Перед нами по улице еле волочила ноги худенькая девушка с длинными светлыми волосами. Ее голова была опущена, словно она что-то искала на земле, за спиной болтался черный кожаный рюкзак с серыми проплешинами и значками с символами и названиями групп, о существовании которых я не подозревала. Одежда тоже черная, но не женственная и модная, а мешковатая и выцветшая.
– Да, – пожала плечами я, не понимая, чем эта мисс Посредственность заслужила Хадижкин интерес.
– Кажется, она что-то потеряла, – предположила тем временем Хадиджа. – Идем поможем!
Ох уж мне эта добрая душа… Мы с Камиллой лишь переглянулись, а Хадя, словно какая-нибудь Мать Тереза, уже спешила к девушке, имя которой затерялось в моей памяти среди большинства других имен одноклассниц.
– Привет! – без стеснения поздоровалась Хадижда.
Маша, или Лена, или Юля, или как там ее… подняла голову, словно не веря, что к ней могут обратиться.
– Привет, – буркнула она в ответ, переводя взгляд от широкой улыбки и участливого взгляда Хади на наши с Камиллой мины.
Я-то сама не ханжа, могу общаться со сверстниками любой национальности, если только они обычные ребята, а не скины или рок-бомжи, как эта девушка, а вот Камилла вообще никого кроме вайнахов не считает достойным своего общения. Поэтому, надо думать, наши лица не излучали большого энтузиазма, пока мы с брезгливым интересом рассматривали русскую рокершу. Один плюс у нее все же был – фигура, но в остальном смотреть жалко.
– Ты что-то ищешь? Тебе помочь? – продолжала тем временем Хадиджа.
– Нет. Спасибо, – коротко ответила девушка.
– Ты ведь учишься в классе Луизы? – Хадиджа кивнула в мою сторону. – А я в параллельном. Я Хадиджа.
– Катя, – представилась в ответ моя одноклассница.
Ах да, точно. Катя. Впрочем, не все ли равно?
– Ты ведь новенькая? Как тебе наша школа?
– Пойдет…
Этой Кате, как и нам с Камиллой, явно было не по себе от Хадижкиного натиска. Но наша подруга была из той породы людей, которым везде надо, которые всем хотят помогать и со всеми дружить – ее просто нужно знать достаточно хорошо, чтобы воспринимать адекватно.
– А идем с нами в кафе? – предложила Хадижда, ничуть не смутившись, что жертва ее дружелюбия не слишком разговорчива. Мы с Камиллой одновременно закатили глаза к небу.
– Да нет, спасибо. Мне домой надо, – отказалась Катя.
– Хадиж, са нерваш меттах яха ахI! Iад йита иза!2
Камилла решила высказать мысль, уже зревшую в моей голове. Я не решалась ее озвучивать из уважения к подруге, но сестра моя была в этом плане более прямолинейной.
– Ну, как хочешь, – миролюбиво сказала наша добрая самаритянка. – Если что, обращайся!
– И что ты к ней прицепилась? – Камилла уже тянула нас обеих в сторону кафе.
– Я знаю, что такое быть новенькой, – принялась объяснять Хадиджа, покорно следуя за ней. – И потом, родители всегда говорили, что мы должны располагать к себе людей, ведь если они благодаря нам примут ислам, нам простятся все грехи!
– Ой, не начинай, ладно? – не выдержала я.
Не люблю, когда она начинает «проповедовать». Во всем мы сходимся во мнениях с Хадиджей, кроме взгляда на религию. Я считаю, что в наше время надо быть проще, но ее же не переубедишь, поэтому теперь я на корню обрубаю все попытки завести эту тему.
– Я просто объяснила, – обиделась Хадиджа. – Не забывай, что ты мусульманка и являешься лицом ислама.
Я не хотела дальше слушать и демонстративно прикрыла уши ладонями. Я знаю, какую религию исповедую и считаю ее самой правильной, но иногда чрезмерно строгой для современного мира. Ну вот как бы я в школе ходила полностью «закрытая»? Когда успевала бы молиться? А уж о Роберте и подумать бы не посмела, ведь он – неверный, а мусульманкам за них замуж выходить нельзя.
Я обернулась на Катю, которую мы давно обогнали, словно хотела перепроверить, есть ли у нее шансы стать мусульманкой. Она все также медленно шла, но теперь уже смотрела на нас то ли с завистью, то ли с укором. Тут я заметила за ее спиной двух бегущих парней и сразу узнала их – Коля Дицман и, конечно же, его красавчик брат. Они резко подхватили ничего не подозревающую Катю под локти и ради шутки несколько метров пронесли по воздуху. Ее взгляд, до этого тоскливый, тут же прояснился, и она вместе с ребятами залилась смехом. Они оба все еще держали ее под руки, Коля что-то говорил, то указывая свободной рукой на школу, то жестикулируя. Роберт стоял рядом, также не отпуская Катиной руки.
Разумеется, у русских так принято. Это нормально – по-дружески хватать девчонок, трогать их. И мне стало немного завидно. Я позавидовала этой совершенно никакой девушке: у нее было что-то общее, веселое с Робертом, и к тому же у нее было в тысячу раз больше шансов завести с ним отношения, чем у такой стильной и ухоженной меня.
Заметив, что я на него смотрю, Роберт почему-то сразу отпустил Катю и послал мне долгий пристальный взгляд. Смутившись, я поскорее отвернулась и подключилась к разговору Камиллы и Хадиджи, обсуждавших, что им заказать в кафе.
Вечером, когда мы с сестрой улеглись в кровати, она неожиданно спросила:
– Луиз, а у нас есть родственницы, у которых мужья не нохчи?
Я подозрительно покосилась на ее кровать. Из-за городской засветки у нас в комнате никогда не бывает кромешной тьмы, но все же блеска беспокойной столицы было маловато, чтобы различить выражение ее лица. Тогда я задумалась над ответом.
– У дяди Али жена с Дагестана. И еще у маминого двоюродного брата Мовсара русская, кажется, или украинка…
– Нет, – перебила меня Камилла, – я имею в виду именно чтобы девушка вышла замуж не за чеченца.
Я начала перебирать в голове бесконечных родственников, а их у меня, поверьте, очень много, так сразу и не сообразишь. Имена, судьбы, степень родства…
– Да. Марем, – в итоге нашла я одно-единственное имя.
– Что за Марем?
– Помнишь папиного двоюродного дядьку Амирхана? Он живет в Эмиратах. Так вот его внучка, мама говорила, там вышла замуж за араба.
Один-единственный случай на добрую сотню человек. Статистика говорила сама за себя. Мы помолчали.
– Ну, это не считается, – наконец, ответила Кама. – Они в Эмиратах живут, там проще.
– Мы живем среди русских. Думаешь, нам проще выйти за русского? – сказала я с некоторым раздражением. – Больше никого предложить не могу. А что?
– Да так просто, интересно стало, – уклонилась от прямого ответа сестра.
– Ничего не хочешь мне рассказать? – утреннее любопытство разгорелось с новой силой. Мне кажется, или моя сестренка тоже запала на чужого парня?
Я слезла со своей кровати и перебралась к ней. В пижаме было не холодно, так что под одеяло забираться я не стала, легла рядом с ней, пытаясь рассмотреть выражение ее глаз. Камилла быстро отвела взгляд. Ничего, еще минута, и эта болтушка сама расколется, оставалось запастись терпением.
– Ну… – наконец, сдалась она. – Я познакомилась с одним парнем…
Она снова умолкла, видимо, не до конца решившись, посвящать ли меня в страшную тайну.
– Как его зовут? – подбодрила я сестру.
– Низам. Он лезгин. Даг. Учится на первом курсе Юракадемии.
Камилла несмело подняла на меня взгляд, насквозь пропитанный этим Низамом.
– Где ты его достала?
Риторический вопрос.
– В интернете, – виноватым тоном сообщила Камилла. – «Вконтакте», в одной группе. Ну, мы просто переписываемся… И обменялись фотками.
Мда уж! И это моя сестра, которая прежде дагестанцев и прочих кавказцев считала недолюдьми. Я была удивлена таким поворотом событий, тем более что Камилла не хуже меня знала, что ей с дагестанцем ничего не светит, как и мне с Робертом. Только я сдерживаю его атаки и свое желание сдаться, а у нее, похоже, все гораздо запущеннее. И лучше бы ей тоже остановиться, пока не доигралась.
Камилла смотрела на меня, ища поддержки.
– И что, тебя не смущает, что он даг? – вздохнув, спросила я. – Ты же говорила, что наши парни самые лучшие, а на других и смотреть не будешь.
Камилла обиженно потупилась.
– Говорила, да. Но он не такой, как я думала. Он такой классный! Веселый, добрый. Без наших понтов…
– Еще и красивый, наверное? – предположила я.
– Сейчас покажу, – Камилла с готовностью потянулась за мобильником.
Я наблюдала, как она зашла в соцсеть, потом в свои личные сообщения. Среди девчонок, с которыми она переписывалась, маячило лишь одно мужское имя – Низам Алиев. Кама зашла в переписку и пролистала несколько сообщений в поисках фотографии. Я успела заметить банальные «зай», «лапуся» и что-то вроде «кАмарик». Ничего себе! «КАмарик»! Надо срочно отговорить ее от этого общения, но действовать аккуратно.
Наконец, Камилла нашла фотки Низама: темноволосый парень, высокий, статный. Ну да, не урод… Но ничего особенного. Я перевела взгляд на сестру, недоумевая, чем он мог ее зацепить. Так зацепить, что она, зная, что это бесперспективно, безответственно и, в конце концов, опасно, начала с ним общаться на уровне «парень-девушка».
– Классный, правда? – с надеждой спросила Камилла.
– Ну да, ничего, – кивнула я. – Только Кам… Давай начистоту. Зачем тебе это надо?
Камилла сникла, и я поняла: она пожалела, что рассказала мне про Низама. Пытаясь восстановить связь между нами, я притянула ее к себе и прижала к груди.
– Ты сама прекрасно понимаешь, что тебя никогда не отдадут за дагестанца, – я старалась говорить ласково и убедительно. – В нашей семье это не принято. Если бы он хоть был сыном миллионера, тогда еще может быть… Но он же небось обычный парень?
Камилла лишь кивнула, уткнувшись носом в мою пижаму.
– Я всегда готова тебя поддержать, Кам, – продолжала увещевать я. – Но тут у тебя нет шансов. Лучше было и не начинать это все, чтобы потом не было больно. Среди наших парней найдешь еще лучше, ты и сама так говорила, помнишь?
Сестра молчала, и мне стало не по себе.
«Дело дрянь, – подумала я. – Она уже втрескалась в него, бедогала!»
Я живо представила себе кошмар моих родителей: старшая дочь выходит замуж за еврея, а младшая – за дагестанца. Даже если Роберт трижды примет ислам, нас обеих выгонят в шею из дома.
– Ты только маме не рассказывай, ладно? И Зелиму, – попросила Камилла.
– Конечно, не буду. Только и ты обещай, что не наделаешь глупостей. И свернешь эту переписку.
– Хорошо, – тихо шмыгнув носом, согласилась она.
Я еще раз покрепче обняла сестренку, поцеловала в лоб и перебралась обратно к себе, гадая про себя, насколько можно доверять ей в том, что она сдержит обещание. Надо будет тайно проконтролировать, что она больше не общается с тем дагом – ее телефон вечно валяется по квартире в свободном доступе. А если не прекратит, придется поговорить и с этим Низамом. Ради его же блага.
– Луиз, – позвала меня снова Камилла, когда я уже была готова провалиться в сон.
– А?
– А тот парень, который к тебе сегодня подходил… Он тебе нравится?
От воспоминания о Роберте у меня по коже забегали приятные мурашки, но я тут же мысленно выстроила перед его образом высокую железобетонную стену.
– Ну так… Красивый парень, не более того. Он ведь тоже не нохчи, так что в пролете.
– А. Здорово, – отозвалась она. – У тебя сильная воля. Хотела бы я так уметь.
– Ты тоже справишься, Кам, – зевая, подбодрила я ее. – Тебе всего пятнадцать. Встретишь еще нормального парня. Давай уже спать.
Я еще поворочалась, стараясь занять наиболее комфортное положение, и закрыла глаза. Спать хотелось, но мне редко удается заснуть сразу, а тут еще сестра подкинула столько пищи для размышлений. Через пару минут я приоткрыла глаза и увидела со стороны кровати Камиллы тусклый свет экрана телефона. Молясь, чтобы она делала именно то, что я ей поручила, я отвернулась к стене и заснула.
4
Не, а что, совершенно нормально. Первый блин комом. На меня до одиннадцатого класса никто не обращал внимания, так что спасибо Руслану хоть за то, что показал мне, что я тоже могу кому-то нравиться. Это ободряет… Немного. Дурацкие слезы!
– Эй, подруга, что с тобой? – Коля Дицман, сидевший прямо за моей спиной, тронул меня за плечо.
Я только отмахнулась – не хватало еще, чтобы он увидел, как я тут нюни развожу. Но Колян не отстал, а пересел за мою парту. Вот «счастье»-то! Я быстро вытерла набежавшие слезинки рукавом черного балахона. Пусть говорят, что это мало похоже на школьную форму. Моя одежда – как уютное одеяло, в которое я заворачиваюсь, чтобы скрыться от мерзкого несправедливого мира или хотя бы смягчить удары судьбы. Честно, в любимой одежде переживать проблемы чуток легче.
– Домашку не сделала? – продолжал допытываться Коля.
– Сделала, – проворчала я.
– Тогда дай списать!
Я пододвинула ему тетрадь. Коля подхватил со своей парты тетрадку и начал наспех переписывать решение задачи. Слава Богу, что он есть в этом унылом классе!
Мы оба – новички, но за какой-то месяц Дицман смог влиться в коллектив и стал едва ли не душой класса, а я осталась серой мышью, появления которой никто и не заметил. Кроме него. Мы оба любим рок-музыку, и на этой почве у нас завязалась небольшая дружба. Теперь есть в классе человек, который со мной здоровается.
Колян кривоватым почерком дописал домашку и повернулся ко мне. Порой я ловила между людьми и некоторыми животными определенное сходство. Руслан, например, в моем представлении был пантерой. Коля же больше смахивал на лиса, особенно после окрашивания волос в цвет заходящего солнца. Он догадывался, в чем причина моего плохого настроения, но не стал развивать тему, а вместо этого переключился на другую.
– Слушай, Кать, к тебе дельце есть.
– Ну, что там?
– У нас солист ушел, петь некому. Не хочешь попробовать?
Я недоверчиво уставилась на Колю. Сейчас он говорил о группе, которую сколотил с друзьями и для которой выбил у завуча зал для репетиций два раза в неделю. Новичок. Я же говорю, лис. Он не пропадет.
– Погоди. Ты же и есть солист… – заметила я.
– Ну да, – хохотнул он. – Просто играть и петь одновременно тяжеловато. Да и если девчонка солирует, это лучше для группы. Ты как, петь-то умеешь?
– В ноты попадаю, – кивнула я, вспомнив три года, проведенные в музыкальной школе.
– Все, забито тогда! – сказал он, поднимаясь с места. – Сегодня после уроков приходи в актовый зал, посмотрим, на что ты способна.
Спасибо тебе, Колян! До конца уроков я уже не вспоминала Руслана, а нервничала насчет репетиции и корила себя за то, что бросила музыкалку. Петь в рок-группе… Пусть и школьного масштаба… Да это же мечта мечт!
После последнего урока Коля снова подошел ко мне:
– Не забыла про прослушку?
Как будто я могла забыть!
– Нет, как раз собиралась в зал.
– Ты не торопись. Я пойду отловлю на улице братишку, а то его в школу не пропускают одного, потом заскочу в столовку, и начнем.
– Давай, – ответила я и сама решила перекусить.
В столовой, стоя в очереди за обедом, я исподтишка разглядывала других школьников.
В моей новой школе училось много кавказцев, первое время я даже побаивалась сюда ходить. Но оказалось, что кроме себя им ни до кого нет дела. Темноволосые парни с видом королей мира ходили своими стайками, не подпуская близко ни ребят других национальностей, ни девчонок. Их девушки-землячки также держались особняком. Сейчас в дальнем углу столовой как раз сидела группа кавказских девчонок – все как на подбор в строгих, но дорогих нарядах, стройные, с шикарными распущенными волосами и загадочными глазами.
«Я – чеченец, а ты – русская» вспомнилась фраза из сообщения Руслана, и от обиды снова все сжалось внутри. Я даже не понимала, что вообще он во мне нашел, когда среди девушек его региона каждая вторая выглядит как модель.
– Девушка, вам что? – голос буфетчицы вывел меня из ступора.