Однако спустя некоторое время обнаружился просчет инженер-механика. Оказалось, что расход смеси значительно превосходит нормы расхода обычного топлива. И командир раньше всех понял: корабль не сможет добраться до заветного берега своим ходом. Последовало строжайшее указание усилить экономию топлива, идти самым экономичным ходом — на одном дизеле.
Но как ни экономили керосин, он кончился. Без керосина масло стало сгорать плохо, в работе дизеля начались перебои. Наконец и масла осталось совсем немного. Старший краснофлотец Горожанкин уже давно вскрыл лаз масляной цистерны и собирал остатки масла баночкой из-под консервов. Чтобы корабль дошел до еще более безопасного места, командир приказал взять часть масла, имевшегося в циркуляционной цистерне, а керосина — из заряженных торпед.
Дизель заглох около шести часов утра 13 марта. Заглох окончательно, потому что на лодке не осталось ничего, что можно бы было сжигать в нем. Подводная лодка опять легла в дрейф, а в отсеках воцарился полумрак.
Около полудня на какое-то мгновение появилось солнце, и штурман определил место корабля. Оказалось, что за время перехода лодке удалось удалиться от Нордкапа всего лишь на 100 миль.
А кругом бушующее холодное море. Но новый проблеск на спасение появился раньше, чем его ожидали подводники. Радостную весть принесло радио. Оказывается, радисты, о которых на время забыли на лодке из-за неисправности рации, упорно продолжали попытки связаться с базой. И это им удалось в новом районе дрейфования корабля. Из ответа, принятого Хромеевым, следовало, что первая радиограмма о бедственном положении «Щ-402» была принята в базе и Военный совет флота, сняв с боевых позиций две лодки, послал их на помощь нам в район Нордкапа. Беда была лишь в том, что лодка ушла из того места и наши спасатели не знали, где мы находимся в данное время.
С максимальной точностью штурман Леошко рассчитал координаты лодки. Они тотчас были переданы в базу. На этот раз надежно, с получением квитанции. Теперь можно было надеяться, что нас спасут. Но когда? А вдруг раньше наших лодок появится вражеский корабль?
Хотя опасность быть обнаруженными противником несколько уменьшилась, но она оставалась. Оставалось в силе и решение командира, поддержанное коммунистами и всем экипажем, — при всех обстоятельствах драться до конца, в плен не сдаваться.
Сигнальщики не спускали глаз с горизонта. Каждому хотелось первым обнаружить приближение своей подводной лодки. Люди верили в то, что их не бросят в беде, обязательно разыщут в холодных просторах Баренцева моря.
Тем временем состоялось заседание партийного бюро. Все заявления, поданные накануне, рассматривались серьезно и обстоятельно. Товарищей принимали в партию так, будто дело происходило не в час сурового испытания, а в самой обычной будничной обстановке. И не в полутемном, холодном, сыром отсеке, а в светлой комнате отдыха на далекой береговой базе.
После долгого и томительного ожидания помощи с мостика доложили:
— На горизонте появилась точка!
Командир пулей выскочил наверх. Напрягшись, всмотрелся в указанном направлении. Действительно, что-то там есть. Но что?
Капитан-лейтенант Столбов одно за другим отдал приказания:
— Боевая тревога! Торпедная атака!
— Приготовиться к срочному погружению!
В отсеках наступила напряженная тишина. Нервы у всех натянуты как струны. Что там наверху! Помощь идет или, быть может, наступает час последнего боя?
И вдруг в центральном посту услышали возбужденный и радостный голос командира:
— Швартовую команду наверх!
Значит, наши!
Сомнений больше не было — приближавшаяся в туманной дымке подводная лодка дала позывные ракетами. Потом корабли обменялись опознавательными. Таков порядок, хотя верхние вахтенные уже и без того опознали лодку. К «четыреста второй» подходила «К-21». Родная наша «катюша»! А спустя несколько минут капитан-лейтенант Столбов увидел на ее мостике своего приятеля, командовавшего «К-21», Николая Александровича Лунина.
— Здорово, Коля! — кричал Лунин. — Поздравляю с победами!
И вот уже лодки сошлись бортами. Подводники, не теряя ни мгновения, перебросили стальные тросы. Быстро ошвартовались, подали даже сходню. Лунин перешел на «щуку», крепко обнялся со Столбовым, поздоровался со всеми.
Инженер-механики лодок после короткого совещания наметили порядок передачи топлива. Ни у того, ни у другого опыта на этот счет не было. Решили, не мудрствуя лукаво, тянуть шланг прямо через рубочный люк «щуки» во вскрытую горловину солярной цистерны прочного корпуса. А масло носили в резиновых мешках из-под дистиллированной воды.
Передача топлива и масла заняла час без двух минут. Все это время артиллерийские расчеты стояли у орудий, торпедисты у торпедных аппаратов. А у швартовых концов — матросы с топорами. Это на тот случай, если налетят вражеские самолеты или появятся на горизонте чужие корабли — рубить концы, чтобы лодки могли мгновенно вступить в бой.
К счастью, дело обошлось без помех. «Щука» приняла около 12 тонн соляра и 120 литров масла. Теперь хватит дойти до дома. Даже с запасом на всякие непредвиденные случайности. Кроме этого, с «катюши» были получены сравнительно свежий хлеб, по которому все мы давно уже соскучились, и газеты, что тоже было хорошим подарком.
Спасибо друзьям. Не подвело морское братство. Да разве могло оно подвести!
Распрощались командиры лодок, поднялись на мостики своих кораблей, пожелали друг другу счастливого плавания. Застучали дизеля, и лодки легли на курс в базу. Вскоре «катюша», у которой ход был побольше, скрылась за густой завесой налетевшего снежного заряда.
Поздним вечером следующего дня «Щ-402» подходила к родным берегам. Помощник командира Константин Сорокин придирчиво осматривал отсеки — чтобы всюду был блеск.
— Домой надо являться в приличном виде, — повторял он в каждом отсеке, хотя необходимости в этом не было. Моряки старательно наводили образцовый порядок на своих боевых постах.
А база была уже совсем рядом. «Четыреста вторая» медленно поворачивала в бухту. На ближней сопке мигал огонек сигнального поста — оттуда давали «добро» на вход в гавань.
— Артиллерийскому расчету на мостик!
Командир боевой части старший лейтенант Захаров, а за ним Ивашев, Мельников и Сосунов выскочили наверх к носовому орудию.
— Приготовиться к артиллерийскому салюту. Три холостых!
— Есть, три холостых!
У комендоров счастливые лица. С лязгом открылся замок. И когда лодка дошла до середины бухты, над гаванью прогремели три выстрела.
На пирсе «щуку» встречали командир и начальник политотдела бригады, моряки с других лодок. Столбов отдал рапорт контр-адмиралу Виноградову.
Теплой и трогательной была эта встреча командования бригады с экипажем «Щ-402». Так же как и на проводах, контр-адмирал Виноградов и полковой комиссар Байков обошли все отсеки корабля, каждому пожали руку, поздравляя с боевым успехом и благополучным возвращением. Увидев улыбавшегося краснофлотца Музыку, Николай Игнатьевич сказал:
— Помню о вашей просьбе. Поросята готовы.
Потом подводники один за другим выходили из лодки на причал и тут же попадали в крепкие объятия друзей. Те, кто встречали, сами бывали в таких же походах, знали, как нелегко достаются победы.
Группа подводников «Щ-402» в день вручения экипажу лодки ордена Красного Знамени и Краснознаменного Военно-морского флага СССР
На следующий день экипаж «Щ-402» испытал еще одну большую радость — была получена телеграмма от Народного комиссара Военно-Морского Флота. В ней говорилось:
«Командиру и комиссару подводной лодки „Щ-402“.
Весь личный состав поздравляю с благополучным возвращением из героического похода. Подводную лодку представил к правительственной награде — ордену Красного Знамени. Военному совету Северного флота весь личный состав наградить орденами и медалями Советского Союза».
Экипаж «четыреста второй» собрался на митинг. Отдохнувшие за ночь подводники выглядели бодро, свежо, будто вовсе не они вернулись накануне из тяжелого плавания. Капитан-лейтенант Столбов зачитал телеграмму Наркома. Выступая на митинге, контр-адмирал Виноградов пожелал подводникам новых побед. Старшина торпедистов мичман Егоров поклялся, что ни одна торпеда, выпущенная с лодки, не свернет с боевого курса.
Подводники рассматривают только что полученную боевую награду сослуживца
Выступали на митинге и другие подводники. Беззаветная преданность Родине, Коммунистической партии, твердая вера в нашу победу, готовность отдать жизнь за нее — вот что чувствовалось в коротких и страстных речах этих людей, которые оружием владели лучше, чем словом.
После митинга командир бригады пригласил экипаж на торжественный ужин. С традиционными поросятами.
Однако не только радости ждали подводников в базе. То были тяжелые месяцы великой и тягчайшей войны. Над Родиной нависла серьезная опасность. Враг рвался к Волге, на Кавказ. Суровую блокадную зиму переживали защитники Ленинграда. Было известно, что гитлеровское командование готовит новое наступление на мурманском направлении. Отдыхать было некогда. И первая забота экипажа состояла в том, чтобы быстрее исправить повреждения, привести в полную боевую готовность оружие и механизмы корабля. Коммунистам нужно было позаботиться о выборе нового секретаря — Алексей Николаевич Бахтиаров с лодки ушел. Он получил звание политрука и был назначен помощником начальника политотдела по комсомолу бригады лодок. Ушли с лодки старшина группы электриков Акинин и старшина группы мотористов Степаненко. Вместо них были назначены Сергей Семенов и Виктор Михеев. Были переведены на другие лодки лучший рулевой-сигнальщик Иван Харитонов и некоторые другие подводники. Вместо них были назначены сюда молодые моряки.
Люди сутками, без отдыха, работали и учились. Ремонтировали технику, готовили и грузили торпеды, продовольствие, топливо. Благодаря героическим усилиям краснофлотцев, старшин и офицеров «щуку» удалось в рекордно короткий срок подготовить к новым боям.
Мне не раз еще потом приходилось провожать в плавание и встречать с победами экипаж этого славного подводного корабля, на долю которого выпала необычная, яркая и, к сожалению, трагическая судьба.
Судьба корабля
Корабли, как и люди, имеют свою судьбу. У одних она остается незаметной, обычной, и их название или номер впоследствии можно отыскать лишь в каком-нибудь специальном справочнике. Яркая и значительная судьба других отводит им почетное место на страницах боевой летописи. Они составляют предмет нашей гордости. Имена этих кораблей высекают на мраморных досках, на пьедесталах памятников. Их овеянные славой кормовые флаги хранятся в музеях, немеркнущие подвиги их экипажей изучает молодежь. В славный отряд таких кораблей входит и «Щ-402», подводная лодка с исключительной судьбой.
Дата рождения этой «щуки» — 1 октября 1936 года. В этот день на ней в торжественной обстановке впервые был поднят Военно-морской флаг.
В мае 1937 года она была поставлена в плавучий док, замаскирована. Экипаж ее получил ответственное задание: совершить переход по Балтийско-Беломорскому каналу в Баренцево море. К концу года — в сентябре — «Щ-402» прибыла в молодой город Полярный.
После Балтики море Баренца показалось подводникам бесконечно просторным, суровым, неприветливым. Метеорологическая обстановка и навигационные условия таили в себе много неизвестного. Вскоре бывшие балтийцы на себе почувствовали силу здешних штормов и снежных зарядов, из-за этого на первых порах службы на новом театре встречалось немало трудностей. Однако воспитательная работа велась на корабле так, что специфические заполярные трудности и невзгоды разжигали у моряков чувство романтики службы в суровых условиях, закаляли характеры и волю, способствовали повышению боевой выучки. День за днем они привыкали к Баренцеву морю, приучались успешно действовать в суровых метеорологических условиях. Первым большим достижением была отработка погружения и всплытия при волне в шесть баллов. В ту пору при такой сильной волне ни на каком другом флоте подводники не отрабатывали это упражнение.
Целеустремленная боевая подготовка и воспитательная работа давали хорошие плоды. Суровое море все больше казалось молодым североморцам родным. Это проявилось, в частности, в то время, когда пришла пора увольнения в запас подводников, отслуживших установленные сроки. Лучшие из них — старшины групп Егоров, Добродомов и Кукушкин — решили остаться на сверхсрочную службу.
Зимой 1937/38 года экипажу «Щ-402» довелось выполнять важное правительственное задание. Тогда весь мир восторженно и чуточку тревожно следил за героическим дрейфом на ледяном поле первой в истории полярной станции «Северный полюс». Имена советских исследователей Арктики — И. Д. Папанина, П. П. Ширшова, Е. К. Федорова и Э. Т. Кренкеля — не сходили с газетных страниц. Когда льдина с папанинцами, как их называли тогда, начала разламываться и четверо отважных оказались в угрожающем положении, для их спасения в Северный Ледовитый океан вышла экспедиция специального назначения. В ее состав помимо ледокольных пароходов «Таймыр» и «Мурман» входили подводные лодки «Д-3», «Щ-402» и «Щ-404».
19 февраля станция СП-1 была эвакуирована ледоколами. Подводные лодки выполнили поставленную им задачу — они поддерживали надежную связь «Таймыра» и «Мурмана» с радиоцентром Северного флота.
Затем опять наступила пора упорной учебы подводников в суровых условиях. В начале ноября 1938 года подводная лодка попала в тяжелейшую обстановку. И подводники с честью выдержали экзамен на морскую зрелость, придя в свою базу без единой поломки.
Североморские подводные лодки все дальше и дальше проникали в Ледовитый океан. С 16 декабря 1938 года по 16 января 1939 года экипаж этого корабля находился в автономном плавании. Три четверти времени похода протекали в тяжелых зимних условиях.
Замечательно проявили себя в этом плавании краснофлотцы Мельников, Хромеев, Харитонов, Ивашев, Новак, Антропов. Впоследствии они стали подлинными мастерами подводного дела.
Вот как описывались в ту пору в газете «Красный флот» учебные будни этого корабля.
«В Заполярье еще зима. Снег лежит нетронутой целиной. Лишь временами холодный ветер разгоняет серые облака, и тогда по-весеннему греет солнце.
Подводная лодка проходит учение в море. Командиры и краснофлотцы последовательно решают все более сложные боевые задачи.
По оценке командования бригады вахтенный офицер старший лейтенант Сорокин Константин Никитович неплохо руководил погружением и всплытием, хотя самостоятельно он делал это впервые. Командир бригады отметил смелые действия командира лодки старшего лейтенанта Столбова Николая Гурьевича, четко и умело выполнявшего свои обязанности во время ответственного подводного маневра.
…Краснофлотец Петр Беседин впервые встал на вахту у горизонтальных рулей. Находившиеся в центральном посту заметили, что Беседин волнуется и неуверенно управляет горизонтальными рулями.
Командир лодки старший лейтенант Столбов подбодрил новичка, посоветовал ему не спешить и внимательно следить за приборами. Боцман Добродомов уступил свое место молодому горизонтальщику и вполголоса учил его. Первоначально Беседин нервно реагировал на показания приборов, не ожидая, пока они укажут точные данные. Он перекладывал рули на большее количество градусов, чем это было необходимо. Неотступно глядя на глубиномер, забывал следить за дифферентомером.
Спокойные замечания командира благотворно действовали на молодого горизонтальщика, и уже к концу первой вахты он неплохо удерживал заданную глубину и заданный дифферент. Вторую вахту он нес гораздо лучше первой.
— Краснофлотец Беседин будет хорошим горизонтальщиком, — сказал командир лодки, подводя итоги первых двух вахт…