В этот момент погас свет. Полуподвальное помещение погрузилось во тьму. Послышались шаги, и из кабинета шефа донесся голос охранника:
— Все в порядке, Владлен Аркадич?
— Да, Игорь, свет давайте!
— Свет давай, монтер! – Крикнул Игорь.
— Ша, 5 сек, ответил предположительно Коля и уронил на пол что-то тяжелое. – Дай огня!
Игорь, натыкаясь в темноте на невидимые препятствия, подошел к электрику и крутанул колесико дешевой китайской зажигалки.
– На, держи, скоро там?
— Да ща уже включу! – Ответил Коля, взял зажигалку, и офис вновь окутала тьма.
— Монтер, зажигу! – сказал раздраженно Игорь.
— Сломалась зажига. Сейчас все будет, 5 сек. – Ответил Коля, что-то щелкнуло, и свет включился.
Монтер взял свой чемоданчик, сделал несколько шагов к выходу и неожиданно осел на пол. Глаза закатились, на губах появилась пена.
— Дышать, воздуху! – Простонал он.
Охранник подхватил его и потащил на выход. Во дворе, к счастью, стояла карета «Скорой помощи», возле нее усталый врач курил сигарету.
— Доктор, человеку плохо! – Крикнул, Игорь. – В больницу бы его…
— Врач быстрым шагом подошел к неподвижно лежащему электрику, который намертво вцепился в свой фанерный чемоданчик, проверил пульс, сделал озабоченное лицо и сказал:
— Похоже на сильное отравление, дайте ваш телефон! – сказал он Игорю, — позвоню, скажу как он.
— А в какую больницу повезете?
— В ближайшую! – ответил врач, захлопнул дверь и машина, подняв тучу пыли, уехала.
«Ни хуя себе, утро» — подумал Игорь и вернулся в офис. А там, в кабинете Владлена Аркадьевича, вокруг пустого кейса, еще недавно под завязку набитого деньгами, стоял шеф, его посетитель и Лена.
— А где же деньги? – Удивленно говорил Михаил Иосифович.
— Я вам кейс передал! – Ответил ему Владлен и посмотрел сначала на Лену, а потом на Игоря. — Куда они делись?
Что можно было на это ответить? Разумного – ничего. И этот вопрос так и остался без ответа…
Суруш-Сухроб запеленговал ближайшую точку, излучающую сильный эмоциональный фон, сделал запрос на оптимальный образ, соответствующий данным обстоятельствам, и в облике участкового милиционера материализовался неподалеку от полуподвала. Он увидел, как неподвижного мужчину вынесли из офиса и увезли на машине. Можно было действовать, и новоявленный милиционер, придав своему временному лицу выражение, которое видел на фотографиях в земной сети, вошел вовнутрь.
Четыре гуманоида в кабинете молча смотрели на пустую емкость. Суруш-Сухроп прочистил горло и сказал:
— Убийство!
Это были его первые слова на земном языке, но компьютер, судя по реакции присутствующих, справился с инопланетной речью хорошо.
— Чо, умер монтер? — Без должного пиетета, по обыкновению жизнерадостно спросил Игорь.
— Умэр! — Ответил Суруш-Сухроб.
«Все отделения черные уже!», подумал Игорь. «Этот и искать ничего не будет», пронеслось в мыслях Владлена Аркадьевича. «И чего они все жирные-то такие?», подумала Лена. А Михаил Иосифович озабоченно сказал вслух:
— Не только убийство, а еще и кража у нас! В особо крупном!
В этот момент у Игоря зазвонил мобильный, голос врача скорой помощи сообщил, что монтер скончался от отравления ядом, состав которого выясняется.
— Врач звонил, — сказал Игорь, обращаясь к шефу, умер электрик, отравили…
Суруш-Сухроб ликовал в душе, наконец-то ему повезло! Такой конфликт — просто загляденье!
— Никому не выходить из офиса без моего разрешения! — Сказал он. — Сейчас я буду беседовать с каждым по отдельности. Кто тут хозяин?
— Я! Ответил Владлен.
— Пойдете первым тогда. Остальные — выйти из кабинета, я вызову, если что… — Солидно произнес участковый и все, кроме шефа, вышли за дверь…
Часов через пять, усталый, но довольный Суруш Сухробович, так он себя назвал на местный манер, собрал всех в кабинете.
— Теперь, после беседы с каждым из вас, я, с большой долей вероятности знаю, что случилось с электриком Колей, и знаю, куда делись деньги Михаила Иосифовича. Игорь, дай мне свой телефон, пожалуйста.
Игорь, пожав плечами, протянул трубку.
Суруш-Сухроб посмотрел на список входящих номеров, и уверенно произнес:
— Виноват в случившемся ваш начальник — Владлен Аркадьевич, но дэнег у него нет.
У Игоря от удивления вытянулось лицо, и он стал выглядеть еще глупее чем обычно.
— Ни хуя себе чебурек, прям академик какой-то! — Подумал охранник с уважением.
— Так, а деньги-то где? — В нетерпении воскликнул Михаил Иосифович.
— А дэнги у электрика Коли.
Присутствующие одновременно начали кричать каждый свое: Владлен оправдывался, Михаил требовал вернуть немедленно его деньги, Игорь просто матерился, а Лена, устав от событий этого дня, не думала вообще ни о чем.
Суруш Сухробович встал, и поднял руку.
— Давайте я расскажу все по порядку, начал он, и наступила тишина.
— Вначале я подозревал троих: Владлена, Игоря и Лену…
— А меня-то за что? — Возмутился Игорь.
— Я скажу. Так вот, Игорь — только из армии, головы нет, дэнег нет, профессии нет. Эти дэнги ему были бы очень кстати. Лена ушла от мужа, владельца квартиры, в которой она до сегодняшнего дня проживала. Ей тоже эта сумма помогла бы решить текущие проблемы. Ну и Владлен. Для него расстаться с этими дэнгами —как серпом по яйцам. Лену и Игоря пришлось отмести. Он - слишком медленно соображает, а она вряд ли бы решилась на кражу.
Остался Владлен Аркадьевич, который и нанял Колю, монтера, как он считал — мелкого жулика, чтобы тот, в определенное время, обесточил ваше подвальное помещение…
— Полу! Полуподвальное! — С гордым негодованием воскликнул Владлен.
— Мне это не важно, сказал Суруш-Сухроб и продолжил:
— Свет, как и предполагалось, погас в тот момент, когда Михаил Иосифович получил свои деньги. Владлен поменял кейс с деньгами на такой же, но пустой. А деньги спрятал в заранее подготовленный тайник.
— Но засиженный «монтер» Коля понял, что тут можно заработать не жалкий гонорар от Владлена, а гораздо больше. И подготовился. Погасив свет, он надел прибор ночного виденья, и как только Владлен подменил кейсы, забрал деньги из тайника и пересыпал их в свой фанерный чемодан с инструментами. После того, как освещение включилось, Коля инсценировал отравление при помощи пищевой пены, и с чемоданом уехал на машине Скорой помощи со своими сообщниками. Тем самым он хотел отвести от себя всяческие подозрения. Спустя некоторое время «врач» позвонил Игорю из телефона-автомата и сообщил о том, что Коля скончался…
— Знаете что, Суруш Сухробович! — В крайнем негодовании воскликнул Владлен, — все, что вы тут рассказываете, просто бездоказательные измышления! Доказательства нужны, доказательства!
— Пожалуйста! — Ответил Суруш-Сухроб. Игорь, номер с которого звонил «врач», это номер телефона-автомата?
Игорь посмотрел на комбинацию цифр и ответил:
— Ну да, похоже.
— И что? — Волнуясь возразил Владлен, — во всех больницах стоят телефоны-автоматы! Почему врач не мог позвонить из больницы? Мог!
— Хорошо, допустим, мог, — спокойно ответил Суруш-Сухроб, — в какую больницу якобы отвезли электрика, Игорь?
— Врач сказал — в ближайшую повезут.
— Так позвоните туда и спросите, не поступал ли в их морг мужчина с татуировкой КОЛЯ на пальцах? И убедитесь, что никакого «Коли» там нет, и не было!
— Ща! — Сказал Игорь, подошел к компьютеру, нашел номер морга ближайшей больницы и позвонил.
— Здрасьте! Морг? Мужика к вам не привозили утром сегодня, с татуировкой КОЛЯ на пальцах? Жду! Что? Привозили? Труп забрать?
Игорь нажал отбой и обескуражено посмотрел на Суруша Сухробыча. Все присутствующие поступили так же, даже Лена преодолела свою апатию и с интересом глядела на участкового.
— Ага, так значит, это не Коля был… — Озадаченно пробормотал Суруш-Сухроб, и растаял в воздухе…
Говнари навсегда
Типичный говнарь противопоставляет себя «толпе»,
считает себя нонконформистом и уникальным человеком
— несмотря на то, что говнарей огромные толпы
и все они одинаковые.
Lurkmore
Сам я играть на музыкальных инструментах не умею. Аккорды переставляю — это да, но не больше. И дабы предупредить ненужные инсинуации скажу, что я тоже по сути говнарь.
А началось все, как ни странно, со свадьбы моей сестры. Она вышла замуж за продвинутого по тем временам парня. Он был похож на Joe Dassin, носил джинсы Montana и жевал жевательную резинку не из гудрона.
Имя его было тоже прекрасно — Эдуард. Поселились молодые в квартире моих родителей. У Эдуарда была солидная коллекция музыки на бобинах. И пока все были на работе, я пробирался в их комнату и слушал. Так я познакомился практически со всеми достойными зарубежными музыкантами.
Настал 1984 год. И неожиданно наши мэтры так называемого «Русского рока» разродились интересными альбомами:
Кино — Начальник Камчатки
ДДТ — Периферия
Доктор Кинчев и группа Стиль — Нервная ночь
Аквариум — Ихтиология, День серебра
Зоопарк — Белая полоса
Плюс 4 альбома ДК. Всего и не упомнить. Казалось, вот Борис Гребенщиков: гитарка там, по столу постучали, и на тебе — он крутой и популярный. А я был тогда дитя, и решил стать музыкантом. Ведь кто не мечтал в юности стать знаменитым? Первым делом научился играть на гитаре. В пионерском лагере. У гопников. Три самых главных в русском роке аккорда.
Как-то незаметно школу сменило ПТУ №80. Приличных мальчиков — небритые пацаны с синими перстнями на пальцах. И среди этих мыслителей затесался Егор Лавреньев. Мы с ним, не помню уже каким образом, пробили точку для репетиций. В здании ПТУ рядом с актовым залом. Начали репетировать, не подозревая о том, что существуют какие-то там тональности. И вообще, на ноты смотрели свысока, считая их досадным недоразумением на пути к признанию и славе. А играть мы не умели совсем, ничего не получалось. Я пытался барабанить, Егор играл на гитаре. Он, в отличие от меня, играть-таки научился. Подтягивались другие люди. Ввиду моей полной бесперспективности как барабанщика и музыканта вообще, меня заменили на Михаила Марычева, пришел вокалист Олег Луцюк. Так образовалась группа Вече, в последствии — Devilry.
А я остался без рока… Но ненадолго. Перестройка была в самом разгаре. Время непонятное, смена сфер влияния и направлений денежных потоков. Хаос и неразбериха. Неформалы и жертвы сталинских репрессий. Под это дело мы с Сергеем Исаевым, будущим организатором снежинских сейшенов, пошли в горком комсомола и потребовали предоставить нам, перспективным молодым музыкантам, место для репетиций. И нам предоставили! Актовый зал пожарной части недалеко от города. Так мы стали счастливыми обладателями лампового (!) усилителя У-100, почти целой барабанной установки и бас-гитары производства компании «Урал».
Надо сказать, что такого неподражаемого, насыщенного и сурового звука как у бас-гитары пропущенной через У-100 я больше не встречал. Все-таки ламповый перегруз не заменить микросхемой. Там, в пожарной части, мы с Владимиром Мирошником записывали свои первые «альбомы» . Это были импровизации бас-гитары и барабанов. Группа называлась «Быдло».
Потом Сергей Исаев пытался нас изгнать оттуда, прибегая к интригам с пожарным начальством, мы не сдавались. Костер рок-музыки в душе не угасал. Ну не суть. Так вот, на факультете фрезеровщиков, с Владимиром Мирошником учился Андрей Дудник по кличке Студень. Он тоже тяготел к самовыражению в виде музицирования. Когда мы с Мирошником исполнили ему несколько песен собственного сочинения, Студень пришел в восторг, и сразу создал свою группу. Она называлась «Евлампий Мочегонец» и не выпустила ни одного альбома. Это было нормально. В Снежинске человек, у которого не было своей рок-группы, считался лошком. Главное — придумать крутое название, а дальше уже можно почивать на лаврах. Играть не обязательно, можно потерпеть фиаско, и потерять репутацию крутого музыканта.
Ну а всех переплюнул официальный коллектив ДК Октябрь под управлением Александра Трофимовича Чистякова, который почуяв новые веяния, сменил название «Силуэт» на «Имидж». Александр Трофимович был знаменит тем, что выдавал себя за сводного брата Валерия Ярушина из челябинской фолк-группы Ариэль. Видимо он считал, что эта маленькая деталь придаст ему еще больше очарования. В гламурных кругах группы «Имидж» вращался известный певец Эдуард Ташбулатов. Его перу принадлежат, например, такие строки:
Девочка моя, ты просто милашка,
Девочка моя не отворачиавай мордашку,
Девочка моя, пойдем со мной танцевать!
Шейк — Шейк!
Эдуард и сейчас не бросил своего любимого дела. Он работает певцом в одном из Екатеринбургских кафе, выступает с сольными программами на корпоративах снежинского Сбербанка, и, судя по фото — неплохо зарабатывает.
Меж тем шел 1988 год. Пожарная часть окончательно закрыла перед нами двери, но мы познакомились с Игорем Жуковым, дома у которого группа «Быдло», в составе Мирошник-Дудник-Швецов (это я), и записала свой первый полноценный альбом.
Игорь Жуков тогда жил в одном доме (длинное строение в Лыковке, которое смотрит на пожарку) с Вовой Синим, братьями Лаврентьевыми — Димой и Егором, Анной Тетюшевой, Кондратом и одним ботаном, про которого я просто не могу не рассказать, хотя к музыке он не имеет никакого отношения. Этот парень выигрывал всяческие олимпиады, прекрасно учился, не курил и не пил. Но была у него одна странность. Он готовился покинуть землю на космическом корабле собственного изготовления.
Показывал мне чертежи, приводил расчеты. В качестве бластера он собирался использовать лазер, который сделал самостоятельно. И вы не поверите, я видел этот лазер — он работал. От фотовспышки. Пробивал алюминиевый лист. А в случае неудачи с отлетом, ботан этот собирался взорвать нашу родную планету при помощи Темпориальной бомбы. Принцип действия ее был таков:
- В точке с большой геомагнитной активностью устанавливается генератор, который излучает частоту равную частоте Земли. Эти частоты входят в резонанс, и планету разрывает. Все просто.
Но судя по тому, что мы все живы — он где-то ошибся. Ведь в космос ботан все-таки не полетел, а поступил в один из престижных московских ВУЗОВ. Это последнее что я о нем слышал.
Вернемся к музыке. Итак, мы со Студнем притащили к Игорю Жукову две электрогитары и драм-машину марки Эстрадин — вертикально стоящий прибор с кнопками наверху.
Звук этого ритм-бокса, можно услышать, например, в песне БПР и Вовы Синего «Мальчики двухтысячного года».
Пока Игорь все подключал и отстраивал, пришел вечно опаздывающий Мирошник. Он тогда занимался легкой атлетикой, и поэтому пил только водку. Никакого портвейна. Приступили. Закрутилась бобина Шосткинского производственного объединения Свема, сосредоточенный Жуков экономными движениями задевал медиатором струны, Мирошник одним пальцем тыкал в синтезатор, Студень выл. И часа через три, благодаря какой-то нелепой случайности, нам удалось записать минут 25 чего-то напоминающего настоящую музыку. Альбом назвали «Гарбуз». Не знаю почему, но тогда нам это название казалось очень смешным.
Радости нашей не было предела. Мы со Студнем притащили все инструменты обратно, на точку в ПТУ, включили магнитофон — и долго не могли наслушаться. Мы наслаждались этими звуками, пока нас не выгнала разъяренная вахтерша. Уже около полуночи.
На следующий день, мы с Дудником переписали все это дело на кассету, взяли магнитофон, и пошли прогуляться по городу. Чувствовали мы себя триумфаторами. Из динамиков лился «Гарбуз», а навстречу шел Леха Лобанов, в те времена он считался продвинутым парнем.