Наша рождественская вечеринка должна была состояться через две недели, и теперь, когда мама заболела, Джианна должна быть приглашена. Она и мама должны получить шанс провести некоторое время вместе и помириться.
— Войдите, — сказал отец.
Я открыла дверь и просунула голову, почти ожидая увидеть его опустошенным и плачущим, но он склонился над какими-то бумагами, работая. Я вошла в замешательстве.
— Мама поговорила с тобой?
Может, она не сказала ему о своем раке?
Он поднял голову.
— Да, поговорила. На следующей неделе она начнет лечение у лучшего врача Чикаго.
— Ох, хорошо, — я замолчала, надеясь услышать что-нибудь еще от отца, но он смотрел на меня без тени эмоций на лице. — Я подумала, что маме сейчас как никогда нужна поддержка семьи. Всей семьи.
— И? — отец поднял брови.
— Думаю, мы должны пригласить Джианну на нашу рождественскую вечеринку. Она и мать не видели друг друга в течение длительного времени. Уверена, мама будет очень рада снова увидеть Джианну.
— Я не потерплю шлюху в своем доме. Может быть, Маттео простил ее и даже женился на ней, несмотря на ее проступки, но я не из таких, — лицо отца потемнело.
Нет, добрым я бы точно не назвала своего отца.
— Но маме необходима любая поддержка.
— Нет, и это мое последнее слово, — прорычал он. — И твоя мать не хочет, чтобы люди знали о ее болезни. Они только начнут интересоваться, пригласили ли мы Джианну. Мы будем вести себя так, будто ничего не случилось. Ты даже сестрам и никому другому не скажешь, поняла?
Я кивнула. Но как я могла держать это в секрете от всех?
***
Дом был великолепно украшен к нашей рождественской вечеринке. Все было идеальным. Запах ростбифа и трюфельного пюре разносился по комнатам, но я не могла насладиться им. Вчера и большую часть сегодняшнего утра маму рвало из-за лечения. С несколькими слоями косметики, невозможно было сказать, насколько она была бледна, но я знала. Знали только мы с отцом. Даже Фаби понятия не имел.
Ария и Лука прибыли на несколько минут раньше остальных гостей. Они все равно остановились в отеле, так что не так уж трудно было скрыть от них состояние матери. Ария широко улыбнулась, увидев меня, и обняла.
— Боже, Лили. Ты такая красивая.
Я натянуто улыбнулась. Я была так взволнована, найдя серебряное платье несколько недель назад, потому что оно заставляло меня чувствовать себя взрослой и подчеркивало мои изгибы, но сегодня мое волнение из-за чего-то вроде одежды казалось смешным.
— Все в порядке? — Ария отстранилась и посмотрела на меня.
Я быстро кивнула и обратила свое внимание на Луку, который терпеливо ждал своей очереди позади моей сестры. Он быстро обнял меня. Мне все еще казалось странным, что он приветствует меня таким образом.
— Отец все еще в кабинете, а мать на кухне, — объяснила я.
По крайней мере, я надеялась, что мама не блевала в ванной.
Лука прошел мимо меня, и мой взгляд остановился на Ромеро, который был скрыт за массивной фигурой Луки. Мои глаза расширились при виде него. Я не ожидала, что он придет. В прошлом году Лука приехал один с Арией. В конце концов, он более чем способен защитить ее.
— Привет, — сказала я небрежно, голосом более спокойным, чем я себя чувствовала.
Я еще не совсем оправилась от своей влюбленности в Ромеро, но с облегчением поняла, что больше не дрожу рядом с ним. Последние несколько месяцев и недель изменили меня.
Ромеро
У Луки были дела со Скудери и Данте Кавалларо — это была единственная причина, по которой я вообще приехал с ними в Чикаго. И теперь, стоя в дверях особняка Скудери и глядя на Лилиану, я размышлял, не следовало ли мне придумать оправдание. В последний раз, когда я видел Лили, она была девочкой, и, хотя она все еще не являлась женщиной, она сильно выросла. Она была чертовски сногсшибательна. Было трудно не смотреть на нее. Было нетрудно забыть, что до ее совершеннолетия оставалось еще несколько месяцев, но легко помнить, что она была не в моей лиге.
Она наклонила голову в знак приветствия и посторонилась. Куда подевалась краснеющая, кокетливая девушка? Должен признаться, мне было грустно, что она не одарила меня своей игривой улыбкой, хотя в прошлом это всегда меня беспокоило.
Я последовал за Лукой и Арией в дом. Я слышал за спиной шаги Лили, чувствовал запах ее духов и даже краем глаза видел ее стройную фигуру. Потребовалась большая выдержка, чтобы не оглянуться через плечо, чтобы еще раз хорошенько рассмотреть ее.
Следующие пару часов я незаметно наблюдал за ней, притворяясь, что занят охраной Арии, хотя мне все равно было нечем заняться. Но чем больше я смотрел на Лили, тем больше понимал, что что-то не так.
Всякий раз, когда она думала, что никто не обращает на нее внимания, она, казалось, сдувалась, ее улыбка пропадала, плечи опускались. Она была хорошей актрисой, когда я уделял ей все свое внимание, но нескольких минут ее игнорирования было достаточным для меня. На протяжении многих лет в качестве телохранителя, я научился быть в курсе даже мельчайших признаков.
Когда она вышла из гостиной и не вернулась, меня охватило беспокойство. Но я за нее не отвечал, я отвечал за Арию. Я взглянул на жену Луки: она была поглощена разговором с матерью и Валентиной Кавалларо. Я извинился — здесь она будет в безопасности. Лука стоял в противоположном конце комнаты и, похоже, спорил с Данте и Скудери.
Оказавшись в вестибюле, я заколебался. Не знал, куда ушла Лилиана, и едва ли мог обыскать весь дом в поисках ее. Если кто-то найдет меня, то подумает, что я шпионю для Луки. Звук из коридора справа привлек мое внимание, и, убедившись, что я один, последовал за ним, пока не увидел Лилиану. Она прислонилась к стене, запрокинув голову и закрыв глаза. Я видел, что она старается держать себя в руках, но даже в таком состоянии на нее стоило посмотреть. Чертовски великолепна. Когда-нибудь мужчине очень повезет, если он женится на ней.
Эта мысль не понравилась мне, но я не стал задерживаться на своей странной реакции. Я подошел к ней, стараясь, чтобы мои шаги были слышны, чтобы она знала, что она больше не одна. Она напряглась, ее глаза открылись, но, когда она заметила меня, она снова расслабилась и отвернулась. Я не знал, что делать с ее реакцией на мое присутствие, и остановился в паре шагов от нее. Мой взгляд скользнул по ее длинным, стройным ногам, затем быстро переместился на ее лицо.
— Лилиана, ты в порядке? Тебя долго не было.
— Почему ты называешь меня Лилианой, когда все зовут меня Лили? — она снова открыла глаза и горько улыбнулась. У нее были потрясающие голубые глаза. — Моя сестра велела тебе проследить за мной? — укоризненно спросила она.
Как будто мне нужно было, чтобы кто-то приказал мне. Сегодня было почти невозможно не смотреть на девушку.
— Нет, — сказал я просто.
В ее голубых глазах отразилось замешательство, затем она отвернулась, оставив меня смотреть на ее профиль. Ее подбородок задрожал, но она сглотнула, и выражение ее лица стало ровным.
— Тебе не нужно охранять Арию?
— Лука там, — сказал я.
Я придвинулся ближе, слишком близко. Запах духов Лили ударил мне в нос, и мне захотелось зарыться лицом в ее волосы. Боже, я схожу с ума.
— Я чувствую, что что-то не так. Почему бы тебе не рассказать мне?
— Почему? Я не под твоей ответственностью. И когда мы виделись в последний раз, я тебе не очень-то и нравилась, — Лили прищурилась.
Она все еще злилась за то, что я помешал ей поцеловать меня на ее дне рождения больше двух лет назад?
— Может, я смогу тебе помочь, — сказал я вместо этого.
Она вздохнула, ее плечи еще больше поникли. С этим выражением усталости она выглядела старше, как взрослая женщина, и мне снова пришлось напомнить себе о своем обещании и клятве. Ее глаза наполнились слезами, когда она посмотрела на меня, но они не упали.
— Эй, — тихо сказал я.
Мне хотелось дотронуться до нее, убрать волосы. Черт. Я хотел гораздо большего, но остался на месте. Я не мог позволить себе прикасаться к дочери Консильери. Мне не следовало оставаться с ней наедине.
— Никому не говори, — сказала она.
Я колебался. Лука был моим Капо. Были вещи, которые я не мог скрыть от него.
— Ты же знаешь, я не могу обещать тебе этого, не зная, что ты мне скажешь.
А потом я подумал, что, может быть, она беременна, может, кто-то разбил ей сердце, и эта мысль привела меня в ярость. Я не должен был хотеть ее, не должен был желать ее, и все же..
— Я знаю, но дело не в Наряде Чикаго и не Фамильи. Это... — она опустила глаза и сглотнула. — Боже, я не должна никому говорить. Ненавижу это. Я ненавижу, что мы продолжаем шараду, когда все разваливается.
Я терпеливо ждал, давая ей время, в котором она явно нуждалась. Ее плечи затряслись, но она все еще не плакала.
— У моей матери рак.
Это было не то, чего я ожидал. Хотя, если подумать, ее мать выглядела бледной, несмотря на толстый слой косметики на лице.
— Мне очень жаль. Почему бы тебе не поговорить об этом с Арией? Я думал, ты с ней все обсуждаешь.
Я дотронулся до обнаженного плеча Лили и постарался не обращать внимания на то, как приятно чувствовалась ее гладкая кожа.
— Джианна и Ария все обсуждают. Я младшая сестра, третья лишняя, — в ее голосе звучала горечь. — Прости. — она глубоко вздохнула, очевидно, пытаясь взять себя в руки. — Отец запретил мне говорить кому-либо, даже Арии, и вот я говорю тебе.
— Я никому не скажу, — пообещал я, не успев как следует подумать.
Что я делал, обещая Лили? Лука и Фамилья были моим приоритетом. Я должен был думать о последствиях, если жена Консильери заболеет, ослабит ли это его и Наряд Чикаго? Лука может так подумать. И не только это, я должен был защищать Арию. Разве не моя работа сказать ей, что ее мать больна? Вот в чем проблема, если начать думать членом. Тогда все всегда запутывалось.
— Не скажешь? — Лили наклонила голову в сторону.
— Но ты не думаешь, что должна рассказать сестре? Это ее мать. Она заслуживает знать правду, — я прислонился к стене рядом с ней, гадая, как мне выбраться из этого угла.
— Знаю, думаешь, я этого не понимаю? — в отчаянии прошептала она. — Я хочу рассказать ей. Чувствую себя виноватой, держа это в секрете. Как ты думаешь, почему я прячусь в коридоре?
— Тогда расскажи ей.
— Отец придет в ярость, если узнает. Он уже давно на грани. Иногда мне кажется, что достаточно малейшего инцидента, и он всадит пулю мне в голову.
Похоже, она чертовски боялась собственного отца, и этот ублюдок был страшен. Я взял ее за руку.
— Он тебе что-нибудь сделал? Уверен, Лука найдет способ защитить тебя.
О чем, черт возьми, я говорил? Скудери убедит Данте начать войну, если Лука заберет у него младшую дочь. Ты никогда не должен вмешиваться в семейные проблемы других людей. Это было одно из самых важных правил в нашем мире.
— Отец не позволил бы, — сухо ответила она. Она действительно была не тем ребенком, которую я встретил в первый раз. Этот мир забрал ее невинность слишком рано. — И он ничего не сделал, но будет в ярости, если я нарушу его прямой приказ.
— Ты же знаешь свою сестру, она никому не скажет.
— Тогда ей придется нести эту тайну, и она не сможет даже поговорить об этом с мамой. Почему все так запутано? Почему у меня не может быть нормальной семьи?
— Мы не можем выбирать семью.
— А в моем случае даже будущего мужа, — потом она покачала головой. — Не знаю, зачем это сказала. Это не то, о чем я должна беспокоиться сейчас.
Она посмотрела на мою руку, все еще державшую ее. Я отпустил. Если бы Скудери или кто-то из его людей наткнулся на нас, у Скудери появилась бы новая причина потерять голову.
— Знаешь что? Я скажу ей, — вдруг сказала Лили. Она выпрямилась и благодарно улыбнулась мне. — Ты прав. Ария заслуживает знать правду.
Теперь, когда она больше не прислонялась к стене, мы были еще ближе. Я должен был сделать шаг назад и держаться на расстоянии, но вместо этого мой взгляд был прикован к ее губам.
— Спасибо за помощь.
Лили удивила меня тем, что ушла. Я видел, как она завернула за угол, а потом исчезла.
Лилиана
Мое сердце колотилось в груди, не только потому, что я была наедине с Ромеро и едва смогла уйти, не поцеловав его, но и потому, что я была полна решимости пойти против отцовского приказа. Может, Ромеро сказал правду и не расскажет моей сестре и Луке о моей матери, но почему он должен хранить секрет ради меня? Мы не были парой, мы даже не были друзьями. Мы были никем друг для друга. Эта мысль тяжелым грузом легла на мои плечи.
Будет лучше, если я скажу Арии сейчас. В конце концов она узнает, и я хотела, чтобы это было от меня. Я нашла ее в гостиной с тарелкой прошутто в руке. Она разговаривала с Валентиной. Я подошла к ним, и Валентина заметила меня первой. В ее зеленых глазах мелькнула жалость, прежде чем она улыбнулась мне. Знает ли она?
Конечно, она знала. Отец, вероятно, сразу же рассказал об этом своему боссу Данте, а Данте — жене. Рассказывал ли отец об этом и другим? Людей, которые, по его мнению, заслуживали правды больше, чем его собственная семья?
— Привет, Вэл, — сказала я. — Могу я украсть у тебя Арию на минутку? Мне нужно с ней поговорить.
Ария вопросительно посмотрела на меня, но Валентина просто кивнула. Я взяла сестру под руку и небрежно прошлась с ней по комнате. Мне не хотелось, чтобы отец или мать что-то заподозрили. Я поймала взгляд Ромеро. Он стоял рядом с Лукой и Данте, но смотрел в мою сторону. Парень ободряюще кивнул, и от этого легкого жеста мне почему-то стало легче. За последние два года я убедила себя, что Ромеро всего лишь глупая влюбленность, но теперь уже не была в этом уверена.
— Лили, что происходит? Ты вела себя очень странно весь вечер, — прошептала Ария, когда мы направились в вестибюль.
— Я собираюсь рассказать тебе все в данный момент. Хочу, чтобы мы были наедине.
— Что-нибудь случилось? Тебе нужна помощь? — лицо Арии омрачилось беспокойством.
Я повела ее наверх, в свою комнату. Когда дверь за нами закрылась, я отпустила Арию и опустилась на кровать, а она села рядом со мной.
— Это про маму, — прошептала я. — У нее рак легких.
Может, мне не следовало рассказывать ей об этом?
Ария уставилась на меня широко раскрытыми глазами, затем прислонилась к стене, тяжело дыша.
— Боже. Мне показалось, что она выглядит измученной, но я списала это на очередную ссору с отцом.
— Они все еще ругаются, и от этого становится только хуже.
— Почему она сама мне не сказала? — Ария протянула руки ко мне, и на мгновение мы обнялись в тишине
— Отец не хочет, чтобы кто-нибудь знал. Он запретил мне говорить тебе.
— Он запретил тебе? — Ария отстранилась.
— Он хочет поддерживать приличие. Думаю, он смущен болезнью матери, — я колебалась. — Вот почему я не сказала тебе сразу. Не знала, что делать, но я поговорила с Ромеро, и он убедил меня рассказать тебе.
— Ромеро, хм? — сестра изучала мое лицо, а я просто пожала плечами в ответ.
— Ты расскажешь Джианне, когда вернешься в Нью-Йорк?
— Конечно, — сказала Ария. — Ненавижу то, что она не может быть здесь. — Она вздохнула. — Я хочу поговорить об этом с мамой. Она нуждается в нашей поддержке, но как мы можем предоставить ей ее, если не должны знать?
Я не знала ответ на этот вопрос.
— Ненавижу то, как ведет себя отец. Он так холоден к ней. Тебе так повезло, Ария, что у тебя есть муж, который заботится о тебе.
— Я знаю. Когда-нибудь и у тебя будет это.
Я очень надеялась, что она окажется права. Жизнь с кем-то вроде моего отца будет адом, который я не смогу пережить.
***
С каждым днем мать все больше увядала. Иногда, казалось, что достаточно было отвернуться на мгновение, и ее кожа уже становилась более пугающего серого оттенка, или она теряла еще больше веса. Даже ее прекрасные волосы полностью исчезли. Было невозможно больше держать ее болезнь в секрете. Все знали. Когда вокруг находились другие люди, отец играл заботливого мужа, но дома, находясь одни, он едва выносил присутствие матери, будто боялся, что она заразна. Мне выпала возможность поддерживать ее, пока я пыталась пережить свой последний год в школе. Ария, Джианна и я разговаривали по телефону почти каждый день. Без них я бы не выжила. Ночью, лежа в темноте я не могла заснуть от беспокойства и страха, я вспомнила, как Ромеро смотрел на меня на рождественской вечеринке, будто видел меня впервые, действительно видел во мне женщину, а не просто глупого ребенка. Взгляд его карих глаз заставил меня почувствовать тепло, даже если это было только воспоминание.