её на месте.
– Похоже, всё в полном порядке, – отозвался Кир, возвращаясь к двоим у ворот. – Я бы даже сказал: машина, как новенькая! Благодарю, Макс.
Пока Николь и Макс глядели друг другу в глаза, Кир достал бумажник и протянул вознаграждение парню, которое тот равнодушно, не считая купюр, убрал в карман.
– Нам пора, время не ждёт, – сказал Булавин, отходя назад к машине. – Николь, поехали!
Испытующий взгляд Макса не давал журналистке заговорить твёрдым голосом.
– Кир. Нам надо поговорить…
Булавин рассеянно закрыл дверцу автомобиля, и они вместе отошли в сторону. Макс устроился на бревне рядом с открытыми воротами гаража и подкурил самокрутку.
– Я не могу уехать сейчас, – сказала Николь Булавину. – Передай Семену Альбертовичу, что я готовлю мощный материал для журнала. Мне нужно две недели, и я вернусь.
Кир изменился в лице.
– Ты совсем спятила! Я не оставлю тебя здесь. Что если тебе понадобится помощь? Ты даже связаться со мной не сможешь!
– Не стоит переживать. Интуиция подсказывает мне, что в посёлке происходит нечто удивительное! Я должна докопаться до истины, – она взглянула на него строже. – И это моё окончательное решение!
– А, может, всё дело не в материале? – прошипел Кир, метнувшись взглядом от Макса к Николь, – а в нём?
– В ком?
– Признайся, ты нашла любовника здесь! Вчера вечером я выходил в кабачок, и тебя там не видели. Да и Макса тоже... – он властно схватил Николь за локоть, а она обернулась назад.
Макс продолжал спокойно курить, не сводя с них любопытных глаз. У него был уравновешенный вид человека, не без интереса ожидающего, чем разрешится неизведанная судьба. Николь снова поглядела на Кира с некой ненавистью, а Кир в ответ пристрастно и колко.
– Не делай глупостей! – прибавил он. – Ты же знаешь, как я сильно люблю тебя.
– Мне больно!
– А он тебе не причиняет боли?
– Твоя глупая ревность убивает наши добрые чувства. Оставь меня!
Кир отпустил девушку. Его красное лицо перекосилось от негодования. Он швырнул сумку в багажник и завёл машину; мгновение спустя раздался свист колес по асфальту, после которого чёрный автомобиль стремительно удалялся прочь.
Николь продолжала смотреть ему вслед, ничуть не сомневаясь в верности принятого решения. В её голове появилась пульсирующая боль, и она полезла в рюкзачок за обезболивающим средством, зная, что та самопроизвольно не исчезнет. Макс подкрался сзади и, обняв Николь, прижался к её румяной щеке.
– Я хочу тебе кое-что показать… – хриплым голосом сказал он.
Глава 7
Счастливые любовники пробирались по ковру папоротника в еловые дебри. Макс крепко держал Николь за руку, следуя немного впереди. Глухой лес выглядел мистическим местом. Откуда-то издалека доносился пронзительный крик неизвестной птицы. Витал запах свежей хвои. Лучи солнца, борясь с ветками, проникали к траве и поваленным трухлявым деревьям. В их ослепительно жёлтых полосах кружилась пыль, и весь воздух будто растворялся в искристой дымке зеленовато-золотистого оттенка. С осторожностью они ступали на бархатистый мох, и Николь не понимала к чему нужна подобная осторожность. «Змей вроде не видно, да и медведей тоже» – мысленно посмеивалась она. Боль, окутавшая её белокурую голову, начинала отступать, и Николь поймала себя на мысли, что здесь, на лоне природы дышалось свободно и легко, словно в кислородной камере больницы. С жадностью юного зрителя она разглядывала природный массив, поворачивая голову то влево, то вправо. Её сводила с ума любознательность, но она соблюдала терпение и ждала, пока Макс заговорит с ней сам.
– Стой! – неожиданно вскрикнул он. – Не двигайся!
В тот же миг, что вылетели слова приказа, Николь застыла с приподнятой в воздухе ногой. Она так испугалась, что крупная дрожь раздалась по всему телу.
– Что случилось? – спросила она Макса, блуждающего глазами по земле. – Что ты ищешь?
Ответа не последовало, что было весьма в его духе. Он поднял трухлявую ветку и кинул на место, куда собиралась ступить девушка. Послышался громкий лязг металла, и, сама того не ожидая, Николь звонко взвизгнула. Это был заржавелый капкан. От его железных тисков ветка разлетелась пополам.
– Здесь что водятся волки?! – робко уточнила Николь.
Макс загадочно улыбнулся.
– Нет, хуже: здесь водятся люди.
Она уставилась на него перепуганными глазами.
– А зачем людей надо ловить?
– Колонизаторы причиняют вред нашей природе и посёлку. Здесь спрятаны сотни таких ловушек в начале леса. Наступай на мои следы и смотри под ноги. Дальше будет безопаснее.
В сопровождении порхающих бабочек они долго брели по траве, пока не настигли открытого пространства посреди леса. Взору открылся потрясающий вид на шумящий водопад. Он изливался с крутой обрывистой скалы в широкий залив на площадке. Пологий берег залива выстилала мелкая гладкая галька, а темно-синие воды его напоминали глубины бескрайнего океана. Сразу за бурлящим водопадом виднелись холмистые горы. Николь остановила взор на огромном валуне у залива, где притаилась дивная птица. Её длинный хвост напоминал красочные иллюстрации к народным сказкам; зелёное оперение и малиновое брюшко переливались золотом на играющем солнце. Такую птицу Николь наблюдала в качестве узора на посуде в Красном Ручье.
– Вот это да! – скандировала Николь.
Макс поглядел на лучезарную девушку и широко улыбнулся. Живыми, полными непередаваемого восторга глазами она разглядывала причудливую пташку.
– Красивый экземпляр, правда?! Я заметил его в прошлом году. Местные сказали, это вымирающий род квезалей – птицы Свободы. В далёкие времена расцвета индийских племен им покровительствовали ацтеки. Да, и, кстати, они имеют значительное сходство со мной.
Николь заинтригованно посмотрела на Макса.
– Интересно какое?
– В неволе квезали умирают от разрыва сердца.
(«Весьма красноречивый намек. Глупый, я не посягаю на твою свободу – я сама свобода!»)
Николь одарила Макса своей волнующей мужские сердца улыбкой, но тот оставался безучастным и спокойным. Она потрогала рукой воду в заливе. Верхние слои водоёма дышали теплом.
– Этот залив считают бездонным, – пояснил Макс. – Никто не знает, как он появился в лесу и когда. Но ходят легенды, что никому не удавалось коснуться его дна. Здесь утонуло много спорщиков, которые взяли на себя смелость заявить, что у всего есть предел.
– Их находили на берегу?
– Нет, они не всплывали. Их тела где-то там, в глубинах водоёма. – Макс глянул вверх. – Давай поднимемся выше, на водопад?
Николь с волнением оглядела крутые скалы и еле проглотила застрявший комок. Её угнетал страх. Страх перед высотой, который маленькая девочка Николь испытывала с ранних детских лет. Ужас, лишающий дара речи, вцепился в её тело и разум обезоруживающей хваткой. Николь посмотрела на Макса: он горел, как не извергнутый вулкан, порываясь идти вперёд, в адское пекло очередного безумия! Секунды ожидания только раскаляли в нём тот необъятный пыл.
– Ты не ответила!?
– Я не успела насладиться пейзажем внизу, давай посидим здесь?
– Там пейзаж круче! Или ты боишься? – Макс всматривался в побелевшее лицо Николь.
– Что за вздор? – истерично рассмеялась она. – Мне просто не хочется.
Макс окинул её нежным сопереживающим взглядом.
– Ну же! Не бойся, пошли! Рядом со мной тебе ничего не грозит. Верь мне! Ты веришь?
Некоторое время Николь смотрела на него в тревожном сомнении. К чему ей постоянно уступать Максу? Особенно, когда её здоровье находится под угрозой. Хочет – пускай поднимается! Она металась от страха к смелой покорности. Что-то надсадно точило её в душе. Он так надеется на неё, верит, что между ними безусловное доверие. Нельзя так подводить его, когда он глядит такими большими успокаивающими глазами, полными ожидания. Твёрдость отчаянного духа в нём вдохновила и Николь, и она сломилась.
(«В конце концов, когда-то я должна была заглянуть в лицо давней фобии!?»)
Макс понял, что она согласна, и добавил:
– Только рюкзак оставь здесь, там он тебе не понадобится.
Николь последовала совету, и они подошли к скале. На общем фоне горной породы выделялись глубокие, ровные выступы; они послужили им порогами. Первый шаг подъёма был сделан в кошмарном бреду. Но ей хватило самообладания не подавать вида трусливого отчаяния. Чем дальше они взбирались вверх, тем сильнее вселялся в него азарт опасного сумасшествия. Он ступал уверенно и быстро, с лёгкостью горного ибекса. Николь с точностью до наоборот – она не чувствовала почвы под ногами и дрожала всем телом, как кленовый лист в осеннюю непогоду. Мышцы с трудом подчинялись, а в животе крутило неприятное чувство. С каждой последующей минутой сама идея казалась ей безрассудством, в котором прежде всего виновата она, потакая полоумным прихотям Макса. Она хваталась за уступ цепкими пальцами и лишь невероятным усилием воли отрывала свою ногу от камней. Иной раз пальцы соскальзывали с каменистой поверхности, и у неё заходилось сердце. Шаг за шагом подрывал в ней слабую веру в то, что всё обойдётся. Но тут в противовес тому выступала доблестная часть её натуры. Именно эта часть толкала лихорадившую девушку вперед. Её душа заходилось до смерти, но она говорила себе: «Поздно останавливаться, когда половина пути уже пройдена».
Поднявшись на высоту в несколько метров, Николь посмотрела под собой и чуть не оступилась.
– Осторожнее! – вскричал Макс. – Умоляю, что бы не случилось, никогда не смотри вниз!
Эхо его голоса разнеслось над лесом, заставляя квезалей вспорхнуть в небо. Николь перевела дух. Пропавший Алан Джекинс воскрес в её памяти. Она прикинула, что даже такой высоты достаточно, чтобы её мозги размазало по камням. Теперь не оставалось сомнений, что исчезнувшего альпиниста больше нет в живых.
Наконец, спустя некоторое время они оказались наверху отвесной скалы. Николь могла вдохнуть полной грудью и осмотреться. Кристально чистый родник, берущий начало с вершины горы, изливался в небольшое озерцо на скале и водопадом сокрушался вниз, в Бездонный залив. С немалой высоты панорамный пейзаж действительно впечатлял: купающийся в лучистой долине поселок; раздолье зелёных холмов перед ним; густой вечнозеленый лес, тянущийся слева направо до самого горизонта, и жёлто-синее поднебесье с парящими квезалями, что раскинули блестящий веер хвоста – всё богатство невероятного ландшафта открылось, как на ладони!
Пока Николь, не отрывая глаз, любовалась обзором, Макс отправился в самую середину водопада по выступающим над поверхностью воды камням. Течение было размеренным, что давало немалое преимущество в равновесии.
– Иди сюда! – сказал Макс, поднимая к небу довольное лицо.
Он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Николь приросла на месте. («Нет, не вздумай. Это же полнейшее безумие! Кто вообще отважится на такое? .... Нет, я должна. Я смелая. Вот пойду и расквитаюсь с унизительной фобией! Да, и в самом деле, если не расквитаюсь сейчас – то потом вовсе не сумею.»)
Николь испустила отрывистый выдох и, раскинув руки в стороны, медленно направилась к Максу. Она проверяла устойчивость каждого шага, не давая себе ни секунды взглянуть на любовника, чтобы не утратить равновесия. Он наблюдал, нетерпеливо подгоняя взглядом. Было ясно, что здесь, сверху водопада он чувствовал себя свободолюбивой птицей в предвкушении желанного полета. Два последних шага, и сердце едва не вырвалось из груди. Поравнявшись с Максом, Николь взглянула на его упитанное счастьем лицо.
– Посмотри! – с жаром воскликнул он. – Разве это не безграничное совершенство природы!?
Николь перевела умильный взгляд с Макса на живую картину натуралиста. Чувственная нагота её повергла в восторг. Николь постепенно привыкала к высоте, и надменный страх детства робко утрачивал свой авторитет над ней, сменяясь чувством легкой эйфории.
– Ты прав, невероятное зрелище!
– Нет, это ещё не всё. Слышишь, как бушует водопад?!
– Да.
– Я люблю водопад. За его громким воплем не слышен голос искалеченной души.
Она словила вдумчивый рассеянный взгляд Макса. Он витал в облаках заходящего солнца. Произнесенная им речь была пропитана густым туманом, и Николь подсознательно понимала, что Макс сообщил ей нечто важное; то что гнетёт его куда больше, чем тривиальные волнения людей. Словно тот страх зародился от непобежденных сил и был страхом остаться наедине с собой. Минутную паузу оборвала Николь.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я ничего. Но водопад хочет.
Николь затерялась в числе бессмысленных догадок. Она предположила, что Макс неспроста заговорил о водопаде. Он мог подметить великолепие квезалей или таинственность скалистых гор, но речь шла исключительно о водопаде, и вывод напрашивался однозначный: лишь водопаду подвластно дать ясный ответ душе, алчущей познания.
Осмелев в конец, Николь посмотрела вниз. Шумящий поток воды, натыкаясь на горные уступы и выступающие камни, гневно пенился, сокрушался, отлетая мелкими белыми брызгами. Ей хотелось закрыть лицо руками. Но этот жест отчаяния никак не сумеет перенести её вниз, на твёрдую надёжную почву. Она не смела вдохнуть! Её душа покинула грудь и спряталась в неизведанных глубинах человеческого существа. Презренная фобия возвращала себе утраченные бразды правления её телом, в то время как Макс поглядел на неё и протянул свою ладонь.
– Дай мне руку, – мягко изрёк он.
Отдавая отчёт в том, что на сей раз задумал Макс, Николь вытаращила глаза, охваченные паникой.