В ответ на угрозу эльф расхохотался, вытянув вперед обсуждаемую конечность:
— Пили! То-то люд на городской ярмарке обрадуется! Почитай второй раз за неделю на бис выступлю!
— Йен, притормози. — Андрас перешел на русский, слегка постучав парня по плечу. — Если он сейчас впадет в истерику, проще реально будет его добить, чем приводить в чувство.
— Ладно, — перестал гнать волну хакер, — давай сам тогда попробуй. Будешь в этот раз добрым копом.
— Мы можем помочь. — Демон снова обратился к эльфу, который во время непонятной для него беседы занялся попытками встать на обе ноги. — Возьмем тебя под свою защиту. Но нам понадобится ответная услуга.
— Защита, говоришь? — Эльф скептично оглядел напарников. — Ну а что, ребята вы вроде не самые слабые, к тому же от Таррадимов пришли. Что в обмен потребуете?
— Информацию. Нам в вашем городе нужны магические накопители для проведения одного ритуала. Надо знать всех, кто может в этом помочь, и тех, кто попытается помешать!
— Пойдет! — Фаддиль пару раз осторожно подпрыгнул. — Только одно дело закончить надо!
С этими словами он заковылял ко входу в таверну, со стороны которой за все то время, что они провели поблизости от нее, не раздалось ни звука. Дойдя до двери, бродяга поднапрягся и со всей силы приложился об нее плечом. С жалобным треском створка подалась внутрь, грубо оборвав чей-то протестующий вопль с внутренней стороны. Судя по всему, все, что до сих пор происходило во дворе перед крыльцом, было тщательно подслушано и, возможно, даже подсмотрено.
За грохотом двери послышались звуки пинков и чьи-то сдавленные толщей древесины ругательства, а спустя минут десять на пороге снова возник Фаддиль, обряженный вместо своих обносков в костюм садовника, еще недавно принадлежавший совсем другому эльфу.
— Это было обязательно? — Андрас приподнял бровь, глядя на довольного бродягу.
— А то как же! — Бывший калека ухмыльнулся. — Сами же попросили указывать на всех, кто может вам помешать. А этот поганец наверняка страже бы настучал, стоило нам только от порога отойти.
— А ты откуда это знаешь? — задал вопрос Йен.
— Мне ли собственного брата не знать! — Ответ был преувеличенно небрежен. — Я его связал, так что до вечера, пока работяги с полей не пойдут, он пусть в чулане полежит. Ну что, айда в город?
Дорога до крепостных стен оказалась почти что приятной. Своим присутствием им никто не докучал, а эльф оказался весьма неплохим собеседником, разве что слегка острым на язык. Йен, восприняв данный факт как прямую угрозу конкуренции, принялся давить на больное и потребовал рассказать, в чем все же состояла причина изгнания их нового знакомого.
История получалась занятная. Началось все с того, что Фаддилю в детстве жилось слишком уж хорошо. Сын лавочника, основавшего неплохое дело по продаже тканей и пряжи, он с детства не знал ни в чем отказа или нужды. Учеба спорилась, отец все норовил передать ему управление лавкой и с усмешкой слушал планы сына поступить в Легион и отправиться вместе с военной экспедицией смотреть мир. Рано или поздно парень сам бы выкинул из головы эти глупости, ведь была уже и невеста. Да какая! Эссиль слыла первой красавицей их школы — как такую оставишь без пригляда? А затем случилось и вовсе немыслимое — Эсси взяла да забеременела! Тут уж количество недоброжелателей подскочило до неба. Дети у эльфов рождались редко, а то, что такое везение обрушилось не на сына жреца или хотя бы, скажем, младшего лорда, а на невесть какого молокососа неполных двухсот лет от роду, да ещё и лавочника, было для большинства мыслью нестерпимой.
Время шло. У Фаддиля и Эссиль родилась дочка, которую молодые родители после недолгих раздумий назвали Сурифь — утренняя звезда. Радостный папаша не мог налюбоваться — девчушка видом и умом пошла в мать, в свои двадцать с лишним умея уже считать, писать и петь несложные детские басенки. А потом, как это всегда и случается, семейной идиллии пришел конец. Их маленькую дочурку, едва-едва достигшую возраста становления, похитили прямо из храма. Утром ее отвела туда мать, а уже вечером вся городская стража прочесывала город от предместий до резиденции наместника, пытаясь найти Сурифь и еще четверых пропавших. Месяц спустя стало ясно, что поиски затягиваются. Еще через месяц их без каких-либо объяснений прекратили! Убитая горем Эссиль обивала пороги приемных Лордов Сената и наместника Сольвея, и даже один раз чуть не набросилась с кулаками на верховного жреца Латиса, попытавшегося убедить ее, что порядочная мать должна вверить судьбу дочери в руки Богини и не донимать почтенных мужей постоянными нападками.
В результате дошло до того, что лекари постановили — у несчастной может быть истощение энергий на почве нервных потрясений, грозящее смертью, и приняли решение поместить ее в магический сон сроком на тридцать лет. Фаддиль возражал, убеждая, что способен сам позаботиться о жене, но врачи были непреклонны. Они лишь сократили срок сна с тридцати до семи лет и пообещали разбудить Эссиль, если ее дочь будет найдена живой и здоровой.
Жизнь Фаддиля в одночасье перестала существовать. Следующие шесть месяцев он провел в беспробудном пьянстве и попытках унять тоску по потерянной дочери и жене. Его отцу, видевшему бедственное состояние сына, пришлось вновь взять на себя управление семейным делом и надеяться, что его излюбленное чадо придет в себя до того, как станет слишком поздно. Этого могло и вовсе не случиться, как вдруг по городу разнеслась радостная весть. Пропавшие дети нашлись! Их из странных и опасных мест вернули иноземцы, раскрывшие страшный заговор, организованный старшим жрецом Эддарлиона! И пусть один из детей трагически погиб, но Сурифь, его утренняя звездочка, была жива! Но хорошие новости на этом тотчас же закончились. Обрадованному папаше не позволили даже увидеться со своим ребенком! Его недруги ничего не забыли и наконец-то вернули сторицей все предыдущие мнимые оскорбления, объявив беспробудным пропойцей, доведшим жену до нервного срыва и чуть не угробившим фамильное предприятие. Как же такому отдавать ребенка? Пускай уж лучше Фаддиль живет как живет, а за его дочерью присмотрят храмовые служки и старшие жрецы. Плевать, что один из них оказался предателем и убийцей!
Хуже того, оказалось, что его жену можно вывести из сна лишь через год, иначе существовал риск утраты магии и потери рассудка. Это стало последней каплей. Фаддиль ворвался на заседание Лордов и там попытался отстоять свою правоту криком и кулаками. Его вежливо выпроводили за дверь. Он возмутился. Ему намекнули. Он возмутился еще раз. У него отобрали дом, лишили работы его самого и чуть не конфисковали лавку у отца, пытавшегося дать свидетельства и гарантии в его пользу, а затем вышвырнули на улицу, запретив жить в фамильном доме. Фаддиль не придумал ничего умнее, как в очередной раз напиться до зеленых фей, и уже на следующее утро обнаружил себя посаженным на цепь на городской площади с висящей на шее табличкой «Изгнанник». Что предшествовало такому его карьерному взлету, он не мог вспомнить, как ни старался, но по доносившимся до него крикам из толпы понял, что умудрился справить нужду в фонтан вечной жизни, осквернив тем самым святыню всех без исключения сородичей.
С таким клеймом делать было уже больше нечего. Он был волен идти, куда пожелает, и делать, что ему вздумается, но даже родной отец не имел права пустить в дом собственного сына или хотя бы заговорить с ним. Нарушать этот запрет было чревато — следящая магия немедленно уведомила бы стражу, а виновные рисковали сами присоединиться к когорте отверженных. Несколько дней Фаддиль скитался, ночуя где попало и питаясь объедками, а на исходе шестого вечера на него наткнулись его доброжелатели, сначала избившие до полусмерти, а потом решившие, что неплохо бы испробовать на беззащитной жертве что-нибудь новенькое.
Эльфа оттащили на ночной рынок и там, под одобрительное улюлюканье толпы, принялись резать и кромсать чем попало. Войдя в раж, начинающие маньяки, некоторое время поспорив между собой, решили отрубить Фаддилю ногу, предварительно наложив на него заклятье, чтобы пострадавший не истек кровью, прежде чем они закончат веселиться. Покончив с этим, раззадоренные безнаказанностью изуверы изжарили ампутированную конечность на огне и бросили на корм собакам, заставляя жертву смотреть на происходящее. Удивительно, но на развернувшееся действо охранная магия не сработала ни разу. Видимо, и в страже эльфу удалось заиметь «друзей». К утру он бы так и умер в этой злосчастной подворотне, если бы не пожалевшая его молодая знахарка, направлявшаяся засветло в свою лавку, чтобы подготовить к продаже свежие снадобья. Сделать она могла совсем немного, разве что случайно обронить склянку с заживляющим зельем рядом с истекающим кровью эльфом.
Закончив рассказ, Фаддиль надолго замолчал, машинально переставляя ноги по вымощенной мостовой. Йен с Андрасом поддерживали это молчание, задумчиво разглядывая затейливые сюжеты каменной мозаики, демонстрирующей путникам диковинных птиц, увитые стеблями лиан деревья и какие-то нехитрые сюжеты из эльфийской мифологии.
— Интересные у вас тут обычаи. — Первым сдался Йен.
Фаддиль вздохнул:
— Обычные. Так все живут.
— Ну да, миллионы мух не ошибаются. — Хакер грустно усмехнулся. — Скажи, а не проще преступников казнить, если уж на то пошло? Про качество вашего правосудия умолчим, но в чем смысл такие сложности устраивать?
— Нет. Казни были отменены несколько столетий назад. Наши жрецы решили, что жизнь эльфа дана свыше, а потому священна. А вот существование… За него боги не в ответе.
— Ну да, зачем богов перенапрягать? И если не секрет, почему ты того мужика в таверне братом назвал? Ты вроде ж единственный сын.
— Мы двоюродные братья. Ближе родственников, кроме отца, у меня нет… — Фаддиль хмыкнул. — Да и этих лучше б не было.
Разговор снова прервался, когда впереди показалась широкая площадь, мощенная белым камнем. К этому месту с разных сторон сходилось четыре дороги, куда более оживленные, чем та, по которой пришёл Андрас со спутниками. На центр каменного пустыря стекались сплошным потоком запряженные лошадьми караваны, груженные всеми возможными товарами.
Сама площадь была окружена сквозным портиком с тонкими резными колоннами и ажурными навесами, дающими тень для владельцев повозок, в большом количестве снующими мимо своей собственности, распаковывая, перекладывая и заворачивая бесчисленные тюки с овощами, фруктами, отрезами ткани и прочими диковинками. В центре площади имелась небольшая ротонда с установленным в ней креслом, в котором важно восседал пухлый богато разодетый эльф, периодически с важным видом сверявшийся с длинным свитком в правой руке и что-то выкрикивающий все прибывающим торговцам. После каждого его пронзительного звукового сигнала кто-то из них спешно кидался к поклаже и, хватаясь за упряжь, принимался бодро тащить свое имущество по направлению к видневшимся вдалеке городским стенам, ловко расталкивая локтями своих менее везучих товарищей.
Понаблюдав за этой картиной, Фаддиль развернулся к своим спутникам:
— Это караванная площадь. Тут собираются все фермеры и торгаши, пока не дождутся своей очереди, чтобы попасть в город. Мы можем туда и не соваться, но без грамоты об уплате дорожной подати стража ворот нас не пропустит. А грамоту можно получить только у кормчего!
Йен прищурился, пытаясь разглядеть детали происходящего в этом эльфийской муравейнике:
— Дай угадаю, кормчий — это вот тот орущий дурным голосом свиноборов в самом центре?
Фаддиль подтвердил:
— Именно. С пеших иноземцев возьмут по семнадцать медных монет, поэтому сами решайте. Так-то вам терять нечего, стража к вам все равно прицепится из-за меня. Поди, все глаза уже проглядели, ожидаючи.
— Скажи… — До того молчавший Андрас повернулся к эльфу, окинув того задумчивым взглядом. — Твое отсутствие любопытства мне понятно, но что насчет остальных? Кем мы для них будем выглядеть?
Эльф оценивающе посмотрел на демона и Йена:
— Одежда у вас странная, но сойдете за пилигримов. Кто вы там на самом деле, даже знать не хочу, но ты вот мне больше всего напоминаешь кого-то из западных кочевников, саттаров. Они у нас стоят караваном пару раз в год, закупают вина, рабов и всякую всячину. Вы, правда, пришли с востока, ну да кто там разберет? А друг твой… — Фаддиль задумался, — тоже кого-то напоминает, но так не вспомню. Пусть говорит, что из северян — в тех землях кого только не водится. А если будет петь заливисто, то, глядишь, и отбрешется!
Андрас и Йен переглянулись, молчаливо соглашаясь придерживаться предложенной версии. Решив таким образом беспокоивший его вопрос, демон продолжил:
— Итак. Фаддиль, ты сможешь пробраться к выходу с площади незамеченным? — И, получив утвердительный кивок, озвучил план: — Отлично. Тогда так и поступим. Спрячешься где-нибудь неподалеку от дороги и дождешься нас.
— А мы куда? — встрял Йен.
— А мы пойдем платить налоги. Думаю, если мы все втроем попремся мимо начальства, кому-нибудь это обязательно не понравится. Лучше не рисковать.
— Хорошо, — одобрил эльф. — Только деньги-то у вас есть? Чем платить будете?
Андрас хмыкнул и подобрал первый попавшийся камень:
— Сейчас будут. Сможешь представить в уме, как эти ваши монеты выглядят? — Демон положил камень у своих ног и снова опустил пятерню на лоб Фаддиля. — Начинай представлять.
Раздался звон и негромкое шипение, а спустя пару секунд — хихиканье Йена.
Открыв глаза, Андрас с удивлением уставился на хакера, успевшего поднять монету, оказавшуюся размером с хорошее блюдце. Разумеется, не прокомментировать подобное было не в правилах Йена:
— Андрюха, ты, блять, гений! Ты решил этим медяком кормчему череп проломить? Тогда чего мелочиться, твори сразу надгробный камень!
Демон не стал комментировать услышанное и снова повернулся к Фаддилю.
— В этот раз попытайся представить еще и размер.
Три набора камней и несколько попыток спустя троица отобрала порядка двухсот удачных монет, выбросив подальше в траву те, что вышли неправильной формы или имели чеканку только с аверса или реверса. Две из них, которые Йен обозвал непонятным для эльфа словом «бомболюк», пришлось оставить на месте, после того как Андрас заверил, что действие магии продлится не более двенадцати часов.
Уладив этот вопрос, Андрас и следующий за ним Йен пошли в сторону сборщика налогов, с удивлением проследив, как Фаддиль сошёл с тропы и за пару секунд растворился в пейзаже. Хакер присвистнул:
— Лихо сдернул. А эльф-то наш не без сюрпризов.
Демон хмуро подтвердил:
— Ещё каких. К слову, я его все ещё чувствую, но засечь точное положение не могу. Надо будет не забыть поинтересоваться по поводу его талантов.
Напарники вошли на площадь под перекрестными взглядами эльфов-торговцев. На удивление, взгляды не были подозрительными или враждебными, скорее заинтересованными. Надо полагать, ксенофобия по отношению к тем, кому в перспективе можно было что-то продать, у эльфийских предпринимателей была так же не в чести, как и у всех их коллег в обитаемой Вселенной.
— Приветствую, странники! — К ним подскочил на вид довольно молодой эльф с белыми волосами и такой уймой украшений в носу, ушах и на шее, что его самого можно было использовать в качестве мобильного магазинчика сувениров. — Я вас раньше здесь не видел. Я Лаэф — повелитель стихий и величайший артефактор всей Элирии!
— Очень приятно. — Андрас протянул эльфу руку для приветствия. Что-то ему подсказывало, что преодолеть кормчего будет проще в потоке местных, которые, судя по всему, знали друг друга как облупленных. — Какими же стихиями повелевает мэтр?
— О-о-о! — Эльф, почувствовав, что нашёл свою публику, расплылся в радостной улыбке. — Я повелеваю водными бурями и огненными штормами! Сила моя не знает преград, а дар поистине непревзойден!
Ударившегося в самовосхваление Лаэфа прервал выкрик ещё одного эльфа, лениво лежавшего под навесом на тюках шерсти:
— Ага, как обоссытся — так все сразу и высушит! Уникальный дар!
Артефактор не остался в долгу:
— Чтоб тебя искали там, где солнце не светит, Кили, брат мой!
— Вы братья? — прыснул Йен.
— Богиня меня упаси от таких родственников! — вместо Лаэфа ответил торговец шерстью. — Я Киириль, а этот расфуфыренный индюк без таланта и чувства вкуса — мой лучший друг.
— Единственный, Кили, единственный! — подчеркнул Артефактор. — Будь честным с нашими новыми знакомыми.
— В таком случае, — Киириль послал другу ехидную ухмылку, — не вздумайте брать ничего у этого пройдохи! Его артефакты выветриваются уже через день после покупки!
— Я учту. — Демон поспешил вставить слово до того, как раздувшийся от гнева Лаэф обрушит на обидчика подчинённые ему громы и молнии. — Но перед тем, как что-то покупать, нам бы хотелось оказаться в городе. Я слышал, что перед этим мы должны уплатить пошлину.