ЛЮДИ ВОЙНЫ
(Донбасс, южное направление)
МЫ ТАМ
В курортный поселок Безыменное Донецкой республики я приехал 19 января 2017 года, на Крещение. В купелях никого не видел, да и самих купелей тоже. Вдоль берега Азовского моря ледяная полоса была шириной метров сто, на пляже, естественно, никого.
«Тут так молятся во время обстрела: упадут на землю и вспоминают, кто Божью матерь, кто свою мать, кто просто мать-перемать», - объяснил мне Амур состояние религиозных чувств у бойцов ополчения на Мариупольском направлении.
И все же, 19 января был самым тихим днем 2017 года. На следующий день вновь ухало – бух, и воздух вздрагивает, бух, и ты озираешься, пытаясь понять, откуда раздаются звуки артиллерии. Если с востока – мы по ним, если с запада, они по нам.
«Бадминтон» - одним словом называли боевые действия во время перемирия и простые солдаты, и комбат Доцент. Но, как я понял, все чувствовали, скоро будет всё иначе.
От моего приезда здесь ничего не могло измениться, а вот с 20 января, даты вступления Трампа в должность президента, могло измениться многое, на что и надеялись.
Заскочил к Амуру его друг детства Серега на пару дней, он с караула сменился, появилось время увидеться, он и говорит Амуру: «Надоело это уханье, каждый день одно и то же. Хоть бы вперед двинулись или они, или мы».
Амур по теме ответил другу детства: «У нас в корпусе командующий сменился». Серега тоже человек военный и воюет тут давно. «А, ну, значит, скоро что-то будет».
Давайте позывной Амура дешифруем: это Виктор Скрипченко, ветеран афганской войны, награжденный двумя боевыми орденами. Фильм «9-я рота» помните? С этой ротой он был в постоянном боевом взаимодействии как командир 1-й роты разграждения, в том числе и на том перевале, что в фильме показан. Но об этом позже.
Виктор не просто «наш», он из Тюмени. Его в городе каждая собака общественная знает и каждый пес руководящий. Здесь служит в армии Донецкой республики на должности заместителя командира 9-го отдельного штурмового полка морской пехоты. С осени 2014 года на Донбассе, а тот, кто такое о себе может сказать, тут на особом счету.
Есть такие даты, когда ее назовешь, всем понятен стержневой ее смысл. 1812 год – Бородино, 1945 год – взятие Берлина, 2014 год – Дебальцево и Иловайск.
Значит, видел не только пекло, но видел и победу. Конкретно у Виктора такое место – Широкино, поселок между Новоазовском и Мариуполем, поселок, в штурме которого он принял активное участие.
В 2015 году еще бывали серьезные бои, а весь 2016 год прошел под знаком перемирия. Это что такое? Это когда обе противоборствующие стороны готовятся к новым схваткам. Какую-то артиллерию отвели, какую-то попрятали, но укрытия для танков продолжают рыть и минные поля расширять и усиливать вдоль всех возможных путей выдвижения противника в атаку. А в тылу собирают и обучают военному делу «живую силу».
Одним словом, позиционная война. В 20-м веке такие ситуации были не раз в обеих мировых войнах. Воздух содрогают артиллерийские дуэли, в лесополосах трещат автоматы от дуэлей пехотных. Но общая линия обороны не меняется.
А с 20 января сего года у солдат появилось ощущение, что скоро фронт сдвинется с места. У ополченцев я слышал возобновившиеся разговоры, что надо бы взять Мариуполь и Одессу, коли перемирие все равно закончилось. Наверное, в батальонах с украинской стороны говорят о том, что надо бы взять обратно Новоазовск и Коминтерново, а может, и какой город побольше. Не знаю, я среди них не был. Просто логика любой войны – взять или оставить. В самом начале очередного этапа планируют взять. А там, как дело пойдет.
Простые солдаты объясняют свое желание взять Мариуполь просто: давно дома не был. Один из солдат был из Харькова, поэтому он добавил: «Надо бы и Харьков взять».
Написал эти строки, и в это время позвонил Виктор. Вот краткая сводка за вчерашний день, 31 января, и прошедшую ночь: они били по позициям рот Джорджа и Боксера из 152мм орудий с плотностью, «как в 2014 году». Та белая «Нива», на которой мы вместе с Виктором мотались по передку от Боксера к Джорджу, превратилась в друшлаг. Он ее сначала вообще не нашел, потом что ее взрывом отбросило на тридцать метров. «У твоего друга Чили от машины осталось одно колесо, - так выразился Виктор, и продолжил: - если это - перемирие, что будет, когда оно официально закончится». Украинцы вчера в районе высоты «Дерзкая» перли на передовую линию обороны с двух сторон. Мы накануне накрыли у «правого сектора» пять единиц военной техники около Водяново, видимо, «правые» решили ответить по-взрослому. Гиви ранило, но где-то на севере под Донецком. Этот известный на весь Донбасс командир помогал полку на юге, но его помощь стала нужна там, и он отправился. В каком состоянии раненный, Виктор пока не знает. Он сегодня с утра в который раз пытается глаза промыть, которые ночью взрывной пылью забило. Придется лекарство взять у медиков и в глаза "покапать".
Промывать мозги с экрана гораздо проще, чем глаза и уши после взрыва.
ДИСПОЗИЦИЯ
Несколько слов о диспозиции «сил и средств», но не с военной точки зрения, когда на карте показывают красные и синие стрелочки и называют населенные пункты, по которым проходит «линия фронта». А с точки зрения рядового российского телезрителя.
Смотрел три года телерепортажи из Донбасса и всё никак не мог понять, каким образом там сочетается война и мирная жизнь. Сегодня показывают разрушенный снарядом дом, завтра – идущих 1 сентября в школу первоклашек, это что, одновременно происходит? Обстрел и сидение за партой с учебниками в руках. Сегодня в телевизионных сводках журналисты в касках и брониках пригибаются к земле во время минометного обстрела, завтра на экране коммунальщики без всяких бронежилетов занимаются в городе ремонтом теплосетей и газового оборудования. Они что, воюют через день? По четным дням – пальба, по нечетным – сварка. И вообще, как в воюющем городе могут работать институты, кинотеатры, гостиницы. В гостиницах, кстати, цены, как на сочинском побережье. И активно приглашают забронировать номер.
Теперь стало чуть понятнее.
Я – в поселке Безыменное. Боестолкновения идут в окрестностях Коминтерново. Между этими поселками по прямой - 3 километра. Теперь представьте улицу вашего города длиной 3 километра. В Тюмени, для наглядности, возьмем улицу Республики. Я, например, нахожусь в гостинице «Восток», а фронт – на высоте у краеведческого музея. Между нами примерно 3 километра по прямой. Украинские солдаты еще дальше – за музеем метров 800, то есть у Дома обороны. Так вот, стрельба из пулеметов будет идти между музеем на холме и Домом обороны в чистом поле. Из минометов мы будем накрывать «блиндажи» жилых высоток на кольце у Дома обороны. Они будут лупить в ответ по стадиону «Геолог» и коттеджам у музея.
Артиллеристы люди точные, «квадраты» целей знают хорошо, промахиваются крайне редко. В центре Тюмени на улице Республики даже во время обстрелов будет вполне безопасно жить.
Вы можете сидеть у фонтанов, ходить в нефтегазовый институт, смотреть фильмы в «Премьере», затариваться покупками в «Гудвине», гулять по аллеям около правительства Тюменской области и стоять спокойно под кепкой Ильича.
Мамы с колясками, дети в классах, коммунальщики у канализационного люка – всё обычное и привычное. И только изредка со стороны Верхнего бора или с противоположной стороны, с Войновки – ух, ух, ух. Это эхо пушечных залпов артиллерии «наших» и не «наших».
Понадобились «нашим» телевизионщикам репортажи с выбитыми окнами и воронками, они едут к музею. Там будут и слезы в глазах и трупы во дворах. Понадобились светлые и радостные кадры, отправятся в новенькую школу №16 недалеко от гостиницы или прекрасный детский садик по Салтыкова-Щедрина – снимут такие кадры счастливого детства, какие в самой мирной стране на планете, то есть в Швейцарии, не сразу найдешь.
Вот и я, если заточить свой взгляд только на поселке Безымянное, сказал бы, что никакой войны тут нет. Все дома целы, а на главной улице рыбу продают. И два белых «крузера» миссии ОБСЕ спокойно раскатывают по поселку без охраны и сопровождения. Война – там, в 3 километрах, у Коминтерново, за чертой разграничения в поле между лесополасами на участке 800 метров, который просматривается снайперами обеих армий.
В чём правда этой войны? В том, что половина жителей поселка Безыменное хотят присоединения к России, а другая половина – к Украине. Научное исследование никто не проводил, его и провести невозможно, так как местные жители ничего не скажут "исследователям" о своих предпочтениях. Опасно тут признаваться, чьей власти ты желаешь. Но обобщенное мнение ходит такое: 50 на 50. Два года назад было иное мнение: 70 процентов за Россию, 30 – за Украину. Война местным жителям изрядно надоела, хотя по поселку не стреляют, в магазинах полно продуктов да еще и «гуманитарку» привозят.
Широкино – в руинах, Ленинское – опустело, Коминтерново – на линии огня. А везде жили родственники и друзья, им пришлось уезжать и спасаться. И ничего не меняется третий год. Понятно, что пророссийские настроения здесь постепенно затухают.
Правда в том, что многие местные парни воюют в составе батальонов «Азов», «Днепр» и «Айдар». Кто-то из здешних взрослых мужчин служит в вооруженных силах Украины. И в то же время, мужчины с территории, принадлежащей сегодня украинскому государству, конкретно из Мариуполя и Харькова, служат в рядах вооруженных сил Донецкой республики. Но это не война государства с республикой, это – гражданская война. Бывают справедливые гражданские войны? Если бывают, то надо признать, что существует две правды об этой войне: у каждого своя.
Есть еще одна правда о всех нас и самая главная: мы были и остаемся людьми каменного века. Ни наука, ни искусство, ни религия нас не изменили. Нам нужно иметь свою территорию и желательно, как можно больше, мы хотим быть главными в разделе пищи, нам нужно убивать точно таких же, чтобы они не убили нас. Мы не понимали и не понимаем, что такое жизнь. Мы готовы положить ее на любой алтарь, который считаем священным. Готовы расстаться с ней, не понимая ее цены, не зная ее смысла, не задумываясь, зачем она дается нам раз в миллиарды лет.
Что могло измениться в нас за последние 7 тысяч лет? Да ничего. Бегали в шкурах с копьем в руке тогда, бегаем в тряпках с мобильником в кармане сейчас. А по сути, на уровне божественного Духа и Света?
В общем и целом – обыкновенные "охотники-убийцы". Сами не можем убить, поможем, чем сможем. Для племени, для предков, за семью, для тризны в честь погибшего товарища. Убить других, убить себя.
Легко.
Мы с Виктором просматривали ролики, что выкладывают участники боев на Донбассе. Идет один бравый парень, останавливается и говорит в камеру: «Укры, я вас люблю. Я буду убивать вас с любовью».
Про любовь и заповедь «любите друг друга» лучше не скажешь. Как понимаем, так и делаем.
Рановато Иисус приходил на землю. Чему можно научить людей каменного века? Да ничему. Им не до Разума и Света, а Дух для них – лишь слабая надежда, что убьешь ты, а не тебя.
Вот лет через «тысяцапяцот», возможно, созреем для того, чтобы сделать шаг через «железные» века. Не с помощью науки, она в этом деле не помощник, а силой веры в святость жизни.
Всех и каждого.
Вернемся в каменный век, вернемся на войну. С чего всё началось? Я беседовал с ополченцами на передовой, я предоставлю им слово. Но главная причина какая? Людей напугали требованием говорить и писать на украинском языке. С этого начались волнения на Донбассе, утихомирить волнующихся приезжали ярые сторонники общения только на украинском языке, им дали отпор, но по-первости какой? Кулачный. «Иногда мы их били, иногда нам доставалось», - вспоминал те дни командир батальона Боксер.
Вот тогда политикам в Киеве надо было принять правильное и мудрое решение. Мудрость и автомат – это, знаете ли, совершенно разные методы решения проблем. Выбрали, что привычнее и проще – пригрозить оружием. Ну, а мужикам грозить «стволами» - даже если ты трус, и то почувствуешь себя оскорбленным.
Среди шахтеров трусов мало. Как поется в песне о Доне – «стрелять, так стрелять». А дальше – жертвы, чувство мести, война.
Неужели те, кто требовал от людей говорить не на своем родном языке, не понимали, что унижают огромное количество народа? Не понимали, какую злобу всколыхнут в человеческих душах? Какой повод они дадут для организации сопротивления? Они, эти политики, специально хотели развязать конфликт или просто дурканули по глупости?
Я бы смело назвал украинских политиков 2014 года военными преступниками, но не знаю, сами они инициаторы «языкового передела» или им кто подсказал этот дьявольский политический ход.
Познакомился с одним парнем в поселке Безыменное, который давно в курсе, кто организовал войнушку в Украине. Зовут его Сергей мы с ним из Ростова в поселок вместе ехали, а путь не близкий, говорили много и о многом. Он не ест мясо и рыбу, потому что эти продукты – труп, боль и страх. «Над тобой вот топор занесут или тебя на крючок посадят, ты как себя будешь чувствовать? А вы едите то, что тело чувствовало в последний миг жизни», - так он рассуждает. Пищу, по его убеждениям, надо есть только ту, которую освещает «благостный солнечный свет», - фрукты и грецкие орехи. Овощи тоже можно, но у них «тяжелые вибрации», так как растут в земле рядом с «прахом могил людских и всего живого».
Кроме мыслей о пользе «благости» он еще и знаток «ведов» - некоторой расовой исключительности славян. Так вот, для Сергея ясно и понятно, кто организатор мировых войн и войн более мелкого масштаба в Ираке, Сирии и в Украине. Есть, мол, четыре семейки банкиров, они и колобродят в мировом правительстве. "Трамп и Путин – фигуры на их шахматной доске. Порошенко – пешка", - формулировал Серега геополитический расклад. Главное для человека – спрыгнуть с «доски».
- У тебя есть дача? – спросил он меня.
- Есть.
- Лес вокруг есть?
- Есть.
- Уезжай на дачу, телевизор выключи. Живи там, вкушай благость, настройся на тонкие вибрации, будешь здоров и счастлив.
- У меня дача – летняя.
- Пригласи меня, я тебе ее утеплю, это делается быстро и просто. Будешь смотреть зимой на огонь, это – свет солнца, он поможет тебе победить лярву.
- Кого победить? – я не понял слово лярва.
- По-вашему – бесов.
- Всех? – я в этот момент вспомнил, что меня моя тяга к куреву достала.
- Всех. Сначала снаружи, что напустили на тебя банкиры, потом внутри. Внутри – самые страшные.
Сергей в войне не участвовал, он – шабашил во Владикавказе.
- Работы там много, но платить стали мало, мне на фрукты даже не хватает, - объяснил он, почему вернулся в Безыменное.
- А тут работа есть?
- Пока нет, люди в неопределенности, что дальше будет. Никто ничего строить и восстанавливать не хочет: боятся, что вновь разбомбят. Но если к весне Трамп и Путин договорятся, работы тут будет – каждому же захочется быстрее отстроиться и жить нормально. В поселках вокруг сколько домов порушено, Широкино – весь смели, ни единого дома целого. А я и плотник, и каменщик, и сварщик.
Где Трамп и где Сергей-сварщик? А земля то маленькая, во как все друг с другом повязаны!
Надо признать, я повсюду слушал разговоры про Трампа и Путина. Надеются на них люди. И мирные граждане, и ополченцы, и, полагаю, какие-то свои надежды на них возлагают украинские солдаты. Жить бесконечно на войне мало кому хочется, да и не проживешь на ней долго. Кто-то вообще в первом же бою заканчивает свою жизнь, независимо от того, на чьей стороне воевал. О таком девушка, медик ополчения, в одном из роликов на ютубе рассказала. Побежал по улице, но вспомнил, что каску забыл. Хотел вернуться, и пуля разрывная точно в голову. «Входное отверстие вот такое маленькое, - показала она на ноготок своего пальчика, - а выходное – вот такое», - девушка ладошками обозначила круг величиной больше человеческой головы.