— Никто не поверит тебе, если ты расскажешь им об этом, Киара. И даже если они в это поверят, они будут винить тебя, и никто больше не захочет тебя. Ты теперь грязная, Киара, слышишь меня? Никчемная.
Он вышел из меня, и я закричала от острой боли. Он ударил меня.
— Будь тихой.
Я сжала губы, наблюдая, как он встает и надевает халат.
— У тебя уже были месячные?
Я покачала головой, потому что не могла говорить.
— Хорошо. Не хотелось бы, чтобы у тебя родился ублюдок, верно? — он снова склонился надо мной, и я вздрогнула. — Я прослежу, чтобы служанки позаботились, чтобы у тебя пошли месячные, не волнуйся. Я никому не позволю узнать, что ты никчемная маленькая шлюха. Я буду защищать тебя. Он погладил меня по щеке, прежде чем отодвинуться, и я не двигалась, пока он не вышел.
Когда его шаги затихли, я оттолкнулась и сумела встать, несмотря на боль.
Что-то теплое потекло по моим ногам. Я споткнулась, схватила свои сброшенные трусики и зажала их между ног, снова вскрикнув. Дрожа, я свернулась калачиком на шезлонге, глядя в темноту на кровать.
Еще до восхода солнца, дверь снова открылась, и я прижалась к спинке, стараясь казаться маленькой. Одна из горничных, Дорма, вошла в мою комнату. Она была из тех, кто помоложе, и смотрела на меня так, словно я была для нее помехой. Ее глаза скользнули по мне.
— Вставай, — резко сказала она. — Нам нужно вымыть тебя, пока остальные не проснулись.
Я встала, морщась от боли между ног. Я посмотрела на себя. На ногах у меня была кровь и еще что-то, от чего у меня резко сжался живот. Дорма начала собирать простыни. Они тоже были в крови.
— Лучше молчи, — пробормотала она.
— Твой дядя важный мужчина, а ты всего лишь предательница. Тебе повезло, что они не убили и тебя.
Я, молча, ждала, пока она скомкала простыни и положила их на пол. Затем она начала дергать меня за одежду, не обращая внимания на то, что я вздрагиваю, пока я не оказалась голой. Я чувствовала себя грязной, никчемной и разбитой под ее жестокими глазами.
Она положила мою ночную футболку к окровавленной куче на полу, затем помогла мне надеть халат.
— Мы пойдем в туалет, и, если кто спросит, у тебя месячные, да?
Я кивнула. Не спрашивала почему. Не сопротивлялась.
В те ночи, Дядя Дюрант приходил ко мне в комнату снова, и снова, и снова, пока ему не пришлось уехать в Атланту. Каждое утро Дорма убирала простыни и мыла меня. Через несколько дней после его отъезда она надела дорогое ожерелье. Цена за ее молчание.
Сегодня
Раздался стук, вырывая меня из болезненных воспоминаний. Я сделала глубокий вдох и пожелала, чтобы мой голос был сильным.
— Войдите.
Тетя Эгидия открыла дверь, но не вошла. Тревога сжала ее губы.
— Киара, это было очень грубо, — сказала она. Она посмотрела на меня, затем отвела взгляд, и снова он был наполнен намеком на вину. — Для тебя должно быть честью быть отданной кому-то важному. С твоим прошлым это благословение. Ваша свадьба будет зрелищем. Это принесет честь твоему имени.
— И вашему, — тихо сказала я.
Она напряглась, и я тут же пожалела о своих словах. Я не имела права критиковать ни ее, ни дядю.
— Мы пережили много неприятностей, так как приняли тебя. Ты вряд ли можешь винить нас в том, что мы счастливы найти для тебя такую достойную партию.
— Решение уже принято? — тихо спросила я.
Она нахмурилась.
— Почти. Фальконе, естественно, настаивают на том, чтобы жениться на родственнице Луки, и Феликс предложил тебя. Лука хотел бы переговорить с тобой, прежде чем принять решение, но если он будет настаивать на твоём согласии, мы вряд ли сможем ему отказать. Мы пригласили его и его жену на ужин, — наконец ее глаза встретились с моими. — Ты скажешь ему, что рада такой чести, Киара, не так ли? Это твой шанс искупить свою семью и себя. Возможно, твоим братьям даже позволят стать капитанами, если выйдешь замуж за кого-то вроде Нино Фальконе.
Мое горло сжалось, и мой взгляд снова нашел кровать.
— Киара, ты ведь скажешь ему, что согласна? Твой дядя уже сообщил Луке, что ты согласна. Это приведет к слухам, если откажешься.
Я оглянулась на тетю, которая выглядела обеспокоенной.
— Я соглашусь, — прошептала я, потому как, что еще оставалось делать?
***
В тот вечер, перед ужином, Лука отвел меня в сторону, чтобы поговорить без тети и дяди, что им очень не понравилось, их хмурые лица четко дали это понять.
— Я не собираюсь заставлять тебя выходить замуж, если ты откажешься, — сказал он.
Его присутствие заставляло меня нервничать.
— Этой осенью мне исполнится двадцать. Мне необходимо выйти замуж.
— Это правда, — согласился Лука. Его серые глаза смотрели на меня так, будто он думал, что может вытянуть из меня любую правду одним своим внимательным взглядом, но я научилась хранить свои секреты. — Но ты можешь выйти замуж за кого-нибудь другого.
Но если я откажусь выйти замуж за Нино Фальконе, то стану еще большим изгоем в наших кругах. Дядя Феликс и тетя Эгидия будут разочарованы, и им будет еще труднее найти кого-то другого. И как я оправдаю свой отказ? В нашем мире ты выходишь замуж за человека, которого выбрали для тебя родители, каким бы плохим ни был выбор.
— Кто выйдет замуж за Нино Фальконе вместо меня?
— Большинство моих кузин обещаны или замужем. Мне придется выбрать одну из дочерей моих Капитанов. Некоторые из них в этом году достигнут совершеннолетия и ещё не помолвлены.
Еще одну девушку отдадут монстрам в Лас-Вегас. Девушка, более невинная, чем я. Девушка, которая заслужила шанс на счастье, каким бы маленьким он ни был, в нашем мире. Никто не защищал меня все эти годы, но я могу избавить другую девушку от такой участи.
— Я выйду за него замуж. Тебе не нужно никого выбирать.
Мой голос не выдал моего страха. Это было твердо и решительно, и я заставила себя встретиться взглядом с Лукой, впервые за этот вечер.
Лука смотрел на меня еще мгновение, но я могла сказать, что он одобрил мое решение. Долг и честь были столпами нашего мира. Каждый из нас должен делать то, что ожидалось. Если бы он не смог предложить Каморре одну из своих кузин, они с Фамильей выглядели бы ужасно. Были правила, по которым мы жили, и его собственная жена была дана ему для мира. Это было, это есть, и это всегда будет.
После ужина ко мне подошла Ария. Она ласково улыбнулась и коснулась моей руки, пока мужчины пили виски в курилке, а тетя Эгидия готовила для нас эспрессо.
— Никто не осудит тебя, если ты откажешься, — сказала Ария.
— Ты вышла замуж за Луку. Сделала то, что от тебя ожидали, что диктовала честь, и я знаю, что от меня ждут того же, — сказала я с улыбкой.
Она нахмурилась.
— Да, но....
— Не то, чтобы это когда-либо было моим домом. Даже если я не была той, кто нарушил его клятву, я плачу за ошибку моего отца. Я хочу двигаться дальше. Это мой шанс искупить свою вину. Лас-Вегас может стать для меня новым началом.
Это были слова, которых от меня ожидали, но они сорвались с моих губ, потому что я знала, что мой брак с Нино может все разрушить. Моя репутация и любой шанс на мир. И за этими тревогами скрывался более глубокий, темный страх ‒ страх, рожденный в прошлом, который преследовал мое настоящее и определял мое будущее.
Нино
— Это было слишком рискованно, и ты это знаешь, Римо. Однажды тебя убьют, — сказал я, когда мы с Римо уселись за стол, в Сахарнице.
Я знал, что он начинает уставать от моих лекций, но пока он действует импульсивно, он должен их слушать.
Римо закинул ноги на стол, наблюдая, как стриптизерша покачивает бедрами, ее сиськи подпрыгивают вверх-вниз. Сахарница была пуста, если не считать девушек, готовящихся к вечеру.
— Когда это случится, ты будешь править Каморрой.
Я нахмурился. Он воспринимал это слишком легкомысленно. Он был прирожденным Капо. Никто не мог запугать людей так легко и быстро, как Римо. Я не хотел становиться Капо. Это было право Римо, а не мое.
— Не смотри на меня так, Нино. Знаю, ты бы поступил по-другому.
— Любой поступил бы иначе.
— Это сработало. Лука получил свои наркотики и согласился дать этому союзу шанс. И бьюсь об заклад, Ария сыграла свою роль в этом деле. Она хочет вернуть брата. Она девушка. Они хотят мира и любви. Они любят вмешиваться.
— Ты не эксперт в том, что касается девушек. Когда в последний раз ты говорил девушке больше двух предложений?
Римо спустил ноги со стола, встал и указал на стриптизершу.
— Я хочу трахаться. Тащи свою задницу в раздевалку. Буду через две минуты. Тебе лучше быть голой. — девушка кивнула и поспешила в раздевалку. Римо приподнял темную бровь. — Видишь? Четыре предложения.
Я вздохнул и поднялся на ноги.
— Это был не разговор, а приказ. В лучшем случае ‒ монолог. Чтобы это был настоящий разговор, она должна что-то сказать в ответ.
Римо усмехнулся.
— С чего бы мне хотеть услышать, что она скажет? Я предпочитаю, чтобы ее рот был наполнен моим членом, — он указал на другую стриптизершу, которая вошла в наш клуб. — Почему бы тебе не взять ее? Через несколько месяцев ты станешь женатым парнем. Больше никаких стриптизерш, — он рассмеялся собственной шутке, зная, что мужчины могут делать все, что хотят, и похлопал меня по плечу. — Давай, расслабься немного, прежде чем завтра тебе придется встретиться с Лукой.
Он был прав. Я встретился взглядом с девушкой и жестом подозвал ее к себе. Я трахал ее и раньше.
— Кейджей, — сказал я, и ее глаза расширились.
Они всегда удивлялись, что я помню их имена, но я никогда не забывал ни имени, ни чего-либо еще.
— Да, Мистер Фальконе? — она облизнула губы, потому что думала, что это меня заводит.
Я нашел это более отвлекающими, чем что-либо еще. Если бы я уже не собирался трахать ее, я бы не позвал ее. Не было смысла пытаться завести меня дальше. Римо уже направился в раздевалку.
Я схватил ее за запястье, повел в туалет и трахнул, прижав к кабинке. Она застонала, но я знал, что это было фальшью. Она была влажной вокруг моего члена, но определенно не кончила. Ее тело не проявляло явных признаков оргазма. Как шлюха, она привыкла притворяться, чтобы сделать своих клиентов счастливыми, но я чертовски ненавидел это. Я сжал ее сильнее, сузив глаза и трахал ее быстрее.
— Знаешь, что бывает с теми, кто мне врет? — страх промелькнул на ее лице.
Я протянул руку между нами, щелкнул ее клитор, и в конце концов ей пришлось сдаться мне, как они всегда делали ‒ и она кончила. Я последовал за ней, несколько мгновений спустя, вышел из нее, бросил презерватив в унитаз и оставил ее стоять там.
***
Мы с Лукой решили встретиться в Нэшвилле. Это была нейтральная территория, что было лучшим вариантом для второй встречи, учитывая, что мы оба будем одни. Лука смерил меня взглядом, когда я подошёл к нему, на пустынной парковке заброшенного кинокомплекса.
Я протянул ему руку для рукопожатия. Он взял ее и, к моему удивлению, не пытался сжать мою руку в пыль, как некоторые мужчины, когда хотели запугать. Может, он знал, что на меня это не действует.
— Мы снова встретились, — сказал он, прищурившись. — В прошлый раз нам не удалось поговорить наедине. Это ты угрожал моей жене.
— Я не угрожал ей, — возразил я. — Я обнаружил слабость в твоих мерах безопасности, и Римо указал тебе на это, чтобы ты не убил его.
Взгляд Луки стал жестким.
— Ты больше никогда не будешь угрожать моей жене.
Возможно, обычный человек боялся его, но я смотрел на него холодно, мой пульс был спокоен, как всегда.
— Тактика запугивания со мной не работает. У меня нет склонности к тому, чтобы они влияли на меня. Я не собираюсь угрожать твоей жене в будущем. Я думаю, что перемирие между Фамильей и Каморрой является логическим решением нашей проблемы с Нарядом, и, чтобы перемирие сработало, мы должны будем согласиться не угрожать и не убивать друг друга в настоящее время.
Лука смотрел на меня несколько секунд, с усмешкой на лице.
— Кто-нибудь из вас, братьев Фальконе, в здравом уме?
— Каково твоё определение здравомыслия? — спросил я. — Общество не считает ни тебя, ни меня нормальными. Мы психопаты, потому что нам нравится убивать. Или ты пытаешься сказать мне, что чувствуешь вину, когда пытаешь и убиваешь?
Лука пожал плечами.
— Может, мы и психопаты, но вы с Римо заставляете большинство психопатов выглядеть нормальными.
Я знал, что мы с Римо результат одного и того же катализатора. Животные приспосабливались к окружающей среде, если хотели выжить. Это был эволюционный процесс, который иногда случался в малом масштабе, внутри одного существа. Римо повернулся к своим эмоциям, дал им волю и, в результате, едва мог контролировать свой гнев.
Мое тело выжило, полностью избавившись от эмоций. Я предпочитал свою адаптацию его. Это делало жизнь более предсказуемой.
Адамо тогда ещё не родился, когда мы с Римо стали теми, кем были сегодня, а Савио было всего три года, слишком маленький, чтобы понимать или вспомнить. Они не разделяли наших с Римо взглядов.
— Я вполне способен действовать в соответствии со стандартами общества, если захочу.
— И ты хочешь жениться ради перемирия?
— Это единственная причина, по которой я хотел бы жениться, — честно признался я.
— Брак не служит никакой другой цели. Мне не нужна компания. У меня есть это в моих братьях и Фабиано. И мне не нужен брак, чтобы удовлетворить свое сексуальное влечение. В Лас-Вегасе достаточно девушек для этого.
Лука мрачно рассмеялся.
— Я верю тебе.
— У меня сложилось впечатление, что ты поддерживаешь брак между нашими семьями.
— Я не сторонник, но, как ты сказал, это логичный выбор. Я должен думать о Фамильи и своей семье. Я не хочу, чтобы вы, сумасшедшие ублюдки Фальконе, сидели у меня на спине. Я предпочитаю, чтобы вы превратили жизнь Кавалларо в ад. У меня полно дел с Братвой. Не хочу иметь с ним дело. То, что вы собираетесь убить Скудери, самым жестоким способом, который кто-либо мог придумать, является дополнительным бонусом.
— Тогда решено. Учитывая происхождение твоей семьи, твои капитаны и младшие офицеры выступают за союз, я полагаю.
— Они следуют моему мнению, но браки по договоренности, конечно, очень популярны в Фамилье.
Браки по договоренности были все еще популярны даже среди членов Каморры.
— Ты уже выбрал для меня девушку?
Лука сжал губы.
— Не будет сюрпризом, если я скажу тебе, что большинство моих подчиненных и капитанов не горят желанием посылать своих дочерей в Каморру. Фамилия Фальконе имеет определенную репутацию.
— Я вполне способен выполнять свои супружеские обязанности. Я могу обеспечить защиту, быть отцом для детей, и деньги тоже не проблема.
Лука поморщился.
— Мне все равно. Я хочу знать, придется ли мне атаковать Вегас, чтобы спасти одну из моих кузин от тебя и твоих братьев.
— У тебя не будет причин спасать кого-либо, и даже если попытаешься, Лас-Вегас слишком силен для тебя. Но уверяю тебя, моя жена не будет страдать от насилия, — я сделал паузу. — И должен ли я напомнить тебе, что это твоя семья поддерживает традицию кровавых простыней, а не наша? Это заставляет любого мужа протянуть руку в первую брачную ночь.
— Некоторые традиции нельзя отменить.
— Остается вопрос: у тебя есть кто-то на примете?
Лука кивнул.
— Одна из моих кузин в брачном возрасте. Опекуны предложили ей вступить в Союз. Ей не будет грустно покидать семью.
Я прищурился.
— Опекуны? Что случилось с девушкой?
— Ничего. Она более чем способна стать женой, но ее отец, мой дядя, был предателем, и многие люди не дают ей забыть об этом. Она росла с моей тётей Эгидией.
— Дочь предателя для нас. Некоторые люди могут посчитать это оскорблением.
— Твой брат Римо будет одним из них?
С Римо всегда было трудно говорить, но ему было наплевать на семейную историю. — Римо судит о людях по их собственным поступкам, а не по проступкам родителей. И она все еще твоя кузина.