— А ты превратишься в дракона? — Слезы в глазах эльфийки мгновенно испарились, их сменил хитрый прищур подростка, дорвавшегося до мешка с подарками. — Тогда вспомню!
— Превращусь, превращусь, — охотно пообещал демон. — И голову хмурому дяде твоему оторву заодно, если твой папа раньше не успеет. Так что поведаешь в обмен?
— Дядя сказал… — Девочка нахмурилась, пытаясь дословно воспроизвести чужую речь. — Что так я буду послушнее, а еще, что когда меня позовут его друзья, я должна буду пойти с ними в безопасное место.
Андрас хмыкнул.
— То-то мне показалось, что все уж слишком просто получилось. Что-нибудь еще?
— А еще у хмурого дяди имя девчачье! — Сурифь захихикала в кулачок. — Шуфи сказал, что родители дяди девочку хотели, раз Эстерлисом назвали.
Стоявший позади отец эльфийки, услышав до дрожи знакомое имя, с шумом выдохнул и дернулся куда-то в сторону, но натолкнулся на предостерегающий взгляд демона, который немедленно поднялся и поспешил на перехват, надеясь побыстрее разрешить взрывоопасную ситуацию.
— Фаддиль, нет! — Андрас сжал руку эльфа, готового сорваться невесть куда мстить обидчику. — Этим ты сейчас никому не поможешь.
— Да ещё и кинешь только что приобретенную семью, — хмуро поддакнул Йен. — О них подумал?
— Но этот… Эта… Эта сука мне в глаза смотрела! — голос Фаддиля сорвался, затихнув. Эльф поник, перестав вырываться и удостоившись за это от хакера пары одобрительных хлопков по спине.
— Быстро учишься, схватываешь на лету! — Парень был искренне поражён, с какой скоростью эльфу удалось ухватить концепцию мата — одной совместной пьянки хватило. — А за дочь не переживай. Вряд ли её опоили чем-то таким, что не выветрится само через пару часов. В крайнем случае в нашем распоряжении есть гений артефактостроения. — Йен кивком указал на Лаэфа, заметно нервного от всех выпавших ему треволнений. — Что-нибудь да придумает.
Мысленно забив еще один гвоздь в и без того уже богато украшенный гроб Эстерлиса, Фаддиль покачал головой и вроде бы окончательно успокоился, чего нельзя было сказать про Лаэфа, принявшегося с виноватым видом теребить пальцами здоровой руки одно из колец в брови.
— Попытаюсь, — в конце концов кисло отозвался эльф. — Но обещать не могу. Я ведь и правда слабый артефактор.
— Ничего, справишься! — обнадежил Йен. — А Уриил поможет если что. Он, как я понимаю, тоже в лечении сечет. Осталось его спасти.
— Именно! — последняя фраза хакера явно задела Андраса за живое. — Чем я и предлагаю наконец заняться. Есть возражения? — Не дождавшись таковых, демон продолжил: — Собирайте вещи. Йен, возьми Сурифь за руку и, пока не окажемся на месте, не отпускай. Фаддиль, на тебе супруга. Как будете готовы, вставайте ближе ко мне.
Дождавшись, пока его указания будут выполнены, а все спутники выстроятся вокруг неровным полукругом, Андрас прикрыл глаза, вспоминая как следует забытую технику переноса. Этой способностью он не пользовался очень давно — энергии для её применения требовалась целая прорыва, накопить которую на Земле было почти невозможно. Но теперь, когда после применения печати его резерв оказался залит под завязку, в кои-то веки можно было не экономить. Представив во всех подробностях вход в портальную пещеру, демон вдохнул поглубже и приготовился к последнему этапу.
— Сделайте шаг назад!
***
Эстерлис стоял на коленях в полумраке Внутреннего Храма и с ужасом вслушивался в рокочущий голос сверху, с каждым словом осознавая незавидность своей участи.
— …возомнив себя выше богов и посмев ослушаться моей воли! И теперь ты, жрец, смеешь взывать ко мне, виня свою богиню за собственные проступки?!
Верховный жрец, поняв, что от него ожидают ответа, приподнял голову и чуть не вскрикнул от пронзившей тело боли — нанесенные тем страшным существом раны не поддавались лечению никакой магией и заживали очень скверно.
— Б-богиня, помилуй! — взвыл жрец. — Я ведь делал все, как ты приказала! Даже позволил осквернить одну из наших святынь своей магией!
— Не он первым это сделал, Эстерлис! — жестко припечатал голос. — Ты же посмел нарушить данное мне обещание и вмешал того, кто может стать спасением для всех эльфов, в свои мелочные дрязги! А теперь ждешь от меня милости, надеясь снять с себя проклятие, не так ли?
— Б-богиня… — Жреца хватило лишь на шепот, голос же неумолимо продолжал.
— Ты даже не послушал совета того, кто старше и опытнее тебя, и ради своей жалкой душонки воспользовался правом Призыва, даруемым вам лишь раз в тысячу лет!
От последнего вскрика Эстерлис невольно сжался, превратившись в жалкий съежившийся на каменных плитах комок.
— Так знай же… — голос Богини эльфов стал вкрадчивым. — То, что сказал тебе Хивит, правда. Снять проклятье невозможно, поскольку ты в ничтожности своей сам согласился его принять, намертво связав с самой своей сутью. Оно спадет, когда душа твоя сможет переродиться. Таково слово твоей Богини! Не зови меня больше, верховный жрец, ибо я не отвечу тебе и через тысячу лет. И передавай привет твоему Императору. — Эстерлису на секунду послышались игривые нотки в раскатывающемся под высоким потолком рокоте. — Впрочем, не стоит тебе, наверное, этого делать…
Голос стих, оставив потерянного и обессилевшего эльфа лежать в темноте, словно разбитую куклу. Бездумно поднявшись на ноги, верховный жрец — теперь уже бывший, скорее всего, — шатаясь побрел к высокой арке выхода навстречу своей участи. На секунду у него промелькнула мысль, что как-то уж слишком фривольно его Богиня отозвалась о предстоящем визите в город Императора Калиналя, но быстро улетучилась. Кто в силах понять этих богов?..
***
Альфред устало протер веки и откинулся в кресле, отодвигаясь от стоящего на его столе и переливающегося желтым и фиолетовым кристалла. В кабинете было темно, но в одном месте особенно — там, где стоял его черный от злости старший аналитик.
— Ну, что смотришь? — насмешливо обратился начальник Таможни к своему подчиненному. — Это моя прямая обязанность, между прочим! Единственное, почему я не являюсь к ним лично, так это потому что мне чудовищно не идут лифчики!
— Прекрати! — Голос Бенуа неожиданно даже для него сорвался на крик. — Неужели… Неужели это все обязательно?
— Не сомневайся. — Альфред усмехнулся и небрежно накинул на кристалл какую-то тряпку, лишив комнату последнего источника света. — И да, касаемо твоего вопроса… Ответ все еще «нет», как ты понимаешь. Можешь поненавидеть меня немножко, пока есть возможность. — Последние слова шеф договаривал уже в сторону стремительно захлопывающейся за спиной Бенуа двери, после чего негромко добавил: — Потом «немножко» уже не получится…
Комментарий к Глава 12 / Эреб
¹ Фраппированный — изумленный, недоуменный, озадаченный.
__________
Эреб — олицетворение тьмы в греческой мифологии.
========== Глава 13 / Танатос ==========
Храбрость — сильнейшее желание жить,
принявшее форму готовности умереть.
Гилберт Честертон
Сделав шаг назад, Йен испытал чувство, сравнимое, пожалуй, с ощущением свободного падения. Словно пространство под ногами вдруг расступилось, поглотив его и отправив куда-то в толщу земли. Парень с удовольствием насладился бы неожиданными ощущениями, если бы к делу не подключилась паника, сигнализирующая не только о преимуществах свободного полёта, но и о перспективах неминуемого приземления. Понять, где он и что, собственно, происходит, возможным не представлялось — осмотреться мешала чернильная тьма, клубившаяся вокруг, а может, он просто потерял способность видеть из-за магии Андраса.
Та, впрочем, прекратила свое действие так же быстро, как и началась, выплюнув всю компанию посреди леса и дав почувствовать под ногами твёрдую влажную почву и окунуться с головой в удушливый от жары запах хвои. Йен, на миг зажмурившись от яркого света и резкой смены кадров и ощущая себя героем очередной компьютерной игры, которого тащит по сюжету неведомый режиссёр, машинально отметил, что оказался рядом с уже знакомой ему пещерой в окружении Андраса и, не меньше, чем он сам, дезориентированных эльфов.
— Вроде неплохо получи… — Самодовольное заявление Андраса прервало падение здоровенной ветки в руку толщиной, со знанием дела приземлившейся прямо ему на голову.
Вопреки ожиданиям Йена и испуганно дернувшихся эльфов, демон нисколько не пострадал, поскольку прилетевший в него древесный снаряд тут же рассыпался мелкой серой пылью, на глазах истлевая и оседая на траву.
— А-а-а… Это что ещё? — Лаэф осторожно отступил от сыплющегося ему на башмаки пепла и вопрошающе уставился на друзей и в особенности на озадаченного демона.
Ответ последнего вновь оказался заглушен — откуда-то сверху совсем рядом с ними с треском обрушилось ещё несколько здоровенных ветвей, а сразу вслед за этим ближайший к стоящей полукругом компании сосновый ствол с резким грохотом, больше похожим на взрыв, надломился почти у самого корня и начал заваливаться на Фаддиля.
— Блядь! — рявкнул Андрас, бросившись к эльфу и мощным рывком сдергивая его вместе с женой с траектории падения. — Все в пещеру! Живо!
Выкрикнув приказ, Андрас принялся подталкивать засуетившихся напарников, затылком ощущая, как вся роща за спиной приходит в движение. Ещё один угрожающий низкий стон, переходящий в едва уловимую слухом вибрацию, оповестил округу о том, что все происходящее было лишь предвестником основной катастрофы, и неподалеку рухнули ещё два дерева, одно из которых чуть не придавило ногу успевшему отпрыгнуть Йену.
Тому удалось отпрыгнуть, растянувшись при этом на земле. Но радость от мимолётного успеха оказалась недолгой: стоило ему лишь попытаться вскочить на ноги, уперевшись руками в землю, как та под его ладонями начала стремительно расползаться, превращаясь в сухой белый пепел, столь невесомый и вязкий, что действовал не хуже зыбучих песков. С воплем откатившись в сторону, хакер все же оказался на ногах и успел отскочить от белесого пятна, стремительно распространявшегося в его сторону и грозившего вот-вот отрезать им вход в пещеру, слившись с несколькими такими же пятнами, возникшими слева и справа. Глядя на то, как надвигается на них непонятная субстанция, по дороге поглощая и превращая в серую пыль траву и парочку невысоких кустов, Йен с затаенным страхом осмотрел собственные ладони, соприкоснувшиеся с этим нечто, которое вполне могло оказаться чем-то вроде кислоты. Несмотря на заметную дрожь, пальцы вроде бы оставались на месте, но на этом хорошие новости заканчивались.
Заметив Лаэфа, в ужасе отступавшего от надвигающейся на него непонятной угрозы, Йен чертыхнулся и, раздумывая всего какое-то мгновение, кинулся наперерез, надеясь преодолеть белесую трясину за счёт собственной скорости.
Поначалу незамысловатая идея вроде бы сработала: ломкие белые хлопья, ещё недавно бывшие листьями, корнями и землей, расползались под ногами, но все-таки выдерживали, позволив Йену продвинуться вперёд на несколько метров, но, сделав третий по счету шаг, парень понял, что коварная белесая мерзость неотвратимо побеждает, утягивая его вниз. Из последних сил хакеру тем не менее удалось дотянуться до накидки Лаэфа, намертво вцепившись в неё руками. Запоздало он подумал, что сделал тем самым только хуже, увлекая их обоих вниз на верную смерть.
Серая бездна сомкнулась над головой мгновенно. Хакер успел лишь зажмуриться и приготовился к неизбежному, рассчитывая задержать дыхание как можно дольше, чтобы не задохнуться слишком быстро, но так и не успел долететь до невидимого дна пропасти, когда чья-то стальная хватка вздернула его за плечо и с невероятной силой швырнула в сторону темнеющего входа в пещеру. А дальше вновь было ощущение полёта и темнота.
***
Переполошенное чем-то чудовищным зверье, населявшее тихую некогда рощу, где и волк-то бывал нечастым гостем, что уж говорить про эльфов или иных двуногих, в ужасе разбегалось, стремясь как можно скорее покинуть свое пристанище.
Лишь одни глаза не выражали всеобщей паники и неотрывно следили за их стремительно увядающим домом, разом будто лишившимся всех красок жизни. Глаза эти принадлежали огромному чёрному ворону, уже битый час сидевшему на дереве недалеко от входа в волшебный грот. То, что грот был именно что волшебным, ворон знал точно — вонь странной, но такой знакомой эльфийской магии он чувствовал всеми своими перьями.
Ворон был стар и не отличался добродушием, а мучивший его последние лет триста ревматизм и постоянный зуд в крыльях, который, по его мнению, наверняка был чем-то безнадёжно неизлечимым, делал птицу тем более раздражительной. Плохому настроению также способствовала необходимость без движения сидеть на ветке и ждать. Однако перспектива куда-то лететь и в этом где-то невесть чем заниматься вызывала ещё большее отторжение, поэтому ворон предпочитал скучать. А от скуки и неподвижности, кои он считал достоянием существ исключительно мудрых, долгоживущих и высокоразвитых, ворон наблюдал и подмечал многое.
К примеру, день назад видел он двоих, вышедших из разящей эльфийской волшбой пещеры и ушедших по дороге в места, где и эльфов и их проклятого колдовства было много раз больше. Наблюдать за путниками, а тем более подслушивать их разговоры, было чуть веселее, чем сутки напролет зыркать за тупыми белками и их прятанками, выклевывать которые ворону до смерти надоело.
Но там, куда держали путь тупые двуногие, располагался город, полный гадких эльфов и их колдунов, а этого ворон терпеть не мог: злобная волшба лесных отродий била молниями и чуть не лишила его рассудка, стоило лишь разок попробовать приблизиться к каменным идолам, охранявшим пещеру. Так что ворон принял решение остаться там, где сидел, и посмотреть, что будет дальше. К тому же одна из белок, серая с подпалинами, которую он про себя окрестил Марекой и которая раздражала его менее прочих своих товарок, как раз припрятала в дупле по соседству весьма аппетитный орех.
И вот, как это всегда и бывало, его ожидание принесло свои плоды. Двуногие вернулись день спустя, вывалившись прямо из воздуха, и было их уже не двое, а сразу пятеро. Или четыре с половиной — полумертвая эльфийка вороном за полноценную единицу не считалась. И тут же вслед за безмозглыми человеками пришла беда — растревоженная земля под ними, застонав от терзающей её боли, стала превращаться в зыбкий песок, затягивающий и поглощающий в себя все, до чего мог дотянуться.
Понаблюдать за гибелью что людей, что эльфов ворон бы не отказался, в его памяти до сих пор как живые воскресали поля былых великих сражений, устланные телами павших воинов. И если кто иной назвал бы подобные картины далёкого прошлого трагедией, то был бы тот глуп, как и все люди. А для него же, ворона, подобные места были и лучше, и милее любой пиршественной залы. Но только от людей никогда не стоит ожидать ничего хорошего, особенно если ты ворон. Вот и сейчас творящееся внизу бедствие принялось распространяться все дальше, грозя поглотить собой всю рощу.
Ворон впервые ощутил беспокойство и нервно переступил лапами, пронзительно каркнув, когда дерево под ним почернело и обуглилось, но не опало пылью, как остальные, а немыслимым образом изогнулось, словно мучимое судорогой, да так и застыло.
Понаблюдав ещё за глупыми и беспомощными существами, копошащимися внизу, ворон с разочарованием отметил, что умирать посреди песчаного моря те, похоже, не собираются. Сначала один из этих глупых двуногих обратился в какое-то чудовище и, барахтаясь и проваливаясь по самую шею, все же добрался до своих спутников, двух из которых, уцепившихся друг за друга мёртвой хваткой, одним махом зашвырнул в чрево пещеры, после чего подхватил оставшихся и, выбиваясь из сил, попытался выбраться следом.
Птица с недоверием смотрела на старания бывшего двуногого и раздражённо щёлкнула клювом, когда тому удалось-таки сначала затолкать под своды каменной толщи оставшихся трех эльфов, а потом, ревя как настоящий зверь и оставляя глубокие борозды на стражах-истуканах по бокам от входа, забраться внутрь самому.
Ворон был раздражен: какая прекрасная могла быть добыча! Ну да ничего, пусть им, двуногим, сегодня удалось обмануть судьбу, но даже если эти выжили, он свое все равно получит. С такими мыслями он ещё раз зыркнул по сторонам, наблюдая, как вокруг выворачиваются из земли и истлевают на ветру корни огромных вековых сосен, и спустя пару грузных взмахов огромных чёрных крыльев сорвался с облюбованного насеста и полетел прочь по насущным вороньим делам.