Что он хочет услышать? Эр не считал нужным врать. Страха не было. Только тоскливое и тягостное ожидание окончания этой глупой игры. Сказать правду, что он не боится? Кто его знает, не уязвит ли это самолюбие убийцы? Эр промолчал. Когда-то он мог бы одной левой победить этого выскочку. Но те времена давно прошли.
– А ты смелый… – усмехнулся ликвидатор, приблизив лицо вплотную к лицу Эра. – Так что же ты продать-то хотел?
Голос его казался покровительственным. Рука убрала пистолет в кобуру.
Эр проследил за этим движением. Убивать не будут?…
Кажется, ему задали вопрос.
– Глаз, – ответил киборг. – Я хотел продать глаз.
– Хм, – ликвидатор пожал плечом, развязно потрепав его по щеке. – Очень глупо. У тебя есть, что можно продать гораздо выгоднее…
– Я не шлюха, – спокойно ответил Эр, стараясь увидеть за оранжевыми стеклами глаза собеседника.
Тот захохотал:
– Не шлюха? Да такие, как ты, на всё готовы ради пары капелек этого снадобья, детка! Ешё какая шлюха. Ещё какая…
Ликвидатор схватил его за шкирку и резким рывком заставил следовать за собой. Эр едва успел схватить со стола баночку с Топливом и судорожно сунуть её за пазуху.
Ликвидатор зашагал к выходу:
– Поедешь со мной. Я тебя сбагрю в одно милое заведеньице. Держатель его – мой давний знакомый. Работа на износ. Зато Топливом обеспечат.
Эр тихо и немного хрипловато проговорил:
– Почему?
– Что почему? – ликвидатор повернулся к нему, победно улыбаясь и блеснув ядовито-оранжевыми стёклами очков.
– Почему ты не убил меня? Почему ты хочешь куда-то там меня «сбагрить»?
– Хм, – ликвидатор наигранно задумался. – Знаешь, я убиваю без особых раздумий любого, на кого только укажет мой Мастер. Но всегда за какую-нибудь провинность. Неопытность карать смертью не вижу смысла. Ты ведь нездешний. Не знаешь, кто я такой. Не знаешь, где надо приобретать Топливо, чтобы не обидеть моего Мастера. За что тебя убивать? За то, что ты ещё как следует не освоился на новом месте?… Кроме того, «Паноптикум» принадлежит Мастеру Шаксу. Думаю, он не был бы против того, что такая талантливая шлюха, как ты, принесла ему дополнительный доход.
– Я не шлюха! – огрызнулся Эр чуть твёрже. Ликвидатор лишь усмехнулся и продолжил вещать, пока тащил свою жертву через забрызганный кровью и мозгами, заваленный трупами коридорчик:
– Итак, тебя надо немного просветить. Запоминай. Первое. Меня зовут Мёртвая Голова. У меня очень скверный и вспыльчивый характер. В частности, меня бесит, когда мой Мастер чем-то недоволен. Мой Мастер был бы недоволен, узнав, что я попросту отпустил какого-то голодранца, да ещё едва не совершившего сделку с нелегальными торговцами Топливом… Второе. Если я говорю – шлюха, значит, шлюха. Если я говорю, что сдам тебя в «Паноптикум», значит, сдам, а ты должен это принять как должное. И третье…
Они уже оказались на улице, рядом с массивным и вычищенным до блеска красавцем-байком, на боку которого скалился люминесцентный череп.
– Смотри, не вздумай благодарить меня за то, что я оставил тебе жизнь, – продолжил ликвидатор. – Поверь, это не от доброты душевной. Если хочешь знать, я действительно намеревался тебя пристрелить. Но, чёрт побери, живым ты более выгоден моему Мастеру!
– Хорошо, не буду благодарить, – согласился Эр.
Он посмотрел в оранжевые стёкла маленьких прямоугольных очков. Да, конечно. Если ты хочешь так думать, то думай. Строй свои логические цепочки, человек-машина… И всё равно спасибо тебе.
Они неслись на байке по мокрым улицам города. Огни текли мимо разноцветной рекой. Эр сидел позади ликвидатора, обнимая его торс, и ощущал, как в перетружденном сознании мечется шквал неуловимых, расплывчатых мыслей, а боль в теле разливается, как тёплое молоко. Но скоро всё кончится. Он сможет принять Топливо. Останется на какое-то время в этом пресловутом «Паноптикуме», а потом сбежит и найдёт себе нового Мастера. И кто знает, может быть, когда-нибудь сойдётся в поединке со своим странным другом-врагом по прозвищу Мёртвая Голова.
Глава 2
Это было совсем небольшое здание в шесть этажей, будто насмехающееся над понятием «архитектура». Неоновые картинки и вывески были расположены под разными углами, сияли с разной силой, некоторые мигали и искрили, но это, вне всякого сомнения, было нарочным. В целом «Паноптикум» производил впечатление вполне дорогого и несколько сумасшедшего заведения. В окнах – узких, широких, вытянутых, квадратных, с фигурными решётками или полностью стеклопластиковых, горящих бархатисто-красным, золотым или абсентно-зелёным, виднелись силуэты скучающих сучек – транссексуалов или просто парней в женском белье.
Некоторые из них сидели прямо на подоконниках, прислонившись к раме и свесив одну ногу наружу. Одна сучка – юноша с большущими силиконовыми грудями и кислотно-малиновыми взлохмаченными волосами, затянутый в красный латексный кэтсьют, – радостно пискнула: «Дэл!» И исчезла из окна. Мёртвая Голова едва заметно усмехнулся. Оставив байк на стоянке перед центральным входом (и совсем не заботясь о том, как некоторые стоящие тут же машины смогут потом отъехать), он бесцеремонно поволок Эра за собой.
– Привет, Дэл, – один из дюжих вышибал, лениво курящих на высоком крыльце, приветственно махнул рукой. Ликвидатор кивнул ему.
– Так тебя зовут Дэл? – спросил Эр, памятуя о прозвище своего хозяина.
– Я что, давал команду «голос»? – тот повернулся к нему, поджав губы. Оранжевые очки сверкнули, отражая буйство неоновых огней. Эр немедленно замолчал и сник.
– Потому что они мои друзья, – всё-таки ответил ликвидатор, таща киборга за собой. – А ты зови меня Мёртвая Голова, понял?
Они преодолели узкий холл, в котором немного давило на мозги гудение кондиционеров и сканеров. Сканеры отреагировали на дикрайзер Мёртвой Головы протестующим писком, но никто не появился на пути ликвидатора и не потребовал сдать оружие. Здесь все его знали.
И вот – перед ликвидатором и Эром раскинулось чёрно-малиново-зелёно-золотое царство порока, наркотического дыма и качающей сознание музыки. Общий зал имел два яруса – внизу располагался танцпол с несколькими круглыми подиумами для стриптиза, на которых у шестов извивались тонкие юные мальчики с невероятными причёсками и стеклянными от наркотиков глазами. «Когда-нибудь, – наверняка думал каждый из этих мальчиков, – у меня будет достаточно денег для полной операции, и тогда я сбегу отсюда и выйду замуж». Многие трансы в городе жили свободной самостоятельной жизнью, и даже находили подходящую пару. Но всё же их не называли женщинами. Каждую секунду мир доказывал им, что, как бы они ни кромсали своё тело, они остаются теми, кем родились.
«Паноптикум» вовсе не страдал от недостатка псевдо-женщин, желающих поработать в его стенах. Ходили слухи, что здесь могут помочь достать даже настоящую биологическую женщину, конечно же, за совершенно бешеные деньги.
Эр на минуту забыл о своей зависимости, разглядывая местную причудливую публику, расположившуюся на мягких кожаных диванах у стен, а также на втором ярусе, который снизу был не виден из-за мощных прожекторов и мигания стробоскопов, и на котором находились vip-кабинки.
Тем временем на Мёртвую Голову с писком налетело тоненькое создание с лохматой малиновой головой и повисло на нём, как обезьянка на дереве. Ликвидатор криво усмехнулся, похлопав создание по крепкой мальчишеской попке. Типичная сучка – денег хватило только на силиконовые груди.
Сучка жеманно затараторила:
– Ой, Дэлли, я так соскучилась, так соскучилась! Ты совсем забыл свою Карамельку! Плохой-плохой!
И картинно стукнула кулачком по широкой рельефной груди со светящимся в неоновом свете белым черепом.
– Прости, детка, много работы, – лениво отмахнулся от парнишки Мёртвая Голова, спустив его на пол. – Баркью у себя?
– А где ж ему быть? – сучка обиженно надула жирно накрашенные блестящие губки. И метнула на Эра цепкий взгляд прозрачных, как льдинки, глаз в обрамлении накладных ядовито-зелёных ресниц. Эр притворился, что с интересом разглядывает публику.
Мёртвая Голова бесцеремонно схватил его за рукав и поволок дальше через зал, изредка отпихивая со своей дороги какого-нибудь зазевавшегося недотёпу, и подмигивая слоняющимся тут и там сучкам.
В узком коридоре в подсобных помещениях царил тяжёлый полумрак. Один глаз Эра всё ещё плохо видел и начинал наливаться нудной болью, отходя от наркоза. Но от боли помогали отвлечься мысли о скорой возможности принять Топливо.
У огромной двери, обитой искусственным деревом, стоял высоченный тощий тип с экзотичным костистым лицом и копной белёсых жёстких волос, которые были стянуты во множество маленьких хвостиков простой изолентой. Заметив приближающихся ликвидатора и Эра, он напрягся было, но улыбнулся и пробасил:
– А, привет, Дэл. Давненько не захаживал.
– Дела, – пожал плечом тот. – И сейчас вот к Папочке есть дельце.
Он развязно кивнул в сторону молчаливого Эра. Белобрысый смерил его взглядом жутковатых глаз, в которых угадывалось нечто вовсе не человеческое. И усмехнулся, показав немаленький клык.
– Проходи, – он одной рукой толкнул тяжеленную дверь, впуская ликвидатора и его найдёныша в небольшое помещение, заполненное сиреневым тусклым светом и сигаретным дымом.
В углу кабинета стоял письменный стол, на котором мерцал монитор старенького ноута. За столом, в кресле с высокой спинкой, сидел, повернувшись правым боком ко входу, мужчина весьма массивного телосложения. Его иссиня-чёрные волосы были собраны на затылке в роскошный «конский хвост», некоторые пряди люминесцентно сияли глубоким ультрамариновым цветом, виски были причудливо выбриты и подкрашены всё в те же оттенки вечернего неба. Правой рукой он придерживал наушник коммуникатора, чуть прикрывая лицо, а пальцами левой сжимал длинный мундштук, которым постукивал по подлокотнику кресла в такт каждому своему слову:
– Я уже сказал, дорогуша, либо вся партия за двадцать, либо поцелуй меня в левую ягодицу! Или в правую, не знаю уж твоих предпочтений…
Мёртвая Голова кашлянул, обращая на себя внимание. Хозяин кабинета и всего «Паноптикума» мельком глянул на него, всё так же сидя боком, и быстро сказал в микрофончик коммуникатора:
– В общем, ты пока думай. У меня тут посетители. Пока, дорогуша.
Быстро скинув с головы тонкий чёрный обруч с наушником и микрофоном, он развернулся всем корпусом к вошедшим, поднялся и двинулся к ним:
– Дэл! Какими судьбами! Я думал, ты уже забыл нас!
Приблизившись и чуть наклонившись, он чмокнул воздух у щеки ликвидатора. Потом обратил внимание на Эра. Тот таращился на хозяина «Паноптикума», открыв рот. А хозяин и впрямь представлял собой занятное зрелище.
Блисаргон Баркью когда-то жестоко зависел от Топлива. И теперь об этом говорил механический протез левой руки, поблескивающий многочисленными переплетениями проводков и металлических костей, а также киберпротез левого глаза. Почти половина его лица была скрыта под плотно пригнанными друг к другу титановыми пластинками, а киберглаз безучастно таращился в пространство ярко-зелёным огоньком. Конечно, при таких деньгах, какими располагал сейчас хозяин «Паноптикума», он мог бы позволить себе и биоимплант или даже пересадку донорских органов. Но Блисаргон Баркью пожелал остаться таким. От бурного уличного прошлого осталась также грубоватая манерность, тяга к вызывающим нарядам (сейчас киборг щеголял обтягивающей латексной майкой и длинной, в пол, виниловой юбкой – впрочем, всё это выгодно подчёркивало его мощное строение) и к курению лёгких сигарет через мундштук. Но даже Мёртвая Голова знал, что бывшего ликвидатора, работавшего на жесточайшего диктатора недавнего прошлого, лучше не воспринимать, как сучку, доросшую до статуса «мадам». И всё же, за руку с ним не здоровался никогда.
– Хм… Ты начал подбирать подзаборных котят, дорогуша? – с лёгкой ухмылкой произнёс Блисаргон, намеренно-сальным взглядом единственного живого глаза смерив Эра всего с головы до ног и потрогав кончиком языка свой мундштук. – Становишься сентиментальным. Стареешь…
– Блис, слушай, у меня ещё три задания на сегодня, давай по-быстрому дела решим, – перебил его Мёртвая Голова. – Эта шлюшка принесёт тебе кучу бабок. Только отстирать её надо хорошенько и время от времени подлечивать Топливом. Я за неё не прошу ни единицы. Просто возьми и придержи у себя какое-то время. А потом решим, что с ней делать.
Блисаргон поджал губы, виртуозно накрашенные стальной помадой, которая скрывала чёрную вертикальную полоску. Потом протянул механическую руку и ласково (насколько позволял тяжёлый протез) похлопал Эра по плечу.
– Детка, выйди на минутку, пожалуйста, дядям надо поговорить…
Эр поспешно выскользнул за дверь.
– Люций, дорогуша, – крикнул Блисаргон появившемуся на пороге жуткому блондину, – присмотри за девочкой. Попробует убежать – оторви ей ноги.
И блистательно улыбнулся. Люций хищно осклабился, кивнув и закрывая дверь.
Хозяин «Паноптикума» немедленно повернулся к Мёртвой Голове и прошипел:
– Ты с ума сошёл! У меня приличное заведение, а ты притащил сюда зависимого! Я не хочу впутываться в это дерьмо снова!
– Слушай, но ведь тебя-то никто заново подсаживать не собирается! – возразил ликвидатор.
Баркью удручённо и протяжно вздохнул, потом отрывисто затянулся. И проговорил, возвращаясь к столу:
– Я слишком хорошо знаю, что это такое. И я не хочу даже наблюдать, как кто-то другой себя гробит. Кроме того, твой подзаборный котёнок способен на всё ради Топлива. Я не хочу, чтобы он наломал дров, а дядюшке Блисаргону потом пришлось бы держать ответ перед Мастером Шаксом…
– Не наломает. Просто держи его на привязи, и всё, – сказал ликвидатор, встав напротив стола и упершись в него руками.
– Нет, нет, Дэл. Ты знаешь, я к тебе очень хорошо отношусь, уважаю и всё такое. Но при всём моём уважении и хорошем отношении…
Мёртвая Голова устало вздохнул, вынул из кармана брюк пластиковую карточку, вставил её в специальную щель на клавиатуре компьютера, потом набрал код.
Баркью глянул на экран. Только что на его счёт перевели двести единиц.
– Дорогуша, ну что ты, в самом деле! – смущённо начал было он.
Ликвидатор присел на край стола и нажал ноль.
Переведено две тысячи.
– Дэл, это излишне, я всё равно не могу… – заговорил было Баркью снова. Мёртвая Голова, состроив невинную физиономию, вздохнул и ещё раз нажал ноль.
Двадцать тысяч.
– Хорошо! – резко воскликнул Баркью, нервно усмехнувшись. Он не хотел быть в таком долгу перед ликвидатором. За уличного голодранца можно было бы вообще не платить. По крайней мере, двадцати тысяч кредитов он не стоит.
– Надеюсь, ты как следует позаботишься об этой девочке, – сказал тем временем Мёртвая Голова, спрыгивая с края стола и забирая свою карточку. – Вернусь – проверю.
– Слушай, получается, ты мне подсунул химеру в мешке, – попробовал продолжить старую песню Баркью. – Если с него не будет прибыли, то твои затраты могут не окупиться, а виноватым, чего доброго, посчитаешь меня.
– Окупится, уж будь уверен, – кивнул Мёртвая Голова и приподнял бровь. Баркью усмехнулся.
– Думаю, ты знаешь, о чём говоришь… Не даром же выбрал себе Карамельку. Это лучшая моя сучка.
– Карамелька по сравнению с этим бродягой – просто неотёсанный чурбан с северных рудников.
– О-о-о… Даже так…
Баркью нажал кнопку на коммуникаторе:
– Люций, дорогуша, впусти-ка ко мне эту девочку.
Эр вошёл уже не так робко, как в первый раз. Там, за дверью, он смог, наконец, принять Топливо. Конечно, лучше было бы в вену – от частого питья может разъесть желудок, да и усвоенное таким образом Топливо приносит меньше облегчения, чем введённое внутривенно. Но до игл пока было невозможно добраться, пришлось выпить. Всё без остатка. Быстрыми большими глотками, едва ли не захлёбываясь. Люций смотрел на него сверху вниз и ухмылялся.
Ушла боль. Тело словно бы расправилось, сбросив оковы обжигающе-ледяного и острого давления стабилизаторов. Мозг стал мыслить чётко. Казалось бы, самое время бежать. А что там сказал этот Папочка своему охраннику? Оторвать ноги? Чушь. Справиться с киборгом-ликвидатором (хоть и бывшим) не так-то легко! Но обострившееся обоняние уловило слабую кисловатую примесь в запахе, исходящем от Люция. Так пахнут только химеры.