Каким контрастом были сидевшие против него офицеры. У всех худые, изможденные непосильной и непривычной работой лица. Бледные от плохого, неправильного питания. Руки в мозолях и с неотмываемой грязью масла и машинной копоти. Редко у кого на пальце блеснет золотое обручальное, или черное пажеское кольцо. Все они были в одинаковых пиджаках, купленных в магазинах готового платья. Граф Онгрин был в шоферской ливрее. Это сидели настоящие рабочие — пролетарии. Только ищущие знания глаза, да спокойные, сдержанные манеры говорили о каком-то другом, во всяком случае не пролетарском воспитании.
Все молчали, чего-то ожидая. Никто не закурил. Ферфаксову, он был устроителем собрания, надо было предложить выбрать председателя собрания, или прямо взять инициативу на себя и предоставить слово генералу, но бедный, скромный Факс был подавлен генеральским видом и осанкой Ловчиллы и совершенно, что называется, «скис», и только растерянно и безпомощно поглядывал на графа Онгрина, ища у него помощи и поддержки.
Генерал Ловчилло несколько раз обвел глазами все собрание, вопросительно посматривая то на того, то на другого. Он ожидал вопросов. Потом он медленно расцепил пальцы, положил ладони на стол и сказал: — Что ж, господа, приступим.
Никто ничего не ответил. Ферфаксов мучительно, до слез покраснел и умоляюще своим собачьим взглядом посмотрел на генерала Ловчилло.
— Хорошо, господа, я начинаю, — сказал мягким и негромким голосом Ловчилло.
В комнате наступила полная тишина. Слышнее стали голоса французов в бильярдной, да резкий треск карамболирующих шаров.
ХХIV
— На этих днях в Бельгии, в Брюсселе, — спокойно и плавно начал генерал, — тоном человека, читающего лекцию и уверенного в знании предмета, — в местном оперном театре был спектакль исключительно для масонов. Спектакль resеrveе.
Масоны при входе в зрительный зал надевали свои масонские передники и знаки отличия. Заграницей принадлежности к масонскому ордену не стыдятся. Там понимают: масонство — великое братство. И что, господа, может быть выше, как общее братское искание истины. Это только наша русская косность, наша отсталость и некультурность, наконец, наша неосведомленность приписывают масонам какой-то мистический демонизм, связывает его с мировым еврейством, с каббалой, даже, стыдно сказать, с черной магией. Начитаются книг, как: "L'eluе du Drаgоn", сочинений г. Бостунича, или г. Маркова — и думают, что они знают, что такое масонство.
Генерал приостановился. Он будто ждал возражений. Все молчали. Петрик посмотрел на Пиксанова. Тот сидел, опустив красивую, худощавую голову с плоским рыбьим лицом. Он, видимо сдерживаясь, сжимал и разжимал зубы и от этого желвак играл у него на виске. Подметив взгляд Петрика, он вздохнул и охватил голову обеими руками.
— К масонам и сейчас принадлежат многие коронованные особы, — продолжал генерал. — Все выдающиеся, наиболее образованные и талантливые личности современного мира — масоны. Масонство впитало в себя, так сказать, мозг человечества, — и потому естественно, что ему принадлежит и предстоит громадная роль в будущем России.
Генерал опять приостановился, и опять никто ничего не сказал. Если бы Ловчилло теперь посмотрел внимательно на собравшихся и слушавших его в гробовом молчании, он увидал бы, каким мрачным огнем горели глаза большинства его слушателей. Но генерал был упоен своею речью. Он с наслаждением слушал сам себя и смотрел на свои холеные руки и на игру камней на перстнях.
— Что скажете вы, если я скажу вам, что императоры Павел I и Александр I были масонами? Что масоном был и наш великий вождь, учитель и наставник, непобедимый Суворов?… Богобоязненный, верующий, так благостно скончавшийся!.. Чью память мы недавно благоговейно поминали… Непобедимый!..
Генерал играл этим словом, как блестящим мячом, колдуя им своих слушателей.
— Тогда масонство было другое, — хмуря брови, резко сказал Пиксанов.
— Император Александр I был окружен масонами, а какие победы!.. Русская армия в Париже. Гвардия бивакирует на Елисейских полях… Что же это, диавол помогал?…
Я слышал… Мне возразили: — тогда было масонство другое… Может быть?… И люди и нравы были другие… И теперь есть масонство и масонство. Я не буду говорить про так нашумевшую ложу Grаnd-Оriеnt, ложу Великого Востока. Может быть, там и много евреев… Отчего им и не быть там? Может быть там и действительно есть связи с Аlliаnсе Isrаelitе и с банковским миром? Это нисколько не умаляет ее значения, пожалуй, даже напротив. Но я про них не говорю. Я их не знаю. Наши русские ложи: — "Северная звезда", «Астрея», "Юпитер" и другие — вне всякого подозрения в сношениях с Grаnd-Оriеnt. Наши ложи прежде всего философские… ищущие… находящие… Они отнюдь не враждебны православию… Они его не исключают… Когда скончался настоятель берлинской посольской церкви, протоиерей Мальцев, человек высокого ума и святой жизни, в его вещах нашли знаки масона высокой степени. Это не мешало ему предстоять перед алтарем и приносить безкровную жертву… Где же тут демонизм?… Нас упрекают в обрядности, в бутафории, театральности… Говорят про наши обряды, что они "tres еnfаntilеs"…
Но это куда меньше того, что мы видим в православных храмах…
— Оставьте православное богослужение в покое, ваше превосходительство, — громко и резко сказал Пиксанов и поднял от ладоней голову.
— Что у нас все посвященные могут говорить и оспаривать свое мнение, — то это, господа, согласитесь сами, только хорошо. Каждый может, ибо в каждом заложено это совсем особое душевное движение: искание истины. Искание смысла и оправдания жизни. Масонство в этом только помогает. Но, кроме этой духовной философской стороны жизни, которая не всякому по плечу, в масонстве есть и другая сторона, — сторона политическая.
— А, вот оно, — сказал Пиксанов.
— Вы, кажется, хотели мне возразить? — обратился к нему генерал Ловчилло.
— Я возражу после, — холодно сказал Пиксанов. — Теперь я слушаю ваше превосходительство.
— Вы, господа, конечно, знаете, что происходит теперь в России? Ее мозг, интеллигенция ее, выбита, затравлена и просто физически уничтожена. В России не осталось больше политических партий. Наконец, просто в России нет больше людей, которые бы верили один другому. Вообразите на минуту, что там совершился переворот и коммунисты отброшены от власти. Что же будет дальше?… Хаос…
Анархия… Кому верить?… Кого звать?… Просто: кто наш — и кто против нас?
Эмиграция ничего не создала. Тринадцать долгих лет она только ссорится и грызется между собою. Обще-Воинский Союз — узкая профессиональная организация, отказавшаяся притом же от политики, и не ему овладеть всем громадным служебным и правящим аппаратом России. Да он на это и не претендует. Вот когда русское масонство сыграет решающую роль. Оно явится в России во всей силе братского доверия, дисциплины и организованности. У него, благодаря всемирности ордена, братские связи везде, и оно получит какую угодно поддержку. Кредиты — ему. Вера — в него. Братские ложи подбирают лучших людей и воспитывают их загодя. Масоны, это единственная прочно организованная партия, которая придет в Россию и сыграет первую роль в ее устроении. Вне масонства не будет ни работы, ни назначений. Вне масонства гражданская смерть и тяжкое одиночество.
Генерал остановился и было похоже на то, что он кончил. На его лице играла странная и — Петрик подумал — нехорошая улыбка. Было что-то в ней смущенное и точно подловатое, дерзкое — и в то же время испуганное.
— Позволите возразить, ваше превосходительство, — вставая, сказал Пиксанов.
Генерал широко развел руками, показывая на собрание, — дескать: не от меня это зависит, а от всех.
— Пожалуйста… Просим, — раздались голоса. Генерал сделал приглашающий жест рукою и опять так же, но уже не без приятности, улыбнулся.
Пиксанов, стоя, обвел глазами всех собравшихся.
Все на него смотрели с большим вниманием и ждали его слова.
ХХV
— Прежде всего, господа, кто я? Почему говорю? Отчего возражаю? — начал, волнуясь и сбиваясь, Пиксанов. — После крушения белой борьбы, когда я очутился заграницей — тоска охватила меня. Надо делать, дело надо делать… Надо для России работать… Спасать как-то надо Россию… Я кинулся искать… За кем идти?
В кого верить?… Вот когда я услыхал это архиглупое слово: — «вождизм»… Одни физически не могли… Другие не хотели… Впрочем, я сам скоро понял, что, живя заграницей, мы жили в, так сказать, благожелательном плену… Мы не могли иметь вождей без разрешения, больше того, без приказания от наших хозяев… Прибавьте к этому страшный душевный надрыв от церковной смуты… Однако что-то делать надо…
Я тогда не понимал, что «что-то» делать — это «ничего» не делать. Это "что-то делать" был все тот же русский — авось, небось да как-нибудь… Я стал искать — и бросился к масонам. Вы слыхали сейчас его превосходительство… Что же, ничего худого, только хорошее… Так и мне спервоначалу показалось. Вере в Бога не препятствуют, напротив — признание великого Архитектора Вселенной даже обязательно, что не допускает, казалось бы, среди масонов ни атеистов, ни материалистов… Но это только одна видимость… Я прошел все стадии посвящения…
Балаган, скажу вам… Бутафория, насмешка над личностью — и не без задней мысли, и притом довольно гнусной, если хотите — провокаторской. Как можно даже и помыслить сравнить это с нашей величественной православной службой, уносящей нас к первым векам христианства, ко временам апостольским, к самому Господу Нашему Иисусу Христу… Я вырвался оттуда, но там я многое узнал… Его превосходительство сказал: — есть масонство и масонство… Это — ложь.
Генерал Ловчилло сделал движение и Пиксанов, заметив это, быстро добавил.
— Я отнюдь не хочу сказать, что его превосходительство нас обманул. Он сам обманут… Как водят и других русских за нос, рассказывая им о каких-то особых «христианских» ложах. Масонство — от диавола и основание его — ложь. Если масонство не едино, то спрошу я вас, какая ему цена? Если есть русское, шотландское, французское, еврейское масонство, — то нет у масонства и той страшной силы и того большого влияния, о котором нам так заманчиво рассказывали только что и о чем и я много был наслышан. Тогда и масонство не масонство, и политическая цена ему грош…
Что?.. Где?.. Почему?.. Какая логика?.. Тогда любая наша партия, или группа интеллигентных людей, может сыграть такую же роль в спасении России, как и масонство… Возьмем Академическую группу, Российское Национальное Объединение, Русское Патриотическое объединение, Высший Монархический Совет, да и наш Обще-Воинский Союз, чем они будут менее значительны и ценны, чем русские масонские ложи?… Да они будут еще ценнее, потому что их руководители явные, и каждый знает, куда кто ведет. Если масонство не едино, то для чего эта тайна?… Если у него нет никаких других целей и намерений, кроме тех, о которых нам сейчас говорили, то для чего все эти фокус-покусы при приеме и эта страшная тайна, многих запугивающая… Какая логика?… Если русскою ложею на ruе dе l'Уvеttе заканчивается масонство, то для чего, скажу, тайна? Каждый знает и мастера ложи и ее членов. Но тайна есть, и я вам ее приоткрою. Когда сюда приезжал брат высокого посвящения из Шотландии для связи с русскими ложами и их наставления, он предварительно посетил ложу Grаnd Оriеnt. И это вполне понятно: масонство едино. Только в этом его единстве его сила и его смысл. Мне возразят: русское масонство — невинное масонство. Я отвечу: если это только невинное баловство, выкрикивание непонятных слов, от которых несет каббалой, и питье коктейлей, то это детская игра, недостойная ищущих истины. Но дело-то в том, что этим далеко не ограничивается… Рядовых братьев очень много, и все они говорят: "вот я — масон, а как видите: ничего… Никто мне не мешает жить и ничего плохого я не вижу… Напротив, там помогли устроиться на место, там дали денежное пособие или хорошую рекомендацию… Выгодно"… Ах, это ужасное, подлое слово нашего гнусного века: — "выгодно"!.. Но вот приходит ко мне один из братьев и говорит:
— "ты знаешь, мне приказали передавать мастеру все то, что говорится у нас в полковом объединении. Как мне быть?.." — Ничего в этом такого страшного нет, — перебил Пиксанова генерал Ловчилло, — так естественно, что ложа должна знать людей. Она должна знать и настроения полков.
— Пусть только так… Но вот приходит ко мне мой старинный друг и говорит: — "Ты мне ничего не говори. Я масон… И я все должен передавать мастеру"… Тысячи людей идет в масоны и ни один не знает, когда и кого потребует масонство на работу и какое поручение ему даст. Под угрозой смерти скажут: — "сделай подлость" — и сделает… Ибо тут уже нельзя отказаться. Клятва… Присяга… Да и страх же смерти притом… И вы даже не знаете, кто, откуда приказывает… От невинной ли ложи, какой-нибудь там «Астреи», или от самой звезды Великого Востока. В этом и страшный ужас масонства. Оно вербует себе безответных рабов и распоряжается ими, когда и как пожелает. Оно в нужную минуту посадит на верхи российские или своих верных, испытанных и на все способных братьев, или ничтожество без воли и ума. Когда нужно, оно и деньги этим ничтожествам даст.
Помните у Достоевского в «Идиоте» сказано: — "Деньги тем всего подлее и ненавистнее, что они даже таланты дают. И будут давать до скончания мира"… Оно, опираясь на газеты, раздует ничтожества в гении, окружит их ореолом, и через них, им послушных, проведет все, что ему только будет нужно… И прежде всего еврейское равноправие… Какое дело, казалось бы, философскому ордену до того, что в России, для спасения русских, была учреждена процентная норма и черта оседлости? Какое дело до того, что со времен мудрейшей нашей царицы Екатерины Великой наши императоры, зная инертный и незлобивый характер своих подданных, оберегали их от порабощения сильными, способными, талантливыми и наглыми евреями?
Но вот масоны этого простить никак не могут… Масоны всего мира, писатели, драматурги, ученые, на всех языках клеймят величайшую императрицу и всячески клевещут на нее. За благостными и такими невинными масонскими циркулями, треугольниками, кожаными фартуками сверкает страшная, таинственная, пятиконечная звезда — та самая звезда, что блестит на шапках красноармейцев, что сияет всюду и везде в большевицком мире, и что скрывает за собою великую ложь. Масонство желает войти в Россию невинными русскими, христианскими ложами, а когда войдет и утвердится, когда окрепнет, тогда покажет свое страшное сатанинское лицо, но изгонять масонов будет гораздо труднее, чем не пустить их. Тогда для наставления русских лож приедет брат из Великого Востока и потребует того, что будет выгодно кому угодно, но не русским. Тогда продолжится порабощение русского народа евреями, но только это будет уже покрепче, чем при большевиках.
— Откуда вы все это знаете? — с видимым раздражением сказал генерал Ловчилло.
— Странно, я масон, и смею вас уверить, не низкой степени. Стою на высоких ступенях и общаюсь с заграничными ложами, а ничего подобного никогда не слыхал.
А вы, человек посторонний, все это так разложили, будто все тайны масонства только вам одному и открыты.
— Потому я знаю, а вы не знаете, что я свободный, а вы не свободный. Вы в тенетах, и в каких! — масонской лжи! Масонство — правильная пирамида, и пирамида всемирная, и кто на верхушке этой пирамиды?.. Вы знаете? Вы скажете, что не знаете, вы скажете, что это не так. И скажете, пожалуй, правду. То, что закрыто для мудрых — то открыл Господь простым и смиренным. На верхушке — еврейские банкиры!.. Золотой телец!.. Сам сатана!
— Да, вот как, по-вашему, — стараясь обратить все в шутку, сказал Ловчилло. — Хорошо, кабы так… Капитал — поддержка не плохая… Для всякой войны, и для войны с большевиками, конечно, тоже, нужны деньги, деньги и деньги — и если масонство так близко к финансовым кругам, как вы говорите, то всем активистам именно нужно его и держаться. А если там еще и диавол замешан — тем лучше.