Генералы не забыли высказывания фюрера, и в день его триумфального проезда по улицам заплаканного Парижа положили перед рейхсканцлером на стол план войны против России, который в тот же день получил кодовое название «План Барбаросса». Впрочем, этим его сходство с одноимённым планом ТОГО времени и ограничилось.
***
По случаю прибытия на фронт председателя ГКО Жукова срочно отозвали из Волковыска…
После запрета на курение в ходе любых заседаний Сталин строго придерживался закона, во время голосования за принятие которого сам когда-то воздержался. Однако от привычки тискать трубку не отказался, да и не хотел. Она и теперь грелась в его руке, пусть и пустая. Доклад Жукова он слушал, сидя рядом с Рокоссовским, внимательно следя за указкой в руках докладчика.
– Таким образом, войскам 5-й армии без привлечения каких-либо значимых резервов удалось остановить наступление германских войск левее Гродно на рубеже реки Неман. Особо хочу отметить командование 54-й мотострелковой бригады, которая в одиночку остановила продвижение эсэсовской дивизии «Мёртвая голова»! В связи с этим прошу товарища Сталина поддержать моё представление о присвоении командиру 54-й мотострелковой бригады полковнику Галину звания генерал-майор. Генерал-лейтенант Жуков доклад закончил!
Наступила тишина. Все ждали, что скажет Сталин, а он не спешил с ответом. Привычка держать паузу такой продолжительности, чтобы в конце её все присутствующие испытывали неловкость, осталась у Кобы и в ЭТОМ времени. Наконец, председатель ГКО сказал:
– Неверно раздавать награды и звания, когда мы добились лишь промежуточного результата. Но это ваше представление, товарищ Жуков я, пожалуй, поддержу! Передайте бумагу моему секретарю, завтра же лично положу её на стол перед президентом!
Следующим докладывал командующий Западным фронтом генерал-полковник Рокоссовский.
– Активная оборона и умелое маневрирование войсками, которые продемонстрировало командование 5-й армии, позволило создать у противника иллюзию использования на участке наступления группы армий «Неман» всех наших резервов. Для поддержания этой иллюзии, в ближнем тылу наших войск организована ложная переброска больших воинских соединений с одного участка фронта на другой. По сведениям, полученным одновременно из нескольких источников, противник поверил: правый фланг нашей обороны значительно ослаблен, в то время как на самом деле западнее Гродно сосредоточены наши основные силы.
– Всё это хорошо, товарищ Рокоссовский, – своим знаменитым размеренным тоном произнёс Сталин. – Я бы даже сказал: всё это очень хорошо. Но вы абсолютно уверенны, что немцы теперь нанесут удар всеми имеющимися резервами там, где вы их ждёте: западнее Гродно?
– Как известно, товарищ Сталин, абсолютную гарантию даёт только государственное страхование, – отважился на шутку Рокоссовский. – Но вероятность наступления войск противника именно на этом направлении и именно в ближайшие часы очень велика!
Поднялся с места Жуков:
– Генеральный штаб поддерживает такую уверенность командования Западным фронтом, товарищ Сталин!
– Хорошо, товарищи, – улыбнулся Сталин. – Я полностью удовлетворён вашим ответом!
***
Как бы вы ни ждали вражеского наступления, и как бы верно ни была организована ваша оборона, выдержать удар танковой армии, наступающей к тому же на узком участке фронта, вряд ли возможно. И даже тот факт, что из трёх корпусов, входящих в состав этой армии, два являются моторизированными и только один действительно танковым, мало что меняет…
Командующий группой армий «Курляндия» генерал-полковник Манштейн быть остриём «Тевтонского меча» назначил 2-ю танковую армию под командованием генерал-полковника Хайнца Вильгельма Гудериана. Со своей задачей «Быстроходный Хайнц» на начальном этапе операции справился более чем успешно…
Как всегда ранним утром – и чего им не спится? – передовые позиции союзных войск примерно на равном удалении от крепостей Гродно и Алитус (восточный форпост Прусского вала) подверглись массированному артобстрелу и авиаударам. После этого вперёд двинулись одновременно все три корпуса 2-й танковой армии. Впереди, давя оборону, шли танки, следом ломились бронетранспортёры и пехота. Не успела осесть пыль, поднятая тысячами гусениц, колёс и сапог, как в образовавшийся прорыв устремились две общевойсковые германские армии, разворачивая наступление одновременно в направлении Гродно и Алитуса.
Впрочем, их продвижение не было ни стремительным, ни долгим, и по очень простой причине. На обоих вспомогательных направлениях танков было задействовано по минимуму: вся бронетехника сосредоточена на направлении главного удара. Как только крепостная артиллерия стала доставать до переднего края, наступление на Гродно и Алитус остановилась. Вермахт вовсе не собирался штурмовать хорошо укреплённые твердыни. Перед обеими общевойсковыми армиями из состава группы «Курляндия» стояла более простая задача: поддерживать образованный в результате прорыва 2-й танковой армии коридор, через который шло снабжение ударной группировки топливом, боеприпасами и провизией, через него же она (группировка) пополнялась резервами.
**
Начальник Генерального штаба объединённых вооружённых сил СССР, маршал СССР Абрамов вызвал к аппарату командующего Северо-Западным фронтом генерала армии Слащёва.
– Яков Александрович, доложи обстановку!
– Пока всё идёт по плану, товарищ маршал! Гудериан без боя овладел переправами через Неман и городом Друскининкай. В настоящее время его войска движутся вдоль шоссе Друскининкай-Вильнюс. Были с их стороны попытки перерезать железнодорожную ветку Гродно-Вильнюс, но там мы их шуганули.
– Не слишком быстро идёт? Я имею в виду: Гудериан далеко не дурак, может почуять ловушку.
– Обижаешь, Глеб Васильевич! Мы ведь не вовсе без оглядки драпаем, огрызаемся помаленьку. К тому же Гудериан привык к блицкригам.
– Так-то оно так, но ты всё-таки держи ухо востро!
– Слушаюсь, товарищ маршал!
Абрамов положил трубку, хотел подойти к карте. Звонок. Адъютант:
– Товарищ маршал! Пять минут назад звонили из приёмной президента.
– Вызывает к себе?
– Никак нет, хотел переговорить по телефону.
– Почему не соединил?
– Не было велено. Президент сказал: пусть закончит разговор со Слащёвым, потом срочно перезвонит мне.
– Ну, так соединяй!
Президент ответил почти мгновенно. Видимо, ждал у аппарата:
– Здравствуйте, Глеб Васильевич!
– Здравия желаю, товарищ Президент!
– Что там Слащёв?
– Держит обстановку под контролем!
– Уверены? Мне недавно звонил президент Литвы. Он очень обеспокоен продвижением германских войск к столице республики.
– Они скоро повернут! Но даже без этого для беспокойства нет никаких причин. Вильнюс прикрыт надёжно!
– Я, собственно, так ему и сказал. – Последовала небольшая пауза, потом Александрович спросил:
– Глеб Васильевич, как скоро вы рассчитываете остановить продвижение германских войск вглубь нашей территории?
– В ближайшие часы, товарищ Президент! Как только армия Гудериана окажется в центре треугольника Вильнюс-Каунас-Алитус – ловушка захлопнется! После этого наступать будем только мы!
***
Мощный «Хорьх», недовольно ворча, самоотверженно преодолевал ухаб за ухабом. И пресловутое русское бездорожье здесь абсолютно ни при чём: дорога разбита гусеницами танков – его танков. Солдату, да ещё танкисту, не пристало жаловаться на тряску, особенно если у тебя под седалищем мягкое сидение. Впрочем, справедливости ради надо сказать, Хайнц Вильгельм Гудериан на такую мелочь вовсе и не заморачивался. Мыслями генерал ещё был на том не лишённом привлекательности поле, на стыке литовских и прусских земель, где теперь догорали останки доброй трети танков его армии. Потери могли быть много больше, не прикажи он вовремя отступить. И всё равно он чувствовал себя пастухом, который обещал стаду тучные пастбища, а привёл в итоге на бойню. А как ещё прикажете называть то, что произошло на усыпанном цветами поле, куда он вывел свою стальную армаду?
**
Накануне ночевали в небольшой литовской деревушке. В отличие от покинутых населением белорусских деревень, местные жители предпочли встретить германское воинство на пороге своих домов. Смотрели молча, без особой радости, но и без ненависти. О размещении на постой с местным старостой договорились быстро. Мародёрство и какое-либо насилие над мирным населением он загодя запретил под страхом смертной казни. Так что ночь прошла спокойно. Гудериан отлично отдохнул на пуховых перинах, потому утром дух его стремился куда-то ввысь, и генерал полез на колокольню. Небольшая церквушка, увенчанная католическим крестом, облюбовала под себя холм на краю деревни. Армейская разведка, которая единственная, если не считать часовых, провела эту ночь без сна, отрапортовала: «Впереди свободное от войск противника пространство!» Теперь с колокольни Гудериан оглядел это пространство в бинокль. Оглядел и улыбнулся. Чёрт возьми! Кажется, сегодня у его парней исполнится тайная мечта любого танкиста: врубить на полную и мчаться вперёд по равнине, карабкаться на холмы и скатываться с них в долины, давя гусеницами всякую встречную мелочь – пусть не лезет!
Гудериан посмотрел назад. Сверху было отлично видно, как выползают за край деревни боевые машины, выстраиваясь в ударный ордер. Чем-то эти лязгающие гусеницами и взвывающие на разной тональности двигателями творения рук человеческих напоминали рвущуюся с поводков перед началом псовой охоты свору борзых собак. Разве мог он заставить их дольше томиться? И поводок был отпущен!
Гудериан ещё несколько минут наблюдал за тем, как цветущее поле превращается в массив мелко вспаханной земли, потом повернулся и направился к лестнице, ведущей с колокольни. Обернуться его заставил непонятный звук, который нарастал с каждой секундой. С той поры Гудериан на всю жизнь запомнил, как «поют» летящие к цели реактивные снаряды, выпущенные русской установкой залпового огня «Град». А тогда он не успел удивиться странной музыке, как его продвинувшиеся на значительное расстояние передовые батальоны накрыл шквал из огня и стали.
Больше всего в этом кошмаре пострадала пехота, броня БТР оказалась плохой защитой. Для танков урон от обстрела был менее значительным. Они, хоть и перешли на более низкую передачу, упорно продолжали ползти вперёд, оставив сзади лишь несколько чадящих собратьев. Обстрел реактивными снарядами прекратился так же внезапно, как и был начат. К этому времени Гудериан спустился вниз, и с церковного порога продолжал руководить боем. Он уже понял, что последние до заветного рубежа километры лёгкими не будут. Что ж, тогда его армия пройдёт их с боем!
Обстрел установками залпового огня был неприятным сюрпризом, но дальнейшие действия русских просчитывались, и Гудериан вызвал авиацию. Вовремя! С начала войны солдаты вермахта успели познакомиться со штурмовой авиацией русских, даже успели прозвать этих летающих монстров «чёрной смертью». Однако до сих пор штурмовики летали небольшими группами и нападали исключительно на маршевые колонны. Здесь они впервые атаковали наступающие бронетанковые части, атакуя большим количеством самолётов, волна за волной. «Мессершмитты» прилетели вовремя, но помочь, увы, не смогли. Русские истребители прикрытия связали их боем и стали постепенно оттеснять на юг. Пришлось отбиваться от штурмовиков своими силами.
Гудериан с мрачным выражением слушал доклады о растущих потерях и даже сведения о подбитых русских самолётах не делали его лицо добрее.
Штабные офицеры в очередной раз передвинули линию продвижения его войск на несколько километров вперёд, и Гудериан велел штабу собираться. Пора переносить командный пункт вслед за наступающими войсками.
Как раз в этот момент и пришло сообщение о том, что противник нанёс фланговые удары по его передовым частям одновременно с двух сторон. Вновь расстелили уже было убранную карту.
Небольшие рощицы подступали к полю, по которому двигалась сейчас его армия. Ещё ночью противника там не было. Гудериан вполне доверял своим разведчикам. А теперь оттуда атаковали русские БМП. Всё это напоминало… Гудериан решительно ткнул в карту пальцем:
– Сюда. Разведку на мотоциклах. Срочно!
Штаб остался на месте. Все напряжённо ждали сообщений.
Первое пришло от командира передового танкового корпуса. Генерал сообщал, что прямо по фронту замечено большое скопление русских танков. По предварительной оценке, не менее дивизии. Корпус вынужден остановиться, чтобы дождаться отставшую мотопехоту, перегруппироваться и изготовится к атаке. Генерал просил прислать резерв. Гудериан одобрил всё, кроме отправки резерва, приказал генералу по готовности к наступлению доложить, но без особого распоряжения не атаковать. Начальник штаба армии, продолжая заниматься текущими делами, нет-нет да и бросал на командующего тревожные взгляды. Он никак не мог взять в толк, что же так беспокоит обычно уверенного в себе патрона?
Разгадка пришла вместе с донесением от разведчиков. В заданном квадрате они напоролись на колонну русских танков. Пасьянс сложился! Начштаба вновь увидел прежнего Гудериана.
– Немедленно отправьте весь резерв в квадрат, где наша разведка обнаружила русские танки! – голос Гудериана звучал твёрдо и властно. – Передайте командиру резерва: любой ценой сдерживать русских до получения особого приказа, и срочно соедините меня с Манштейном!
Выслушав доводы командира 2-й танковой армии, командующий группой армий «Курляндия» ответил коротким «Ждите!» и положил трубку. Отдав несколько распоряжений, Манштейн приказал адъютанту обеспечить ему полчаса абсолютного покоя, после чего опустился в глубокое кресло и прикрыл глаза. Если то, о чём сообщил Гудериан, в полной мере соответствует действительности, русские заманили его ударную группировку в котёл, вот-вот накроют его крышкой, после чего начнут планомерное уничтожение попавших в окружение частей. Нет, каков Слащёв?! Как он ловко дал понять, что поверил: целью Гудериана является Прибалтика, сделал вид, что лихорадочно стягивает все имеющиеся под рукой войска в районе Вильнюса, ослабляя тем самым направление на Кёнигсберг в обход Прусского вала. В своё время Манштейн входил в круг генералов, которым фюрер поручил дать экспертную оценку плану силового возврата Пруссии, получившему кодовое название «Тевтонский меч», и являющегося составной частью плана «Барбаросса», разработанного офицерами Генерального штаба сухопутных сил под руководством генерал-лейтенанта Паулюса. В целом план Манштейну понравился, хотя отдельные его моменты ничего, кроме потаённой усмешки, не вызывали. Например, изначально провальной казалась идея сразу после начала боевых действий поднять восстание в тылу мятежного анклава, нашпигованного коммунистами, не хуже чем набивают салом-шпик знаменитого зайца, жаренного по-берлински.
Теперь становилось очевидным: в плане допущен куда более серьёзный просчёт, который не заметили ни разработчики, ни авторитетная комиссия. В чём он состоит? О, желающих порассуждать на эту тему будет предостаточно. В чём в чём, а в этом можно не сомневаться! Но всё это потом, а пока…
Невесёлые размышления командующего прервал осторожный стук в дверь. Манштейн открыл глаза:
– Войдите!
На пороге возник адъютант:
– Полчаса прошло, господин генерал-полковник!
– Спасибо, Фриц! Данные авиаразведки поступили?
– Так точно! Только что принесли.
Просмотрев сообщения, Манштейн снял с аппарата телефонную трубку и попросил соединить его со Ставкой.
**
– Как?! – Гитлер потрясал кулаками перед лицом вытянувшегося по стойке смирно Кейтеля. – Как такое могло произойти?! Как план, одобренный моими лучшими генералами, в самый последний момент превратился в смертельную ловушку для наших отборных частей?! И что вы теперь от меня хотите? Чтобы я разрешил Гудериану, в тот момент, когда он уже одной ногой ступил на прусскую землю, повернуться к противнику спиной и бежать?!