— Ну здравствуй, сын. — Первые слова дались Локи непросто. — Может, поговорим?..
Покидал пещеру он с тяжёлым сердцем, впустую потратив несколько часов и не добившись от сына ровным счётом ничего. Волк словно не узнавал никого вокруг, продолжая со злостью смотреть на стоящего перед ним аса и не отвечая ни вслух, ни мысленно. Лишь напоследок, когда почти ушёл, Локи услыхал одно-единственное слово, промелькнувшее в сознании Фенрира и дрожью пробежавшее по сознанию. «Убей!». И непонятно было, то ли хочет гигантский волк прикончить того, кого посчитал своим врагом, то ли просит прекратить собственные мучения. Так ничего и не сделав, Локи развернулся и полез наверх, где ждали его сопровождающие.
— Ну что, убедился? — Подавший ему ладонь однорукий ас, бывший раза в два шире его в плечах и выше на три головы, зло рассмеялся. — Вот тебе и любимый родственник!
— Убедился, — хмуро буркнул Локи, отряхивая плащ от каменной крошки и воды, обильно натекшей за шиворот. — Что сначала топорами машете, а потом думаете. А если топором не выходит, так подлостью берете!
— Мне рукой пришлось пожертвовать, чтобы скрутить эту тварь. И ты продолжаешь считать, что мы поступили неверно? — нахмурился Тюр.
— Пихнул бы уж сразу ему в пасть свою дурную голову! — не оборачиваясь, обронил Локи. — Вот это было бы верно.
— Мне оправдываться ни к чему, я и с одной рукой воин, — устало пожал плечами бог доблести. — И о принесенной жертве за недостойную победу жалеть не собираюсь.
Локи хотел было продолжить спор, но одернул себя. Какая-то тёмная часть его естества требовала немедленного отмщения: порвав путы сына, выпустить его на волю, а потом, того и гляди, и впрямь послать Всеотца с его снулым самодурством куда подальше, выполнив тем самым странное пророчество сумасшедшей ведуньи. Но голос рассудка подсказывал, что стоило погодить и не совершать необдуманных поступков. Одному великому Ясеню было ведомо, какой ценой ему удалось сдержаться, ну да ладно, хоть сорвался на одноруком, вроде и полегче стало. Стряхнув с себя оцепенение, он безнадежно махнул рукой:
— Ладно, прости. Немного передохну и обратно пойдём.
Мгновенно обрадовавшийся Тюр радостно хлопнул Локи по плечу, да так, что спина затрещала:
— Вот так-то! Вернёмся ко Всеотцу, скажешь ему, что ты на нашей стороне, да все и наладится! Мы ещё всем им задницы надерем!
Кем будут эти все и зачем асам понадобились их задницы, Локи уточнять не стал, а, едва заметно улыбнувшись уголками губ, направился к Хеймдаллю, сидевшему на пригорке в отдалении и меланхолично чистившему меч пучком травы.
— Ну что, плохо? — От проницательного взгляда бога-хранителя не укрылось плачевное состояние друга. — Что Одину скажешь?
— Ничего. Да и не придётся ничего говорить. — Локи примостился на камень рядом и с затаенной болью посмотрел великану в глаза. Тот в ответ посмотрел удивлённо и взволнованно.
— Это почему?
— А ты не понял ещё, Хейм? — Локи усмехнулся. — Я в Асгард не ходок.
— Что ты затеял, друг? — Хеймдалль выпрямился, вмиг став собранней. — Ты же понимаешь, что подумают остальные, если ты сбежишь? Да и как?
— С разрешения хранителя дорог, разумеется, — ухмыльнулся Локи. — Посмел бы я уйти, не испросив у тебя позволения?
— А то ты раньше меня спрашивал! — отверг грубую лесть великан, нервно теребя поножи. — И куда отправишься? А главное, зачем? И что прикажешь мне сказать Всеотцу?
— Что коварный бог обмана тебя надул! Мне ли стесняться собственной славы? — Локи в предвкушении сверкнул глазами. — А что до остальных твоих вопросов, то, Хейм, ты что, действительно веришь, что за всем происходящим стоят Йотуны? Они, отдать должное, парни крепкие, особенно если нажрутся. Но… Если бы все девять миров накрыло похмелье, я бы ещё поверил, но Рагнарек… У меня много вопросов, друг мой, — бог покачал головой. — И для того, чтобы узнать на них ответы, мне придётся пройтись по собственной могиле.
Хеймдалль, заметно побледнев, уставился на друга.
— Так ты задумал…
— Именно! Есть одно место и одно существо, у которого я могу узнать все, что нужно. Но там, где он сейчас, живым делать нечего. — Локи поднялся и хлопнул великана по плечу. — До встречи, дружище. Надеюсь, еще доведется.
Закончив фразу, бог обмана вновь рванул к пропасти, рыбкой нырнув в тёмную бездну, напоследок расслышав донесшийся ему вслед гневный рев Тюра, раздосадованного вероломным бегством того, кого ему поручили стеречь.
***
Он брел по Мидгарду без сна и отдыха уже тринадцать дней, подстегиваемый дурными предчувствиями. Сбежав от асов путем, который без особой на то нужды предпочёл бы больше не повторять, он направился туда, где теперь хотел бы оказаться ещё меньше, чем в Асгарде. Попасть в Хель можно было разными тропами, в том числе и напрямую, как это делал Всеотец, но вряд ли его нежная дочурка, ревностно охраняющая свои границы, обрадуется такому визиту.
Наконец впереди показались развалины старого и давно забытого капища, куда он так стремился и одновременно не стремился попасть. В Мидгарде существовали жертвенные круги практически всех богов, что асов, что ванов. Всем хотелось откусить кусок побольше и обзавестись почитателями, способными неустанными молитвами придать сил своим божествам. И немногие из них, как Всеотец, или тот же Локи, могли существовать без жертвоприношений. Один, впрочем, от них никогда не отказывался, а вот его побратиму всегда было плевать. Хитрость и изворотливость в поклонении не нуждались. Но были и запретные культы, существования которых не одобряли, а могущества опасались даже асы. Уж слишком странными они казались и слишком опасными были силы, с которыми пытались заигрывать смертные.
В одно из таких, пусть и основательно разрушенных, святилищ, Локи и пришёл, скидывая с плеча дорожную суму и доставая оттуда заранее припасенные ингредиенты. Дождавшись, когда сгустятся ночные сумерки, и раскидав в стороны полуистлевшие человеческие кости, свидетельствовавшие о бурном и страшном прошлом этого места, он развел небольшой костерок на месте бывшего хёрга¹² и поставил греться котел с водой, покидав в него целый ворох разных трав. Убедившись, что смесь закипела, Локи взял в левую руку тонкий серповидный клинок и быстро полоснул себя сначала по одному, а следом и по второму запястью, сливая текущую по ладоням кровь в бурлящее варево. Закончив приготовления, он бессильно опустил руки и, резко наклонившись, вдохнул пар, поднимающийся от бурлящей поверхности. В голове мгновенно помутилось — магическое зелье удалось на славу. Пребывая в трансе от проведенного обряда и потери крови, ас не заметил, как мрак за его спиной сгустился еще больше, став совершенно непроницаемым и обретая форму женской фигуры, заговорившей с ним, стоило потухнуть последнему всполоху костра.
— Зачем ты призвал меня, отец? — Голос незнакомки то приятно журчал ручейком, то скрежетал и шипел, как сель, грозящий похоронить под собой случайного путника.
Локи, в который раз посетовав, что все-то его пытаются напугать, произнеся «Бу!» из-за угла, медленно отодвинулся от котелка и оглянулся:
— Здравствуй, малышка! Решил вот, что сейчас как раз подходящий час для воссоединения семьи.
Темный силуэт рассмеялся жутким потусторонним смехом, вогнав Локи в дрожь куда сильнее, чем предшествующее внезапное появление.
— Неужто ты решил провести жертвенный ритуал ради этого? Или хочешь присоединиться ко мне в моих чертогах?
— Воздержусь, пожалуй. — Локи оглянулся, морщась от боли в немеющих руках и пытаясь получше разглядеть сотканный из тьмы контур владычицы загробного мира, но это оказалось не так-то просто — глаза начинало резать, стоило пристальнее вглядеться в то, что скрывалось внутри клубящейся мглы. — Однако, если уж и собираться всем вместе, лучше будет начать с твоего деда. Очень бы мне хотелось с ним побеседовать!
— Стоит ли оно того, ас? — Голос Хель полыхнул злобой. Своенравная богиня не привыкла выдавать живым тайны, хранимые мертвыми. — Тебе ведь известна плата за просьбу. Или ты, как всегда, надеешься выкрутиться?
— Кто знает, как оно будет? — Локи усмехнулся, стараясь не выдать охватившей его тело слабости. — Так что, хозяйка, принимаешь плату?
— Принимаю, ас! — на том месте темного силуэта, где должно было находиться лицо, на миг вспыхнули, будто вспышки сверхновых, два ослепительно белых, лишенных радужки глаза. — Вот только жертва твоя будет напрасной, отец… — Богиня вновь рассмеялась, растворяясь в ночи. — Гримтурсена Фарбаути¹³ нет в мире мертвых…
Затухающим сознанием Локи успел подумать, что, похоже, на этот раз его все же перехитрили. Да кто! Собственная дочурка. Впору было гордиться подрастающим поколением, но отчего-то не хотелось.
***
Он двигался через пустоту, такую густую и плотную, что её приходилось раздвигать руками. Уже много дней подряд он не видел ни неба над головой, ни земли под ногами. Пробираясь наугад неведомо куда, он не спал, не чувствовал голода и усталости и, кажется, не дышал. На этот раз ему явно удалось угодить куда-то, где ни разу до сего дня не доводилось бывать не только ему, но и, быть может, никому из живущих в девяти мирах.
Единственным его спутником был холод, столь пронзительный и всепоглощающий, что перед ним отступал даже страх перед неизвестным и опасения, что он застрял в этом странном «здесь» навсегда.
Спустя ещё какое-то время, ничем не отличимое от вечности, он увидел прямо перед собой тусклый огонёк — первое, что смог различить в этой чернильной пустоте. Боясь обмануться, Локи протер заиндевевшими ладонями глаза, перед которыми от постоянной темноты вокруг плавали разноцветные круги и возникали странные видения, исчезающие, стоило только попристальнее в них вглядеться. Но неяркий огонёк не исчез. Наоборот, к нему добавилось ещё несколько, и чем ближе он к ним становился, тем больше загоралось все новых огней вокруг: ярких и тусклых, далёких и таких, к которым, казалось, можно прикоснуться. Не веря своему счастью, ас устремился вперёд, переходя на бег. А когда сил не осталось, остановился, переводя дыхание и озираясь по сторонам. Огни теперь были всюду вокруг него: впереди и сзади, вверху и внизу. Локи с замиранием сердца разглядывал дивную красоту, напоминавшую звёздное небо, как если бы оно упало на землю, дав смертным возможность разглядеть вблизи свои красоты.
Его внимание привлёк один из огоньков — он был крупнее остальных и переливался синим и зелёным, показавшись смутно знакомым. Локи, повинуясь внезапному порыву, подался вперёд, пытаясь рассмотреть странный источник света, и едва не вскрикнул, различив на поверхности сияющего шарика светлые пятна, по форме неотличимо похожие на знакомые ему континенты. Где же он, цверги побери, оказался? Ему не раз приходилось бывать в загробном мире — не все его шалости заканчивались так хорошо, как бы ему хотелось, но такое… Такое он видел впервые.
— Красиво, не правда ли? — Раздавшийся из ниоткуда бесстрастный голос походил на рокот самой вселенной. Локи обернулся, силясь различить говорившего, но не увидел ничего, кроме все тех же висящих в пространстве огней, которых стало так много, что, казалось, скоро они сольются в единый источник света.
— Ты? — Озарение пришло внезапно.
— Я, — прошелестело мироздание.
Вот одна из звезд-огоньков погасла и снова зажглась — будто бы подмигнула асу. А вот небольшая туманность слегка сдвинулась, преодолев за миг, быть может, несчетное количество парсек — не иначе чья-то рука силилась дотянуться до Локи в приветственном жесте. Осознание того, перед чем или, вернее, перед кем он оказался, приходило к Локи постепенно. Ледяной великан, гримтурсен, не был тем, кто ходит среди звёзд и планет, он сам был звездами, туманностями, метеоритными потоками и целыми галактиками, являясь их частью так же, как и они составляли часть его. А ледяным был потому, что нет на свете ничего более холодного, чем пустота, простирающаяся между мирами. Величие существа, представшего перед ним, не поддавалось осознанию, и ас, возможно, впервые за свою долгую жизнь не нашёлся, что сказать.
— Ну здравствуй, сын. — Голос, принадлежащий целой вселенной, пришёл на помощь, вновь первым нарушив безмолвие. — У тебя было много вопросов. Я решил, что будет несправедливым не дать тебе возможности их задать.
— Я… — миллионы слов, которые хотел произнести в этот момент Локи, поразительным образом испарились, заставляя его теряться, словно юнца, краснеющего перед отцом невесты. — Как я здесь оказался? — Заданный им вопрос не был самым лучшим или важным, но следовало начать хоть с чего-то.
— По моей воле, разумеется, — усмехнулся собеседник, обдав лицо Локи ласковым, как почудилось асу, дуновением звёздного ветра. — Мне было несложно перенести тебя туда, где мы смогли бы поговорить. Это показалось мне… — в словах исполина прозвучала задумчивость, будто он вспоминал давно забытые им слова и понятия, — справедливым.
— Благодарю, — выдавил из себя Локи, все ещё оглушенный увиденной им картиной. Поверить в то, что его предок представлял собой половину небосвода, оказалось непросто. — Рагнарек. В наших мирах есть пророчица, предсказавшая скорое начало войны и гибель всему живому. Мне… — ас замешкался, сам до конца не понимая, чего хочет, — мне нужно понять, возможно ли это остановить.
Тишина, повисшая вслед за этим вопросом, не предвещала ничего хорошего, а когда Фарбаути заговорил, его голос был полон печали:
— Дети… Вы так мало знаете, так недолго живёте и столь сильно дорожите отпущенным вам мигом. Возможно, тебе будет интересна история твоего рождения, сын. Когда-то, когда мы создали ваши миры, они были для нас игрушками, небольшой остановкой на пути к созданию чего-то более грандиозного. Ваше появление не было запланированным. Асы, ваны и прочие существа, населившие наши творения, являлись отголосками нашей силы, обретшей собственную жизнь. Но вы были потешны. Настолько, что некоторые из нас, включая меня, спустились к вам, чтобы прожить среди вас несколько земных жизней. Это было… забавно.
— Развлекались? — Услышать такое Локи было почему-то не очень приятно.
— Разумеется, — рассмеялся гримтурсен. — Мы создавали целые миры исключительно для развлечения. Да и вы, наши дети и творения, если уж на то пошло, переняли у нас эти черты. Не создавал ли ты сам чудовищ для собственной потехи?
Ас на секунду задумался, воскресив в памяти историю с Ермунгандом¹⁴ и то, как зол был Всеотец, пытаясь унять своенравную и практически неубиваемую тварь, созданную его побратимом. Тогда им, как казалось, двигало исключительно научное любопытство, но, все же, до сих пор было немного стыдно.
— Вижу, ты вспомнил, — удовлетворенно отметил колосс. — Но и вы смогли научить нас кое-чему. Умению ценить даже малые мгновения, пожалуй. И мы оставили все как есть, дав вам возможность жить самостоятельно. Дав вам свободу выбора. Дар, которым сами воспользоваться не смогли.
— Поясни. — Локи с удивлением вгляделся в звездные глаза гиганта.
— Мы потеряли свое единство, сын. Многие миллионы лет я и мои братья действовали сообща, как единое целое, имея перед собой одну задачу. Мы создавали все новые миры, не оглядываясь назад и не зная ничего другого. Но противоречия между нами накапливались, и если когда-то каждый из нас старался создать что-то свое, добиваясь идеала, то со временем мы принялись разрушать чужие творения, в которых видели недостатки.
— И что же выходит, Рагнарек — ваших рук дело? Решили уничтожить и нас тоже? — Асом все больше овладевало понимание и отчаяние. — Не слишком-то это вяжется с вашими намерениями дать нам свободу выбора!
— Нет. Мы допускали ошибки, но ваше уничтожение — не наш выбор, — спокойно возразил гримтурсен, не выказывая ни единой эмоции. — Та сила, что когда-то породила и нас, а после миллионы лет служила нашей цели, решила, что нам и нашим творениям пора уйти, дав жизнь чему-то новому.
— Сила? — безжизненным голосом переспросил ас. — Что за сила?
— Ты не поймёшь, сын, — мягко, но непререкаемо заявил звёздный великан. — Впрочем… Созданные вами люди верят, что у всего в мире есть свои боги. Можешь считать, что наши способности — олицетворение самого Созидания, неотвратимо следующего своему замыслу.